– Обвинения, которые мы только что услышали из уст Нахвы, очень опасны, особенно те, что касаются убийства ее матери, пусть Аллах будет милостив к ней. Я, прямо скажем, к такому повороту не был готов, поэтому прошу отца Салима позволить мне выступить в свою защиту завтра. Соберемся завтра в это же время в доме отца Салима, и пусть все придут без оружия. Все, говорю, и я в том числе. Вот я и сейчас перед вами без оружия, смотрите все. – Он распахнул полы абы, демонстрируя окружающим, что ничего под ней не скрывает.
Посоветовавшись с уважаемыми людьми, сидевшими справа и слева от него, отец Салима ответил:
– Просьба твоя, Иезекиль, вполне приемлема. Так что с Божьего благословения соберемся завтра в это же время. Пусть каждый из нас придет без оружия, и сядем все вместе здесь же, чтобы выслушать, что скажешь ты в свое оправдание, и вынести наконец решение племени, если Аллаху будет угодно.
Салим поднял руку, прося у отца разрешения.
– То, что мы сегодня услышали, имеет особую важность. Чтобы уравнять возможности обеих сторон разбирательства, предлагаю приостановить шейхство Иезекиля. посредством которого он повелевает теми, кто ему подчиняется. Пусть перед лицом закона он будет равным любому из нас.
Все одобрительно захлопали в ответ на предложение Салима.
– Я выбран был шейхами, а не простолюдинами, поэтому права мои остаются за мной, – возразил Иезекиль, но это не помогло.
– Здесь присутствуют все, – парировал Салим его возражения, – и те, кого ты назвал простолюдинами, и шейхи. Все поддержали мое предложение, но как бы там ни было традиция требует, чтобы мы выслушали председательствующего на собрании.
– Я вижу, что все вы хлопаете в знак одобрения, братья и сестры, – отец Салима обращался ко всем, – и поэтому предлагаю следующее. Пусть все согласные поднимут руку, и тогда мы увидим количество согласных и несогласных. Но это касается только взрослых, поэтому несовершеннолетних я попрошу перейти вон туда, – он указал рукой в сторону. Когда требование отца Салима было выполнено, руку поднял Иезекиль, прося слова, а получив его, сказал, обращаясь ко всем:
– Все вы, сестры мои и братья, – женщин Иезекиль поставил на первое место, видимо, пытаясь сбить их этим с толку, – принимаете сейчас очень важное для нашего настоящего и будущего решение. Решение это серьезное для всего племени, а возможно, его последствия пойдут еще дальше, особенно в тех отношениях, что связали нас с шейхом румов и его племенем. Поэтому я предлагаю следующее. Мы с отцом Салима сядем в доме и позовем кого-нибудь, кто будет записывать мнение шейхов и уважаемых в племени мужей, которые будут входить к нам по очереди.
Хотя обратился Иезекиль в первую очередь к женщинам, план его расставил все по местам, когда он предложил ограничиться в голосовании только мнением мужчин, и к тому же лишь самых знатных из них.
Выслушав Иезекиля, отец Салима ударил в лежащую перед ним миску, призывая к вниманию, и сказал, обращаясь ко всем присутствующим:
– По нашей традиции мы представим присутствующим оба предложения. Начнем с первого, которое, как пояснил нам Салим, предусматривает, чтобы в обсуждении приняли участие все взрослые мужчины и женщины. Голосовать прошу поднятием руки. Если это предложение получит большинство голосов, шейхство Иезекиля будет приостановлено, если Аллаху будет угодно, до окончания завтрашнего над ним разбирательства по желанию Нахвы. Решение будет принято после того, как мы выслушаем всех, кто имеет отношение к делу.
Закончив свою речь, отец Салима готов был уже выставить предложение Салима на голосование, но слово вновь попросил Иезекиль. Отец Салима позволил ему говорить.
– С чего это нам, уважаемый отец Салима, цепляться за традиции, которые уже быльем поросли? Не настало ли время новых порядков?
Тогда Салим, испросив разрешения у отца и присутствующих, заговорил, обращая свои слова к Иезекилю и всем, кто слушал.
– Традиции, унаследованные от предков, – часть нашей истории. А будут ли эти традиции живы или нет, зависит от нас. От того, решим ли мы следовать им неотступно или рассматривать чисто абстрактно, как нечто, некогда происходившее в нашей истории. К тому же предложение твое, Иезекиль, свидетельствует о твоей отсталости. Ты предлагаешь ограничиться некоторым количеством мужчин, исходя, естественно, из их положения, а остальных людей исключить. Но если решение будет принимать лишь небольшая группа людей, это породит споры относительно законности ее действий и способностей этих людей. Это исключит участие всех остальных мужчин, достигших совершеннолетия. И несмотря на то, что в своем обращении женщин ты поставил на первое место, ты исключаешь их из решения вопроса, от которого зависит их будущее и настоящее, судьба людей и их рода, их исторические интересы, а не только вопроса о том, кому и как достанется власть и кто достоин ее больше других. Теперь о порядке рассмотрения предложений. Если мы говорим, что предложения следует обсуждать в порядке их поступления, то это самый справедливый порядок из всех нам известных. Судя по тому, что ты возражаешь против этих традиций, я подозреваю, что ты хочешь рассматривать предложения, исходя из положения предложившего. То есть предложение простого человека из племени следует придержать, а ход дать предложению того, чье имя Иезекиль, пусть к племени он имеет самое далекое отношение или, чего уж там, вообще не имеет к нему никакого отношения ни по духу, ни по крови? Или председательствующий на собрании будет решать, чье предложение принять в первую очередь, а чье, коли ему заблагорассудится, придержать? Когда перестают действовать общепринятые правила, на место порядка приходят хаос и разногласия, и это происходит не только при вынесении тех или иных решений, но и при их воплощении в жизнь. Сразу же найдутся те, кто поддержал общее мнение, и те, кто не желает с ним соглашаться. Поэтому и продолжают жить традиции, которые не противоречат духу единства и которые нам не приходится изменять, приспосабливаясь к разного рода условиям и необходимостям. Сохранение таких традиций жизненно необходимо, поэтому мы неукоснительно следуем унаследованной нами от предков традиции, о которой говорил мой отец. Пускай теперь мои братья выскажут свои мнения и суждения, если у кого-нибудь из присутствующих здесь есть иное мнение.
Не успел Салим закончить последнюю фразу, как со всех сторон раздались аплодисменты, давая понять, что все здесь почитают завещанные им предками традиции. Когда-то народ их свято почитал традиции и потому был сильным и могущественным, но стоило ему только отойти от традиций, пусть даже совсем немного, как его поразили слабость и безволие. А слабость и безволие привели с собой Иезекиля, и сделался он шейхом над ними. А ведь шейхом мог стать такой человек, который своим умом и сердцем, кровью и плотью принадлежал племени.
Отец Салима выдвинул предложение Салима, и присутствующие здесь мужчины и женщины поддержали его подавляющим большинством голосов. Лишь некоторые из тех, кто сидел рядом с Иезекилем, то поднимали в нерешительности руки, то опускали их, когда Иезекиль вдруг смотрел в их сторону.
Заметив это, отец Салима сказал им, что раз они не уверены, пусть опустят руки, – никто не станет на них обижаться. Но те отвечали, что уверены, и подняли наконец руки. Теперь решение было единогласным.

***

Иезекиль удалился, собираясь на следующий день явиться сюда для разбирательства, а толпа принялась петь песни и танцевать. Люди бродили туда-сюда, кто-то что-то выкрикивал – каждый выражал свои чувства тем способом, которым, как ему казалось, он может лучше всего себя проявить.
Салим выскользнул из толпы и сделал знак Нахве и нескольким мужчинам следовать за ним. Поскольку все собрались у дома отца Салима, именно там после долгих речей Иезекиля, Салима и Нахвы подавали обед. Нахва с мужчинами проследовала в дом за Салимом, и, когда они уселись вдали от всех, Салим сказал:
– Иезекиль просил повременить с решением его судьбы, хотя преступлений за ним числится достаточно, и причина здесь вовсе не та, о которой он говорил на собрании. Если завтра Иезекиль проиграет на разбирательстве и перед народом нашего племени откроются все его злодеяния, получится, что он вверит нам свою судьбу вместе с жизнью. А на такое никогда не пойдет ни он, ни шейх племени румов. Поэтому я позвал вас, чтобы поделиться своими мыслями и догадками. Нам нужно как следует подготовиться, так что давайте обсудим сейчас, как нам лучше всего поступать и чего следует ожидать.
Когда Салим замолчат, заговорила Нахва:
– То, что говорит Салим, замечено верно, лучше не скажешь. Если мы истолкуем намерения Иезекиля, а вместе с ним и румийской собаки как-то по-другому, то лишь потому, что недооцениваем его или совсем заблуждаемся. Так можно и проиграть, да не позволит такому случиться Аллах. У наших врагов никаких обязательств перед нами нет, и мысли их вовсе не о том, чтобы поступить в отношении нас честно. Напротив, наши враги только и думают, как бы нас обмануть, а Иезекиль с румами известны тем, что могут нарушить любые обещания. Исходя из этого, нам и следует быть в готовности и как следует все спланировать.
За ней стали говорить другие, но никто против того, о чем уже сказали Салим с Нахвой.
– Я предложил бы устроить за ним слежку, – сказал один, – но сделать это будет непросто. Всех стражников и прислужников, за исключением одного человека, Иезекиль понабирал из румов, когда перестал доверять тем, кто его окружает.
– Что же сложного в том, чтобы следить за ним? – спросил другой.
– То, что единственный наш человек, который присутствует в его окружении, не может покинуть свое место, разве что сбежит верхом на коне. Мы не можем поставить новых соглядатаев прямо сейчас: как только Иезекиль заметит их, он тут же их схватит, дознается, что это мы их послали, и тогда у него появится козырь, который позволит ему не явиться на разбирательство.
После продолжительного совещания решено было ограничиться наблюдением из дома, хозяевам которого они полностью доверяли и который располагался ближе всего к шатру Иезекиля. Поставленный там человек должен был предупредить, если Иезекиль предпримет попытку к бегству, но Иезекиль до последнего момента, предшествовавшего встрече в доме отца Салима, из шатра своего не выходил.
В доме отца Салима помимо Салима с Нахвой было еще шесть человек – пять мужчин и одна женщина.
– Чтобы спутать планы Иезекиля, – сказал Салим, – нам следует действовать скрытно, а он наверняка уже готовит для нас какой-нибудь трюк. Поэтому пятьдесят человек из наших людей не явятся на собрание, а соберутся на лошадях в лощине за этим домом, метрах в двухстах отсюда. Оружие наше сложим на семейной половине. Если на нас вдруг вероломно нападут, всадники придут нам на помощь раньше пеших. Думаю, что, нападая, Иезекиль будет уверен, что мы безоружны. Так что когда мы возьмемся за оружие, для Иезекиля с его союзником это будет большим сюрпризом. А когда еще пятьдесят наших всадников, разбившись на две половины, атакуют их, они окажутся в очень незавидном положении. Всадники зайдут противнику с флангов и с тыла и устроят рубку. Мы с Нахвой верхом на конях будем держаться рядом, и я попрошу Хазима, Омара и Самана привести своих лошадей и привязать их у соседнего дома, чтобы в нужный момент они оказались под рукой. И еще велю двоим из них оберегать Нахву с двух сторон, а третьему быть впереди.
– Ты полагаешь, Салим, – заметила Нахва, – что сама я не справлюсь?
– Вовсе нет, но осторожность здесь не помешает.
– Разве, чтобы защитить меня, не хватит Хазима и кого-то еще? Пусть третий будет с тобой.
– За меня не волнуйся, тем более что я буду рядом с вами. И даже если необходимость заставит меня выдвинуться вперед, вы станете защищать меня после Аллаха.
Все улыбнулись.
– Господи, в твоих руках наша победа, и на тебя одного уповаем, – проговорила Нахва, и все подхватили:
– Да будет так!
После этого все поднялись, и каждый отправился по своим делам до наступления дня грядущего.

***

Нахва и Салим размышляли о возможном развитии событий и планировали, как и что им предпринять, а сам Иезекиль, едва вернувшись домой, сразу же связался с шейхом племени румов. Он отправил к шейху румов своего человека, чтобы тот рассказал ему об обвинениях, которые довелось ему сегодня выслушать, о том, что его шейхство собираются приостановить, о том, что завтра в полдень он приглашен на собрание племени, на котором решится его судьба как шейха племени, а, может, и вопрос о самой его жизни, и наставлял его так:
– Скажи шейху племени румов, что я буду ждать его вместе с его всадниками у моста, у которого мы разбивали шатры прошлой осенью во время охоты. Там я поясню ему подробности моего плана, а заодно послушаю, что шейх пожелает добавить к нему. Передай глубокоуважаемому шейху, что ждать я буду за час до полудня. Еще скажи, что, если он опоздает, мой план может провалиться, потому что когда Салим со своими людьми и все их племя увидят, что в назначенный час я не явился, они призадумаются и наверняка примут меры предосторожности. Но если мы атакуем их до этого, победа будет за нами, потому что они не вооружены.
Посланный Иезекилем человек сел на коня и низинами и пересохшими руслами пробрался в лагерь шейха племени румов, где все ему рассказал.
Шейх румов сказал, обращаясь к посланнику:
– Скажи Иезекилю, чтобы он был спокоен. Клинков у нас хватит и на более многочисленное племя, чем племя Салима. Поскольку прежде нам сталкиваться с ними не приходилось и мы мало что о них знаем, сражение всадников против невооруженных людей должно стать самой обычной прогулкой.
К тому же Иезекиль говорит, что многие шейхи, да и молодые тоже, как только начнется сражение, отколются от Салима и его людей, и это хорошо. Когда противник увидит, как наши всадники летят на него, его войско расколется на две половины, а когда оно расколется и они займутся друг другом, я прикажу своему войску не атаковать, чтобы не заставить их объединиться. Мы будем внимательно следить за тем, как качаются чаши весов, и как только одна из них начнет перевешивать, тут же поддержим другую, чтобы вернуть их в прежнее равновесие, чтобы сражение между ними не прекращалось и не прекращались их потери с той и другой стороны. А если, выбившись из сил, они соберутся пойти на примирение, мы уж найдем способ, как снова их рассорить и разрушить спокойствие и безмятежность, чтобы снова началась резня. Тогда они снова ослабнут. Если же после этого они придут к нам, чтобы мы их рассудили, мы поставим свои условия, и они покорятся и не посмеют больше восставать против нашей власти, власти нашего прочного союза. Скажи Иезекилю, что мы не отвернемся от него, если ничто не станет угрожать нашим интересам, а поскольку наши интересы гарантированы тем, что он сидит шейхом над аль-Мудтарра, мы от него не откажемся. Я буду со своими всадниками у моста. Соберу всех, кого смогу, а таких у меня немало.
Посланник сел в седло и уже собрался гнать свою лошадь назад, но шейх румов его остановил.
– Ты говоришь, они не будут вооружены?
– Да, шейх. Иезекиль поставил условием, что с собой нельзя принести не только оружие, но даже палку.
– Это хорошо, – ответил шейх румов. – Я буду в назначенном месте завтра за час до полудня, как он пожелал. Отправляйся и будь осторожен.
Сказав это, шейх посмотрел в сторону башни, которую он построил рядом с башней Иезекиля. Обе башни стояли на его территории, но совсем недалеко от полосы, разграничивающей территории двух племен.

***

Шейх румов собрал шейхов и воинов своего племени и поведал им о предстоящем. Ночь они провели в лагере, но как только солнце поднялось над горизонтом, шейх со своим войском, рассчитав протяженность пути, направился в сторону моста. Ехал он в окружении всадников, под лязг оружия и доспехов. Шлемы знатных воинов были украшены страусовыми и фазаньими перьями и козлиными рогами, как будто эта процессия направлялась на свадебные торжества или на парад.
Как только они приблизились к мосту, навстречу выехал всадник. Странным показалось шейху румов видеть одного-единственного всадника там, где должно быть войско Иезекиля. Когда шейх выразил свое удивление окружавшим его воинам, кто-то из них сказал:
– Должно быть, кто-то из всадников Иезекиля прибыл на место раньше других, чтобы встретить нас до прибытия многочисленного войска Иезекиля.
– Но ведь было назначено время! Когда он явится наконец? Пусть двое из вас отправятся и узнают, кто это такой. Только не позвольте ему ускользнуть, если вдруг окажется, что это не человек Иезекиля. Если это человек из племени аль-Мудтарра, он обязательно предупредит их о нашем приближении, ведь мы уже близко подошли к их лагерю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19