Внезапно земля, толпа и
солнечное небо пропали, и он провалился в темноту.
Какое-то время спустя он выплыл из темноты и обнаружил, что лежит на
человеческой кровати в комнате с белыми стенами. Стены мерцали,
приближаясь и удаляясь от его глаз. В поле зрения появилось чье-то лицо.
Это было лицо Аниты, и оно показалось Биллу самым прекрасным из всех лиц,
которые он когда-либо видел. Оно тоже расплывалось перед его глазами.
Он почувствовал прикосновение чего-то холодного и влажного ко лбу.
Анита, похоже, вытирала ему лицо.
- Это госпитальный корабль? - прохрипел он.
- Нет, конечно! - ответила Анита, и голос ее звучал странно
сдавленно. - Ты в Представительстве. Тебе не нужен госпитальный корабль. С
тобой не случилось ничего такого, чему я не могла бы помочь. У меня есть
диплом медсестры.
Он с интересом посмотрел на нее.
- Есть ли вообще на свете что-нибудь, чего у тебя нет? - спросил он.
К его удивлению, она разрыдалась.
- Замолчи, ради Бога! - сказала она, бросила тряпку, или что еще было
у нее в руке, в тазик с водой и выбежала из комнаты.
Ошеломленный и растерянный, Билл попытался приподняться на локте и
позвать ее. Но стоило ему поднять голову, как что-то тяжелое, казалось,
оттолкнулось от переднем внутренней стенки его черепа и со всей силы
обрушилось на заднюю стенку. Его снова поглотила черная бездна.

25
- Значит, ты отправляешься вместе со мной на Землю для доклада? -
радостно спросил Билл.
- Я полечу на том же самом корабле, если ты это имел в виду, -
холодно и четко ответила Анита.
Она повернулась и направилась к курьерскому кораблю, лежавшему
горизонтально на траве посреди лужайки. Это был сверкающий мощный
девяностофутовый корабль, способный самостоятельно совершать межзвездные
перелеты; его размеры, в несколько раз превышавшие размеры обычного
транспортного катера, привлекли внимание нескольких дилбиан, которые с
любопытством его разглядывали.
Билл задумчиво смотрел вслед удаляющемуся силуэту Аниты. Как с ней
разговаривать, если она не желает разговаривать с ним? Выздоравливая после
удара по голове, полученного от Мюла-ая, он отметил про себя, что она ему
нравится. Она действительно ему очень нравилась. Короче говоря, мысль о
расставании с ней вдруг оказалась для него болезненной.
Но даже когда он смирился с этим, его отношения с ней становились все
хуже и хуже. Все началось с того несчастного вопроса о том, есть ли вообще
что-нибудь, чего у нее нет, когда он только что пришел в себя и она
вытирала ему лоб. Позже он пытался объяснить ей, что хотел лишь сделать ей
комплимент. Он понимал, что она - "тепличный экземпляр", а он - ничем не
примечательная личность. Собственно, он едва выпутался из всей этой
истории, все же добравшись до ее счастливого конца, в то время как она
использовала все ресурсы ее необычного ума и все свои способности. Он даже
не пытался ставить себя наравне с ней.
Но чем больше он пытался объясниться, тем большее неудовольствие
проявляла Анита. Каждый раз, стоило ему только открыть рот, он словно
натыкался на непробиваемую стену.
- Ну что ж, Кирка-Лопата... - прервал его размышления голос
Холмотопа, и Билл виновато поднял взгляд.
Он совершенно забыл, что разговаривал с Почтальоном, когда мимо
прошла Анита, направляясь к кораблю. Он видел, что ее встретил высокий
мужчина, только что вышедший из люка. Высокий показался ему знакомым. Билл
мрачно посмотрел в его сторону.
- ...Я, пожалуй, отправлюсь назад в горы, - прогремел над ухом Билла
голос Холмотопа. - Там все хотят услышать, вышло ли у тебя все так, как я
говорил.
- Хотят услышать? - удивился Билл.
Потом он вспомнил, как размышлял о том, не заинтересован ли сам
Холмотоп в исходе той ситуации, в которую угодил Билл. Билл внимательно
посмотрел на долговязого дилбианина.
- Ну конечно, - спокойно сказал Холмотоп. - Все они помнят Пол-Пинты,
но там была серьезная дискуссия о том, можете ли вы, Коротышки, сделать то
же самое дважды подряд.
- Дважды подряд? - переспросил Билл. - Сделать что?
- Одурачить Толстяков, разумеется, - ответил Холмотоп. - Как вот
этого!
Он кивнул в сторону дальнего края лужайки, за спину Билла. Билл
обернулся и увидел одетую в желтое фигуру Мюла-ая, одиноко стоявшего в
тени деревьев. Вряд ли на него давила дилбианская гравитация, но во всем
его виде чувствовалось что-то жалкое.
- Скоро прилетит летающий ящик, вроде вашего, - сказал Холмотоп, -
только под управлением Толстяков, чтобы забрать его отсюда. Так что,
похоже, мы последний раз видим среди нас старину Не-Пьяного.
- Кого? - Билл пригляделся к стоявшей вдали фигуре. Он был уверен,
что это Мюла-ай. Собственно, это он и был. - Но ведь это же Брюхо-Бочка,
разве не так?
Холмотоп презрительно фыркнул.
- Больше нет. У него теперь другое имя, - сказал он. - Разве ты не
слышал?..
- Нет, - сказал Билл.
- После того как ты разобрался с Костоломом, выяснилось, что
Еще-Варенья обнаружил старину Непьяного валяющимся без чувств позади
столовой в луже пива. Каждому было ясно, он решил, что все внимание
разбойников будет занято вторгшимися в долину селянами, так что он сможет
без помех наполнить брюхо. Он тайком вылакал почти целую бочку и свалился
без чувств. - Холмотоп раскатисто захохотал. - В итоге он пропустил все
представление, лишь из-за того, что не вовремя нажрался!
- Представление?
- Ну да, твой поединок с Костоломом. Он все пропустил! - сказал
Холмотоп. - Так вот, когда Еще-Варенья нашел его и привел всех остальных,
они облили его водой, чтобы привести в чувство, и он сел и обнаружил, что
все над ним смеются. После его болтовни насчет того, какие крепкие ребята
Толстяки! Оказалось, что он предпочитает пить, а не драться!
Холмотоп снова рассмеялся.
- Но, - сказал Билл, - откуда такое имя...
- А, это! - прервал его Холмотоп. - Это самое забавное. Когда он сел,
мокрый насквозь, и все начали смеяться над тем, что он напился и пропустил
поединок, он совсем потерял голову и стал пытаться объяснить, что это не
так. Если бы он молчал или признал свою вину и посмеялся бы над собой, но
он начал твердить, что он не был пьян. "Но я же не пьяный!" Это были
первые его слова. Только когда его спросили, каким образом он лишился
чувств, он не смог вразумительно ответить. Он пытался придумать какую-то
дурацкую историю, якобы он споткнулся и ударился головой о стену. Ну, ты
сам знаешь, что это ложь, Кирка-Лопата. Невозможно споткнуться и
стукнуться головой о стену так, чтобы напрочь отрубиться. Естественно, ему
дали другое имя.
- Естественно, - машинально повторил Билл.
Теперь он хорошо знал обычаи дилбиан, чтобы понять, что имя Не-Пьяный
было в такой же степени помехой для Мюла-ая, как Брюхо-Бочка -
преимуществом. В итоге гемноид превратился в посмешище для дилбиан, и его
полезность для гемноидов на Дилбии сошла на нет. Ничего удивительного, что
его отзывают. Билл даже ощутил легкую жалость к Мюла-аю теперь, когда
понял образ мыслей дилбиан.
Вспомнив о странностях мышления дилбиан, он вдруг осознал, что
Холмотоп окольными путями, как это было принято у дилбиан, пытается что-то
ему объяснить.
- Но ты говорил, - поспешно сказал Билл, - что там, в горах,
интересовались, как идут дела у меня здесь? Почему их это должно
интересовать?
- О, по многим причинам, Кирка-Лопата, - беззаботно ответил Холмотоп.
- Некоторые, конечно, могли просто интересоваться, насколько успешно ты
помогаешь жителям Мокрого Носа выращивать всякие полезные вещи. Конечно,
то, что происходит в Нижних Землях, мало волнует горцев, но все-таки там,
внизу, тоже живет такой же народ, и многим горцам интересно, за кем в
конце концов пойдут мокроносцы - за тобой или за Толстяками, если они
вдруг когда-нибудь сами окажутся в такой же ситуации.
- Понятно, - сказал Билл.
Примерно этого и следовало ожидать, подумал он. Холмотоп был больше
чем компаньоном для Билла. Он был неофициальным - практически все
отношения между дилбианами были неофициальными - наблюдателем от жителей
Верхних Земель, в задачу которого входило сообщать о возможности принятия
помощи Коротышек - а не гемноидов - в области сельского хозяйства и
прочего. И теперь Холмотоп деликатно информировал Билла об этом.
- И как, по-твоему, они относятся к тому, как все повернулось? -
спросил Билл у Почтальона.
- Ну, - рассудительно сказал Холмотоп, - думаю, среди них есть
многие, кто доволен тем, что в конце концов произошло. Как ты, видимо,
догадываешься, я один из них. - Внезапно дилбианин сменил тему. - Кстати,
я передал пару слов Костолому, как ты просил. Я сказал ему, что ты хотел
бы с ним увидеться, прежде чем улетишь.
- Да? - Билл поспешно взглянул в сторону деревни. Он до сих пор не
заметил никаких признаков присутствия предводителя разбойников и решил,
что либо до Костолома не дошли его слова, либо тот отказался прийти, хотя
это было маловероятно. - И он сказал, что не придет?
- О нет. Он идет сюда, - сказал Холмотоп. - Он вышел вместе со мной,
когда я покидал Мокрый Нос.
- Вышел? - Билл, оглядевшись вокруг, не обнаружил никаких следов
Костолома. - Что случилось?..
- О, видишь ли, я обогнал его, - весело сказал Холмотоп. - Он
немножко отстал. Он никогда не смог бы поравняться со мной, если бы я
хотел оставить его позади. Это никому еще не удавалось.
- Я тебе верю, - честно сказал Билл. Он действительно ему верил.
- Вон он, - сказал Холмотоп, кивая над головой Билла в сторону
курьерского корабля. - Вероятно, сделал крюк, чтобы взглянуть на этот ваш
летающий ящик.
Билл повернулся. Действительно, там стоял Костолом, возвышавшийся над
головами других дилбиан, разглядывавших корабль. Бывший предводитель
разбойников повернулся и легкой походкой направился в сторону Билла.
- Что ж, - послышался голос Холмотопа, - пожалуй, я пойду. Может
быть, когда-нибудь мы еще встретимся, Кирка-Лопата.
Билл снова повернулся к Почтальону.
- Надеюсь, - сказал он.
- Я тоже. Всего хорошего, - ответил Холмотоп.
Он повернулся и ушел, его внезапное прощание вполне соответствовало
дилбианскому отсутствию формальностей как при встрече, так и при
расставании. Несколько мгновений Билл смотрел вслед удаляющейся высокой
фигуре. Ему самому по-человечески хотелось бы немного продлить эти
последние минуты, особенно с тех пор, как он начал испытывать к Холмотопу
настоящие дружеские чувства. Но тот уже маячил где-то вдалеке и мгновение
спустя скрылся среди деревьев, недалеко от того места, где стояла одинокая
фигура Мюла-ая.
- Ну, Кирка-Лопата! - произнес глубоким басом другой голос, и,
обернувшись, Билл увидел Костолома. - Я слышал, ты расспрашивал обо мне,
после того как снова поднялся на ноги. Так что я сказал жене, что пойду и
узнаю, чего ты хотел от меня, пока ты не улетел.
- Жене? - переспросил Билл. - Красотке?
- Кому же еще? - ответил Костолом, ласково поглаживая живот в манере,
слегка напоминавшей любимый жест Еще-Варенья. - Да, я теперь хозяин
постоялого двора, Кирка-Лопата, и, по-моему, вся эта банда в долине
распалась. Большинство из них пришло вместе со мной в деревню, остальные
разбежались неизвестно куда. Но зачем ты все-таки меня искал?
- Мне было кое-что любопытно, - сказал Билл, приближаясь к делу
окольными путями в лучшем дилбианском стиле. - Значит, ты бросил
разбойничать и остепенился?
- А что я еще мог? - грустно вздохнул Костолом. - После того как ты
победил меня в честном бою, Кирка-Лопата? Впрочем, я не слишком сожалею о
прежних временах. Кое-что я приобрел взамен.
- Кое-что? - спросил Билл.
- Ну конечно, - сказал Костолом. - Во-первых, моя жена - это
сокровище, Кирка-Лопата. - Рокочущий бас Костолома стал тише. - Она не
только лучшая повариха в округе, но она может голыми руками победить любых
других двух женщин. Возможно, она и не самая красивая женщина в округе...
- Не самая красивая? - удивленно переспросил Билл.
Действительно, Совершенно Очаровательная называла Красотку коренастой
и маленькой, но Билл скорее относил это на счет ревности. Он не в
состоянии был оценить дилбианскую красоту, но считал само собой
разумеющимся, что Костолом, будучи наиболее подходящим холостяком в
округе, заинтересовался бы лишь самой красивой женщиной.
- Я бы не сказал об этом никому другому, - столь же конфиденциальным
тоном продолжал Костолом, - но ты Коротышка, так что ты не в счет, - моя
жена не _с_а_м_а_я_ красивая в мире. Нет. Но что хорошего в ком-то с
фигурой как у Совершенно Очаровательной, если вместе с этим получаешь и
все ее слабости? Нет, Красотка - самая подходящая жена для меня во всех
отношениях, не говоря уже о том, что я приобрел такого тестя, как
Еще-Варенья. Этот старик действительно _у_м_е_н_, Кирка-Лопата...
Нос Костолома дернулся, что было дилбианским эквивалентом
подмигивания.
- И я полагаю, - продолжал он, - вместе с ним мы можем заставить
жителей Мокрого Носа согласиться с нашими намерениями. Как видишь, я
вполне доволен жизнью, несмотря на то что моим разбойничьим дням пришел
конец. Видимо, именно это ты хотел узнать, не так ли, Кирка-Лопата?
- Во всяком случае, это часть того, что я хотел узнать, - медленно
сказал Билл.
Он и Костолом смотрели друг другу в глаза, словно фехтовальщики. То,
что сказал Костолом, действительно было лишь частью того, что хотел
услышать Билл от бывшего предводителя разбойников. Признание, которого
ждал Билл, было оружием для некоего личного поединка, которого он усиленно
добивался.
Он намеревался заставить кое-кого ответить за все то, что с ним
произошло, и ему было нужно, чтобы Костолом кое-что подтвердил. Костолом
знал, что Билл знает, что это правда. Но одного этого было недостаточно,
чтобы дилбианин подтвердил то, что было нужно Биллу.
Как Биллу было известно, это не в традициях дилбиан. Но в
определенном смысле Костолом обязан был сделать это признание, и именно
потому он был здесь. Однако необходимые слова могли прозвучать лишь в том
случае, если бы Биллу удалось заманить Костолома в ловушку между этими
словами и прямой ложью.
- Да, я полагаю, это лишь часть, - осторожно продолжал Билл. - Мне
было интересно, как у тебя идут дела. Все-таки у разбойника свободная и
легкая жизнь - ходишь и берешь что хочешь и когда хочешь. После этого,
наверное, скучно быть хозяином гостиницы.
- Иногда, пожалуй, да, - спокойно сказал Костолом. - Я не собираюсь
этого отрицать.
- Конечно, - задумчиво сказал Билл, - Еще-Варенья сумел в свое время
к этому привыкнуть.
- Верно, - кивнул Костолом. - Я полагаю, в свое время, когда он был
моложе, у него была веселая жизнь.
- Скорее всего, - сказал Билл. - И вот что мне интересно - насчет
Еще-Варенья. Должен был наступить такой момент, когда он принял решение.
Когда-то он должен был сказать сам себе нечто вроде: "Что ж, мне было
весело и хорошо, но рано или поздно я стану старым; и неплохо было бы уйти
на покой, пока я впереди..." Как ты полагаешь, он мог подумать нечто
подобное?
- Ну, я не знаю, - сказал Костолом, - но, полагаю, вполне мог,
Кирка-Лопата.
- Я имею в виду, - сказал Билл, - он мог подумать о том, как это
будет выглядеть, если кто-то из молодых в один прекрасный день одолеет его
в честном поединке на глазах у всех. Тогда все уважение к нему в одно
мгновение исчезнет, и он не в состоянии будет сопротивляться.
- Вполне возможно, - сказал Костолом.
- Он мог даже подумать, - сказал Билл, - что неплохо было бы
остепениться, жениться на матери Красотки и стать хозяином гостиницы
заранее. Конечно, для него это была проблема, поскольку он не мог так
просто уйти без всяких объяснений. Можно было бы подумать, что он струсил.
К счастью, видимо, в это же время у него стал слабеть желудок, и это
решило для него проблему. У него не оставалось иного пути, кроме как
жениться на матери Красотки, чтобы быть уверенным, что она будет ему
готовить, - и, конечно, это означало, что он будет содержать гостиницу и
оставит борьбу. Я _н_е _з_н_а_ю_, так ли все было. Мне кажется, что это
могло быть именно так.
- Ты знаешь, как это ни удивительно, Кирка-Лопата, - прогремел
Костолом, - но, в сущности, именно это и произошло с Еще-Варенья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24