– спросил Ур Атан, кивнув на пульт.
– Принудительное возвращение! – засмеялась У Киу. – Жаль, если он окажется в зале раньше нас. Хотелось бы посмотреть на его лицо. Но пойдемте, может, мы еще успеем.
Гости двинулись в зал следом за хозяйкой.
– Я думал, Оден, что птице азарта не найти зерен в твоей голове, – сказал один из гостей сухощавому.
– Ты правильно думал, Ир. Трезвый расчет не уживается с азартом.
– Но как же, Оден? Я ведь собственными глазами видел…
– Сорвавший хороший куш бывает добр, если у него просят не деньги. А моему сыну пора перебираться в столицу. Говорят, рудник, где он работает управляющим, вреден для здоровья.
– Если Ли Ходен получил от тебя в наследство хотя бы половину ума, он не пропадет! – осклабился Ир.
– Он слишком разбаловался на свободе, – сурово ответил Оден и отвернулся, давая этим понять, что разговор на эту тему ему неприятен.
Ум Куанг стоял в портале, опираясь на машину, и всей грудью вдыхал свежий воздух. Он прошел-таки эту дорогу, устланную змеями, не наступив ни одной из них на хвост. Но если столько опасностей, то почему ее поклонники возвращаются живыми? Конечно, потерять рассудок можно, даже побывав в одной ловушке, но если здесь точный инженерный расчет? Езу не успел прыгнуть, сегу бегала только по одной стене, вода заливала отгороженную часть не больше, чем на пять инаун. Почти каждый в состоянии продержаться такое время без дыхания, ну, хлебнет раз, другой… Не потому ли так беспечна У Киу?
Ловушки все-таки просты и рассчитаны на глупышей. Нет, ему не хотелось верить в ужасающие легенды, шепотом передававшиеся из уст в уста. Он повернулся к дверям и произнес:
– Любовь или смерть!
Медленно бредя по коридору, он тщательно запоминал каждый знак, чтобы не тратить много времени на обратный путь. Ум Куанг остановился. Да, именно здесь, как она сказала, ее любимая кошка. Если это не иллюзия, он перебьет весь этот зверинец, а если иллюзия, то зайдет с парадного хода, как всякий почетный гость! Ум Куанг приготовил пистолет и шагнул под знак орнамента. Тотчас пол ушел из-под ног. Вспыхнул свет. Саблезубая кошка мирно дремала в том же углу. Потом она вскочила. Раздался гнетущий сердце рык. Ум Куанг вскинул пистолет и нажал спуск. Струйка жидкости разбилась в нескольких шагах о невидимую преграду. Кошка, не обращая внимания на выстрел, напряглась, приготовилась к прыжку… Ум Куанг громко захохотал. Все стало на свои места. Кошка прыгнула с ужасающим ревом. Свет погас. Пол поднялся наверх. Поеживаясь от неприятных ощущений, инженер зашагал по коридору в глубь дворца. Ему расхотелось добираться к парадному входу через систему ловушек, пусть большей частью иллюзионных. Найдя знак, подобный тому, у которого исчезла У Киу, он поднял руку, заслоняя часть переплетения орнамента, где был замаскирован фотоэлемент. Стена раздвинулась, и он вошел в цилиндрический лифт. Нажав наугад кнопку на пульте, он почувствовал, что лифт тронулся. Замелькали какие-то конструкции, его слегка прижало к стене на вираже, и вскоре лифт остановился. Створки распахнулись, и он очутился на широкой лестничной площадке.
Из распахнутых дверей донеслись обрывки речей, говор и звон бокалов. Он неторопливо направился к дверям, оглядел присутствующих в зале и переступил порог. На него не обратили внимания. Он подошел к столу, налил в стеклянную рюмку крепчайшего напитка и выпил залпом.
У Киу сидела на возвышении рядом с отцом и другими почетными гостями. Слева от нее пустовало его место. Он уже направился было туда, как вдруг на противоположном конце зала тревожно замигали красные огни. У Киу оживилась.
– Вниманию гостей! Сейчас прибудет последний из опоздавших. Это известный всем ученый, строитель корабля богов – Ум Куанг!
Стена раздвинулась, и из лифта вывалился дородный советник по военным делам и вооружению Ал Парин.
– Воистину этот дворец – дворец чудес! – пробасил он. – Хотел пробраться незаметно, так меня выбросили перед всем миром.
– Хо-хо! – загрохотал калхор. – Прости, почтенный, это все дочкины фокусы. Я сам-то опасаюсь здесь часто появляться! А тут что поделаешь? День рождения.
– Вот и я к тому же. Искал что-нибудь позаковыристей…
Он с торжеством поставил на стол черный керамический сосуд.
– Благодарю. Это, кажется “Любимец Аукана”? – снисходительно улыбнулась У Киу.
– Ты уже пробовала? А я хотел удивить… Да, ладно, – разочарованно махнув рукой, советник пошел искать свободное место.
Свет в зале стал гаснуть, а над столами вспыхнули неяркие разноцветные лампочки. На возвышении зала появились девушки в легких прозрачных одеждах. Зазвучала ритмичная музыка… Гости зашевелились, разглядывая танцующих и выбирая девушек на собственный вкус. Девушки извивались в танце, стараясь привлечь внимание мужчин: за каждого полагалась отдельная плата…
Ум Куанг незамеченным выбрался из зала на лестничную площадку. Он спустился к парадному выходу и, кивнул слуге, распахнувшему перед ним двери, вышел на центральную аллею. От испытанного напряжения он почувствовал необычную усталость и присел на скамейку. Над ним загорелись светильники.
“Автоматика”, – лениво подумал он, но подниматься не стал. Следовало осмыслить события месяца до логического конца. Советник по вооружению задержался, видимо, не зря. Ведь сегодня испытания… Едва он подумал об этом, как снова накатилось на него что-то тревожное, о котором он забыл, хотя забывать, пока не разобрался во всем, не следовало. Пожалуй, сегодня не время для личных обид. Нужно узнать результаты. Десять суточных переходов или, по мерам богов, триста фуар – не такая большая высота для испытаний. Учитывая спешку, они не повезут заряды па дальний ракетодром, а скорее произведут запуск с площадки ракетного отдела. Должно быть, видно ночью. Он поднял голову и по светящимся полосам, перечеркивающим небо, понял: свет над дворцом вызван не автоматикой, а пуском двух транспортных ракет.
Послышались голоса, и он увидел на освещенном балконе гостей во главе с калхором и его дочерью. Советник по вооружению раздавал темные очки… Свет погас во всем дворце, и почти одновременно небо прочертила новая ракета. Куанг сообразил, что все высыпали полюбоваться зрелищем термоядерного взрыва. Ждать пришлось недолго. Яркая вспышка озарила небо. Светимость нарастала, пока не достигла жгучей ослепительности, от которой резало глаза, а дворец и сад высветились так, будто на них упали лучи десяти Ауканов. Ум Куанг прикрыл глаза, пока не почувствовал ослабления света. После яркой вспышки ему показалось, что наступила полная темнота, но вот дворец снова осветился, вспыхнули газоразрядные лампы и на аллее сада. С балкона доносился удовлетворенный говор толпы. Гости снимали темные очки, обменивались впечатлениями…
– Смотрите, Ум Куанг! – донеслось до него восклицание У Киу.
– Эй, дружище, давай-ка к нашему шалашу, нечего липнуть к скамейке! – Ур Атан захохотал, довольный своим простецким отношением и остроумием.
Ум Куанг поднялся и, вспомнив ритуальное приветствие Высшему Совету, протянул вперед руку и, плавно описав ею полукруг, слегка приклонил голову. Польщенные такой честью гости, хотя и составлявшие правящую элиту, но все же в подавляющем большинстве принадлежащие второму кругу, разразились аплодисментами.
– Ты дипломат, – сверкая драгоценностями, встретила его на лестнице У Киу. – Одним жестом ты приобрел себе столько друзей, сколько другим не удается за всю жизнь.
– Не бойтесь переборщить в почтении. Это еще никому не приносило вреда, – процитировал он философа Ала Рану.
– Пошли. Нас ждут, – сказала она, любовно оглядывая его гармонически развитую фигуру. – Кстати, я думаю, ты не потребуешь исполнения клятвы немедленно и, надеюсь, дашь бедной девушке немного повеселиться на воле?
– У тебя сигнальная система? – спросил он, удивляясь ее осведомленности.
– Фи, – она дернула плечиком. – За кого ты меня принимаешь? Я предпочитаю видеть свои жертвы во всем блеске их падения!
Она вдруг остановилась на лестнице и, оказавшись на ступеньку выше, заглянула ему в глаза.
– Послушай. Как ты миновал ловушки в коридоре, я видела, но как ты обошел садовые? Это практически невозможно!
– Если ходить по аллеям, – усмехнулся Куанг.
– Ты и это учел? – в голосе ее послышалось восхищение.
– И то, что твои звери не больше, чем совершенные записи регофильмов. Впечатление производят натуральное, особенно твоя любимая кошка.
– С тобой неинтересно, – сказала она, состроив гримасу скуки. – Кажется, я поторопилась дать клятву богам. Но если ты кому-нибудь проговоришься, я велю тебя отдать тем старухам. В их натуральности ты, надеюсь, не сомневаешься?
Разочарованная, она взбежала по лестнице и оглянулась.
– Не отставайте, господин со счетной машиной в голове!
Вечерело. Сгущался мрак, повисая клочьями тумана в низких местах. Пуз Таяр включил фары. Какая-то фигура мотнулась в колючий кустарник, ограждающий дорогу.
Таяр потянул на себя тормоз и остановил машину. У дороги, вжимаясь в кусты, сидела испуганная девушка. Он шагнул к ней, она отшатнулась и глухо вскрикнула. Теперь, приблизившись, он рассмотрел ее лицо. Смуглое, бронзово-красное, слегка удлиненное, с глубокими черными глазами, оно, пожалуй, было красивым, даже искаженное страхом и болью… Не раздумывая, он схватил ее за руку и выдернул из кустов. По тому, как изогнулось ее тело, Иуз понял, что только невероятное терпение и страх перед ним сдерживают ее от крика. Не говоря ни слова, он подвел ее к машине и открыл дверцу. Едва он выпустил ее руку, она припала к его ногам и, обхватив руками за щиколотки, уткнула лицо в его сандалии.
– О господин, о господин! – всхлипывая, повторяла она. Вдали замаячили огни, и Иуз Таяр поспешно приподнял ее и втолкнул в автомобиль. В свете фар встречной машины он заметил, что одежда ее была вполне приличной даже для людей его круга. Когда машина удалилась, он зажег в салоне лампочку. Девушка была совсем юна, с тонкими, необыкновенно привлекательными чертами лица, с красивыми бронзовыми руками, которые она пыталась спрятать в традиционной накидке.
– Кто ты? – сурово спросил Таяр.
– Ю Ана, дочь пекаря Ан Хата, – тихо, но внятно произнесла девушка.
– Ты знаешь, что ходить по этой дороге запрещено?
Ю Ана втянула голову в плечи. Он понял, что она знает. Иуз Таяр достаточно часто ездил по священным дорогам и насмотрелся всякого. Нарушителя могли сбить машиной, убить или предать рабству. Он видел однажды, как сыновья одного сановника с улюлюканьем гоняли мальчишку, осмелившегося пролезть за колючую ограду из любопытства, но от испуга, что его обнаружили, выскочившего на дорогу, вместо того, чтобы скрыться обратно в дыру, образовавшуюся в кустарнике. Насладившись его шараханьем от чрезвычайно болезненных уколов кустарника, они принялись соревноваться, кто быстрее сшибет его машиной. Одному из братьев удалось повредить мальчишке ногу и, когда тот упал, второй наехал колесом на голову. И долго Иузу снилось тело мальчика с расплюснутой головой, лежащее на краю твердой бетонной дороги…
– Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?
Снова испуг черным крылом исказил ее лицо.
– О господин! Убей меня.
Он заметил, что она машинально щиплет свою руку в том месте, где от укола колючки алела капелька крови.
– Раздевайся!
– О-о! – простонала она, но не посмела высказать сопротивления и стянула с себя накидку, обнажая, не скрытое больше ничем тело. Также безвольно она протянула руку к пряжке ремня, стягивающего девичий пояс, но он перехватил руку.
– Довольно.
Вытащив из кармана плоский пузырек, он накапал на руку и принялся растирать на ее теле места уколов. Таким средством снабжали каждого автомобилиста. Таяр сам испытал боль однажды, когда в ногу вонзилось сразу несколько шипов, и потому, не размышляя, втирал в тело девушки целебный бальзам и, только коснувшись случайно груди, слегка смутился, но не подал вида.
– Где еще болит? – спросил он строго, видя, что испуг девушки постепенно проходит, а в глазах появилась надежда и доверчивость.
Лицо ее покрылось румянцем, пробивавшимся даже сквозь смуглость кожи. Она потупилась.
– Я тебя спрашиваю!
– Тут, господин! – безвольно показала она ниже спины.
Теперь настала его очередь краснеть, хотя он мог бы догадаться и сам, вспомнив, как она сидела в кустах. Он заколебался: отдать девушке пузырек, чтобы она растерла болезненные места сама? Неумелое обращение с лекарством могло вызвать ожог. Но и растирать… Преодолевая стыд, он сказал решительно, указывая на девичий пояс:
– Снимай!
– Если позволит господин…
– Снимай и ложись. Я отвернусь.
Он приступил к делу, с трудом преодолевая смущение, но, закончив, развеселился и слегка хлопнул ее ладошкой.
– Одевайся!
Она припала губами к его руке и тут же отдернулась.
– Припекло? – сердито сказал он, пряча пузырек. – Оближи губы и сплюнь!
Одевшись, она смиренно полила ему на руки, и, пока он смывал остатки лекарства, поглядывала на него своими черными глазищами с таким почтением, с каким, наверное, не смотрела бы на белых богов.
– Ну, Ю Ана, дочь пекаря, – вытирая руки, заговорил он, – а теперь расскажи, какие негодяи бросили тебя на этой дороге.
Девушка метнула быстрый, настороженный взгляд и опустила голову.
– Это были люди второго круга?
Но Ю Ана осталась безучастной к его вопросу, и он решил постращать ее.
– Ты будешь отвечать? Или я брошу тебя здесь!
Девушка еще ниже опустила голову, но когда Таяр решительно схватил ее за руку и потянул из машины, Ю Ана упала к его ногам и зарыдала.
– Хорошо, – сжалился он. – Можешь не называть, кто. Расскажи, что случилось.
Оказалось, что Ана возвращалась с конкурса красоты из столицы. Где пешком, где в вагонах, запряженных спокойными аурами, она добралась до соседнего города Нуаба. Здесь, в Нуабе, ее уговорили сесть в машину какие-то автомобилисты, обещая быстро доставить в Саюд, где она жила. По дороге ее пытались соблазнить, и, когда она оказала сопротивление, просто вышвырнули на дорогу. Вещи и деньги остались в машине. Она пыталась найти лазейку в сплошном колючем кустарнике, чтобы уйти из полосы священной дороги. Негодяи знали, что делали.
Здесь не было проходов, и то, что не удалось им, мог сделать другой, уже па законном основании, ибо любой автомобилист, встретив человека на дороге, мог поступить с ним по собственному усмотрению. Так гласил закон. Таяр знал историю этого закона со слов Главного строителя корабля, своего начальника, Ум Куанга. Когда-то, лет двести назад, когда были построены первые автомобили, крупные города соединили гладкие каменные дороги. Сначала ими пользовались одни автомобилисты, но вскоре дороги понравились жителям, по ним стали ходить и ездить. После нескольких столкновений с аурами, возившими не только аурани с людьми, но и огромные повозки с грузами, дороги объявили запретными и оградили каменными стенами. Тяжеловесные ауры не мешали больше автомобилистам, но жители городов и окрестных селений по-прежнему предпочитали ровные дороги, особенно кто победнее, так как аурани по грунтовым дорогам двигались ненамного быстрее пешеходов и к тому же за проезд надо было платить. Случалось, автомобилисты сбивали пешеходов, или, пытаясь свернуть, врезались в стены. После гибели одного талантливейшего инженера из первого круга жрецы объявили дорогу священной. Каменные стены убрали, а дорогу по обе стороны обсадили кустарником охо, со жгучими колючками. Каждого, кто осмеливался появиться на дороге, кроме смотрителей, имевших специальную одежду и нагрудный знак, ожидала жалкая участь раба на рудниках, бесчинства, смерть, словом, как вздумается господам автомобилистам. С тех времен дороги опустели. Народ стал бояться их хуже черной болезни. Именно этим воспользовались каяты в последнюю войну, когда почти без боя их армия на автомобилях оказалась у стен столицы Аринды. Таяр хорошо помнил, как Главный строитель с усмешкой сказал, что войну, в сущности, выиграл охо. Заперев выход со священной дороги, воины Аринды как на учениях расстреливали мечущихся по всей линии дороги врагов, предпочитавших смерть мукам от колючек охо… Гнев богов, обрушившийся на столицу каятов, носил скорее характер устрашения, так как в военном отношении он уже ничего не решил. Зато каяты навсегда запомнили, чем отвечает Аринда на коварство своих врагов…
Так или иначе, но священные дороги находились всецело во власти автомобилистов. Прежде Таяру нравился такой порядок, и он, не задумываясь, отводил попавшего случайно на дорогу человека к ближайшему посту смотрителя дорог, но после двух–трех раз убедился, что большинство “случайных” людей оказывается на дорогах в результате “шутки”, а то и прямой мести автомобилистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17