Чем болезненнее это становится, тем сильнее они беспокоятся.
Поразмыслите о том, каково оказаться прикованным к постели, когда у вас не будет энергии для движения, но будет невероятное беспокойство, которое заставит вас, как сказал один человек, «лезть на стену, вылазить из кожи». Это перекликается с теми описаниями ада, которые мы встречаем у Данте. Этот ад порождается привязанностью к моделям. Трудность открытия себя истине мгновения отрицает возможность непосредственного участия в таинственном развитии событий, не вписывающемся в застойные представления и надуманные теории ума. Именно сопротивление жизни заставляет нас страдать перед смертью.
Вообразите себе, что вследствие болезни ваше состояние настолько ухудшилось, что вы не можете сходить по большому, и поэтому вам делают клизму, а затем под вас подставляют судно. Но и после этого ваш кишечник работает так плохо, что кому-то приходится доставать кал из вашего заднего прохода. Кто вы в этом случае? Где тот общительный человек, который примерял все эти маски, занимал все эти позы, делал все эти жесты? Где он, когда вы лежите на боку, а кто-то с трудом достает из вашего кишечника кал? Кто тот, у кого не хватает силы жевать пищу? Где то существо, которое имело все социальные, сексуальные, интеллектуальные и физические признаки? Вы наблюдаете за тем, как ваше тело день ото дня слабеет. Вы не можете ухаживать за детьми. Вы не можете заниматься любовью. Вы не можете зарабатывать себе на жизнь. Вы не можете даже сами пойти в ванную. Кто вы сейчас?
Смятение и страдание возникают из-за нашей привязанности к тому, как все было и как, по нашему мнению, все должно быть. Для этих людей умирание – сущий ад. Оно отнимает у них все, что кажется нам столь реальным и существенным.
Однако умирание не обязательно должно быть адом. Оно может быть замечательной возможностью для достижения духовного пробуждения. Я был со многими людьми, которые пережили это убывание энергии, эту усталость тела, эту неспособность быть прежним самостоятельным индивидом; которые вместо того, чтобы навлекать на себя еще большее страдание, начинают отпускать источник своей зажатости. Когда их представление о себе начинает таять, я вижу, что у них появляется больше пространства для того, чтобы переживать себя.
Когда это происходит, открывается новая возможность участвовать в жизни, проводить исследования, поскольку каким-то образом, хотя вы больше уже не соответствуете образу, который для себя создали, у вас остается убежденность, что ваше подлинное естество все еще присутствует. Такие люди обнаруживают, что хотя их энергия и пошла на убыль, хотя они, возможно, никогда не смогут покинуть кровати и приступить к своей обычной работе или делать все то, что требуется для поддержания своего имиджа, и хотя они видят, как состояние их тела с каждым днем ухудшается, – их дух и осознание текущего мгновения становятся более сильными.
В конце концов все то, что они использовали раньше для того, чтобы заявлять о себе миру, рассматривается ими как решетка клетки. Они видят, что прожили всю свою жизнь в тюрьме своих моделей и представлений о том, каково все есть, будет и должно быть, вместо того чтобы позволить себе пережить безграничность сущего. Они больше не находятся в плену у своих представлений о мире. Они видят, что их подлинное естество присутствует в каждом мгновении. У них больше не остается иллюзий; ничто не препятствует их освобождению. Они видят, что именно отождествление осознания с мечтами о будущем и снами о прошлом держало их в плену в течение всей жизни, что раньше они не могли позволить себе полностью участвовать в течении своей жизни от мгновения к мгновению.
Я провел некоторое время с парнем из Лос-Анджелеса, который умирал от атрофии мышц. Атрофия мышц – это нервная болезнь, известная также как синдром Луи Герига и проявляющаяся в прогрессирующем параличе тела. Моему знакомому Аарону было тридцать шесть лет. Всего лишь два года назад он жил со своей женой и двумя детьми, был певцом, танцором и гитаристом-виртуозом. Но теперь он оказался прикованным к инвалидной коляске, потому что не мог стоять на ногах. Объем его легких так уменьшился, что он должен был сознательно набирать побольше воздуха, чтобы шепотом произнести несколько слов в микрофон, с помощью которого он общался с людьми. Ничто теперь не давалось ему легко. Не было никаких гарантий. Его плоть буквально отваливалась от костей. Его ноги, руки и тело не подчинялись больше командам его воли.
Однажды Аарон с величайшим трудом сказал: «Знаешь, два года назад я был здоров и силен. У меня было очень развитое тело. Я, можно сказать, был атлетом. Каждый день я пробегал пять миль. На жизнь себе я зарабатывал пением и танцами. Но теперь я не могу держать в руках гитару. Мне с трудом удается говорить – я уж молчу о том, чтобы петь. Я даже не могу сам встать. Без посторонней помощи я не могу пройти в ванную. Но ты мне не поверишь, если я скажу, что никогда в своей жизни я еще не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, потому что я вижу, что не являюсь этим телом. Мое тело слабеет, но я становлюсь сильнее. Теперь, когда мне больше не нужно делать все то, что я делал раньше, чтобы быть кем-то в этом мире, я вижу, насколько это все было нереально. Я теперь вижу, что все мои прежние действия отделяли меня от всего и от всех и моя жизнь тем самым становилась скучной. Она проходила как бы в отдалении от энергии вещей.
Мне кажется, что жизнь людей проходит впустую. Слишком много времени они тратят на то, чтобы совершенствовать свою личность, укрепить тело, потакают отделенности, соперничеству, культивируют в себе напряженность и даже гордятся своими успехами в этом. Никто, кажется, не играет в жизнь легко. Каждый делает из жизни серьезное дело. Я не был исключением. Но теперь я не могу больше участвовать в этом серьезном деле. Я – не это тело. Это тело скоро умрет. Но несмотря на это я чувствую, что мое сердце еще никогда не было таким открытым и я еще никогда не переживал такой любви ко всему вокруг. Фактически, я чувствую любовь не к чему-то конкретно; я сам есть эта любовь. Я люблю всех, кто пребывает в этом пространстве, – но не как одно существо может любить другое, а без разделения. Я просто окутан любовью к людям. Мы вместе существуем в любви. Я прикасаюсь в тому месту во мне, куда я раньше никогда не заглядывал, к тому месту, о существовании которого даже не подозревал!»
Аарон говорит, что все его песни и танцы, все аплодисменты, комплименты и деньги, которые он получил, никогда не давали ему такого великого удовлетворения, какое он переживал теперь.
Он сказал, что в большой группе больных, в составе которой он несколько раз в неделю проходил курс лечения, были пациенты и врачи, постоянно обменивавшиеся мнениями по поводу различных болезней и их причин. Он сказал: «Странно. Раньше я обращался к ним с вопросами. Но когда я начал смотреть в себя, я увидел, что все, в чем я нуждаюсь, находится здесь и сейчас. Я заметил, что не я теперь задаю вопросы врачам, а они мне. Иногда они приходят ко мне поздно вечером, садятся возле меня и спрашивают моего совета. Я понятия не имею, как это может быть. Мне остается только согласиться с этим. Мне остается только присутствовать, пока это все продолжается».
Однажды я присутствовал на его выступлении в группе больных, где обсуждалось, как Аарону удалось так сильно измениться. Некоторые члены группы говорили, что чувствуют великую любовь к нему и от всей души желают ему выздоровления. И тогда он с характерным смешком сказал: «Ну вы же знаете, что я заслужил это!» Многие ли могут открыться для себя настолько полно, чтобы честно признаться в том, что заслужили любовь других?
Когда Аарон впервые понял, что он болен, что, возможно, он скоро умрет, он долго не мог совладать с чувством жалости и самобичеванием, а также с мыслями о том, как хорошо было раньше. Но после пристального всматривания вглубь, когда он отпустил старые модели, внутри него выросла ранее немыслимая свобода. Теперь, по его словам, он освободился настолько, что может просто быть.
Но даже сейчас он еще не утратил способности заменять свои старые модели новыми. Ум, не до конца освободившийся от привязанности, все еще может замыкаться на менее очевидных представлениях о себе. Поэтому его внутренняя работа никогда не прекращается. Даже самое утонченное отождествление с некоторой моделью может сделать менее выраженным переживание бытия. Он все еще должен осознать привязанность ума к этому новому образу себя. Важно, например, не стремиться «умереть красивой смертью» – когда старые привязанности всего лишь поднимаются на октаву вверх, чтобы быть созвучными какой-то более приемлемой модели, несущей новое страдание.
Многие говорят, что они никогда не были так живы, как во время умирания. Возможно, это происходит потому, что после обращения к себе с вопросом, что же на самом деле реально, их жизнь наполняется смыслом. А когда жизнь наполняется смыслом, она становится трепетной, начинается исследование вопроса «Кто я?». Жизненная энергия не используется для того, чтобы ограничить реальность старыми моделями. Предрассудки прошлой жизни больше не закрывают, не отталкивают, не омрачают тайну. Фактически эти люди участвуют в жизни, а не только думают о ней. Они сполна пробудились к жизни, потому что не пытаются подогнать жизнь под свои желания. Когда они отказываются от моделей, чтобы открыть лежащую под ними истину, их жизнь становится исследованием истины «Кто умирает?». Их жизнь приобретает смысл изучения того, кем они всегда себя считали и чему никогда не позволяли в себе проявиться.
Когда я нахожусь с такими людьми, я вижу, что их работа и моя работа – одно и то же: отпустить самоконтроль, привязанности и страдания, которые поддерживают наше чувство отделенности, открыться настоящему, умирая, войти в настоящее мгновение. Жить полно, с открытым сердцем и умом, который больше не привязан к моделям.
В последние несколько лет мне приходилось общаться с людьми, которые вместо того, чтобы оплакивать свое состояние, начинали использовать его для достижения пробуждения. Эти люди обнаружили, что можно смириться даже со страданием и утратой имиджа, с которым они всегда себя отождествляли. Они научились видеть сквозь страдание от болезни и привязанность к моделям. По мере того как они все больше и больше открывались, жизнь становилась для них более пространственной. Они больше не стремятся что-то приобретать. Они позволяют этому всему уйти. И когда они отпускают все, они переживают вневременность, которая не относится к «ним» или ко «мне», а просто есть. Таков процесс отпускания «узлов» – тенденций ума, которые пытаются овладеть непрекращающимся потоком бытия и управлять им.
Они обычно начинают с исследования психологических элементов, содержимого ума. В некотором смысле это кажется полезным. Исследование состояний сознания позволяет им лучше осознавать все препятствия на пути к ясности, хотя они не обязательно устраняют эти препятствия. Однако вместо того, чтобы работать с каждым психологическим узлом, оставаясь той же самой личностью, они пытаются не отождествляться ни с одним узлом. Начиная отпускать себя как психологическую сущность, как личность, как кого-то или что-то отдельное, они начинают понимать, что они есть пространство, которое наличествует во всех состояниях сознания. И по мере того, как они проникают все глубже в свое бытие, их приоритеты меняются. Они начинают работать с умом, а не под его влиянием – что позволяет им по-новому отнестись к бытию, к самой жизни.
Они подходят к самому краю ума. Они видят, что не являются ни мысленными, ни эмоциональными объектами. Они начинают погружаться в свет, в котором видны все объекты ума. Они понимают, что представляют собой само осознание, не вписывающееся ни в какие модели и ожидания. Они больше не путают свет осознания с объектами, на которые падает этот свет. В безмолвном «Я есть» ума проявляется само сознание. И они больше не принимают себя за объекты осознания, а отождествляют себя с безграничным пространством чистого осознания.
Они прикасаются к бессмертию.
Одна женщина сказала, что обычно смотрела на мир через призму своего воспитания, ума и психологических проявлений, через призму своих моделей, личности, имени, репутации и достоинств. Однако это привело к таким страданиям, что она не могла больше держаться за старые представления. Она больше не могла позволить себе жить заурядной жизнью, переживая свои мысли о вещах, а не сами вещи. И отпустив себя, она почувствовала пространственность и легкость, открылась непосредственному переживанию того, что есть за пределами жизни, за пределами смерти.
Каждый раз, когда мы вспоминаем, когда мы вынуждаем себя выйти за пределы своих привязанностей, мы начинаем работу с умом и чувствуем великий простор бытия. Мы начинаем видеть, что то, что называем «собой», «своими переживаниями» – «наше» видение, «наш» слух, «наш» вкус, «наши» мысли, – это всего лишь вечно меняющиеся облака, плывущие в небесах сознания. И что мы не являемся ни одним из этих феноменов. Все они подобны старому фильму, который показывают в пустом зале. Показ случается сам по себе. Мысли сами себя мыслят. И всякий контроль является силовым воздействием, а сила закрывает сердце и заставляет нас страдать.
Когда я нахожусь с людьми, для которых самое важное – истина, и помогаю им отпустить все, что препятствует их пониманию, они не говорят «Боже мой, силы должны вернуться ко мне; я должен стать кем-то в этом мире!» Вместо этого они говорят: «Чтобы быть тем, кем я есть, я не должен стремиться стать кем-то или чем-то». Это немалое достижение для тех, кто прожил свою жизнь, как и все мы, среди идей о «должном», среди надуманных моделей мира. Я вижу, как они прикасаются к реальному. Я вижу, как они становятся частью того, что есть.
Те, кто живут с таким пониманием, являются самыми открытыми и великодушными людьми, которых я знаю. Они говорят. «Я не должен быть чем-то для того, чтобы открыть истину, обрести реальную свободу. Я не должен беспокоиться о том, чтобы быть кем-то или чем-то. Мне не нужно беспокоиться ни о чем, потому что я не имею к этому всему никакого отношения». Приближаясь к смерти, они находят жизнь.
Если вы спросите меня, что они обычно говорят, я могу дать следующий обобщенный ответ «Как это ни странно, я никогда не был так счастлив в этой жизни, как сейчас, потому что я никогда так мало не сопротивлялся, никогда не был так уверен в себе. В действительности, до сих пор я так и не понял, кто я такой, но это не имеет значения, потому что все, что я раньше думал о себе, также оказалось неверным. Таким-то образом я всегда оказываюсь не тем, чем себя считал, и поэтому я не знаю, кто я. Однако несомненно, что это было самое плодотворное исследование, которое я когдалибо предпринимал, потому что я начал его, отказавшись от всех своих знаний. Я начал это исследование, не зная ничего наперед. Мои знания всегда заполняли меня, сбивая меня с толку, не давая проявиться подлинному пониманию. Однако сейчас я открыт для истины, потому что мне нечего терять. Пока я не потерял это все, я не видел, как мало все это стоит с самого начала. Каким-то образом я чувствую в себе то, о чем раньше даже не догадывался».
Эти люди отпустили свои ограничивающие модели и традиционные стереотипы поведения; они бесстрашно открылись неувядающему настоящему.
Они прикоснулись к своему бессмертному осознанию – которое не приходит и не уходит, а просто пребывает таковым, каково оно есть.
Я видел, как эти люди умирают в целостности, без борьбы, они просто испаряются из своих тел. Умирая, они возвращаются в свою подлинную природу. Их смерть подобна дождю, который спокойно идет над океаном.
ГЛАВА 6
НЕБЕСА И АД
Истина внутри вас, да и внутри меня;
Вы знаете, что в зернышке всегда сокрыт росток.
Все мы боремся; но никто из нас не ушел далеко.
Дозвольте же неведению уйти и посмотрите внутрь.
Голубое небо простирается вдаль,
Обычное ощущение неудачи уходит навсегда,
Несчастья, которые я сам причинил себе, забыты,
Миллионы солнц изливают свой свет,
Когда я утверждаюсь в этот мире.
Я слышу звон колоколов, в которые никто не звонил,
Внутри «любви» больше радости, чем мы думаем.
Идет ливень, хотя в небе нет облаков,
Полноводными реками течет свет.
Вселенная пронизана во всех направлениях одной любовью.
Как сильно переживается эта радость во всех четырех телах!
Все, кто надеются это понять, терпят неудачу.
Невежество ума отделило нас от этой любви.
Скажи слово «понимание», и ты окажешься далеко позади.
Как счастлив Кабир, что, пребывая в этой радости,
Он поет внутри своей маленькой лодки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Поразмыслите о том, каково оказаться прикованным к постели, когда у вас не будет энергии для движения, но будет невероятное беспокойство, которое заставит вас, как сказал один человек, «лезть на стену, вылазить из кожи». Это перекликается с теми описаниями ада, которые мы встречаем у Данте. Этот ад порождается привязанностью к моделям. Трудность открытия себя истине мгновения отрицает возможность непосредственного участия в таинственном развитии событий, не вписывающемся в застойные представления и надуманные теории ума. Именно сопротивление жизни заставляет нас страдать перед смертью.
Вообразите себе, что вследствие болезни ваше состояние настолько ухудшилось, что вы не можете сходить по большому, и поэтому вам делают клизму, а затем под вас подставляют судно. Но и после этого ваш кишечник работает так плохо, что кому-то приходится доставать кал из вашего заднего прохода. Кто вы в этом случае? Где тот общительный человек, который примерял все эти маски, занимал все эти позы, делал все эти жесты? Где он, когда вы лежите на боку, а кто-то с трудом достает из вашего кишечника кал? Кто тот, у кого не хватает силы жевать пищу? Где то существо, которое имело все социальные, сексуальные, интеллектуальные и физические признаки? Вы наблюдаете за тем, как ваше тело день ото дня слабеет. Вы не можете ухаживать за детьми. Вы не можете заниматься любовью. Вы не можете зарабатывать себе на жизнь. Вы не можете даже сами пойти в ванную. Кто вы сейчас?
Смятение и страдание возникают из-за нашей привязанности к тому, как все было и как, по нашему мнению, все должно быть. Для этих людей умирание – сущий ад. Оно отнимает у них все, что кажется нам столь реальным и существенным.
Однако умирание не обязательно должно быть адом. Оно может быть замечательной возможностью для достижения духовного пробуждения. Я был со многими людьми, которые пережили это убывание энергии, эту усталость тела, эту неспособность быть прежним самостоятельным индивидом; которые вместо того, чтобы навлекать на себя еще большее страдание, начинают отпускать источник своей зажатости. Когда их представление о себе начинает таять, я вижу, что у них появляется больше пространства для того, чтобы переживать себя.
Когда это происходит, открывается новая возможность участвовать в жизни, проводить исследования, поскольку каким-то образом, хотя вы больше уже не соответствуете образу, который для себя создали, у вас остается убежденность, что ваше подлинное естество все еще присутствует. Такие люди обнаруживают, что хотя их энергия и пошла на убыль, хотя они, возможно, никогда не смогут покинуть кровати и приступить к своей обычной работе или делать все то, что требуется для поддержания своего имиджа, и хотя они видят, как состояние их тела с каждым днем ухудшается, – их дух и осознание текущего мгновения становятся более сильными.
В конце концов все то, что они использовали раньше для того, чтобы заявлять о себе миру, рассматривается ими как решетка клетки. Они видят, что прожили всю свою жизнь в тюрьме своих моделей и представлений о том, каково все есть, будет и должно быть, вместо того чтобы позволить себе пережить безграничность сущего. Они больше не находятся в плену у своих представлений о мире. Они видят, что их подлинное естество присутствует в каждом мгновении. У них больше не остается иллюзий; ничто не препятствует их освобождению. Они видят, что именно отождествление осознания с мечтами о будущем и снами о прошлом держало их в плену в течение всей жизни, что раньше они не могли позволить себе полностью участвовать в течении своей жизни от мгновения к мгновению.
Я провел некоторое время с парнем из Лос-Анджелеса, который умирал от атрофии мышц. Атрофия мышц – это нервная болезнь, известная также как синдром Луи Герига и проявляющаяся в прогрессирующем параличе тела. Моему знакомому Аарону было тридцать шесть лет. Всего лишь два года назад он жил со своей женой и двумя детьми, был певцом, танцором и гитаристом-виртуозом. Но теперь он оказался прикованным к инвалидной коляске, потому что не мог стоять на ногах. Объем его легких так уменьшился, что он должен был сознательно набирать побольше воздуха, чтобы шепотом произнести несколько слов в микрофон, с помощью которого он общался с людьми. Ничто теперь не давалось ему легко. Не было никаких гарантий. Его плоть буквально отваливалась от костей. Его ноги, руки и тело не подчинялись больше командам его воли.
Однажды Аарон с величайшим трудом сказал: «Знаешь, два года назад я был здоров и силен. У меня было очень развитое тело. Я, можно сказать, был атлетом. Каждый день я пробегал пять миль. На жизнь себе я зарабатывал пением и танцами. Но теперь я не могу держать в руках гитару. Мне с трудом удается говорить – я уж молчу о том, чтобы петь. Я даже не могу сам встать. Без посторонней помощи я не могу пройти в ванную. Но ты мне не поверишь, если я скажу, что никогда в своей жизни я еще не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, потому что я вижу, что не являюсь этим телом. Мое тело слабеет, но я становлюсь сильнее. Теперь, когда мне больше не нужно делать все то, что я делал раньше, чтобы быть кем-то в этом мире, я вижу, насколько это все было нереально. Я теперь вижу, что все мои прежние действия отделяли меня от всего и от всех и моя жизнь тем самым становилась скучной. Она проходила как бы в отдалении от энергии вещей.
Мне кажется, что жизнь людей проходит впустую. Слишком много времени они тратят на то, чтобы совершенствовать свою личность, укрепить тело, потакают отделенности, соперничеству, культивируют в себе напряженность и даже гордятся своими успехами в этом. Никто, кажется, не играет в жизнь легко. Каждый делает из жизни серьезное дело. Я не был исключением. Но теперь я не могу больше участвовать в этом серьезном деле. Я – не это тело. Это тело скоро умрет. Но несмотря на это я чувствую, что мое сердце еще никогда не было таким открытым и я еще никогда не переживал такой любви ко всему вокруг. Фактически, я чувствую любовь не к чему-то конкретно; я сам есть эта любовь. Я люблю всех, кто пребывает в этом пространстве, – но не как одно существо может любить другое, а без разделения. Я просто окутан любовью к людям. Мы вместе существуем в любви. Я прикасаюсь в тому месту во мне, куда я раньше никогда не заглядывал, к тому месту, о существовании которого даже не подозревал!»
Аарон говорит, что все его песни и танцы, все аплодисменты, комплименты и деньги, которые он получил, никогда не давали ему такого великого удовлетворения, какое он переживал теперь.
Он сказал, что в большой группе больных, в составе которой он несколько раз в неделю проходил курс лечения, были пациенты и врачи, постоянно обменивавшиеся мнениями по поводу различных болезней и их причин. Он сказал: «Странно. Раньше я обращался к ним с вопросами. Но когда я начал смотреть в себя, я увидел, что все, в чем я нуждаюсь, находится здесь и сейчас. Я заметил, что не я теперь задаю вопросы врачам, а они мне. Иногда они приходят ко мне поздно вечером, садятся возле меня и спрашивают моего совета. Я понятия не имею, как это может быть. Мне остается только согласиться с этим. Мне остается только присутствовать, пока это все продолжается».
Однажды я присутствовал на его выступлении в группе больных, где обсуждалось, как Аарону удалось так сильно измениться. Некоторые члены группы говорили, что чувствуют великую любовь к нему и от всей души желают ему выздоровления. И тогда он с характерным смешком сказал: «Ну вы же знаете, что я заслужил это!» Многие ли могут открыться для себя настолько полно, чтобы честно признаться в том, что заслужили любовь других?
Когда Аарон впервые понял, что он болен, что, возможно, он скоро умрет, он долго не мог совладать с чувством жалости и самобичеванием, а также с мыслями о том, как хорошо было раньше. Но после пристального всматривания вглубь, когда он отпустил старые модели, внутри него выросла ранее немыслимая свобода. Теперь, по его словам, он освободился настолько, что может просто быть.
Но даже сейчас он еще не утратил способности заменять свои старые модели новыми. Ум, не до конца освободившийся от привязанности, все еще может замыкаться на менее очевидных представлениях о себе. Поэтому его внутренняя работа никогда не прекращается. Даже самое утонченное отождествление с некоторой моделью может сделать менее выраженным переживание бытия. Он все еще должен осознать привязанность ума к этому новому образу себя. Важно, например, не стремиться «умереть красивой смертью» – когда старые привязанности всего лишь поднимаются на октаву вверх, чтобы быть созвучными какой-то более приемлемой модели, несущей новое страдание.
Многие говорят, что они никогда не были так живы, как во время умирания. Возможно, это происходит потому, что после обращения к себе с вопросом, что же на самом деле реально, их жизнь наполняется смыслом. А когда жизнь наполняется смыслом, она становится трепетной, начинается исследование вопроса «Кто я?». Жизненная энергия не используется для того, чтобы ограничить реальность старыми моделями. Предрассудки прошлой жизни больше не закрывают, не отталкивают, не омрачают тайну. Фактически эти люди участвуют в жизни, а не только думают о ней. Они сполна пробудились к жизни, потому что не пытаются подогнать жизнь под свои желания. Когда они отказываются от моделей, чтобы открыть лежащую под ними истину, их жизнь становится исследованием истины «Кто умирает?». Их жизнь приобретает смысл изучения того, кем они всегда себя считали и чему никогда не позволяли в себе проявиться.
Когда я нахожусь с такими людьми, я вижу, что их работа и моя работа – одно и то же: отпустить самоконтроль, привязанности и страдания, которые поддерживают наше чувство отделенности, открыться настоящему, умирая, войти в настоящее мгновение. Жить полно, с открытым сердцем и умом, который больше не привязан к моделям.
В последние несколько лет мне приходилось общаться с людьми, которые вместо того, чтобы оплакивать свое состояние, начинали использовать его для достижения пробуждения. Эти люди обнаружили, что можно смириться даже со страданием и утратой имиджа, с которым они всегда себя отождествляли. Они научились видеть сквозь страдание от болезни и привязанность к моделям. По мере того как они все больше и больше открывались, жизнь становилась для них более пространственной. Они больше не стремятся что-то приобретать. Они позволяют этому всему уйти. И когда они отпускают все, они переживают вневременность, которая не относится к «ним» или ко «мне», а просто есть. Таков процесс отпускания «узлов» – тенденций ума, которые пытаются овладеть непрекращающимся потоком бытия и управлять им.
Они обычно начинают с исследования психологических элементов, содержимого ума. В некотором смысле это кажется полезным. Исследование состояний сознания позволяет им лучше осознавать все препятствия на пути к ясности, хотя они не обязательно устраняют эти препятствия. Однако вместо того, чтобы работать с каждым психологическим узлом, оставаясь той же самой личностью, они пытаются не отождествляться ни с одним узлом. Начиная отпускать себя как психологическую сущность, как личность, как кого-то или что-то отдельное, они начинают понимать, что они есть пространство, которое наличествует во всех состояниях сознания. И по мере того, как они проникают все глубже в свое бытие, их приоритеты меняются. Они начинают работать с умом, а не под его влиянием – что позволяет им по-новому отнестись к бытию, к самой жизни.
Они подходят к самому краю ума. Они видят, что не являются ни мысленными, ни эмоциональными объектами. Они начинают погружаться в свет, в котором видны все объекты ума. Они понимают, что представляют собой само осознание, не вписывающееся ни в какие модели и ожидания. Они больше не путают свет осознания с объектами, на которые падает этот свет. В безмолвном «Я есть» ума проявляется само сознание. И они больше не принимают себя за объекты осознания, а отождествляют себя с безграничным пространством чистого осознания.
Они прикасаются к бессмертию.
Одна женщина сказала, что обычно смотрела на мир через призму своего воспитания, ума и психологических проявлений, через призму своих моделей, личности, имени, репутации и достоинств. Однако это привело к таким страданиям, что она не могла больше держаться за старые представления. Она больше не могла позволить себе жить заурядной жизнью, переживая свои мысли о вещах, а не сами вещи. И отпустив себя, она почувствовала пространственность и легкость, открылась непосредственному переживанию того, что есть за пределами жизни, за пределами смерти.
Каждый раз, когда мы вспоминаем, когда мы вынуждаем себя выйти за пределы своих привязанностей, мы начинаем работу с умом и чувствуем великий простор бытия. Мы начинаем видеть, что то, что называем «собой», «своими переживаниями» – «наше» видение, «наш» слух, «наш» вкус, «наши» мысли, – это всего лишь вечно меняющиеся облака, плывущие в небесах сознания. И что мы не являемся ни одним из этих феноменов. Все они подобны старому фильму, который показывают в пустом зале. Показ случается сам по себе. Мысли сами себя мыслят. И всякий контроль является силовым воздействием, а сила закрывает сердце и заставляет нас страдать.
Когда я нахожусь с людьми, для которых самое важное – истина, и помогаю им отпустить все, что препятствует их пониманию, они не говорят «Боже мой, силы должны вернуться ко мне; я должен стать кем-то в этом мире!» Вместо этого они говорят: «Чтобы быть тем, кем я есть, я не должен стремиться стать кем-то или чем-то». Это немалое достижение для тех, кто прожил свою жизнь, как и все мы, среди идей о «должном», среди надуманных моделей мира. Я вижу, как они прикасаются к реальному. Я вижу, как они становятся частью того, что есть.
Те, кто живут с таким пониманием, являются самыми открытыми и великодушными людьми, которых я знаю. Они говорят. «Я не должен быть чем-то для того, чтобы открыть истину, обрести реальную свободу. Я не должен беспокоиться о том, чтобы быть кем-то или чем-то. Мне не нужно беспокоиться ни о чем, потому что я не имею к этому всему никакого отношения». Приближаясь к смерти, они находят жизнь.
Если вы спросите меня, что они обычно говорят, я могу дать следующий обобщенный ответ «Как это ни странно, я никогда не был так счастлив в этой жизни, как сейчас, потому что я никогда так мало не сопротивлялся, никогда не был так уверен в себе. В действительности, до сих пор я так и не понял, кто я такой, но это не имеет значения, потому что все, что я раньше думал о себе, также оказалось неверным. Таким-то образом я всегда оказываюсь не тем, чем себя считал, и поэтому я не знаю, кто я. Однако несомненно, что это было самое плодотворное исследование, которое я когдалибо предпринимал, потому что я начал его, отказавшись от всех своих знаний. Я начал это исследование, не зная ничего наперед. Мои знания всегда заполняли меня, сбивая меня с толку, не давая проявиться подлинному пониманию. Однако сейчас я открыт для истины, потому что мне нечего терять. Пока я не потерял это все, я не видел, как мало все это стоит с самого начала. Каким-то образом я чувствую в себе то, о чем раньше даже не догадывался».
Эти люди отпустили свои ограничивающие модели и традиционные стереотипы поведения; они бесстрашно открылись неувядающему настоящему.
Они прикоснулись к своему бессмертному осознанию – которое не приходит и не уходит, а просто пребывает таковым, каково оно есть.
Я видел, как эти люди умирают в целостности, без борьбы, они просто испаряются из своих тел. Умирая, они возвращаются в свою подлинную природу. Их смерть подобна дождю, который спокойно идет над океаном.
ГЛАВА 6
НЕБЕСА И АД
Истина внутри вас, да и внутри меня;
Вы знаете, что в зернышке всегда сокрыт росток.
Все мы боремся; но никто из нас не ушел далеко.
Дозвольте же неведению уйти и посмотрите внутрь.
Голубое небо простирается вдаль,
Обычное ощущение неудачи уходит навсегда,
Несчастья, которые я сам причинил себе, забыты,
Миллионы солнц изливают свой свет,
Когда я утверждаюсь в этот мире.
Я слышу звон колоколов, в которые никто не звонил,
Внутри «любви» больше радости, чем мы думаем.
Идет ливень, хотя в небе нет облаков,
Полноводными реками течет свет.
Вселенная пронизана во всех направлениях одной любовью.
Как сильно переживается эта радость во всех четырех телах!
Все, кто надеются это понять, терпят неудачу.
Невежество ума отделило нас от этой любви.
Скажи слово «понимание», и ты окажешься далеко позади.
Как счастлив Кабир, что, пребывая в этой радости,
Он поет внутри своей маленькой лодки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40