Постоянно казалось, будто ему что-то угрожает, и он мог взорваться по любому пустяку. Боялся телефона, радио, телевизора. Шарахался от Эдны. Когда он уже думал, что слез больше нет, внутри только пустота, начинался новый приступ. Теперь уж ему хотелось, чтобы вновь пришло былое оцепенение...
Это продолжалось семь дней – неделя перехода к другой жизни. И однажды, доведенный до жуткого изнеможения в тысячный раз, Фрэнки услышал в себе новый голос. Слабенький и робкий, он не воспринимался серьезно, но со временем голос окреп. Это не твоя вина, твердил он. Виноват кто-то другой. Например, Кокс, лапавший его руками, пичкавший наркотиками и заставлявший танцевать на помосте; Маркус, познакомивший с глупой старухой. Сама тетушка Орфа, которая обещала освобождение и обманула. Тот мужчина в больнице, которому не хватило воли выкарабкаться, и его смерть, ничего Фрэнки не принесшая. Он думал обо всех людях, кто обманывал его, вводил в заблуждение, кто стоял на его пути и усиливал страдания. Негодование во Фрэнки росло.
Однажды утром он сидел в кухне и мрачно смотрел в окно, вдруг зазвонил телефон. Не раздумывая, он взял трубку. В ухо полился робкий покорный голос, вне сомнения, это был Терри. Фрэнки несколько мгновений слушал, потом взорвался, извергая накопившуюся горечь и бешенство потоком брани. Он кричал как ненормальный. Остервенелая фурия, изрыгающая желчь.
Терри сидел дома и слушал. Она впервые с ним говорила после того как он ее изнасиловал, и эта буря его шокировала. Он стискивал телефон, будто это была последняя ниточка, которая связывала его с жизнью. Слезы стыда и облегчения текли по его щекам.
Фрэнки судорожно втянул воздух, Терри воспользовался паузой и пробормотал извинения. Прозвучали они очень жалко. А для Фрэнки звучали оскорбительно, он посоветовал Терри засунуть извинения себе в задницу и бросил трубку. После этого эпизода он впервые с чувством поел.
Терри звонил часто, и Эдна, с благословения Фрэнки, каждый раз осаживала его. Однако, по мере того как дочь начала приходить в себя, лучше есть, одеваться, разговаривать с ней не только односложными словами, Эдна стала на нее немножко давить. Не зная ничего об изнасиловании, она достаточно ясно себе уяснила, что этот мужчина дочери не пара. Она посоветовала Фрэнки избавиться от него – и чем раньше это произойдет, тем лучше.
– И что делать дальше? – поинтересовался Фрэнки.
– Оставайся здесь, – ответила Эдна. – Поправляйся. И найдешь себе славного парня.
Фрэнки язвительно захохотал. Славный парень – это не для него. Гнев его не только не истощился, напротив, он все рос и рос, выпуская стебли в разные стороны, превращаясь в нечто тайное и злокозненное. До звонка Терри у гнева не было цели, сейчас она появилась. Хотя, возможно, мужественность у него отняла судьба, но инструментом судьбы был Терри. Он стал образом врага, и Фрэнки поклялся всем сердцем, что отомстит ему.
Когда Терри позвонил очередной раз, Фрэнки снял трубку.
– Терри? Давненько я тебя не слышал.
– Я звонил тебе каждый день.
– Разве?
– Я хочу, чтобы ты вернулась, Фрэнки. То, что случилось, никогда не повторится. Я клянусь тебе.
– Эдна советует бросить тебя. И чем скорее, тем лучше.
– У Эдны есть на то свои соображения. Она меня не любит. И ты это знаешь. Никакой мужчина не будет достаточно хорошим для ее дочери.
– А ты что, в самом деле хорош?
– По крайней мере, ты так думала.
– Ты изнасиловал меня?
Терри молчал.
– Молчишь? Может, не помнишь? Или не уверен? Что точнее, Терри?
– Ты жестокая.
Фрэнки пронзительно засмеялся. – Так, значит, ты хочешь, чтобы я вернулся. Как в старые времена. Ты будешь паинькой. Станешь хорошо со мной обращаться.
– Я пытаюсь, Фрэнки. Мне нужна твоя помощь. Ты должна дать мне шанс.
– У тебя были шансы.
– Еще. Дай мне еще один.
– Говоришь, ты хочешь меня?
– Хочу. И ты знаешь, что это действительно так.
– Умоляй меня.
На том конце молчали.
– Нет? Ты хочешь меня, но не настолько сильно, чтобы умолять?
Терри шумно вздохнул. – Это мое наказание?
– Считай – награда.
– Я не могу так сделать. Умолять не могу.
– Тогда извини...
– Я совершил ошибку. Фрэнки. Я это признаю и буду помнить всю жизнь. Я тебе говорил, что жалею о случившемся, и извинился. Но, пожалуйста, не трогай мою гордость.
– Твою гордость... – Он смаковал эту мысль. – Это мне нравится. Я рад, Терри. У мужчины должна быть гордость. Береги ее, храни в надежном месте. – Он помолчал, взвешивая следующие слова. Они оказались вовсе не такими жесткими, как он воображал себе. – Хорошо... я приду.
– Действительно придешь?
– Мне очень хочется увидеть тебя. Это как жажда. Приди и забери меня, Терри. Возьми меня домой.
Глава 15
Возвращение Фрэнки к Терри... Не виделись они месяц. Сейчас была уже поздняя весна, воздух стал каким-то особенным. В китайском сувенирном магазинчике шла оживленная торговля, фруктовый прилавок на тротуаре облепили покупатели. Фрэнки пробирался в толпе мимо полных мусорных корзин; на расстоянии квартала его ждет Терри, чтобы забрать к себе.
Они вошли в дом без лифта, а когда поднялись на третий этаж, Фрэнки вдруг остановился и попросил Терри спуститься и купить для него яблоко. Одно такое, красное, показалось особенно привлекательным. Терри долго не раздумывал, он улыбнулся про себя и побежал вприпрыжку вниз по ступенькам. Через пять минут уже вернулся, тяжело дыша; Фрэнки поблагодарил его.
– Нет проблем, – ответил Терри, полируя яблоко, прежде чем отдать.
Он открыл дверь и жестом пригласил войти. Фрэнки переступил порог и весь напрягся, когда проходил по коридору мимо спальни. Тяжелый затхлый запах – на это он сразу обратил внимание после длительного пребывания у Эдны. Кругом беспорядок, в раковине грязная посуда, книги на полу, одежда, сваленная на софу, на кухонном столе коробка из-под пиццы с разводами жира.
Терри последовал за Фрэнки в гостиную, там рухнул на софу. Он почти десять часов уговаривал Фрэнки, храбрился под презрительным взглядом миссис Эдны, почему-то молчавшей. Устал он ужасно.
– Итак, – он улыбнулся, довольный, вытягивая ноги. – Начинаем жить заново. С нуля.
– Не совсем так, – заметил Фрэнки.
Терри чуть нахмурился. – Нужно попробовать.
– Я здесь кое-что намерен изменить.
– Я тоже.
Фрэнки поднял брови. – Ты уже извинился. Чего тебе еще?
– Много чего. Ты дала мне шанс, и ты увидишь, как...
– Снова обещания?
– Факты, – решительно сказал Терри. – Только факты.
– Мне не терпится начать, – заявил Фрэнки. – Например здесь, – он обвел рукой комнату. – Признай, вид убогий.
– Комната как комната, – возразил Терри. – Обжитая, уютная.
– Здесь грязно.
– Ты слишком долго жила у Эдны, бэби. Она навязала тебе свой вкус.
– Мать умоляла меня остаться, – подбоченился Фрэнки. – Она меня упрашивала. В любое время я могу вернуться назад, двери открыты. Широко открыты.
Терри понял, к чему она клонит, и сразу поинтересовался, каких изменений желает Фрэнки.
– Хочу, чтобы здесь стало чисто. Нужно навести порядок. Повесить новые шторы, купить новую софу или хотя бы сменить обшивку. – Фрэнки потыкал еще в ряд мест, у Терри закружилась голова.
– Почему бы нам сразу не переехать на Парк-авеню?
– Ты шутишь, конечно.
– Ну подумай, где мы достанем столько денег? Эдна? Да она удавится, но не даст.
– Она тебя не любит.
– Взаимно. – Он попытался представить себе, как же справиться с тем, что так неожиданно свалилось на голову. – Подожди минутку. – Ты нашла другую работу. Так? И хочешь преподнести мне это как... большой сюрприз.
Фрэнки отрицательно помотал головой.
– Нет? Тогда я должен тебе кое-что объяснить. Я работаю продавцом в книжном магазине. Зарабатываю шесть долларов в час. Значит, двести сорок в неделю. Эта квартира мне обходится в пять с четвертью сотен в месяц. Ты не работаешь с марта. – Он бросил на нее очень холодный взгляд. – Тебе хочется приобрести новый хлам? Тогда посоображай, Фрэнки.
– Уже сообразил.
– Я едва свожу концы с концами.
– Найди другую работу. Делай деньги.
– У меня уже есть работа.
– Так найди вторую.
Он засмеялся, но взгляд Фрэнки быстро его отрезвил. Забрать ее домой вовсе не означало получить прежнюю Фрэнки.
– Ты хочешь заставить меня работать на это, я правильно понял?
– Считай, что так, – согласился Фрэнки. – Найдешь вторую работу, тогда я не возвращаюсь в бар. – Его глаза светились. – Получится, что ты защитил меня от типов, подобных тебе: только так об этом и думай. Ну и деньги, конечно. Чего еще может пожелать себе мужчина...
* * *
На поиски работы ушли две недели. Помог Маркус. Терри получил дневную работу в больничной прачечной – стирать простыни. Им спускали огромные пластиковые мешки – двойные и завязанные, чтобы не распространялись всевозможные отходы, выделения и вонь по больнице. В медицинском институте Терри не раз наблюдал, какую гадость может выделить человек. Но ему никогда не приходилось перебирать огромную кучу грязного тряпья. В его обязанности входило вытаскивать грязные простыни и отбирать все то, что могло вывести стиральные машины из строя. Он носил маску, защищая лицо, но это не спасало от запахов. Поначалу вонь чуть не сбивала его с ног, и лишь через несколько недель перестала мучить тошнота.
Перед уходом из больницы он принимал душ, мылся щеткой с мылом. В те дни, когда ему не нужно было торопиться в "Сутер", он возвращался домой и Фрэнки заставляла его еще раз мыться. После ужина он боролся со сном до восьми или девяти. А когда в день выпадали две работы, приходил домой в двенадцать, в двенадцать тридцать уже спал – на старой софе с шишками и разбитыми пружинами. Однажды он решил купить себе новую; Фрэнки, управлявшей финансами, эта идея вроде понравилась, но когда пришло время первого взноса, оказалось, что Терри вместо софы получит кроватную раму с лежаком на пружинах и новый матрац. Терри ворчал, что она сглупила, однако Фрэнки нашлась что ответить.
– Хочешь видеть в таком свете? Валяй. С другой стороны, ты должен гордиться, что обеспечиваешь меня. У тебя должно быть ощущение чего-то достигнутого. Но если тебе больше нравится считать себя несчастным, это твое право. А если хочешь разбираться, кто чего заслуживает, это я тоже могу устроить. Но мне приятнее видеть, что мы делаем успехи. У тебя есть еще шанс, пока я не успел хлопнуть дверью.
В ее словах была своя логика. Хотя Терри не нравилось чувствовать себя проигравшим, он решил помолчать. Сил не было спорить или думать о том, на чем ему спать. Он вставал в пять, чтобы в шесть добраться до прачечной, и пять дней в неделю торопился через весь город на работу в книжный магазин. В выходные дни Фрэнки позволяла ему поспать дольше – но только до восьми. По дому было много хлопот: почистить плиту, постирать коврики, вымыть ванную. Она заставила его сбросить книги на пол и стереть пыль с полок, вымыть окна и стены. Такого рода работа всегда была для Терри припасена. А Терри, хотя отдыха ему не хватало, не обижался на Фрэнки, считал, что ее охватила страсть к переменам. От ее злости не осталось и следа. Исчезла и странная выдумка – "я мужчина" – похоже, она об этом вообще забыла. Терри воспринимал ее попытки навести в квартире порядок как желание улучшить их совместную жизнь – он и сам к этому стремился. Ее физическая неприступность продолжала его раздражать, хотя сейчас он воспринимал это как свой крест. Грех его не забыт, но может быть прощен. С возвращением Фрэнки домой он обрел точку опоры и сможет доказать ей, что он мужчина, не знающий страха.
* * *
Пока Терри был занят на работе, Фрэнки целыми днями смотрел телевизор, размышлял. Предстояло многому научиться, впитать в себя новую жизнь. Цель помогала ему сконцентрироваться, не потеряться в сложностях человеческого поведения, которые он наблюдал по телевизору. Легче всего усваивались утренние мыльные оперы: там простые эмоции, понятные мотивы. Из собственного небогатого опыта и этих показов он развил свою теорию о женщинах и мужчинах. У рекламы он тоже кое-чему сможет научиться. Будет смотреть несколько часов, затем перерыв, и снова у экрана несколько часов подряд. Со второй зарплаты Терри Фрэнки купил себе видеоприставку, теперь можно было записать и прокрутить то, что особенно понравилось. Он был способный ученик.
Устав от телевизора, он открывал окно, садился на подоконник и наблюдал за торговлей внизу или вглядывался в женщин на швейной фабрике. Он играл с мыслью выйти прогуляться – с тех пор как его изнасиловали, он ни разу один на улице не появлялся. В квартире безопасно, но здесь как в тюрьме. Надо выйти, испытать свою силу.
Он выбрал день, когда Терри был занят на двух работах. Если к нему пристанут или случится что-то ужасное, он убежит домой, но не хотелось, чтобы Терри это видел. Фрэнки подобрал для себя неброскую одежду: просторные джинсы, спортивные тапочки, мешковатую рубашку с короткими рукавами, нашел поношенную куртку и застегнулся на все пуговицы. Темные очки, волосы зачесаны назад и завязаны, никакой косметики и драгоценных украшений. На все это ушел час, и еще час, чтобы унять свои нервы. Телевизор то и дело притягивал к себе, Фрэнки наконец его выключил. В комнату влетела тишина, появилось ощущение, что ничего из его планов не выйдет. На мгновение Фрэнки даже забыл, что собирается делать. Но потом вспомнил, подошел к двери и, собравшись с силами, перешагнул порог. Спустился по ступенькам, а через минуту был уже на улице.
Оказалось, все не так уж страшно. После первых тревожных минут он понял, что никому нет до него дела. У фруктового прилавка его нечаянно пихнула женщина, тащившая сумку с апельсинами. Фрэнки купил себе банан, продавец, взяв деньги, даже не взглянул на него. Люди потоком выливались на улицу, болтая друг с другом или погруженные в себя. Он прошел квартал, пялясь на витрины различных магазинов, приглядывая ориентиры. Вокруг все казались очень занятыми, никто не обращал на него внимания. Фрэнки дошел до станции "Хьюстон" и повернул обратно. Поднимаясь домой по ступенькам, он вдруг почувствовал облегчение: все-таки прогулка получилась напряженная. Но он справился. Никто не причинил ему вреда, никто на него не глазел, его просто не заметили. Ну что ж, он еще раз пойдет.
Дальше он выходил каждый день, расширял свой кругозор, наслаждался свободой. Наведывался в магазин, галереи, лавчонки, впитывал все, что попадалось на глаза, особенно обращал внимание на женщин-спутниц, женщин-продавцов, всевозможных покупательниц, работниц, студенток, попрошаек. Он изучал их манеры, стиль, форму, осанку. Смотрел на них одиноких, в группках с другими женщинами, с мужчинами. Чтобы лучше их понять, подбирался ближе, подслушивал разговоры, примечая интонации речи, особенности поведения. Нужно было многому научиться: дома он практиковался у зеркала, разговаривал с собой, прохаживаясь и принимая всевозможные позы. Часто рылся в богатом гардеробе Фрэнки, примерял одежду: юбки, платья, блузки, чулки. Играл с волосами, причесывая так и сяк, и даже попробовал косметику. Всегда дома. Всегда с целью.
Этой перемены Терри не мог не заметить. Он был вполне счастлив видеть Фрэнки в джинсах и майке, но острые ощущения в нем вызывали чулки и юбки. Когда она начала одеваться и вести себя женственнее, ему стало легче справляться со стрессом и усталостью на двух работах. Считая, что причиной всему его покаяние, он с еще большим усердием стремился угодить Фрэнки. Тщательно продумывал, чем ее накормить, сам готовил пищу. Мыл тарелки и стирал белье. Если нужно было почистить ванну – чистил, что-то принести – приносил. Он старался предугадать ее желания и потребности. Главное, чтобы она знала: ради нее он готов на все.
Однажды после ужина Фрэнки спросил у Терри о его медицинском институте. Они сидели на софе рядом, Терри в джинсах и рубашке с воротником на пуговицах. Фрэнки в обтягивающем трико, кожаной юбке и чулках. Терри хотел отмахнуться от его вопроса, но Фрэнки настаивал, и он рассказал свою историю. Фрэнки не перебивал, сидел не шелохнувшись, и даже когда рассказ кончился, заговорил не сразу.
– Тебе, наверное, чертовски тяжело.
Терри пожал плечами. – Скорее всего, из меня не получился бы хороший врач, нет у меня большого сочувствия к людям, их страданиям. Так что...
– Я имею в виду того парня, который умер. Тебя, вероятно, это преследует?..
Он опустил на Фрэнки глаза. – Я не убивал Зака. Он сам себя убил.
– Но из твоих же слов видно, что он нуждался в помощи. Страдал и плакал и вообще... Ты же знал?
Терри досадливо поморщился. – Мне казалось, я ему помогаю. Кто мог подумать, что это зайдет так далеко.
– Ты, значит, не понимал?
– Нет, – еле слышно ответил Терри. – Наверно, не понимал.
– Ты не понимал, – повторил Фрэнки. Он сделал вид, что изучает ногти, потом нахмурился и вскинул на Терри глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Это продолжалось семь дней – неделя перехода к другой жизни. И однажды, доведенный до жуткого изнеможения в тысячный раз, Фрэнки услышал в себе новый голос. Слабенький и робкий, он не воспринимался серьезно, но со временем голос окреп. Это не твоя вина, твердил он. Виноват кто-то другой. Например, Кокс, лапавший его руками, пичкавший наркотиками и заставлявший танцевать на помосте; Маркус, познакомивший с глупой старухой. Сама тетушка Орфа, которая обещала освобождение и обманула. Тот мужчина в больнице, которому не хватило воли выкарабкаться, и его смерть, ничего Фрэнки не принесшая. Он думал обо всех людях, кто обманывал его, вводил в заблуждение, кто стоял на его пути и усиливал страдания. Негодование во Фрэнки росло.
Однажды утром он сидел в кухне и мрачно смотрел в окно, вдруг зазвонил телефон. Не раздумывая, он взял трубку. В ухо полился робкий покорный голос, вне сомнения, это был Терри. Фрэнки несколько мгновений слушал, потом взорвался, извергая накопившуюся горечь и бешенство потоком брани. Он кричал как ненормальный. Остервенелая фурия, изрыгающая желчь.
Терри сидел дома и слушал. Она впервые с ним говорила после того как он ее изнасиловал, и эта буря его шокировала. Он стискивал телефон, будто это была последняя ниточка, которая связывала его с жизнью. Слезы стыда и облегчения текли по его щекам.
Фрэнки судорожно втянул воздух, Терри воспользовался паузой и пробормотал извинения. Прозвучали они очень жалко. А для Фрэнки звучали оскорбительно, он посоветовал Терри засунуть извинения себе в задницу и бросил трубку. После этого эпизода он впервые с чувством поел.
Терри звонил часто, и Эдна, с благословения Фрэнки, каждый раз осаживала его. Однако, по мере того как дочь начала приходить в себя, лучше есть, одеваться, разговаривать с ней не только односложными словами, Эдна стала на нее немножко давить. Не зная ничего об изнасиловании, она достаточно ясно себе уяснила, что этот мужчина дочери не пара. Она посоветовала Фрэнки избавиться от него – и чем раньше это произойдет, тем лучше.
– И что делать дальше? – поинтересовался Фрэнки.
– Оставайся здесь, – ответила Эдна. – Поправляйся. И найдешь себе славного парня.
Фрэнки язвительно захохотал. Славный парень – это не для него. Гнев его не только не истощился, напротив, он все рос и рос, выпуская стебли в разные стороны, превращаясь в нечто тайное и злокозненное. До звонка Терри у гнева не было цели, сейчас она появилась. Хотя, возможно, мужественность у него отняла судьба, но инструментом судьбы был Терри. Он стал образом врага, и Фрэнки поклялся всем сердцем, что отомстит ему.
Когда Терри позвонил очередной раз, Фрэнки снял трубку.
– Терри? Давненько я тебя не слышал.
– Я звонил тебе каждый день.
– Разве?
– Я хочу, чтобы ты вернулась, Фрэнки. То, что случилось, никогда не повторится. Я клянусь тебе.
– Эдна советует бросить тебя. И чем скорее, тем лучше.
– У Эдны есть на то свои соображения. Она меня не любит. И ты это знаешь. Никакой мужчина не будет достаточно хорошим для ее дочери.
– А ты что, в самом деле хорош?
– По крайней мере, ты так думала.
– Ты изнасиловал меня?
Терри молчал.
– Молчишь? Может, не помнишь? Или не уверен? Что точнее, Терри?
– Ты жестокая.
Фрэнки пронзительно засмеялся. – Так, значит, ты хочешь, чтобы я вернулся. Как в старые времена. Ты будешь паинькой. Станешь хорошо со мной обращаться.
– Я пытаюсь, Фрэнки. Мне нужна твоя помощь. Ты должна дать мне шанс.
– У тебя были шансы.
– Еще. Дай мне еще один.
– Говоришь, ты хочешь меня?
– Хочу. И ты знаешь, что это действительно так.
– Умоляй меня.
На том конце молчали.
– Нет? Ты хочешь меня, но не настолько сильно, чтобы умолять?
Терри шумно вздохнул. – Это мое наказание?
– Считай – награда.
– Я не могу так сделать. Умолять не могу.
– Тогда извини...
– Я совершил ошибку. Фрэнки. Я это признаю и буду помнить всю жизнь. Я тебе говорил, что жалею о случившемся, и извинился. Но, пожалуйста, не трогай мою гордость.
– Твою гордость... – Он смаковал эту мысль. – Это мне нравится. Я рад, Терри. У мужчины должна быть гордость. Береги ее, храни в надежном месте. – Он помолчал, взвешивая следующие слова. Они оказались вовсе не такими жесткими, как он воображал себе. – Хорошо... я приду.
– Действительно придешь?
– Мне очень хочется увидеть тебя. Это как жажда. Приди и забери меня, Терри. Возьми меня домой.
Глава 15
Возвращение Фрэнки к Терри... Не виделись они месяц. Сейчас была уже поздняя весна, воздух стал каким-то особенным. В китайском сувенирном магазинчике шла оживленная торговля, фруктовый прилавок на тротуаре облепили покупатели. Фрэнки пробирался в толпе мимо полных мусорных корзин; на расстоянии квартала его ждет Терри, чтобы забрать к себе.
Они вошли в дом без лифта, а когда поднялись на третий этаж, Фрэнки вдруг остановился и попросил Терри спуститься и купить для него яблоко. Одно такое, красное, показалось особенно привлекательным. Терри долго не раздумывал, он улыбнулся про себя и побежал вприпрыжку вниз по ступенькам. Через пять минут уже вернулся, тяжело дыша; Фрэнки поблагодарил его.
– Нет проблем, – ответил Терри, полируя яблоко, прежде чем отдать.
Он открыл дверь и жестом пригласил войти. Фрэнки переступил порог и весь напрягся, когда проходил по коридору мимо спальни. Тяжелый затхлый запах – на это он сразу обратил внимание после длительного пребывания у Эдны. Кругом беспорядок, в раковине грязная посуда, книги на полу, одежда, сваленная на софу, на кухонном столе коробка из-под пиццы с разводами жира.
Терри последовал за Фрэнки в гостиную, там рухнул на софу. Он почти десять часов уговаривал Фрэнки, храбрился под презрительным взглядом миссис Эдны, почему-то молчавшей. Устал он ужасно.
– Итак, – он улыбнулся, довольный, вытягивая ноги. – Начинаем жить заново. С нуля.
– Не совсем так, – заметил Фрэнки.
Терри чуть нахмурился. – Нужно попробовать.
– Я здесь кое-что намерен изменить.
– Я тоже.
Фрэнки поднял брови. – Ты уже извинился. Чего тебе еще?
– Много чего. Ты дала мне шанс, и ты увидишь, как...
– Снова обещания?
– Факты, – решительно сказал Терри. – Только факты.
– Мне не терпится начать, – заявил Фрэнки. – Например здесь, – он обвел рукой комнату. – Признай, вид убогий.
– Комната как комната, – возразил Терри. – Обжитая, уютная.
– Здесь грязно.
– Ты слишком долго жила у Эдны, бэби. Она навязала тебе свой вкус.
– Мать умоляла меня остаться, – подбоченился Фрэнки. – Она меня упрашивала. В любое время я могу вернуться назад, двери открыты. Широко открыты.
Терри понял, к чему она клонит, и сразу поинтересовался, каких изменений желает Фрэнки.
– Хочу, чтобы здесь стало чисто. Нужно навести порядок. Повесить новые шторы, купить новую софу или хотя бы сменить обшивку. – Фрэнки потыкал еще в ряд мест, у Терри закружилась голова.
– Почему бы нам сразу не переехать на Парк-авеню?
– Ты шутишь, конечно.
– Ну подумай, где мы достанем столько денег? Эдна? Да она удавится, но не даст.
– Она тебя не любит.
– Взаимно. – Он попытался представить себе, как же справиться с тем, что так неожиданно свалилось на голову. – Подожди минутку. – Ты нашла другую работу. Так? И хочешь преподнести мне это как... большой сюрприз.
Фрэнки отрицательно помотал головой.
– Нет? Тогда я должен тебе кое-что объяснить. Я работаю продавцом в книжном магазине. Зарабатываю шесть долларов в час. Значит, двести сорок в неделю. Эта квартира мне обходится в пять с четвертью сотен в месяц. Ты не работаешь с марта. – Он бросил на нее очень холодный взгляд. – Тебе хочется приобрести новый хлам? Тогда посоображай, Фрэнки.
– Уже сообразил.
– Я едва свожу концы с концами.
– Найди другую работу. Делай деньги.
– У меня уже есть работа.
– Так найди вторую.
Он засмеялся, но взгляд Фрэнки быстро его отрезвил. Забрать ее домой вовсе не означало получить прежнюю Фрэнки.
– Ты хочешь заставить меня работать на это, я правильно понял?
– Считай, что так, – согласился Фрэнки. – Найдешь вторую работу, тогда я не возвращаюсь в бар. – Его глаза светились. – Получится, что ты защитил меня от типов, подобных тебе: только так об этом и думай. Ну и деньги, конечно. Чего еще может пожелать себе мужчина...
* * *
На поиски работы ушли две недели. Помог Маркус. Терри получил дневную работу в больничной прачечной – стирать простыни. Им спускали огромные пластиковые мешки – двойные и завязанные, чтобы не распространялись всевозможные отходы, выделения и вонь по больнице. В медицинском институте Терри не раз наблюдал, какую гадость может выделить человек. Но ему никогда не приходилось перебирать огромную кучу грязного тряпья. В его обязанности входило вытаскивать грязные простыни и отбирать все то, что могло вывести стиральные машины из строя. Он носил маску, защищая лицо, но это не спасало от запахов. Поначалу вонь чуть не сбивала его с ног, и лишь через несколько недель перестала мучить тошнота.
Перед уходом из больницы он принимал душ, мылся щеткой с мылом. В те дни, когда ему не нужно было торопиться в "Сутер", он возвращался домой и Фрэнки заставляла его еще раз мыться. После ужина он боролся со сном до восьми или девяти. А когда в день выпадали две работы, приходил домой в двенадцать, в двенадцать тридцать уже спал – на старой софе с шишками и разбитыми пружинами. Однажды он решил купить себе новую; Фрэнки, управлявшей финансами, эта идея вроде понравилась, но когда пришло время первого взноса, оказалось, что Терри вместо софы получит кроватную раму с лежаком на пружинах и новый матрац. Терри ворчал, что она сглупила, однако Фрэнки нашлась что ответить.
– Хочешь видеть в таком свете? Валяй. С другой стороны, ты должен гордиться, что обеспечиваешь меня. У тебя должно быть ощущение чего-то достигнутого. Но если тебе больше нравится считать себя несчастным, это твое право. А если хочешь разбираться, кто чего заслуживает, это я тоже могу устроить. Но мне приятнее видеть, что мы делаем успехи. У тебя есть еще шанс, пока я не успел хлопнуть дверью.
В ее словах была своя логика. Хотя Терри не нравилось чувствовать себя проигравшим, он решил помолчать. Сил не было спорить или думать о том, на чем ему спать. Он вставал в пять, чтобы в шесть добраться до прачечной, и пять дней в неделю торопился через весь город на работу в книжный магазин. В выходные дни Фрэнки позволяла ему поспать дольше – но только до восьми. По дому было много хлопот: почистить плиту, постирать коврики, вымыть ванную. Она заставила его сбросить книги на пол и стереть пыль с полок, вымыть окна и стены. Такого рода работа всегда была для Терри припасена. А Терри, хотя отдыха ему не хватало, не обижался на Фрэнки, считал, что ее охватила страсть к переменам. От ее злости не осталось и следа. Исчезла и странная выдумка – "я мужчина" – похоже, она об этом вообще забыла. Терри воспринимал ее попытки навести в квартире порядок как желание улучшить их совместную жизнь – он и сам к этому стремился. Ее физическая неприступность продолжала его раздражать, хотя сейчас он воспринимал это как свой крест. Грех его не забыт, но может быть прощен. С возвращением Фрэнки домой он обрел точку опоры и сможет доказать ей, что он мужчина, не знающий страха.
* * *
Пока Терри был занят на работе, Фрэнки целыми днями смотрел телевизор, размышлял. Предстояло многому научиться, впитать в себя новую жизнь. Цель помогала ему сконцентрироваться, не потеряться в сложностях человеческого поведения, которые он наблюдал по телевизору. Легче всего усваивались утренние мыльные оперы: там простые эмоции, понятные мотивы. Из собственного небогатого опыта и этих показов он развил свою теорию о женщинах и мужчинах. У рекламы он тоже кое-чему сможет научиться. Будет смотреть несколько часов, затем перерыв, и снова у экрана несколько часов подряд. Со второй зарплаты Терри Фрэнки купил себе видеоприставку, теперь можно было записать и прокрутить то, что особенно понравилось. Он был способный ученик.
Устав от телевизора, он открывал окно, садился на подоконник и наблюдал за торговлей внизу или вглядывался в женщин на швейной фабрике. Он играл с мыслью выйти прогуляться – с тех пор как его изнасиловали, он ни разу один на улице не появлялся. В квартире безопасно, но здесь как в тюрьме. Надо выйти, испытать свою силу.
Он выбрал день, когда Терри был занят на двух работах. Если к нему пристанут или случится что-то ужасное, он убежит домой, но не хотелось, чтобы Терри это видел. Фрэнки подобрал для себя неброскую одежду: просторные джинсы, спортивные тапочки, мешковатую рубашку с короткими рукавами, нашел поношенную куртку и застегнулся на все пуговицы. Темные очки, волосы зачесаны назад и завязаны, никакой косметики и драгоценных украшений. На все это ушел час, и еще час, чтобы унять свои нервы. Телевизор то и дело притягивал к себе, Фрэнки наконец его выключил. В комнату влетела тишина, появилось ощущение, что ничего из его планов не выйдет. На мгновение Фрэнки даже забыл, что собирается делать. Но потом вспомнил, подошел к двери и, собравшись с силами, перешагнул порог. Спустился по ступенькам, а через минуту был уже на улице.
Оказалось, все не так уж страшно. После первых тревожных минут он понял, что никому нет до него дела. У фруктового прилавка его нечаянно пихнула женщина, тащившая сумку с апельсинами. Фрэнки купил себе банан, продавец, взяв деньги, даже не взглянул на него. Люди потоком выливались на улицу, болтая друг с другом или погруженные в себя. Он прошел квартал, пялясь на витрины различных магазинов, приглядывая ориентиры. Вокруг все казались очень занятыми, никто не обращал на него внимания. Фрэнки дошел до станции "Хьюстон" и повернул обратно. Поднимаясь домой по ступенькам, он вдруг почувствовал облегчение: все-таки прогулка получилась напряженная. Но он справился. Никто не причинил ему вреда, никто на него не глазел, его просто не заметили. Ну что ж, он еще раз пойдет.
Дальше он выходил каждый день, расширял свой кругозор, наслаждался свободой. Наведывался в магазин, галереи, лавчонки, впитывал все, что попадалось на глаза, особенно обращал внимание на женщин-спутниц, женщин-продавцов, всевозможных покупательниц, работниц, студенток, попрошаек. Он изучал их манеры, стиль, форму, осанку. Смотрел на них одиноких, в группках с другими женщинами, с мужчинами. Чтобы лучше их понять, подбирался ближе, подслушивал разговоры, примечая интонации речи, особенности поведения. Нужно было многому научиться: дома он практиковался у зеркала, разговаривал с собой, прохаживаясь и принимая всевозможные позы. Часто рылся в богатом гардеробе Фрэнки, примерял одежду: юбки, платья, блузки, чулки. Играл с волосами, причесывая так и сяк, и даже попробовал косметику. Всегда дома. Всегда с целью.
Этой перемены Терри не мог не заметить. Он был вполне счастлив видеть Фрэнки в джинсах и майке, но острые ощущения в нем вызывали чулки и юбки. Когда она начала одеваться и вести себя женственнее, ему стало легче справляться со стрессом и усталостью на двух работах. Считая, что причиной всему его покаяние, он с еще большим усердием стремился угодить Фрэнки. Тщательно продумывал, чем ее накормить, сам готовил пищу. Мыл тарелки и стирал белье. Если нужно было почистить ванну – чистил, что-то принести – приносил. Он старался предугадать ее желания и потребности. Главное, чтобы она знала: ради нее он готов на все.
Однажды после ужина Фрэнки спросил у Терри о его медицинском институте. Они сидели на софе рядом, Терри в джинсах и рубашке с воротником на пуговицах. Фрэнки в обтягивающем трико, кожаной юбке и чулках. Терри хотел отмахнуться от его вопроса, но Фрэнки настаивал, и он рассказал свою историю. Фрэнки не перебивал, сидел не шелохнувшись, и даже когда рассказ кончился, заговорил не сразу.
– Тебе, наверное, чертовски тяжело.
Терри пожал плечами. – Скорее всего, из меня не получился бы хороший врач, нет у меня большого сочувствия к людям, их страданиям. Так что...
– Я имею в виду того парня, который умер. Тебя, вероятно, это преследует?..
Он опустил на Фрэнки глаза. – Я не убивал Зака. Он сам себя убил.
– Но из твоих же слов видно, что он нуждался в помощи. Страдал и плакал и вообще... Ты же знал?
Терри досадливо поморщился. – Мне казалось, я ему помогаю. Кто мог подумать, что это зайдет так далеко.
– Ты, значит, не понимал?
– Нет, – еле слышно ответил Терри. – Наверно, не понимал.
– Ты не понимал, – повторил Фрэнки. Он сделал вид, что изучает ногти, потом нахмурился и вскинул на Терри глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26