Никаких физических и химических изменений в организмах лектов не наблюдалось. Кроме еле уловимого фона Би-поля. Аварийная группа в изолирующих костюмах перенесла пострадавших в медицинский блок и принялась за скафандры второй группы активного действия.
Оказалось, что системы очистки вышли из строя, буквально захлебнувшись от тройной перегрузки отходами жизнедеятельности героических десантников. По ангару распространилась потрясающаяся вонь. Объяснения феномену не нашлось. Техники профессионально и тщательно прочистили переполненные утилизаторы. Сотрудники научного блока проверили состав содержимого. Но кроме потрясающего количества, других отклонений в нем не нашлось…
Пассажир с аккуратной черной бородкой и густыми черными волосами, собранными в пучок на затылке, быстрым шагом пересек зал регистрации аэропорта. Он был одет в кричаще шикарный костюм бежевого цвета и ультрамодные в Барнауле туфли «от Карапетяна». До посадки на самолет рейса номер сто сорок шесть оставалось две минуты. Поэтому фотографию в паспорте опаздывающего пассажира никто пристально не изучал. Очевидно, не последнюю роль в этом сыграла и обаятельная улыбка на живом энергичном лице с ярко-зелеными глазами.
Благополучно заняв свое место в салоне пожилого ИЛ-86, черноволосый господин раскрыл ноутбук последней модели. Весь полет он провел, уткнувшись в экран компьютера. Объемистый кожаный кейс, стоящий у него в ногах, оказался набит компакт-дисками. Их содержимое с поразительной скоростью просматривалось и изучалось. Ловкие пальцы бегали по клавиатуре. Картинки и текст пролетали по дисплею, не задерживаясь. Посторонний зритель мог бы подумать, что человек ищет нечто определенное. Но не подумал. Потому что единственный претендент на эту роль – мужчина в соседнем кресле – мирно дремал, источая волны свежего коньячного перегара. В зрители он не годился принципиально.
К моменту посадки вся информация, записанная на дисках, перекочевала из ноутбука в бородатую голову, где была систематизирована и усвоена. Впрочем, программы средней и высшей школы для вызывающе одетого господина не представляли труда. Он просто анализировал знания, накопленные человечеством. Вдумчиво и с предельной концентрацией внимания. Хотя, как минимум дважды, скептическая улыбка мелькала в недрах щегольской бородки, заставляя его отрываться от ноутбука и с любопытством разглядывать пассажиров рейса Барнаул – Санкт-Петербург.
В первом случае его искренне изумила история мировых религий. Второй приступ иронии пришелся на теорию сэра Чарльза Дарвина. Узнав о выдающейся роли обезьяны, человек в бежевом костюме издевательски хмыкнул и пренебрежительно приподнял бровь…
Аэропорт Пулково воображение не потрясал. Ни чистотой, ни дизайном, ни сервисом. Правда, жизнерадостного пассажира рейса номер сто сорок шесть это не огорчило. Он осмотрелся и, сливаясь с толпой, прогулочным шагом направился к выходу. Хищные таксисты, стаей окружившие зал прибытия, настырно затаскивали гостей города на Неве в свои колымаги. Черноволосый господин в дорогом костюме показался им желанным клиентом. Вокруг него мгновенно скопилась небольшая толпа алчущих извозчиков.
– Куда ехать?
– Такси надо?
– Недорого до Гражданки…
Мужчина на секунду задумался. Потом легким движением руки кисти извлек из толпы пожилого дядечку с мясистым красным носом типичного забулдыги. Времени на переговоры потенциально завидный клиент тратить не стал. Он притянул таксиста за лацкан куртки, легко коснулся плеча и шепнул на ухо:
– Хочешь, дочку вылечу?
Слова вылетели неуловимой скороговоркой, почти без участия губ. Остальным конкурентам при всем желании не удалось бы их услышать. Но публика в Пулково толпилась тертая, повидавшая немало. Внезапно округлившиеся глаза мужика народ заметил и оценил слету. Очевидно, цена поездки оказалась неслабой. Люди поопытнее с тоскливой завистью вздохнули и отправились дальше на поиски хлеба насущного. Лишь два-три водилы притормозили в отдалении, надеясь урвать свое. На случай, если договаривающиеся стороны все же не сойдутся.
Красноносый мужик ошалело вперился взглядом в клиента. Словно хотел увидеть в нем что-то особенное, понятное только ему. Неожиданно он склонил голову набок и тоже шепотом спросил:
– Что ты сказал?
– Ты слышал.
– А?..
– Мне что, по воде, аки по суху, пройтись, чтобы до тебя дошло? – ехидно процедил господин с элегантной бородкой.
Водила помотал головой, видимо, пытаясь сообразить, что происходит. Потом, словно вдруг решившись, произнес будничным тоном:
– Пошли.
Пожилой «опель-кадет» ждал хозяина неподалеку от автобусной остановки. На первый взгляд машина не обещала ни большого комфорта, ни скорости. Но в салоне оказалось чисто. Клиент сел на заднее сиденье. Они мягко тронулись с места и выехали на Пулковское шоссе.
– Ты кто? – требовательно спросил водила, пристально изучая пассажира в зеркало заднего вида.
– Не очкуй, папаша. Вылечу я тебе дочку, – уверенно ответил странный клиент. – Остальное – пурга!
– Интересно, почему я тебе верю? – озадаченно пробурчал немолодой, явно не раз битый жизнью мужик.
Человек, развалившийся на заднем сиденье, не поддавался пониманию и классификации. По одежде и поведению он был похож на крутого провинциального бандита, подавшегося в легальный бизнес. Таких типов на своем веку водила встречал не один десяток. И в то же время от пассажира исходило несуетное спокойствие и абсолютная убежденность в своей силе. Причем, не показная, на публику, а какая-то приглушенная. Будто спрятанная для маскировки под аккуратную пижонскую бородку и показушный костюмчик. Ну, и окончательно сбивая с толку, в зеленых глазах плескалось целое море иронии, вообще не свойственной поголовью «крутых».
– Потому что, палаша, люди правду сердцем чуют, – прозвучал с заднего сиденья спокойный голос.
Люда ждала отца. Последние месяцы ожидание давалось все труднее. Опухоль в груди продолжала расти. Как только отец уходил из дома, она начинала шевелиться. Над сердцем появлялась нестерпимая боль. Она разрывала ребра и не давала дышать. Но Люда была терпеливой девочкой и честно старалась не закричать. В пятнадцать лет очень трудно побороть страх, но у нее получалось. Ради папы, который очень расстраивался, увидев следы слез на ее бледных щеках. А потом тихо и бессильно скрежетал зубами, запершись в ванной…
На этот раз отец вернулся быстро. Люда даже не успела очнуться от трудного утреннего сна. В последнее время ей снилась черная пустота. Девочка знала, что эта черная пустота – смерть. До нее оставалось все меньше времени. Врачи говорили, несколько месяцев. Поначалу еще можно было за немыслимую сумму, где-то за границей, сделать операцию. Но таких денег* семье никогда не было. А потом стало поздно.
Скрипнула дверь, и отец вошел в комнату. Почему-то он вернулся намного раньше, чем обещал. И не один. Люда с трудом открыла глаза, пытаясь дышать неглубоко и ровно, чтобы не будить опухоль.
– Здравствуй, доча, – негромко сказал папа. – Я тут привез человека…
– Привет, – шепнула она. – Какого человека?
Неожиданно в комнату вошел загорелый черноволосый мужчина. Он улыбнулся, так что вокруг его зеленых глаз собрались в сеточку небольшие морщинки, и сказал:
– Привет, красавица. Ты как, насчет выздороветь?
Люда удивилась. Раньше они с отцом сами ездили в больницу. А домой к ним приходил только участковый терапевт. И то два раза. Незнакомый мужчина уверенно подошел к кровати и заглянул ей в глаза:
– Не трусь, все будет путем.
Он легким движением откинул одеяло и положил руку на грудь девочки. Она закрыла глаза и вдруг перестала дышать. При виде ее выступающих ключиц и синеющей на глазах бледной кожи отец тихо скрипнул зубами. Люда еле уловимо вздрогнула, потом задышала снова. Гость заботливо укрыл худенькое тело одеялом и выпрямился.
– Вот и все. Три дня будет дрыхнуть. Очухается здоровенькой. Ты не буди ее. Не надо.
Несчастный отец шагнул к кровати. Дочка действительно спала. И улыбалась. А еще на щеках у нее, неизвестно откуда, появился румянец.
– И все? – почему-то вдруг севшим голосом спросил красноносый водила.
– Ну, хочешь, я вокруг, типа, с бубном попрыгаю, пошепчу дурь какую-нибудь? – усмехнулся гость. – Тебя как зовут?
– Борис. А тебя… Вас?
– Не напрягайся, Боря. Можно на ты. А зовут, меня скажем… Ну, Петр. А что? Хорошее имя!
– Понятно. Может, чаю? Или чего покрепче?
– Вино у тебя есть?..
– Докладывает группа сканирования. Зеленая тревога – седьмой уровень! Трижды. И многократные выбросы без определенной мощности!
Командор не торопясь, словно нехотя, повернул голову к коммуникатору. По его виду никак нельзя было определить, какие мысли бродят под мохнатыми лобными пластинами. Но их подрагивание означало нарушение эмоционального баланса. Проще говоря, его душила черная ярость. На подконтрольной планете снова творилось неизвестно что! И причиной этого был, всего лишь, какой-то жалкий туземный червяк! Наглая тварь посмела сопротивляться Межпланетному Контролю! А он – матерый профессионал войны! – вместо того, чтобы выполнять свой долг в зоне ответственности, спрятался за каким-то пунктиком директивы!
Командор щелчком развернул информационную голограмму и сверился с основными параграфами. Последний из них гласил: «При неудачной попытке уничтожения любого носителя Би-поля – немедленный отход, вне зависимости от причин сбоя. Операция сворачивается до специального указания штаба Межпланетного Контроля».
Коротко и ясно, как все боевые предписания Корпуса. Командор взмахнул трехпалой кистью. Текст, мерцающий посреди кабинета, начал сворачиваться. И тут короткая пиктограмма в углу изображения заставила его подняться с места. Замысловатый символ означал наличие дополнительной информации. Мощное тело лекта рывком переместилось к проекционному полю.
Обычные директивы Межпланетного Контроля не допускали толкований. Чтобы в любой ситуации не было сомнений, как поступить. Но с этой проклятой планетой ничего не могло быть просто! Даже в незыблемой структуре стандартного документа оказалась какая-то непонятная сноска Командор аккуратно переместил примечание в проекцию голограммы. Вопреки обыкновенному порядку, оно оказалось закодировано. После предъявления полномочий текст раскрылся. В нем было всего лишь два пункта:
– Обнаружение Би-поля, превышающего пятый уровень, отменяет все предыдущие пункты директивы.
– К немедленному уничтожению носителя Би-поля должны быть привлечены все ресурсы Межпланетного Контроля в режиме ноль-приоритета.
На изучение дополнительного параграфа ушла стандартная единица времени. После чего Базу «ПБ-12» огласил торжествующий рев Командора:
– Зеленая тревога!
Еще через один временной стандарт два шаттла в боевом режиме нырнули в кокон перехода, свернув гравитационное пространство и превратившись в волновые колебания, чтобы возникнуть из пустоты сразу у цели.
Они вышли из дома. Трудно было представить более странную пару. Мужчина с бородкой в бежевом супермодном костюме излучал уверенность и спокойствие. Кряжистый шофер с красным носом алкоголика в поношенной китайской кожанке наоборот, постоянно озирался. Он то и дело вскидывал голову, вглядываясь в окна на пятом этаже. Возле старенького «опеля» необычная парочка остановилась.
Крепкая рука того, кто назвал себя Петром, вдруг легла на покрытый испариной лоб спутника. Тот внезапно замер, словно подчиняясь безмолвному приказу. От макушки до пяток его охватило непривычное состояние покоя, которого он был лишен последний год, пока дочь стремительно угасала у него на руках. Теплая волна обрушилась разом, заставив губы расплыться в улыбке. Принципиальный пессимист и циник, сорока шести лет от роду, Борис Максимович Баклуха неожиданно для себя почувствовал полное доверие к новому знакомому. Почти безоговорочное и, практически, во всем. Но природу так просто не обманешь. Отечественного менталитета все же хватило на всплеск скепсиса.
– Тебе что, деньги нужны? – спросил Борис Максимович.
Петр укоризненно скривился, не убирая руки с его лба.
– Не болтай ерунды.
Волна покоя стала еще мощней. Она чуть не захлестнула типичного российского гражданина с украинской фамилией Баклуха. Но закаленный суровой, еще советской действительностью цинизм преодолеть оказалось невозможно.
– Гипноз? Круто! Так и хочется тебя поцеловать. Но я не буду. Ты уж, Петя, извини.
Мимолетное удивление скользнуло по лицу черноволосого мужчины. Он усмехнулся:
– Никакого уважения к высшему разуму.
Сняв руку с головы скептика, Петр залез в «опель». Но согревающий душу покой остался. А еще появилось желание чем-нибудь помочь экстрасенсу. Например, покатать его по городу. Борис Максимович хмыкнул и забрался на водительское место.
– Куда?
– Пока – направо, – неопределенно ответил Петр.
Он чуть склонил голову набок, будто прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Водила иронично усмехнулся:
– Ну-ну.
Они выехали со двора. Город уже проснулся и ожил. Он распахнул глаза витрин открывающихся магазинов и деловито загудел стройками и заводами, пачкая воздух удушливыми выдохами выхлопных труб. Его жители суматошно замельтешили, спеша на работу. Старенький «опель» воткнулся в утреннюю «пиковую» пробку. Он уверенно направился в сторону Веселого Поселка, постепенно набирая скорость. Однако далеко ехать ему не пришлось. Возле обособленно стоящего здания, окруженного металлической оградой, Петр вдруг уверенно сказал:
– Стой! Где здесь вход?
Шмыгнув красным носом, Борис Максимович беспрекословно припарковался. После недолгого раздумья он ткнул пальцем в сторону калитки:
– Там.
– Что за дом? – не отрывая взгляда от корпусов из белого кирпича, поинтересовался пассажир.
– Это? Больница… Имени Всех Святых.
С заднего сидения раздался ехидный смешок:
– А почему не имени Иисуса Христа? С филиалом имени Аллаха? Типа, для мусульман?
– Хрен его знает, – недоуменно пробурчал водила.
– Пойдем, Борис, прогуляемся. Ты же в больницах как дома.
– А что там нужно-то?
Петр слегка прищурился, рассматривая здание, и ответил:
– Девятый этаж.
– Ну, пошли.
У лифта стоял охранник, придирчиво всматриваясь в пропуска посетителей. Без заветной бумажки никто в лечебные отделения проникнуть не мог.
– Привет, – дружелюбно кивнул Петр, – мужчина со мной.
Его ладонь коснулась локтя человека в черной униформе. Тот в ответ несколько рассеянно улыбнулся и тоже кивнул. Створки лифта раскрылись. Петр, не останавливаясь, шагнул в кабину. Немного замешкавшийся Борис Максимович проскочил в последний момент. Двери закрылись. Лифт уехал. Второй охранник, стоящий немного в стороне, полюбопытствовал:
– Что-то знакомое лицо у мужика. Он с какого отделения?
– А Бог его знает. Но не чужой – это точно… – как-то благостно сообщил напарник.
Дальнейшего развития тема не получила. К лифту подошла очередная волна посетителей, и охранники привычно занялись проверкой пропусков…
На девятом этаже было малолюдно. Полустертый указатель на замызганной стене гласил: «Реанимация». Баклуха вежливо кашлянул, кивком указывая на предупреждение: «Без сменной обуви вход воспрещен».
– Максимыч, ты подожди здесь, – произнес Петр и строго спросил у проходящей мимо медсестры. – Начальник на месте?
Серьезная девушка кивнула, не замедляя шага:
– На обходе.
Петр одним скользящим движением проник в приоткрывшуюся дверь и исчез из поля зрения. Из коридора донеслись еще какие-то слова, обращенные к медсестре. Но разобрать их было уже невозможно. Потом все стихло. Через десять минут человек в бежевом костюме вышел из реанимационного блока, довольно улыбаясь. Борис Максимович стоял у лифта, прикуривая сигарету.
– Табак?
– Угу.
– Дай-ка! – Петр отобрал окурок и затянулся, закатив глаза.
– Ну, ты даешь! – Борис Максимович удивленно уставился на него.
Серое облако дыма изверглось из Петра широкой мощной струей.
– Легкий стимулятор, почти никакой. Впрочем, и вредное воздействие ненамного больше. Так себе порок. Без риска грешить не интересно – кайф не тот.
Борис Максимович пожал плечами. Меньше всего ему хотелось рассуждать о вреде курения. Гораздо интереснее было узнать цель странных перемещений по городу.
– Мы кого ищем-то? – поинтересовался он.
– Да так, одного пацана. Он сегодня утром отсюда слинял.
– Куда?
– Домой, наверное.
– Так в регистратуре должны быть данные…
– Банан с маслом. Парень прошел как неизвестный. Координат нет.
– То есть никто не знает, как его зовут?
– Угадал! Скорая приперла с улицы без сознания. Сегодня утром очнулся и ушел. А сегодня за ним уже приходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Оказалось, что системы очистки вышли из строя, буквально захлебнувшись от тройной перегрузки отходами жизнедеятельности героических десантников. По ангару распространилась потрясающаяся вонь. Объяснения феномену не нашлось. Техники профессионально и тщательно прочистили переполненные утилизаторы. Сотрудники научного блока проверили состав содержимого. Но кроме потрясающего количества, других отклонений в нем не нашлось…
Пассажир с аккуратной черной бородкой и густыми черными волосами, собранными в пучок на затылке, быстрым шагом пересек зал регистрации аэропорта. Он был одет в кричаще шикарный костюм бежевого цвета и ультрамодные в Барнауле туфли «от Карапетяна». До посадки на самолет рейса номер сто сорок шесть оставалось две минуты. Поэтому фотографию в паспорте опаздывающего пассажира никто пристально не изучал. Очевидно, не последнюю роль в этом сыграла и обаятельная улыбка на живом энергичном лице с ярко-зелеными глазами.
Благополучно заняв свое место в салоне пожилого ИЛ-86, черноволосый господин раскрыл ноутбук последней модели. Весь полет он провел, уткнувшись в экран компьютера. Объемистый кожаный кейс, стоящий у него в ногах, оказался набит компакт-дисками. Их содержимое с поразительной скоростью просматривалось и изучалось. Ловкие пальцы бегали по клавиатуре. Картинки и текст пролетали по дисплею, не задерживаясь. Посторонний зритель мог бы подумать, что человек ищет нечто определенное. Но не подумал. Потому что единственный претендент на эту роль – мужчина в соседнем кресле – мирно дремал, источая волны свежего коньячного перегара. В зрители он не годился принципиально.
К моменту посадки вся информация, записанная на дисках, перекочевала из ноутбука в бородатую голову, где была систематизирована и усвоена. Впрочем, программы средней и высшей школы для вызывающе одетого господина не представляли труда. Он просто анализировал знания, накопленные человечеством. Вдумчиво и с предельной концентрацией внимания. Хотя, как минимум дважды, скептическая улыбка мелькала в недрах щегольской бородки, заставляя его отрываться от ноутбука и с любопытством разглядывать пассажиров рейса Барнаул – Санкт-Петербург.
В первом случае его искренне изумила история мировых религий. Второй приступ иронии пришелся на теорию сэра Чарльза Дарвина. Узнав о выдающейся роли обезьяны, человек в бежевом костюме издевательски хмыкнул и пренебрежительно приподнял бровь…
Аэропорт Пулково воображение не потрясал. Ни чистотой, ни дизайном, ни сервисом. Правда, жизнерадостного пассажира рейса номер сто сорок шесть это не огорчило. Он осмотрелся и, сливаясь с толпой, прогулочным шагом направился к выходу. Хищные таксисты, стаей окружившие зал прибытия, настырно затаскивали гостей города на Неве в свои колымаги. Черноволосый господин в дорогом костюме показался им желанным клиентом. Вокруг него мгновенно скопилась небольшая толпа алчущих извозчиков.
– Куда ехать?
– Такси надо?
– Недорого до Гражданки…
Мужчина на секунду задумался. Потом легким движением руки кисти извлек из толпы пожилого дядечку с мясистым красным носом типичного забулдыги. Времени на переговоры потенциально завидный клиент тратить не стал. Он притянул таксиста за лацкан куртки, легко коснулся плеча и шепнул на ухо:
– Хочешь, дочку вылечу?
Слова вылетели неуловимой скороговоркой, почти без участия губ. Остальным конкурентам при всем желании не удалось бы их услышать. Но публика в Пулково толпилась тертая, повидавшая немало. Внезапно округлившиеся глаза мужика народ заметил и оценил слету. Очевидно, цена поездки оказалась неслабой. Люди поопытнее с тоскливой завистью вздохнули и отправились дальше на поиски хлеба насущного. Лишь два-три водилы притормозили в отдалении, надеясь урвать свое. На случай, если договаривающиеся стороны все же не сойдутся.
Красноносый мужик ошалело вперился взглядом в клиента. Словно хотел увидеть в нем что-то особенное, понятное только ему. Неожиданно он склонил голову набок и тоже шепотом спросил:
– Что ты сказал?
– Ты слышал.
– А?..
– Мне что, по воде, аки по суху, пройтись, чтобы до тебя дошло? – ехидно процедил господин с элегантной бородкой.
Водила помотал головой, видимо, пытаясь сообразить, что происходит. Потом, словно вдруг решившись, произнес будничным тоном:
– Пошли.
Пожилой «опель-кадет» ждал хозяина неподалеку от автобусной остановки. На первый взгляд машина не обещала ни большого комфорта, ни скорости. Но в салоне оказалось чисто. Клиент сел на заднее сиденье. Они мягко тронулись с места и выехали на Пулковское шоссе.
– Ты кто? – требовательно спросил водила, пристально изучая пассажира в зеркало заднего вида.
– Не очкуй, папаша. Вылечу я тебе дочку, – уверенно ответил странный клиент. – Остальное – пурга!
– Интересно, почему я тебе верю? – озадаченно пробурчал немолодой, явно не раз битый жизнью мужик.
Человек, развалившийся на заднем сиденье, не поддавался пониманию и классификации. По одежде и поведению он был похож на крутого провинциального бандита, подавшегося в легальный бизнес. Таких типов на своем веку водила встречал не один десяток. И в то же время от пассажира исходило несуетное спокойствие и абсолютная убежденность в своей силе. Причем, не показная, на публику, а какая-то приглушенная. Будто спрятанная для маскировки под аккуратную пижонскую бородку и показушный костюмчик. Ну, и окончательно сбивая с толку, в зеленых глазах плескалось целое море иронии, вообще не свойственной поголовью «крутых».
– Потому что, палаша, люди правду сердцем чуют, – прозвучал с заднего сиденья спокойный голос.
Люда ждала отца. Последние месяцы ожидание давалось все труднее. Опухоль в груди продолжала расти. Как только отец уходил из дома, она начинала шевелиться. Над сердцем появлялась нестерпимая боль. Она разрывала ребра и не давала дышать. Но Люда была терпеливой девочкой и честно старалась не закричать. В пятнадцать лет очень трудно побороть страх, но у нее получалось. Ради папы, который очень расстраивался, увидев следы слез на ее бледных щеках. А потом тихо и бессильно скрежетал зубами, запершись в ванной…
На этот раз отец вернулся быстро. Люда даже не успела очнуться от трудного утреннего сна. В последнее время ей снилась черная пустота. Девочка знала, что эта черная пустота – смерть. До нее оставалось все меньше времени. Врачи говорили, несколько месяцев. Поначалу еще можно было за немыслимую сумму, где-то за границей, сделать операцию. Но таких денег* семье никогда не было. А потом стало поздно.
Скрипнула дверь, и отец вошел в комнату. Почему-то он вернулся намного раньше, чем обещал. И не один. Люда с трудом открыла глаза, пытаясь дышать неглубоко и ровно, чтобы не будить опухоль.
– Здравствуй, доча, – негромко сказал папа. – Я тут привез человека…
– Привет, – шепнула она. – Какого человека?
Неожиданно в комнату вошел загорелый черноволосый мужчина. Он улыбнулся, так что вокруг его зеленых глаз собрались в сеточку небольшие морщинки, и сказал:
– Привет, красавица. Ты как, насчет выздороветь?
Люда удивилась. Раньше они с отцом сами ездили в больницу. А домой к ним приходил только участковый терапевт. И то два раза. Незнакомый мужчина уверенно подошел к кровати и заглянул ей в глаза:
– Не трусь, все будет путем.
Он легким движением откинул одеяло и положил руку на грудь девочки. Она закрыла глаза и вдруг перестала дышать. При виде ее выступающих ключиц и синеющей на глазах бледной кожи отец тихо скрипнул зубами. Люда еле уловимо вздрогнула, потом задышала снова. Гость заботливо укрыл худенькое тело одеялом и выпрямился.
– Вот и все. Три дня будет дрыхнуть. Очухается здоровенькой. Ты не буди ее. Не надо.
Несчастный отец шагнул к кровати. Дочка действительно спала. И улыбалась. А еще на щеках у нее, неизвестно откуда, появился румянец.
– И все? – почему-то вдруг севшим голосом спросил красноносый водила.
– Ну, хочешь, я вокруг, типа, с бубном попрыгаю, пошепчу дурь какую-нибудь? – усмехнулся гость. – Тебя как зовут?
– Борис. А тебя… Вас?
– Не напрягайся, Боря. Можно на ты. А зовут, меня скажем… Ну, Петр. А что? Хорошее имя!
– Понятно. Может, чаю? Или чего покрепче?
– Вино у тебя есть?..
– Докладывает группа сканирования. Зеленая тревога – седьмой уровень! Трижды. И многократные выбросы без определенной мощности!
Командор не торопясь, словно нехотя, повернул голову к коммуникатору. По его виду никак нельзя было определить, какие мысли бродят под мохнатыми лобными пластинами. Но их подрагивание означало нарушение эмоционального баланса. Проще говоря, его душила черная ярость. На подконтрольной планете снова творилось неизвестно что! И причиной этого был, всего лишь, какой-то жалкий туземный червяк! Наглая тварь посмела сопротивляться Межпланетному Контролю! А он – матерый профессионал войны! – вместо того, чтобы выполнять свой долг в зоне ответственности, спрятался за каким-то пунктиком директивы!
Командор щелчком развернул информационную голограмму и сверился с основными параграфами. Последний из них гласил: «При неудачной попытке уничтожения любого носителя Би-поля – немедленный отход, вне зависимости от причин сбоя. Операция сворачивается до специального указания штаба Межпланетного Контроля».
Коротко и ясно, как все боевые предписания Корпуса. Командор взмахнул трехпалой кистью. Текст, мерцающий посреди кабинета, начал сворачиваться. И тут короткая пиктограмма в углу изображения заставила его подняться с места. Замысловатый символ означал наличие дополнительной информации. Мощное тело лекта рывком переместилось к проекционному полю.
Обычные директивы Межпланетного Контроля не допускали толкований. Чтобы в любой ситуации не было сомнений, как поступить. Но с этой проклятой планетой ничего не могло быть просто! Даже в незыблемой структуре стандартного документа оказалась какая-то непонятная сноска Командор аккуратно переместил примечание в проекцию голограммы. Вопреки обыкновенному порядку, оно оказалось закодировано. После предъявления полномочий текст раскрылся. В нем было всего лишь два пункта:
– Обнаружение Би-поля, превышающего пятый уровень, отменяет все предыдущие пункты директивы.
– К немедленному уничтожению носителя Би-поля должны быть привлечены все ресурсы Межпланетного Контроля в режиме ноль-приоритета.
На изучение дополнительного параграфа ушла стандартная единица времени. После чего Базу «ПБ-12» огласил торжествующий рев Командора:
– Зеленая тревога!
Еще через один временной стандарт два шаттла в боевом режиме нырнули в кокон перехода, свернув гравитационное пространство и превратившись в волновые колебания, чтобы возникнуть из пустоты сразу у цели.
Они вышли из дома. Трудно было представить более странную пару. Мужчина с бородкой в бежевом супермодном костюме излучал уверенность и спокойствие. Кряжистый шофер с красным носом алкоголика в поношенной китайской кожанке наоборот, постоянно озирался. Он то и дело вскидывал голову, вглядываясь в окна на пятом этаже. Возле старенького «опеля» необычная парочка остановилась.
Крепкая рука того, кто назвал себя Петром, вдруг легла на покрытый испариной лоб спутника. Тот внезапно замер, словно подчиняясь безмолвному приказу. От макушки до пяток его охватило непривычное состояние покоя, которого он был лишен последний год, пока дочь стремительно угасала у него на руках. Теплая волна обрушилась разом, заставив губы расплыться в улыбке. Принципиальный пессимист и циник, сорока шести лет от роду, Борис Максимович Баклуха неожиданно для себя почувствовал полное доверие к новому знакомому. Почти безоговорочное и, практически, во всем. Но природу так просто не обманешь. Отечественного менталитета все же хватило на всплеск скепсиса.
– Тебе что, деньги нужны? – спросил Борис Максимович.
Петр укоризненно скривился, не убирая руки с его лба.
– Не болтай ерунды.
Волна покоя стала еще мощней. Она чуть не захлестнула типичного российского гражданина с украинской фамилией Баклуха. Но закаленный суровой, еще советской действительностью цинизм преодолеть оказалось невозможно.
– Гипноз? Круто! Так и хочется тебя поцеловать. Но я не буду. Ты уж, Петя, извини.
Мимолетное удивление скользнуло по лицу черноволосого мужчины. Он усмехнулся:
– Никакого уважения к высшему разуму.
Сняв руку с головы скептика, Петр залез в «опель». Но согревающий душу покой остался. А еще появилось желание чем-нибудь помочь экстрасенсу. Например, покатать его по городу. Борис Максимович хмыкнул и забрался на водительское место.
– Куда?
– Пока – направо, – неопределенно ответил Петр.
Он чуть склонил голову набок, будто прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Водила иронично усмехнулся:
– Ну-ну.
Они выехали со двора. Город уже проснулся и ожил. Он распахнул глаза витрин открывающихся магазинов и деловито загудел стройками и заводами, пачкая воздух удушливыми выдохами выхлопных труб. Его жители суматошно замельтешили, спеша на работу. Старенький «опель» воткнулся в утреннюю «пиковую» пробку. Он уверенно направился в сторону Веселого Поселка, постепенно набирая скорость. Однако далеко ехать ему не пришлось. Возле обособленно стоящего здания, окруженного металлической оградой, Петр вдруг уверенно сказал:
– Стой! Где здесь вход?
Шмыгнув красным носом, Борис Максимович беспрекословно припарковался. После недолгого раздумья он ткнул пальцем в сторону калитки:
– Там.
– Что за дом? – не отрывая взгляда от корпусов из белого кирпича, поинтересовался пассажир.
– Это? Больница… Имени Всех Святых.
С заднего сидения раздался ехидный смешок:
– А почему не имени Иисуса Христа? С филиалом имени Аллаха? Типа, для мусульман?
– Хрен его знает, – недоуменно пробурчал водила.
– Пойдем, Борис, прогуляемся. Ты же в больницах как дома.
– А что там нужно-то?
Петр слегка прищурился, рассматривая здание, и ответил:
– Девятый этаж.
– Ну, пошли.
У лифта стоял охранник, придирчиво всматриваясь в пропуска посетителей. Без заветной бумажки никто в лечебные отделения проникнуть не мог.
– Привет, – дружелюбно кивнул Петр, – мужчина со мной.
Его ладонь коснулась локтя человека в черной униформе. Тот в ответ несколько рассеянно улыбнулся и тоже кивнул. Створки лифта раскрылись. Петр, не останавливаясь, шагнул в кабину. Немного замешкавшийся Борис Максимович проскочил в последний момент. Двери закрылись. Лифт уехал. Второй охранник, стоящий немного в стороне, полюбопытствовал:
– Что-то знакомое лицо у мужика. Он с какого отделения?
– А Бог его знает. Но не чужой – это точно… – как-то благостно сообщил напарник.
Дальнейшего развития тема не получила. К лифту подошла очередная волна посетителей, и охранники привычно занялись проверкой пропусков…
На девятом этаже было малолюдно. Полустертый указатель на замызганной стене гласил: «Реанимация». Баклуха вежливо кашлянул, кивком указывая на предупреждение: «Без сменной обуви вход воспрещен».
– Максимыч, ты подожди здесь, – произнес Петр и строго спросил у проходящей мимо медсестры. – Начальник на месте?
Серьезная девушка кивнула, не замедляя шага:
– На обходе.
Петр одним скользящим движением проник в приоткрывшуюся дверь и исчез из поля зрения. Из коридора донеслись еще какие-то слова, обращенные к медсестре. Но разобрать их было уже невозможно. Потом все стихло. Через десять минут человек в бежевом костюме вышел из реанимационного блока, довольно улыбаясь. Борис Максимович стоял у лифта, прикуривая сигарету.
– Табак?
– Угу.
– Дай-ка! – Петр отобрал окурок и затянулся, закатив глаза.
– Ну, ты даешь! – Борис Максимович удивленно уставился на него.
Серое облако дыма изверглось из Петра широкой мощной струей.
– Легкий стимулятор, почти никакой. Впрочем, и вредное воздействие ненамного больше. Так себе порок. Без риска грешить не интересно – кайф не тот.
Борис Максимович пожал плечами. Меньше всего ему хотелось рассуждать о вреде курения. Гораздо интереснее было узнать цель странных перемещений по городу.
– Мы кого ищем-то? – поинтересовался он.
– Да так, одного пацана. Он сегодня утром отсюда слинял.
– Куда?
– Домой, наверное.
– Так в регистратуре должны быть данные…
– Банан с маслом. Парень прошел как неизвестный. Координат нет.
– То есть никто не знает, как его зовут?
– Угадал! Скорая приперла с улицы без сознания. Сегодня утром очнулся и ушел. А сегодня за ним уже приходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30