Однако при экстремальном развитии противоположных личностных черт (у партнера) это вряд ли достижимо в связи с тем, что они должны отгородиться друг от друга, и прежняя волшебная притягательность противоположного типа сменяется беспокойством и отчуждением. В этом аспекте наши знания о четырех основных жизненных позициях и четырех основных формах страха могут быть полезны в оказании помощи, как в партнерских отношениях, так и в межчеловеческих контактах. Различные исторические периоды, культуры, социальные структуры, коллективные условия жизни, соответствующие данному времени идеологии и ценности, этические, религиозные, политические и хозяйственные установки оцениваются в зависимости от преобладания каждого из четырех основных видов страха, той или иной личностной структуры. Мы можем рассматривать каждую эпоху в зависимости от доминирования в ней одного из четырех структурных типов личности, который имеет в данной системе наиболее благоприятные условия для своего развития, так как уже в детском возрасте определяются установки, в соответствии с которыми определенные характеры и личностные структуры определяются как плохие и отвергаются, не получая положительной коллективной оценки. Крестьянско-оседлая культура благоприятствовала развитию защитных процессов и ориентации на традиции, неизменный и передаваемый опыт, безопасность, собственность и ее незыблемость, т. е. на такие качества, которые мы описали у личностей с навязчивым развитием. Процесс образования городов и индустриализация, которые мы переживаем в настоящее время, лишают нас многих естественных условий, требуют большого объема бездуховной деятельности, угрожают такими массовыми процессами, как лишение корней, что приводит к шизоидизации в смысле описанной выше утраты связей, пренебрежения духовностью, поддержкой технократии, которая становится все более могущественной. Это очень важно для нас, так как подчеркивает позитивный аспект шизоидных личностей, а именно их стремление к индивидуализации не только как изолированной самореализации и эго центрического одиночества, но и как задачу сохранения своей целостности, т. е. служит противостоящей духу времени установке на осознание своей эмоциональной и человеческой целостности. Патриархат с типичными для него процессами абсолютизации силы и авторитета, с его привязанностью к традициям и организационным формам, выражающим господство лиц с навязчивой структурой личности, приближается к своему концу, так как лишен органической жизненной основы, заложенной в крестьянской культуре, использующей не только власть сильнейшего, но также подавление слабых и использование зависимых. Одновременно с разрушением основ патриархата консолидируется противоположный полюс, который в экстремальных формах требует антиавторитарного образования, сопровождается сексуальной революцией и освобождением от табу и в позитивном смысле сопровождается поиском новых форм проявления свободы. Это усиливает присутствующие в любом коллективе стремления к дополнению друг друга, выравниванию болезненной односторонности, сознательному регулированию собственных психических процессов, которые раньше ритмически сменялись прорывом привычного сдерживания с экстремальными формами поведения. Можно установить несомненную связь между четырьмя формами существования в мире так же, как между четырьмя основными импульсами и биологическими процессами. После упоминавшихся ранних фаз развития в юности обычно преобладают центробежные оптимистические чувства, и мы воспринимаем мир и самих себя исполненными возможностей. Перед нами лежит будущее, и мы представляем себе жизнь, полную надежд и счастливых приключений. В так называемые «лучшие годы» нарастает склонность к достижению стабильности, преобладают центростремительные силы со склонностью к определенному ограничению жизненных установок, мы соразмеряем наши силы с нашими возможностями к овладению определенными областями жизни. К нам приходит самореализация в профессиональной области, партнерских отношениях, осуществлении родительских обязанностей. Миновав середину жизни, мы переживаем много дальнейших изменений; желание реализации своих возможностей, которые не связаны с повседневными обязанностями и требованиями, усиливается. При возрастающем самозабвении нам нравится освобождение от оков собственного "Я", вопросы о смысле жизни приобретают новые формы, появляются новые метафизико-трансцендентные потребности; мы постепенно обучаемся освобождению от самих себя, воспринимаем преходящее как относящееся к нам самим. И, наконец, в старости, в предчувствии приближающейся смерти, мы встречаемся с одиночеством в новой для нас форме, воспринимаем его как свое последнее одиночество. С другой стороны, в нас усиливается чувство принадлежности ко всему человечеству, ощущение того, что мы являемся частью целого, всеобщего. В немецком языке это выражается словом «а11-ein» (all – «весь», ein – «один»), что означает как изолированность нашего существования, так и его принадлежность к всеобщему. Естественно, что эти возрастные сопоставления в данном случае несколько акцентуированы, однако мы считаем, что в них выражены законы жизни. Попытаемся расширить эти рассуждения. Как только нам в середине жизни кажется, что мы преодолели соответствующие страхи, переживая заново на новом уровне ранние фазы нашего развития, перед нами открывается новая реальность, состоящая в том, что предстоящее нам будущее ограничено, что мы не можем во всей полноте использовать свои возможности. В связи с этим мы встречаемся с новым страхом – перед окончательностью. Тогда мы понимаем, что наша деятельность, материальные и духовные богатства, проходящие через наши руки, изменчивы, что наши жизненные силы слабеют, что не существует ничего абсолютного и постоянного – и нами овладевает, но вый страх перед преходящим. Затем мы переживаем период разлук и расставаний, дети оставляют нас и основывают собственные семьи, умирают близкие нам люди, и мы начинаем понимать, что должны обучаться постепенно отпускать все, что нам принадлежало. Это является причиной возникновения нового варианта страха перед одиночеством. В последней фазе жизни нас ожидает собственная смерть, которую никто не может отменить или разделить с нами, – и мы встречаемся с новым страхом перед самоотдачей, теперь уже в форме смерти. Круг нашего существования замкнулся этим последним шагом в не известность, из которой мы совершили наши первые шаги. Разумеется, некоторые люди, не решаясь совершить эти шаги, буквально убегают в прошлое: они не воспринимают старости и любой ценой желают оставаться молодыми, они тем больше цепляются за свою собственность, чем меньше у них сил и времени жизни, в старости они снова становятся детьми, сосредотачивая свои интересы только на еде и питье, на своем пищеварении и здоровье, и заканчивают свою жизнь беспомощными старцами, мало отличающимися от беспомощных младенцев. Читатель, быть может, будет разочарован, когда попытается узнать себя самого в описанных четырех личностных структурах, не найдя в себе однозначной принадлежности к тому или иному типу, но открыв в себе один из основных видов страха. Мне представляется реалистичным говорить об основном страхе и о личностной структуре, которая никогда не бывает представлена в чистом виде. Такая однозначность больше соответствует нашей потребности в ясных и четких определениях и системе отграничений, нежели действительной жизни, которая такую систему разрушает. Когда мы себя со своими основными импульсами и соответствующими страхами соотносим с общечеловеческой данностью и когда их внешние проявления связываем с переживаниями ранних фаз детского развития, через которые мы все проходим, то распознаем у себя все эти черты в форме возможностей. Мы должны даже сказать, что мы тем больше жизнеспособны, чем больше в нас представлены все четыре личностных типа или когда ни один из четырех импульсов в нас не срабатывает в полной мере – это означает, что мы относительно благополучно прошли через все фазы нашего детства, в которых проявляются соответствующие побуждения и страхи. Однозначно выделяющаяся личностная структура свидетельствует о раннем нарушении развития и приводит нас к выводу о том особом значении, которое имеет для здорового развития личности раннее детство. Участь, которая ожидает нас при действии четырех импульсов развития, зависит от встречи со следующими факторами: мы приносим в мир нашу «первую натуру», которую астрология прежде называла гороскопом; сюда же относится и наша наследственная предрасположенность, с которой мы знакомимся в течение нашего развития; и мы приобретаем нашу «вторую натуру» при встрече и установлении взаимоотношений с нашим ранним и поздним окружением, тем самым замутняя, делая менее проницаемой, отчуждая нашу «первую натуру». Если такое отчуждение между первичной натурой и предрасположенностью, с одной стороны, и воспитанной и приобретенной второй натурой – с другой достигает степени разрыва между ними, мы заболеваем. Приведенные примеры со всей ясностью показывают, какого размера достигают патогенетические воздействия внешней среды. Прежде всего, это касается нашего раннего семейного окружения с его социокультурным влиянием, поскольку наши родители сознательно или подсознательно поддерживают или отвергают господствующие коллективные критерии и во время воспитания ребенка прививают, ему коллективные ценности или заставляют от них отказываться. Если не принимать во внимание грубое пренебрежение детством и нанесение детям ущерба, что свидетельствует о болезни родителей, мы можем сказать, что не только родители определяют судьбу своих детей, но и дети формируют участь своих родителей. Необычная дифференцированность, богатство задатков, которые имеют столь выраженное индивидуальное различие, так же как длительная с детского периода зависимость от родителей, упрямство или беспомощность могут нести определенную угрозу для образа жизни других людей. Даже если ребенок импонирует родителям, если они с радостью дарят ему свою любовь, если эта любовь проявляется по отношению к ребенку без всяких ограничений, даже тогда наше сосуществование с ним встречает некоторое сопротивление, так как мы вынуждены отказаться от некоторых желаний, для того чтобы ребенок мог жить и развиваться. С другой стороны, нам бывает трудно понять индивидуальность ребенка и сочувствовать его своеобразию, в связи с чем мы прилагаем усилия для того, чтобы любить его, преодолевать возникающее между нами отчуждение и предоставить ему те возможности, которых он от нас ожидает. Наконец, нас гложет тревога из-за того, что мы недостаточно заботливы, мы переживаем его беспомощность, нас волнует то, что мы можем как следует выполнять родительские обязанности – все это имеет отношение к нашей судьбе и является обратной стороной нашего долга и нашего чувства вины. И если мы хотим избежать нанесения ребенку вреда, то, прежде всего, должны больше знать о его ранних потребностях и избегать ошибок в собственном поведении. С другой стороны, появляется шанс такие вредные и затрудняющие развитие ребенка воздействия рано распознать и корригировать. Для этого современная «большая психотерапия» предоставляет много возможностей: игровая терапия, консультации по воспитанию, семейная терапия, поведенческая и коммуникативная терапия, брачные консультации, психотерапия супружеских пар или индивидуальная психотерапия тех членов семьи, чье поведение угнетает или беспокоит ребенка. Мы считаем необходимыми и само собой разумеющимися терапевтические исследования при часто повторяющихся и длительных соматических заболеваниях у детей и полагаем обязательным приглашение врача для профилактических осмотров школьников. Однако при проведении обязательных профилактических мероприятий при обследовании школьников мы странным образом не интересуемся их психическим состоянием, конфликтами между детьми и родителями, детьми и учителями, несмотря на то что сегодня мы хорошо знаем, что в основе многих соматических заболеваний лежат психические и психологические причины и что ранние душевные травмы и вредности имеют много (в том числе и соматических) последствий. Здесь мы еще остаемся варварами, которые не желают приложить усилия для преодоления собственного невежества и из-за лености сердца наносят вред окружающим. Родители, воспитатели и государственные институты должны прилагать совместные усилия для профилактики невротического развития в своих же собственных интересах. И еще раз о тематике страхов. Если мы наш мучительный страх будем понимать также как указание на необходимость поиска ошибок в собственном поведении или как боязнь новых требований жизни, вследствие которых мы не решаемся на новый шаг в своем развитии, мы должны принять и понять его как приглашение к выходу на новую ступень нашего развития, как призыв к новой свободе и, вместе с тем, к новому порядку и новой ответственности. В этом смысле мы должны рассматривать страх в его позитивном, творческом аспекте, как инициатора перемен Быть может, приведенные во вступлении аллегории помогут нам осознать наше участие в динамических силах,, которые при всей их противоречивости поддерживают определенный порядок в подвижном равновесии жизни и которые отнюдь не означают застой или обездвиженность, но предупреждают хаос. Каждое усиление или каждое выпадение одного из космических двигательных импульсов угрожает нашей Солнечной системе разрушением. Так и на человеческом уровне – каждое одностороннее усиление или выпадение одного из основных импульсов угрожает нашей внутренней организации и может привести к болезни. В нашем участии в этих космических силах и, с другой стороны, в нашем отражении межчеловеческих отношений проявляется двойственный аспект нашего существования. Это человек в его вечном аспекте, с его участием во вневременном, вне-личностном порядке и законах и общечеловеческих процессах, и человек в его временном аспекте, как историческая сущность и единственный в своем роде индивидуум с его столкновением между предуготованным окружением и предрасположенностью, в котором он должен развиться и вырасти. Ограниченное временем существование мы приобретаем в качестве нашей индивидуальной биографии и нашей типологии с ее односторонностью и ограниченностью; как человек вообще, как часть человечества мы представляем совершенство и гармонию в нас самих, которая выходит за наши собственные пределы, и временную ограниченность в осознании себя как части человеческого сообщества вне времени, культурных особенностей и расовой принадлежности. Когда некоторые из нас хотят сознательно переработать страх перед самоотдачей, они стремятся к любящему доверию и открытости в межчеловеческих отношениях и одновременно освобождают свою индивидуальность от страха, защищая свою безопасность. Когда мы испытываем страх перед преходящим, то стремимся сделать дорогу нашей жизни более плодотворной и исполненной смысла. Наконец, если мы воспринимаем окружающий нас мир в сознании необходимости и неизменности заложенных в нем закономерностей, без страха перед тем, что эти законы ограничат нашу свободу, тогда о таких людях можно без всякой натяжки сказать, что они в высшей степени зрелые и человечные. И когда мы пытаемся преодолеть нашу ограниченность внешними впечатлениями и представить себе окружающий мир целесообразным, то это отнюдь не придуманная человеком идеология, но соответствие великому мировому порядку на человеческом уровне.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31