На висках поблескивала седина. – Моя невеста потеряла кольцо, – начал объяснять Терри. – Пару дней назад. Она думает, обронила в такси.
– Мне колец никто не предъявлял.
– Оно маленькое. – Терри колебался. – Золотое. Наше обручальное.
Диспетчер внимательно рассматривал Терри. – Дайте мне подумать... Вы не запомнили номер машины или имя таксиста?
Терри отрицательно помотал головой.
– Вы такси заказывали?
– Нет. Поймали на улице, рядом с баром. Около двух ночи.
Диспетчер прибавил громкости радио, ему сообщали, что вызов был на ложный адрес. Человек прочитал с бумажки новый. И устремил взгляд на Терри.
– У нас сейчас в городе сто четыре такси. Двадцать четыре часа в сутки. Обыскать каждую машину – потерять много денег. Человек, заработок которого зависит от времени, не будет в восторге. Не говоря уж обо мне.
– Может, я поговорю с ними?
Диспетчера это не испугало. – Что еще вам придет в голову?
Терри молчал.
– Послушайте, дружище. Я сегодня очень занят. Не хватает одного диспетчера, болен геморроем, черт бы его побрал. А я нарабатываю себе язву. Жаль, конечно, кольцa. – Он ответил на звонок телефона, сообщил по радио адреса заказов.
Терри смотрел в окна. Медленно струилась река, усыпанная блестящими осколками солнца. Масса воды – какое значение имеет суета людей, когда происходит величественная встреча с морем. А что, собственно, я теряю, подумал Терри. Самое худшее, что этот человек может сделать – выгнать меня отсюда.
– У таксистов остаются какие-нибудь записи о пассажирах? Я хотел бы их просмотреть.
– Половина адресов берется с потолка, – ответил диспетчер, глядя на него. – Они пишут их в конце рабочего дня, лишь бы было что-то написано.
– Ничего, если я взгляну?
– Ну что мне с вами делать? Даже передохнуть не даете.
– Моя девушка... Мне очень хочется ее осчастливить.
Человек стал шумно ерзать на стуле, но голос его звучал дружелюбно. – Вон там, – он показал пальцем, – лежит куча квитанций. Только не перепутайте.
– Не перепутаю. Спасибо.
Терри прошел через ограждение и уселся за указанный диспетчером стол. Взял толстую пачку квитанций, положил было на колени, но для удобства вернул обратно. И стал просматривать одну за другой.
В самом верху значилась фамилия таксиста, номер машины и дата. Ниже шли линии с указанием пунктов отправки и назначения. Терри сразу понял, задача сложная. В каждой квитанции двадцать-двадцать пять позиций, в одной смене сто машин, итого просмотреть нужно пять тысяч. Записи в основном делались карандашом, некоторые смазаны, многие неразборчивы. Пункты отправки и назначения указаны кратко, типа "Бродвей"", у Двадцать второй", "Семьдесят пятая, рядом с Лекс". Чем больше Терри смотрел, тем меньше было надежд. Фамилии таксистов – Хамадех, Вонг, О'Рейли, Кастилло расплывались в голове, как имена действующих лиц из длинного романа. Задача казалась невыполнимой, но он продолжал искать. Калиновски, Пател, Дринкуотер, Дэггу. Терри остановился. Джон Дэггу, первое апреля, два часа ночи. На девятнадцатой строке нацарапано: "Бродвей, близ Пятидесятой".
Терри поискал конечный пункт, вместо адреса – засохшее кофейное пятно. Цифры еще видны, а вот улица... Он посмотрел бумажку на свет, не помогло. Терри выругался.
Он записал себе фамилию водителя, номер такси и уж было собрался идти, но вдруг появилось сомнение. Рядом с Пятидесятой есть не только "Вирго", а и много чего другого.
Терри вздохнул и снова принялся искать. За полтора часа просмотрел все квитанции. Ничего близкого к первой находке не было. Он встал со стула и потянулся.
– Нашли, что хотели? – спросил диспетчер.
– Не знаю... может быть. – Он прочитал вслух фамилию водителя и номер машины.
– Джон Дэггу, он водит такси лет пятнадцать... даже двадцать.
– Мне бы поговорить с ним.
– Зачем? У вас есть номер такси, этого достаточно.
Терри смешался. – Может, он нашел кольцо, только вот не удосужился его сдать.
Диспетчер нахмурился. Эта идея ему не понравилась.
– Вот что я скажу. Приходите в пять часов. Я дам вам десять минут, сможете поискать в машине. Найдете свое кольцо – и привет, не задерживайтесь. – Он помолчал. – Итак, в пять часов. Если кольцо на месте, вы его найдете.
Терри вышел, облегченно вздохнув. Он злился, что пришлось врать из-за Фрэнки. Уже дважды, а что будет дальше? Лучше дать взятку и дело с концом.
Сейчас около полудня. Еще пять часов ему будет некуда себя девать. А то и дольше, если решит не возвращаться сюда для разговора с таксистом. Сегодня у него выходной, и, по правде говоря, для Фрэнки он сделал уже достаточно. Поговорит с таксистом через день или два. Ничего, Фрэнки потерпит.
Терри вышел на Двенадцатую улицу и долго шел по ней, пока не уперся в металлическую изгородь Пятьдесят девятой. За изгородью разместилась стоянка, а дальше – полмили открытого пространства. Он нашел ворота следующей стоянки, ее задняя сторона тоже огораживалась, однако зиял пролом. Асфальт стоянки перешел в грунт. Терри остановился. Слева возвышалась насыпь шоссе, справа раскинулось заросшее сорняком поле, упиравшееся в бетонную стену близ Одиннадцатой улицы. Неподалеку в серых камышах скрывался берег Гудзона, над травой сновали веселые воробьи, ворона кружила над водой, но скоро уселась на обугленный остов старой пристани. Терри пробирался в тени шоссейной насыпи по бутылкам из-под пива с выцветшими этикетками, битому стеклу и прочему мусору. А мысли были заняты странной историей Фрэнки. Надо быть нездоровой, чтобы вот так выставить Терри. Невозможно понять. Кажешься себе слепым. Терри вспомнилось кое-что из прошлого.
В медицинском институте у него был друг, звали его Зак. На первом курсе они славно проводили время на семинарах сексуального просвещения. Однажды, когда показывали фильм о сексе у полных паралитиков, Терри приспичило в туалет. Там он встретил одного из приглашенных на семинар, мужчина сидел в коляске и никак не мог справиться с катетером. В то время Терри был без предубеждений, он спросил, чем может помочь.
– Да вот выскочил, – пожаловался мужчина. – Я умею делать это сам, но руки судорогой свело.
Даже неопытному глазу было видно, что мужчина говорит правду. Скрюченные пальцы походили на клешни, и клешни эти подергивались.
– Что нужно сделать?
– Здесь у меня кондом-катетер, – человек показал головой на низ живота. – На конце есть липкое вещество, чтобы крепить к коже. Если вы приладите и приклеите, я думаю, все будет хорошо. Пока так, а дома у меня есть новый.
Терри осмотрелся по сторонам и наклонился. В нос ударил запах мочи.
– Обидно – жуть, – заметил мужчина. Иногда я так напрягаюсь, что не могу ничего сделать.
Терри пробормотал сочувственные слова. Расстегнул ширинку и отыскал резиновый кондом, сбившийся в кучку рядом с головкой пениса. Терри скатал его назад, однако зафиксировать катетер не удалось. Да и морщинистая ткань обвислого пениса не позволяла липкому веществу приклеиться как надо.
– У меня не получается.
Мужчина опустил глаза, всматриваясь в свой орган. У него были сальные волосы и плохие зубы. – Этого я и боялся. Обычно я надеваю сам, когда есть эрекция. Бывает, жду целый день.
Терри занервничал.
– Иногда мне помогает прямая стимуляция. Даже если я не чувствую желания, он-то знает, что ему надо.
– Вы хотите, чтобы я его потилибунькал?
– Если можно. Я постараюсь расслабиться.
Терри чувствовал себя в ловушке. Он сколько-то размышлял, но жалость к человеку преодолела. И он взял в руку морщинистый член.
Мужчина закрыл глаза. Постепенно руки его успокоились. У пениса появились признаки жизни. Терри сжал его в пальцах и начал стимулировать несильными трущими движениями, тихонько приговаривая и нервно поглядывая на дверь туалета. Спустя минуту, а показалась она часом, ткань набухла, затвердела и стала белой как вареное яйцо. Терри попытался прикрепить кондом, но пока еще не хватало упругости. Он сделал вдох и до смерти испугался: вдруг мужчина подумал, что сейчас ему сделают необходимые манипуляции ртом.
Еще тридцать секунд, и пенис стал достаточно твердым. Терри принялся натягивать кондом. Как только он зафиксировал его в нужном положении, дверь туалета распахнулась и ввалился молодой человек с обезумевшими глазами, шатаясь и припадая на пол, он безудержно хохотал.
У человека в кресле вид стал совсем жалкий. Терри упорно продолжал работать с кондомом. Закончив, он сразу вымыл руки. И, бормоча извинения, покинул туалет.
Позже Терри узнал, что тот, смеявшийся, надышался веселящего газа, закиси азота. Некий Теодор Заакери – но все звали его просто Зак.
Они познакомились через несколько недель в более нормальных условиях. Терри уснул на послеполуденной лекции и начал храпеть. Зак, случайно сидевший рядом, толкнул его в бок. И когда преподаватель включил свет – выяснить, кто храпит – на него смотрели невинные лица студентов; пробормотав что-то ехидное, преподаватель возобновил свою лекцию. Свет потух, и на экране высветился график. Вскоре голова Терри опять свисла набок, дыхание стало шумным, он почувствовал острый тычок под ребро, и не успел сообразить, в чем дело, а Зак уже сдернул его с сиденья. Выбравшись незамеченными из аудитории, они дружно захохотали. Так началась их дружба.
У них была одна общая черта – непочтение к авторитетам. На занятиях по анатомии они нацепляли на скелет кожаный пиджак, горбатую шляпу и джинсы, перед самым приходом уважаемого профессора вставляли в зубы дымящуюся сигару. На физиологии любили капнуть кислотой на мозги несчастной кошке. А на нейроанатомии спрятали коротковолновый транзистор в желудочек мозга, и труп во время показательного вскрытия вдруг закричал: "Помогите, помогите". Все испугались, а потом было много смеха. Так они устраивали себе разрядку. А по уикендам у них были свои вечера.
Они умели прожигать жизнь. Два года подряд устраивали по субботам междусобойчики с наркотой. Всегда получалось интересно. Собирались где-нибудь – от пяти до пятидесяти человек – танцевали, сходили с ума, кадрили кого попало. Марихуана и выпивка не переводились. Бывали и особые случаи, например, с седативными таблетками кваалудами, амилнитритом, с "волшебной пылью", а то и галлюцинаторным препаратом "экстаз". Иногда они устраивали адскую смесь в большой чаше, добавляли краситель зеленого цвета или под кровь и пили маленькими глотками, передавая друг другу. Становилось хорошо, порой до придурочного смеха. Но с течением времени эти праздники радости почему-то начали отмирать.
На третьем курсе им вдруг стало не до игр, а на четвертом каждый думал прежде всего и почти только о своей профессии, и для вечеров место осталось лишь в памяти. Однажды Терри и Зак случайно встретились в баре, они не видели друг друга уже несколько месяцев. Зак выглядел ужасно, мрачный, лицо небритое, глаза тусклые. Терри видывал такие глаза у студентов и не только, и сейчас подумал – может и он такой же? Многие жалуются на жизнь вслух, громко плачутся. А Зак другой, он все держит внутри. Наконец Терри не выдержал и спросил, что же все-таки случилось. Зак не смотрел ему в глаза.
– На душе херово. Весь как в дерьме.
– О чем ты?
– Ну что тут непонятно, одно сплошное дерьмо.
– Замучили тебя, да? Меня тоже.
– Я в больницу не хожу уже неделю.
– Ты что, решил передохнуть?
Зак шумно завздыхал. – Это ты можешь так сказать. Я перестал туда ходить, потому что это уже не имеет значения.
Терри нахмурился. – В чем дело?
– Познакомился с одной девушкой. Медсестра. Ну, было у нас. А потом она ушла.
– О, это часто бывает, Зак.
– Но не так, как у меня.
– А как было?
Зак поигрывал стаканом. – Два месяца я принадлежал ей. Каждую минуту, каждую секунду. Я перестал спать. Я не ел. Не было необходимости, потому что меня кормила она. Создавала голод, а потом утоляла его. Но мне всегда было мало. Я не мог насытиться. – Он помолчал. – Ты знаешь, что такое голод, Терри?
Терри хотел было сказать "да", но почему-то отрицательно помотал головой.
– Ты заряжаешься, а потом опустошаешься миллион раз в день. Когда насытишься, чувствуешь такое блаженство, а если пуст – это как умереть. Сейчас я пуст – как яма.
– Ну же, Зак. Все не так уж плохо.
Зак закрыл лицо ладонями.
Терри видел его всяким: на взлете, поникшим, изможденным от работы, запуганным женщинами, но таким – никогда. Что-то в нем надломилось, исчезло то, чем он раньше был полон – оптимизм, жизненная стойкость.
– Боюсь я за тебя, Зак.
– Мне самому страшно.
– Это не ты. Ты всегда был сильным. Думаю, что и теперь справишься.
– Не могу, не получается.
– Можешь. – Неожиданно в голове родилась идея. – Вот что, Зак. Давай устроим вечеринку. Будет весело.
– Не хочется... Только не сейчас.
– Нет, сейчас. Тебе необходимо избавиться от страха. Кто знает, может, кого-нибудь и встретишь...
Зак помотал головой.
– Какого черта. Если ты сам на себя плюешь, то чего ждать от других?
– Знаю, я сам виноват.
– Кто это здесь рассуждает о вине. Мы говорим о вечеринке. Да очнись ты, посмотри вокруг. – Терри пытался встряхнуть его, оживить. – Ну, принесем выпивки, немножко травки, и наша банда оживет. Устроим праздник всех святых, с костюмами, с призами. И пошлем всех к чертовой матери.
– Это было так давно... – задумчиво проговорил Зак.
– Вот и вернем это время. – Терри изобразил открытие театрального занавеса. – Дамы и господа. Представляем вам шоу Зака и Терри. С полуночи до рассвета. Будьте все с нами.
Терри еще сколько-то поуговаривал, и Зак, наконец, согласился. Так и случилась та вечеринка.
* * *
Двадцать девятого, за два дня до встречи, на седьмом этаже высокого бетонного здания медицинского института, где экспериментальные лаборатории были набиты стеклянными мензурками, белыми крысами и молодыми учеными, мечтающими о Нобелевской премии, собралась толпа. А неделей раньше Терри заметил там два баллона с закисью азота, они лежали без присмотра, прикрепленные цепочкой к тележке. Возникла идея – а почему, собственно, не употребить их на торжестве, тогда No 2О вывел бы всех на орбиту. Зак полностью доверился другу-энтузиасту и потому не спорил. Близилось к часу ночи, когда они прибыли на место. Осторожно пробирались по коридору, открывая дверь за дверью, в нос били резкие запахи химических реактивов, то и дело встречались наклейки, предупреждающие о радиационной опасности. Ученые, как известно, работают в любое время суток и когда угодно могут принести в жертву мышку или расщепить ген. Открыв очередную дверь, Терри и Зак увидели женщину, стоявшую у раковины, она их не заметила. Где-то наверху приглушенно лаяли собаки. Тележка стояла на том же месте, в ней два баллона, оба полные. Все шло гладко. Они отстегнули цепочку и принялись стаскивать с тележки баллон, весивший фунтов восемьдесят. Зак ухватился за основание, Терри за верхнюю часть – подняли и потащили по коридору. Они собирались добраться на лифте до подвала, а там от выходной двери двадцать ярдов до улицы, где их ждал фургон. Устроившись в лифте, они облегченно вздохнули. Все оказалось до смешного простым, и они, весело ухмыляясь, смотрели на светящееся табло, считая про себя этажи: четвертый... третий... второй... первый. Нам ниже, в подвал, подумал Терри, на самое золотое дно.
Лифт остановился на первом, вошел охранник, делавший свой обычный обход. Работа у него была скучная, и он любил с кем-нибудь поболтать. Охранник им добродушно кивнул, а потом уставился на баллон, и выражение его лица стало медленно меняться.
Подвал, подумал Терри, это для недоумков: кто плохо планирует, тот плохо и кончает.
Охранник вызвал полицейских, но те оказались слишком заняты и не соизволили приехать. Двоих студентов уличили в краже вещества, не находящегося на особом учете. Это вызвало не больший интерес, чем семейная ссора. Полицейские посоветовали ему разобраться самостоятельно, не поднимая большого шума. Охранника безразличие парней в голубой форме уязвило. Он взял с нарушителей порядка отпечатки пальцев и фотографии. И погрозился сообщить обо всем декану. А отпуская, сказал, чтобы они ему не попадались на глаза, иначе расплата будет суровой.
Часа в четыре они вернулись к Терри домой. Нервы были на пределе, и парни расслабились при помощи кваалудов. Терри прикидывал, что охранник, скорее всего, тоже чем-нибудь балуется, и потому не станет вести себя как болван. Зак, казавшийся поначалу беззаботным, вдруг скис. Ему мнилось, может, в душе они хотели попасться. Терри утешил его последней капсулкой. Они крепко спали, когда солнце показалось на горизонте.
* * *
В день намечавшегося торжества Зак вдруг сообщил, что плохо себя чувствует и поэтому не сможет принять участие. Терри пришлось его буквально затащить к себе домой в маленькую гостиную рядом со спальней.
– Я приготовил тебе сюрприз.
На столе лежала большая куча ненадутых воздушных шариков, а рядом зеленый цилиндр, похожий на тот баллон, что они пытались недавно украсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Мне колец никто не предъявлял.
– Оно маленькое. – Терри колебался. – Золотое. Наше обручальное.
Диспетчер внимательно рассматривал Терри. – Дайте мне подумать... Вы не запомнили номер машины или имя таксиста?
Терри отрицательно помотал головой.
– Вы такси заказывали?
– Нет. Поймали на улице, рядом с баром. Около двух ночи.
Диспетчер прибавил громкости радио, ему сообщали, что вызов был на ложный адрес. Человек прочитал с бумажки новый. И устремил взгляд на Терри.
– У нас сейчас в городе сто четыре такси. Двадцать четыре часа в сутки. Обыскать каждую машину – потерять много денег. Человек, заработок которого зависит от времени, не будет в восторге. Не говоря уж обо мне.
– Может, я поговорю с ними?
Диспетчера это не испугало. – Что еще вам придет в голову?
Терри молчал.
– Послушайте, дружище. Я сегодня очень занят. Не хватает одного диспетчера, болен геморроем, черт бы его побрал. А я нарабатываю себе язву. Жаль, конечно, кольцa. – Он ответил на звонок телефона, сообщил по радио адреса заказов.
Терри смотрел в окна. Медленно струилась река, усыпанная блестящими осколками солнца. Масса воды – какое значение имеет суета людей, когда происходит величественная встреча с морем. А что, собственно, я теряю, подумал Терри. Самое худшее, что этот человек может сделать – выгнать меня отсюда.
– У таксистов остаются какие-нибудь записи о пассажирах? Я хотел бы их просмотреть.
– Половина адресов берется с потолка, – ответил диспетчер, глядя на него. – Они пишут их в конце рабочего дня, лишь бы было что-то написано.
– Ничего, если я взгляну?
– Ну что мне с вами делать? Даже передохнуть не даете.
– Моя девушка... Мне очень хочется ее осчастливить.
Человек стал шумно ерзать на стуле, но голос его звучал дружелюбно. – Вон там, – он показал пальцем, – лежит куча квитанций. Только не перепутайте.
– Не перепутаю. Спасибо.
Терри прошел через ограждение и уселся за указанный диспетчером стол. Взял толстую пачку квитанций, положил было на колени, но для удобства вернул обратно. И стал просматривать одну за другой.
В самом верху значилась фамилия таксиста, номер машины и дата. Ниже шли линии с указанием пунктов отправки и назначения. Терри сразу понял, задача сложная. В каждой квитанции двадцать-двадцать пять позиций, в одной смене сто машин, итого просмотреть нужно пять тысяч. Записи в основном делались карандашом, некоторые смазаны, многие неразборчивы. Пункты отправки и назначения указаны кратко, типа "Бродвей"", у Двадцать второй", "Семьдесят пятая, рядом с Лекс". Чем больше Терри смотрел, тем меньше было надежд. Фамилии таксистов – Хамадех, Вонг, О'Рейли, Кастилло расплывались в голове, как имена действующих лиц из длинного романа. Задача казалась невыполнимой, но он продолжал искать. Калиновски, Пател, Дринкуотер, Дэггу. Терри остановился. Джон Дэггу, первое апреля, два часа ночи. На девятнадцатой строке нацарапано: "Бродвей, близ Пятидесятой".
Терри поискал конечный пункт, вместо адреса – засохшее кофейное пятно. Цифры еще видны, а вот улица... Он посмотрел бумажку на свет, не помогло. Терри выругался.
Он записал себе фамилию водителя, номер такси и уж было собрался идти, но вдруг появилось сомнение. Рядом с Пятидесятой есть не только "Вирго", а и много чего другого.
Терри вздохнул и снова принялся искать. За полтора часа просмотрел все квитанции. Ничего близкого к первой находке не было. Он встал со стула и потянулся.
– Нашли, что хотели? – спросил диспетчер.
– Не знаю... может быть. – Он прочитал вслух фамилию водителя и номер машины.
– Джон Дэггу, он водит такси лет пятнадцать... даже двадцать.
– Мне бы поговорить с ним.
– Зачем? У вас есть номер такси, этого достаточно.
Терри смешался. – Может, он нашел кольцо, только вот не удосужился его сдать.
Диспетчер нахмурился. Эта идея ему не понравилась.
– Вот что я скажу. Приходите в пять часов. Я дам вам десять минут, сможете поискать в машине. Найдете свое кольцо – и привет, не задерживайтесь. – Он помолчал. – Итак, в пять часов. Если кольцо на месте, вы его найдете.
Терри вышел, облегченно вздохнув. Он злился, что пришлось врать из-за Фрэнки. Уже дважды, а что будет дальше? Лучше дать взятку и дело с концом.
Сейчас около полудня. Еще пять часов ему будет некуда себя девать. А то и дольше, если решит не возвращаться сюда для разговора с таксистом. Сегодня у него выходной, и, по правде говоря, для Фрэнки он сделал уже достаточно. Поговорит с таксистом через день или два. Ничего, Фрэнки потерпит.
Терри вышел на Двенадцатую улицу и долго шел по ней, пока не уперся в металлическую изгородь Пятьдесят девятой. За изгородью разместилась стоянка, а дальше – полмили открытого пространства. Он нашел ворота следующей стоянки, ее задняя сторона тоже огораживалась, однако зиял пролом. Асфальт стоянки перешел в грунт. Терри остановился. Слева возвышалась насыпь шоссе, справа раскинулось заросшее сорняком поле, упиравшееся в бетонную стену близ Одиннадцатой улицы. Неподалеку в серых камышах скрывался берег Гудзона, над травой сновали веселые воробьи, ворона кружила над водой, но скоро уселась на обугленный остов старой пристани. Терри пробирался в тени шоссейной насыпи по бутылкам из-под пива с выцветшими этикетками, битому стеклу и прочему мусору. А мысли были заняты странной историей Фрэнки. Надо быть нездоровой, чтобы вот так выставить Терри. Невозможно понять. Кажешься себе слепым. Терри вспомнилось кое-что из прошлого.
В медицинском институте у него был друг, звали его Зак. На первом курсе они славно проводили время на семинарах сексуального просвещения. Однажды, когда показывали фильм о сексе у полных паралитиков, Терри приспичило в туалет. Там он встретил одного из приглашенных на семинар, мужчина сидел в коляске и никак не мог справиться с катетером. В то время Терри был без предубеждений, он спросил, чем может помочь.
– Да вот выскочил, – пожаловался мужчина. – Я умею делать это сам, но руки судорогой свело.
Даже неопытному глазу было видно, что мужчина говорит правду. Скрюченные пальцы походили на клешни, и клешни эти подергивались.
– Что нужно сделать?
– Здесь у меня кондом-катетер, – человек показал головой на низ живота. – На конце есть липкое вещество, чтобы крепить к коже. Если вы приладите и приклеите, я думаю, все будет хорошо. Пока так, а дома у меня есть новый.
Терри осмотрелся по сторонам и наклонился. В нос ударил запах мочи.
– Обидно – жуть, – заметил мужчина. Иногда я так напрягаюсь, что не могу ничего сделать.
Терри пробормотал сочувственные слова. Расстегнул ширинку и отыскал резиновый кондом, сбившийся в кучку рядом с головкой пениса. Терри скатал его назад, однако зафиксировать катетер не удалось. Да и морщинистая ткань обвислого пениса не позволяла липкому веществу приклеиться как надо.
– У меня не получается.
Мужчина опустил глаза, всматриваясь в свой орган. У него были сальные волосы и плохие зубы. – Этого я и боялся. Обычно я надеваю сам, когда есть эрекция. Бывает, жду целый день.
Терри занервничал.
– Иногда мне помогает прямая стимуляция. Даже если я не чувствую желания, он-то знает, что ему надо.
– Вы хотите, чтобы я его потилибунькал?
– Если можно. Я постараюсь расслабиться.
Терри чувствовал себя в ловушке. Он сколько-то размышлял, но жалость к человеку преодолела. И он взял в руку морщинистый член.
Мужчина закрыл глаза. Постепенно руки его успокоились. У пениса появились признаки жизни. Терри сжал его в пальцах и начал стимулировать несильными трущими движениями, тихонько приговаривая и нервно поглядывая на дверь туалета. Спустя минуту, а показалась она часом, ткань набухла, затвердела и стала белой как вареное яйцо. Терри попытался прикрепить кондом, но пока еще не хватало упругости. Он сделал вдох и до смерти испугался: вдруг мужчина подумал, что сейчас ему сделают необходимые манипуляции ртом.
Еще тридцать секунд, и пенис стал достаточно твердым. Терри принялся натягивать кондом. Как только он зафиксировал его в нужном положении, дверь туалета распахнулась и ввалился молодой человек с обезумевшими глазами, шатаясь и припадая на пол, он безудержно хохотал.
У человека в кресле вид стал совсем жалкий. Терри упорно продолжал работать с кондомом. Закончив, он сразу вымыл руки. И, бормоча извинения, покинул туалет.
Позже Терри узнал, что тот, смеявшийся, надышался веселящего газа, закиси азота. Некий Теодор Заакери – но все звали его просто Зак.
Они познакомились через несколько недель в более нормальных условиях. Терри уснул на послеполуденной лекции и начал храпеть. Зак, случайно сидевший рядом, толкнул его в бок. И когда преподаватель включил свет – выяснить, кто храпит – на него смотрели невинные лица студентов; пробормотав что-то ехидное, преподаватель возобновил свою лекцию. Свет потух, и на экране высветился график. Вскоре голова Терри опять свисла набок, дыхание стало шумным, он почувствовал острый тычок под ребро, и не успел сообразить, в чем дело, а Зак уже сдернул его с сиденья. Выбравшись незамеченными из аудитории, они дружно захохотали. Так началась их дружба.
У них была одна общая черта – непочтение к авторитетам. На занятиях по анатомии они нацепляли на скелет кожаный пиджак, горбатую шляпу и джинсы, перед самым приходом уважаемого профессора вставляли в зубы дымящуюся сигару. На физиологии любили капнуть кислотой на мозги несчастной кошке. А на нейроанатомии спрятали коротковолновый транзистор в желудочек мозга, и труп во время показательного вскрытия вдруг закричал: "Помогите, помогите". Все испугались, а потом было много смеха. Так они устраивали себе разрядку. А по уикендам у них были свои вечера.
Они умели прожигать жизнь. Два года подряд устраивали по субботам междусобойчики с наркотой. Всегда получалось интересно. Собирались где-нибудь – от пяти до пятидесяти человек – танцевали, сходили с ума, кадрили кого попало. Марихуана и выпивка не переводились. Бывали и особые случаи, например, с седативными таблетками кваалудами, амилнитритом, с "волшебной пылью", а то и галлюцинаторным препаратом "экстаз". Иногда они устраивали адскую смесь в большой чаше, добавляли краситель зеленого цвета или под кровь и пили маленькими глотками, передавая друг другу. Становилось хорошо, порой до придурочного смеха. Но с течением времени эти праздники радости почему-то начали отмирать.
На третьем курсе им вдруг стало не до игр, а на четвертом каждый думал прежде всего и почти только о своей профессии, и для вечеров место осталось лишь в памяти. Однажды Терри и Зак случайно встретились в баре, они не видели друг друга уже несколько месяцев. Зак выглядел ужасно, мрачный, лицо небритое, глаза тусклые. Терри видывал такие глаза у студентов и не только, и сейчас подумал – может и он такой же? Многие жалуются на жизнь вслух, громко плачутся. А Зак другой, он все держит внутри. Наконец Терри не выдержал и спросил, что же все-таки случилось. Зак не смотрел ему в глаза.
– На душе херово. Весь как в дерьме.
– О чем ты?
– Ну что тут непонятно, одно сплошное дерьмо.
– Замучили тебя, да? Меня тоже.
– Я в больницу не хожу уже неделю.
– Ты что, решил передохнуть?
Зак шумно завздыхал. – Это ты можешь так сказать. Я перестал туда ходить, потому что это уже не имеет значения.
Терри нахмурился. – В чем дело?
– Познакомился с одной девушкой. Медсестра. Ну, было у нас. А потом она ушла.
– О, это часто бывает, Зак.
– Но не так, как у меня.
– А как было?
Зак поигрывал стаканом. – Два месяца я принадлежал ей. Каждую минуту, каждую секунду. Я перестал спать. Я не ел. Не было необходимости, потому что меня кормила она. Создавала голод, а потом утоляла его. Но мне всегда было мало. Я не мог насытиться. – Он помолчал. – Ты знаешь, что такое голод, Терри?
Терри хотел было сказать "да", но почему-то отрицательно помотал головой.
– Ты заряжаешься, а потом опустошаешься миллион раз в день. Когда насытишься, чувствуешь такое блаженство, а если пуст – это как умереть. Сейчас я пуст – как яма.
– Ну же, Зак. Все не так уж плохо.
Зак закрыл лицо ладонями.
Терри видел его всяким: на взлете, поникшим, изможденным от работы, запуганным женщинами, но таким – никогда. Что-то в нем надломилось, исчезло то, чем он раньше был полон – оптимизм, жизненная стойкость.
– Боюсь я за тебя, Зак.
– Мне самому страшно.
– Это не ты. Ты всегда был сильным. Думаю, что и теперь справишься.
– Не могу, не получается.
– Можешь. – Неожиданно в голове родилась идея. – Вот что, Зак. Давай устроим вечеринку. Будет весело.
– Не хочется... Только не сейчас.
– Нет, сейчас. Тебе необходимо избавиться от страха. Кто знает, может, кого-нибудь и встретишь...
Зак помотал головой.
– Какого черта. Если ты сам на себя плюешь, то чего ждать от других?
– Знаю, я сам виноват.
– Кто это здесь рассуждает о вине. Мы говорим о вечеринке. Да очнись ты, посмотри вокруг. – Терри пытался встряхнуть его, оживить. – Ну, принесем выпивки, немножко травки, и наша банда оживет. Устроим праздник всех святых, с костюмами, с призами. И пошлем всех к чертовой матери.
– Это было так давно... – задумчиво проговорил Зак.
– Вот и вернем это время. – Терри изобразил открытие театрального занавеса. – Дамы и господа. Представляем вам шоу Зака и Терри. С полуночи до рассвета. Будьте все с нами.
Терри еще сколько-то поуговаривал, и Зак, наконец, согласился. Так и случилась та вечеринка.
* * *
Двадцать девятого, за два дня до встречи, на седьмом этаже высокого бетонного здания медицинского института, где экспериментальные лаборатории были набиты стеклянными мензурками, белыми крысами и молодыми учеными, мечтающими о Нобелевской премии, собралась толпа. А неделей раньше Терри заметил там два баллона с закисью азота, они лежали без присмотра, прикрепленные цепочкой к тележке. Возникла идея – а почему, собственно, не употребить их на торжестве, тогда No 2О вывел бы всех на орбиту. Зак полностью доверился другу-энтузиасту и потому не спорил. Близилось к часу ночи, когда они прибыли на место. Осторожно пробирались по коридору, открывая дверь за дверью, в нос били резкие запахи химических реактивов, то и дело встречались наклейки, предупреждающие о радиационной опасности. Ученые, как известно, работают в любое время суток и когда угодно могут принести в жертву мышку или расщепить ген. Открыв очередную дверь, Терри и Зак увидели женщину, стоявшую у раковины, она их не заметила. Где-то наверху приглушенно лаяли собаки. Тележка стояла на том же месте, в ней два баллона, оба полные. Все шло гладко. Они отстегнули цепочку и принялись стаскивать с тележки баллон, весивший фунтов восемьдесят. Зак ухватился за основание, Терри за верхнюю часть – подняли и потащили по коридору. Они собирались добраться на лифте до подвала, а там от выходной двери двадцать ярдов до улицы, где их ждал фургон. Устроившись в лифте, они облегченно вздохнули. Все оказалось до смешного простым, и они, весело ухмыляясь, смотрели на светящееся табло, считая про себя этажи: четвертый... третий... второй... первый. Нам ниже, в подвал, подумал Терри, на самое золотое дно.
Лифт остановился на первом, вошел охранник, делавший свой обычный обход. Работа у него была скучная, и он любил с кем-нибудь поболтать. Охранник им добродушно кивнул, а потом уставился на баллон, и выражение его лица стало медленно меняться.
Подвал, подумал Терри, это для недоумков: кто плохо планирует, тот плохо и кончает.
Охранник вызвал полицейских, но те оказались слишком заняты и не соизволили приехать. Двоих студентов уличили в краже вещества, не находящегося на особом учете. Это вызвало не больший интерес, чем семейная ссора. Полицейские посоветовали ему разобраться самостоятельно, не поднимая большого шума. Охранника безразличие парней в голубой форме уязвило. Он взял с нарушителей порядка отпечатки пальцев и фотографии. И погрозился сообщить обо всем декану. А отпуская, сказал, чтобы они ему не попадались на глаза, иначе расплата будет суровой.
Часа в четыре они вернулись к Терри домой. Нервы были на пределе, и парни расслабились при помощи кваалудов. Терри прикидывал, что охранник, скорее всего, тоже чем-нибудь балуется, и потому не станет вести себя как болван. Зак, казавшийся поначалу беззаботным, вдруг скис. Ему мнилось, может, в душе они хотели попасться. Терри утешил его последней капсулкой. Они крепко спали, когда солнце показалось на горизонте.
* * *
В день намечавшегося торжества Зак вдруг сообщил, что плохо себя чувствует и поэтому не сможет принять участие. Терри пришлось его буквально затащить к себе домой в маленькую гостиную рядом со спальней.
– Я приготовил тебе сюрприз.
На столе лежала большая куча ненадутых воздушных шариков, а рядом зеленый цилиндр, похожий на тот баллон, что они пытались недавно украсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26