– Стой здесь, я пойду ему позвоню!
Соня перешла дорогу – там был телефон-автомат. Набрала номер телефона, дико как-то улыбаясь:
– А-а-ллё! Это ты? (Говорит очень нежно.) Ну, как ты?
ОН: Ты где?
Соня: Я здесь, на улице, прямо напротив дома. Захотела услышать твой голос. Помнишь, я писала сегодня, ну, что «без него у нее будто бы отрубали крылья на большой высоте, и она испытывала весь ужас падения»?..
ОН: Да болею я, какой такой голос!.. Ушла, ключи унесла, по всей квартире чем-то воняет!.. Что ты опять хочешь?
Соня в это время смотрела на окно во втором этаже опять полными слез глазами.
Соня: Не говори сегодня со мной так, не говори…
ОН: Это я устал, не могла бы ты быть немного понежнее?.. Ну, я читал, читал, что ты писала, ну? Что тебе еще надо?
Соня: Ну, ладно, не буду тебе говорить плохих слов сегодня… а ведь у тебя насморк, как ты можешь чувствовать запах? Ну ладно, не буду говорить тебе плохих слов сегодня… Я, наоборот, хотела все красиво, хотела попросить тебя в последний раз… одну вещь!
ОН (с тайным раздражением): Какую вещь? Что опять?
Соня: Не мог бы ты не присматриваться никуда, не искать ни запахов, ни вони, а выключить свет в нашем окне, подойти… там на кухне на подоконнике я оставила свечку. Зажги ее! Я посмотрю с улицы, как это выглядит. И сразу вернусь домой, к тебе! Пожалуйста, любимый мой!
Он молчал.
Соня: Сделаешь? Не отказывай мне сегодня, не сопротивляйся. Ведь ты же мой?
ОН: Свечку на подоконнике? Опять в сто десятый раз…
Соня: Да! И помаши мне рукой… как бы на прощание, понимаешь? Все в любви должно быть красиво, пойми, это же не трудно!
ОН: Ладно! Если это тебя так возбуждает…
Короткие гудки.
Соня постояла, вернулась к подруге, ждущей на парапете.
Полина: Ну? Я не зову его.
Соня: Сейчас, сейчас…
Свет в кухне погас. Темная фигура подошла к окну. Помахала слабо.
Полина: Что он там махает?
Но не договорила, вспыхнул огонь спички, вдруг внутри кухни все наполнилось взрывом, и к ногам девушек прилетел кусок белой шторы и кусок чего-то неопределенно-кровавого.

Полина, опомнившись, повернула голову на Соню. Кажется, она что-то стала понимать, но тоже не до конца, да и вообще, реально ли понять другую душу до конца?

ЖДАТЬ ЖЕНЩИНУ
НОВЕЛЛА

Фаина курит, перед ней чашка кофе. Сидит она у себя на кухне прямо перед окном и смотрит на улицу, не отрываясь. Не глядя берет новую сигарету, прикуривает от старой – пачка уже почти пустая.
Рядом с ней стоит ее муж Михаил. Он говорит:
– Почему ты никуда никогда не выходишь? Что ты все время сидишь на кухне? Куда ты смотришь все время?
– Зачем мне зря выходить на улицу? Когда будет работа, тогда выйду.
– Так нельзя. – Михаил смотрит на наручные часы. – Остается не так много времени. Ты ведь собралась пойти в ванную или?..
– Да, я хотела побыть одна…
– Иди сейчас, а то не успеешь. Скоро нам нужно будет собираться.
– Я собрана. Ну?!
– Тогда поговорим. Что ты думаешь? Он присел перед ней на корточки. Она заговорила:
– Я предчувствую, что опять получится грязь.
– Да ладно тебе! Разве из людей выходит грязь? Это же не грязь!..
– Нет, везде грязь и все грязь. Зачем ты согласился на мужчину? Ты же знал, что я не могу работать с мужчинами! Ты не стал ждать женщину, а согласился на мужчину. – Она сжимала и разжимала «веером» пальцы с коротко остриженными ногтями. Встала, оглядевшись, заметила: – У нас не убрано. Все грязное. И беспорядок.
– Ты куда? – спросил Михаил.
– Я должна вымыться.
Он взял ее за руку, она отняла ее, трагически-жалобно пропев:
– Ах, оставьте меня!

В сумерки они оказались в назначенном месте. Фаина вышла из машины, Михаил остался за рулем и проследил, как она зашла в подъезд.
Он глянул на часы – время пошло.
Некоторое время Михаил смотрел на окно на третьем этаже. Когда оно распахнулось, он даже вздрогнул от неожиданности. В окне мелькнуло плечо Фаины. Кусок шторы. Потом – спина какого-то невысокого полного мужчины, и тоже пропала; больше Михаил ничего не мог рассмотреть и очень беспокоился.

В это время в комнате перекошенное от злобы лицо Фаины склоняется над человеком, лежащим под подоконником:
– Но ты меня все-таки довел, – с ненавистью произносит она, – и теперь я должна нюхать твою кровь! – Голос ее переходит в ужасный шепот. Мужчина, лежащий вверх белым лицом, загипнотизированно молчит, не отрывая от нее своего взгляда.
– Скотина! – вся кипя, сказала она и выстрелила.
После выстрела она повела себя очень странно – тут же отпрыгнула от тела насколько могла дальше, выказывая спортивные достижения. Зажала руками лицо, нос, ее стало колотить… В конце концов она не сдержалась и ее вырвало.

Бледная, с мокрыми губами, она села в машину, за рулем ее ждал очень нервный Михаил. Тут же тронулись.
– Ну что? – через некоторое время спросил он.
Она не отвечала, не отвечала, потом заговорила сама:
– Я так не хотела. Он меня еще сильнее разозлил. Никогда со мной такого еще не было. Я оскорбляла его словесно, но это не относилось к нему лично, – сообщила она потрясенно.
Ты меня пугаешь, Фаня. Для чего ты с ними разговариваешь вообще? Это уже получается не просто заказ. – Помолчал. – Конечно, он не стал бы прыгать из окна никогда, ты зря надеялась. Мне даже дико, ты что, ему выдвинула два варианта: либо вывалиться из окна либо – что? Как все это выглядело, не могу себе представить! – начал было разглагольствовать он, но осекся, испугавшись своих слов. И, уже заискивающим тоном, добавил: – Мне, конечно, надо было продумать этот момент!
– Какой момент? – спросила она, тихо заводясь.
– Ну, маску тебе какую-нибудь придумать на лицо или респиратор, если тебе так плохо; но вообще странно… Как это ты так остро чувствуешь запах крови? – Муж каждый раз спохватывался и пытался смягчить упрек. – Ты же вроде говоришь, что и не внюхиваешься даже?
Она не отвечала.
– Ну, моя милая, не расстраивайся. – Он помолчал, проезжая светофор. – А, может, это у тебя признак какой-нибудь болезни? Знаешь, отвращение к мясу, например, у некоторых означает внутреннее заболевание, а у тебя отвращение к крови! То есть нет! Рвота от запаха крови, ведь не от вида же крови? Ты же любишь красные платья? Помнишь, я тебе подарил? – Не найдя отклика, муж вздохнул: – Ну что же делать? Надо тебе проветриться. Ведь у тебя раньше такого не было.
– Я не хотела, чтобы из него текла эта кровь, и поэтому – и только поэтому и не почему другому – всегда пытаюсь сделать дело бескровно. Даже от маленькой пулевой раны разит вонью. В крови вся грязь. Но он меня довел, он мне все нервы вымотал, обосрал всю комнату, и я нюхала. Он меня вывел из себя. Он не оставил мне надежды. – В голосе ее слышалось отчаяние.
– Не надо было с ним разговаривать. Ты напугала и его, и меня.
– Всегда так! А на самом деле это ты виноват! – сказала она.
– Я? Интересно, в чем же это я виноват?
– Я говорила, что не хочу больше работать с этими мужиками. С ними всегда грязь! Они не тонкие.
– Не изводи меня! Не ной, пожалуйста, Фаня.
– Ты не нюхал, а я нюхала!..
– Господи, что за странные упреки?..
– С мужчинами всегда не чисто, – перебивает Фаина. – И ты знаешь, что я не могу с ними ладить. С женщинами я лажу, а с мужчинами не могу! Всегда с ним кровь. Кровь! Кровь!
Она помолчала, опять заговорила:
– Никогда не встречала чистой крови. – Задумалась о чем-то, потом снова завелась: – Все равно одно и то же повторяется каждый раз! Я тебя о чем просила? Не бери заказ на мужчин, я не буду их нюхать, не буду, и нет – опять мужик! Ты всегда такой, думаешь только о себе. Я уже наизусть знаю, что ты сделаешь на ЭТИ деньги. – Она выдержала паузу. – Купишь новую машину!
– Зачем машину? У нас уже есть эта машина.
Михаил так занервничал, что не справился с управлением машины, и на повороте они въехали в какую-то колдобину, – машина завалилась и уткнулась в столб. Все, как водится, произошло очень быстро. Тишина. Муж лежал на руле, усыпанный осколками. Причем весь в крови. Фаина, абсолютно невредимая, только глянула на него и сразу выскочила из машины, сражаясь с приступами рвоты. Пока ее тошнило, он пришел в себя, поднял голову, стал выбираться из машины, размазывая по лицу кровь. Когда он вышел, качаясь, Фаина предусмотрительно отбежала еще на несколько шагов в «безопасную» для себя зону. Он прокричал ей:
– Перевяжи меня, Фаня! – и сделал ей навстречу шаг.
– Не приближайся ко мне, не приближайся, а то меня сейчас вырвет опять!
Он остановился и, подумав, сел на землю. Она осталась стоять метрах в пяти от него. Помолчали под уличный шум. Встретились взглядами, и она, вздохнув, сообщила ему:
– Слушай, Миша, какая у тебя, оказывается, вонючая кровь!

Когда она возвращалась домой, было уже поздно. На лестнице Фаина встретила пожилую соседку с помойным ведром. Открывая ключом дверь и улыбаясь, Фаина поделилась с ней:
– Мы с мужем сегодня попали в автокатастрофу. – Соседка ахнула. – Мужа оставили в больнице, – довольным тоном продолжала она, чуть оживившись на этой фразе, – я тоже пострадала. Очень простудилась на аварии – так долго простояла на ветру у машины в одной только кофточке. – Она закашляла.
Соседка, заслушавшись, отпустила ручку своей двери, и та с душераздирающим скрипом отворилась. Фаина увидела внутренность ее квартиры: одинокая узкая постель в перспективе комнаты, коврик, картина на стене, яркая трехрожковая люстра, светившая над всем этим, и чистота.
На Фаину это отчего-то произвело сильное впечатление – она зачарованно смотрела мимо соседки внутрь ее покоев, будто лично для нее случилось откровение. Наконец, оторвала взгляд и как будто пьяным голосом спросила:
– А вы одна?
– Да, я живу одна…
– Как вам, наверно, хорошо!
– Отчего, отчего вы так решили? – пропела соседка польщенно.
– Так. Чисто. Нет совсем грязи. Чисто. Нравится мне. – Вздохнув и кивнув на прощание, она ушла к себе.

Утром, когда Фаина в счастливом одиночестве пила чай, сидя на своем любимом месте и глядя в окно, вдруг во входной двери повернули ключом. Это вызвало у нее мгновенную панику – за три секунды она была выбита из колеи. Вошел счастливо улыбающийся муж. Не успел он еще ничего сказать, как Фаина из кухни спросила его:
– Тебя что? Уже отпустили?!
– Да, – сказал Миша, но вид у него был таинственный.
– Так у тебя там ничего не успело срастись, – перейдя на повышенный тон, заметила ему жена, показывая себе на темя.
Муж потрогал марлю на голове с пятнышком крови, подумал, взял с полки какой-то одеколон и обильно побрызгал то место, где была кровь.
– Чтобы не воняло тебе, – сказал он послушно и, помявшись, все же вошел к ней на кухню. – А ты что такая… грустная?
Фаина, прищурившись, стала приглядываться к нему, не стала говорить запланированные дерзости, а спросила:
– А что ты такой весь таинственный? Что с тобой произошло? Ты где-то еще был?
– Я?.. – невинно, как бы придуриваясь, переспросил ее Миша.
– Я знаю тебя наизусть, – сказала Фаина. – Ну?..
– Ты меня всегда раскусываешь! – с восторгом, но потом резко серьезнея произнес муж. – Я перед тем, как идти к тебе, уже где-то побывал! В общем, я всегда тебе пробалтывался сразу! Фаина, ты дождалась женщину.
– Да?.. – только и произнесла Фаня.
Помолчали.
– Сколько ты ждала этого дня? А? – Так характерно для многих людей – не вовремя снижая пафос сцены, начал Миша.
– Три года, – ответила она. – Я ждала женщину три года.

А когда он стал считать деньги, а при этом Миша всегда открывал балкон, и от ветра денежные бумажки у него в руках шевелились, как живые, Фаина ушла в ванную.

Пересчитав, Михаил подошел к двери ванной и постучал:
– Фаня, хочешь посмотреть на деньги?
– Нет! – ответила она.
– …а то я их прячу, – сказал муж.
– Отстань от меня! – закричала Фаина, бухнув о ванную что-то железное.

До аэропорта он провожал ее в такси. На коленях у нее подрагивал от езды букет цветов.
– Единственное, – говорила она, – не люблю куда-то уезжать.
– Да, ты как кошка, привыкаешь к месту, а не к человеку, – сказал Михаил.
– Дай сигарету, – она закурила. Спичку выбросила в опущенное окно.
Прощаясь у такси, повертев в руках букет, вернула его мужу.
– Жалко его. Завянет. Возьми домой.
– Фаина, скажи мне что-нибудь хорошее на прощание.
– Ну… – подумав, сказала Фаина, – пока.

В чужом городе она поселилась в самой скромной гостинице на окраине. Ближе к сумеркам Фаина вышла из гостиницы.
В кафе она поела, села у стеклянной стены, разглядывая прохожих.
Какая-то женщина подсела к ней за столик, когда она уже допивала кофе. Женщина была пьяная.
Фаня, вставая и оставляя на столе деньги на ужин, зачем-то сказала ей:
– Какая вы жалкая!
– Да, я жалкая, – ответила быстро женщина, мотая головой. Фаине она была неинтересна.

На улице Фаина сначала пошла в одну сторону, потом, остановившись, застыв, вернулась и пошла в противоположную.

К нужному дому она подошла пешком. Дом был многоподъездный. В некоторых окнах уже горел свет. Она шла мимо длинного дома и видела, как в окнах первых этажей сидят и, глядя на улицу, чего-то ждут пожилые женщины.
Она зашла в нужный подъезд. Покрутилась и вдруг, с гневом что-то обнаружив, проговорила:
– Первый этаж?.. – Она еще раз посмотрела на номер квартиры. – Скотина, – сказала она тихо и вышла на улицу.
Окна не горели. Она прошла дальше, к помойкам, у которых работал мусоросборщик. Она спросила у водителя, когда тот выбрался из машины:
– Вы когда приезжаете по утрам?
– В пять завтра… – сказал тот покорно и прошел мимо.
Фаина ушла подальше от дома.

Вернулась она уже глубокой ночью. Было полнолуние. Фаина, подойдя к самому дому, заглянула в низкие незарешеченные окна.
Увидела, что это кухня. Свет горел в ванной комнате. Фаина быстро вошла в подъезд. Ключом открыла замок, довольно легкий и банальный, бесшумно вошла в квартиру. Закрыла дверь. В полной темноте прошла в коридор, прислушиваясь к шуму воды. Постояла так, держа руки в карманах. Вошла на кухню, подняла голову, высматривая стеклянный проем, соединяющий ванную и кухню. Пододвинув табуретку, встала на нее и заглянула в ванную. Быстро спустилась, быстро пошла в единственную комнату, прошлась по ней, вдруг услышала стоны из ванной. Она замерла, слившись с темнотой. Вернулась на табуретку и некоторое время наблюдала через стекло за своей жертвой.
Потом спустилась, опять ее что-то повлекло в комнату. На ходу, не заметив, полой сбила с тумбочки легкую прозрачную вазу, похожую на стеклянную колбу. Мелкие осколки усыпали, блистая, на пол. Фаина спряталась под вешалку, где висели пальто, в коридоре.
Вода в ванной выключилась. Дверь со скрежетом отворилась, показалась мокрая голова женщины, испуганно осматривающейся по сторонам. Наконец, и сама она вышла, завернутая в простыню. Сначала, оставляя мокрые отпечатки ног, заглянула в кухню, потом пошла прямо на Фаину, не видя ее, но в ее сторону, и вдруг наступила на осколки. Женщина коротко вскрикнула, сделала шаг назад, схватилась за пораненную ногу, а Фаину, закутавшуюся в пальто, тут же начало мутить – запах крови долетел до нее за несколько мгновений, и начался ее обычный мучительный приступ.
Женщина, ступая теперь только на пятку, снова вернулась в ванную, включив воду, подставила ногу под кран.
Воспользовавшись этим, Фаина выскользнула из квартиры.

Потом Фаина некоторое время сидела на скамейке под фонарем, курила. Дошла до гостиницы пешком. Постель так и осталась нетронутой. Фаина за всю ночь даже не присела на нее.
Вымыв руки, она разложила что-то из своей сумочки перед зеркалом на столе и начала приготовления.
Специальный лейкопластырь, приклеив на висках, стянула На затылке так, что глаза ее получились раскосыми. Проверяя все это устройство на «прочность», страшно гримасничала лицом, мотала головой. С левой стороны лента отклеивается – она снова сделала из свежей ленты «подтяжку». Опять подергала мускулами лица. Надела парик из темных волос, закрывающий виски. Походила в нем по своему скромному номеру.
Затем опять села; сделала себе макияж, как боевую раскраску – ярко подкрасила черными стрелками глаза, обвела бордовой помадой узкие губы. Выбелила лицо. Долго разглядывала, изучая себя. Фаня стала похожа на идола: не на человека, а на воплощение чего-то… Из-за раскосых глаз, натянутой кожи лицо отчасти лишилось мимики. Маска.

Закончив с гримом, Фаина садится к окну, положив одну руку на подоконник, второй поднося сигарету ко рту. Так она всегда сидела дома. Так до самого рассвета.

Утром, выждав момент, когда с этажа отошла дежурная, она положила свои ключи ей на стол, быстро сбежала по лестнице, не воспользовавшись лифтом.

Фаина – у современного высотного дома. Она стоит сбоку от здания, выискивая взглядом какое-то определенное окно, потом внимательно оглядывает площадку под этим окном. Даже подходит ближе и прохаживается по ней – квадратные асфальтовые плиты.
1 2 3 4 5 6 7