Солдаты кричали, смеялись и стучали мечами по своим щитам в знак абсолютной победы.
Булт громко засмеялся:
– Передай при встрече мои поздравления Кульпу, историк.
– Седьмые заслужили день отдыха, – произнес Антилопа. Викан поднял обожженную бровь в знак крайнего изумления.
– Всего за одну победу?
– Им нужно ощутить ее вкус, командир. Кроме того, целители должны получить достаточно времени для того, чтобы привести солдат в порядок – ты же не хочешь увидеть их изнуренные лица в самый неподходящий момент?
– А неурочный час уже приближается, не так ли?
– Уверен, – медленно проговорил Антилопа. – И Сормо Э'нат со мною согласится.
Булт сплюнул вновь.
– Смотри, приближается мой племянник.
На холме появился Колтайн в сопровождении группы уланов, которые обеспечивали защиту виканским солдатам. Многие из них плелись еле-еле, волоча за собой путала беженцев. Число этой толпы свидетельствовало о полной победе Седьмых.
– Но почему на лице Колтайна видна улыбка? – спросил Антилопа. – На мгновение мне показалось, что я увидел…
– Ты, без сомнения, ошибся, – пробормотал Булт, но Антилопа, научившийся разбирать тайный смысл каждой реплики виканов, услышал в голосе ветерана оттенок юмора. Через мгновение Булт продолжил: – Передай Седьмым, историк, что они заслужили этот день.
Скрипач сидел в полной темноте. Разросшийся без ухода пышный сад скрывал колодец и скамейку, сделанную из камня в форме полукруга. Над сапером виднелся только маленький клочок звездного неба, луна еще не взошла. Через минуту он кивнул головой:
– Двигайся бесшумно, парень, я умоляю тебя об этом. Крокус помедлил за спиной сапера, а затем присел рядом на скамью.
– Бьюсь об заклад, что ты вовсе и не подозревал о том чине, который возложил на тебя варвар, – произнес молодой человек.
– Что за чин?
– Тот, о котором можно было подумать.
Скрипач ничего не ответил. По земле внезапно проскользнула ящерица, преследующая ночного мотылька, который завис над водной гладью колодца. Прохладный ночной воздух был наполнен запахом гниющих отбросов, куча которых покоилась недалеко от задней стены.
– Она расстроена, – произнес Крокус. Сапер тряхнул головой.
– Хм, расстроена! И это был аргумент, по причине которого мы не могли пытать заключенных?
– Апсала ничего об этом не помнит.
– Зато я помню, парень, и признаюсь, что воспоминания об этих событиях совсем не дают положительных эмоций.
– Но ведь она просто рыбачка.
– Да, была большую часть времени, – сказал Скрипач. – Но иногда… – он покачал головой.
Крокус вздохнул, а затем решил переменить тему разговора.
– Так это не было частью общего плана – то, что Калам уйдет своей собственной дорогой?
– Это древний зов крови, парень: Калам родился и вырос в Семи Городах. Кроме того, он намеревается встретить Ша'ику – пустынную ведьму. Руку Дриджхны.
– Сейчас ты принимаешь его сторону – ответил Крокус в тихом раздражении. – Еще десять ударов колокола назад ты говорил, что он может стать мировым тираном.
Скрипач поморщился:
– Это смутное время для всех нас. Мы были объявлены вне закона императрицей Лейсин, но смогло ли это событие убить в нас преданность империи? Малаз – это еще не вся империя, а империя – не Малаз…
– Я бы сказал, это спорный вопрос. Сапер оглянулся вокруг:
– Спроси свою подругу, может быть, она что-то объяснит?
– Но ты же ожидаешь восстания… Фактически рассчитываешь на него.
– Уж не думаешь ли ты в таком случае, что именно мы должны развязать Вихрь? Калам намеревается проникнуть в самую суть вещей, и он поступал так всю свою жизнь. Сейчас, без преувеличения, убийце выпал счастливый шанс: Книга Дриджхны держит под контролем сердце Богини Вихря, и, чтобы начать Апокалипсис, ее нужно просто открыть. Однако это должен сделать только Пророк, и никто иной. Калам осознает, что эта затея может привести его к смерти, но он непременно передаст эту проклятую Худом книгу в руки Ша'ики, ослабив таким образом и без того пошатнувшуюся власть императрицы Лейсин. Попытайся ему внушить, что нас не стоит также впутывать в эту затею.
– Ну вот, ты вновь защищаешь его. Наш план заключался в том, чтобы убить Лейсин, а не ввязываться в политические передряги этого восстания. Поэтому я повторяю вновь: поход на континент для нас не имеет никакого смысла.
Скрипач поднялся, взглянув на огромные звезды, висящие над головой. Эти яркие бриллианты пустыни порой жаждут крови, по крайней мере, так иногда казалось саперу.
– Существует по меньшей мере десяток дорог, ведущих в Унту, парень. А здесь мы торчим ради того, чтобы найти такую из них, которая еще ни разу не использовалась. Возможно, она непроходима вообще, но мы все равно обязаны попытаться ее отыскать – с Каламом или без него. Худ знает, может быть, Калам подойдет к этому вопросу более благоразумно и начнет путешествие в Арен сначала по земле, а затем на пассажирском корабле – в Квон Тали. Я полагаю, что разделение наших путей – это очень мудрое решение, оно повысит шансы: хотя бы один из нас, но достигнет желанной цели.
– Действительно, – выпалил Крокус. – Но что, если Калама постигнет неудача? Ты пойдешь за Лейсин самостоятельно – славный землекоп, который сильно преуспел в своем деле… Ты с трудом внушаешь доверие, Скрипач, мы же собирались просто доставить Апсалу домой.
В голосе сапера послышались ледяные нотки:
– Не дави на меня, парень. Несколько лет, проведенных тобой на улицах Даруджистана в качестве карманного воришки, не дают тебе права рассуждать о моих способностях.
Внезапно напротив спорящих собеседников затряслись ветви, и появился Моби, висящей на одной руке вниз головой. В его челюстях трепыхалась еще живая ящерица, а глаза блестели, как два фонаря. Скрипач пробормотал:
– Возвратившись в Квон Тали, мы обнаружим столько сторонников, сколько нам и не снилось. Незаменимых людей, конечно, не существует, но и бесполезных тоже. Нравится тебе это, парень, или нет, но пора тебе взрослеть.
– А ты думаешь, что я – несмышленый дурачок? Это неправда: неужели ты считаешь, что я не вижу, как тебе хочется забить еще одну голую костяшку от домино в дыру? Причем я не говорю сейчас о Быстром Бене… Калам – искусный убийца, который способен достать Лейсин. Но если ему это не удастся – существует другой человек, у которого данная профессия живет в крови подобно божьему дару. И это не те древние боги, которым все поклоняются, но которых никто никогда не видел, – это Покровитель Убийц, известный под именем Веревка. Ты решил вернуть ее домой, потому что девушка очень сильно изменилась, но правда заключается в другом – тебе страстно хочется возвращения тех времен, когда…
Крокус осекся и замолчал, а Скрипач еще долго размышлял над их разговором, наблюдая, как Моби поедает очередную ящерицу. Проглотив, наконец, последнего из ризанов, он успокоился и уставился на своих хозяев. Сапер прочистил горло:
– Нет, я не привык пытаться настолько глубоко проникать в суть вещей. Обычно я поступаю, как подсказывают мне мои инстинкты.
– Неужели ты хочешь сказать, что использование Апсалы в качестве убийцы Лейсин никогда не приходило тебе в голову?
– Мне не приходило…
– А Каламу?
Скрипач помедлил, затем пожал плечами:
– Если даже и Калам не думал об этом, то уж Быстрый Бен – наверняка.
Донесся торжествующий шепот Крокуса:
– Я знал об этом, я не дурак…
– О, дыханье Худа, тебя таковым никто и не считал.
– И я не могу позволить произойти этому. Скрипач.
– А этот бхокарал твоего дяди, – произнес сапер, кивнув в сторону Моби, – действительно был членом семьи, прислуживая волшебнику? Но если Маммот мертв, почему же он до сих пор здесь? Я не маг, но, кажется, где-то слышал, что такие животные неотрывны от своих хозяев.
– Не знаю, – ответил Крокус, чей тон показал, что он абсолютно точно догадывается о направлении мыслей сапера. – Может быть, он просто домашнее животное – надо молиться, чтобы это не оказалось иначе. Но я сказал, что не позволю вам использовать Апсалу, и если Моби действительно тот, за кого себя выдает, то вы меня не проведете.
– В любом случае я даже не собираюсь пытаться, Крокус, – сказал Скрипач. – Но мне все еще кажется, что тебе пора становиться более взрослым. Рано или поздно окажется, что ты не можешь говорить с Апсалой. Она будет делать то, что посчитает нужным, – нравится тебе это или нет. Темная часть жизни этой девушки пока завершилась, однако данный факт вовсе не значит, что Божьи навыки куда-то испарились из ее крови, – сапер медленно повернулся и посмотрел в лицо парню. – А что, если она решит пустить свои уменья в дело?
– Она не решит, – сказал Крокус, однако уверенности в его голосе поубавилось. – Как ты назвал его – бхока…
– Бхокарал, они водятся в этих местах.
– Ах вот оно что!
– А теперь, парень, надо немного поспать, мы завтра рано выступаем.
– И Калам тоже.
– Да, но мы пойдем разными путями, общим будет лишь только старт.
Скрипач увидел, как Крокус откинул свою голову назад, погрузившись в сон, а Моби, как ребенок, прилег рядом, прильнув к его груди. «Дыханье Худа, как мне не нравится наше предстоящее путешествие!»
В сотне шагов от Ворот Каравана располагалась площадь, на которой собирались путешественники, держащие путь в Эрхлитан. Большинство из них следовало затем по верхней прибрежной дороге, повторявшей рельеф линии залива. Ее преимуществом считалось обилие деревень и сторожевых застав, располагающихся по сторонам, а сама мостовая, покрытая кирпичом древней малазанской работы, непрерывно патрулировалась специализированным гарнизоном, который Колтайн еще не успел отправить в состав регулярной армии.
Все это Скрипачу удалось выяснить из разговоров с купцами и охранниками караванов, тем не менее на дороге до сих пор существовало несколько бандитских группировок, которые могли составить реальную угрозу. Судя по выражению лиц охранников, при встрече с ними у купцов не оставалось практически никаких шансов.
Скрипач решил, что переодевание их маленького отряда в малазанских купцов было практически невозможным: для подобного маскарада у них не было ни денег, ни снаряжения. А поскольку открытый переход между городами оставался очень опасным, то они решили осуществить свою миссию в образе паломников.
Скрипач переодел себя в грала, играя роль охранника и сопроводителя Крокуса и Апсалы – молодой супружеской пары, которая отправилась в путешествие с целью освящения своего союза Небесами Седьмых. Каждый из них был верхом – Скрипач на норовистой гральской лошади, которая всем своим видом показывала полное презрение к переодетому хозяину, а Крокус и Апсала на породистых жеребцах, купленных в одной из лучших конюшен Эрхлитана. Три запасные лошади и четыре мула замыкали их небольшой караван.
Калам вышел в путь, едва рассвело. Он скупо пожелал всем удачи и быстро скрылся с глаз: слова, которыми они обменялись за ночь до этого, отразились и на сцене расставания. Сапер понимал страстное желание Калама поразить Лейсин во время кровопролития, которое принесет с собой восстание, но возможная опасность в отношении империи и того, кто примет трон после ее свержения, была, по мнению Скрипача, слишком велика. Они очень сильно столкнулись во мнениях друг с другом, и сапер после этой перепалки чувствовал себя обманутым и осмеянным.
В сцене расставания присутствовал какой-то пафос, и Скрипач его четко осознавал. Сапер решил, что общая миссия, однажды связавшая его с Каламом, – единственная причина, которая обусловила такую сильную дружбу, а теперь эта причина оказалась потеряна. Скрипачу показалось, что по крайней мере сейчас пустующее место в его душе не сможет занять никто и что Калам покинул их совсем одиноким – даже более одиноким, чем он был в течение последних нескольких лет.
Проходя через Ворота Каравана, они оказались в самом конце длинной цепочки. Проверив в последний раз ремешок подпруги на своих мулах, он услышал позади цокот несущегося во весь опор отряда конников.
Группа из шести Красных Мечей ворвалась в ворота, осадив лошадей прямо перед носом Скрипача.
Сапер оглянулся, с тревогой ища лица Крокуса и Апсалы, которые стояли у своих лошадей. Поймав взгляд юноши, он спокойно кивнул головой, а затем вновь принялся за свое рутинное занятие.
Очевидно, что прибывшие солдаты кого-то искали: отряд рассыпался по сторонам, и каждый конник принялся пристально рассматривать доставшийся ему караван.
Услышав за собственной спиной звук приближающихся копыт, Скрипач огромным усилием воли заставил себя оставаться спокойным.
– Грал!
Сплюнув на землю и несколько помедлив, сапер обернулся на призыв этой малазанской болонки. Темное лицо Красного Меча, видневшееся из-под шлема, перекосила злоба: он не привык к такому непочтительному отношению.
– Однажды Красные Мечи очистят эти холмы от всяких гралов, – пообещал он, обнажив с ухмылкой ряд темных зубов.
Скрипач в ответ только фыркнул.
– Если ты хочешь мне сказать действительно что-то ценное, то поторопись, Жестяная Голова! Наши тени уже слишком коротки из-за того множества лиг, которые мы прошли сегодня.
Красный Меч зарычал:
– Это свидетельство твоей некомпетентности, грал. У меня есть только один вопрос. Отвечай правду, так как я все равно определю, врешь ты или нет. Нам стало известно, что один человек на чалом жеребце прошел этим утром через Ворота Каравана.
– Я не видел такого человека, – ответил Скрипач. – Но если бы встретил, то обязательно пожелал бы удачи. Возможно, в течение всех этих дней ему покровительствуют Семеро Духов.
Красный Меч прорычал:
– Я предупреждаю, твоя дикая кровь не остановит мой свистящий меч. Ты был здесь на рассвете?
Скрипач отвернулся к своему мулу.
– Ты меня просил только об одном вопросе, – с издевкой ответил он. – За каждый последующий, будь любезен, отдай мне по монете.
Солдат сплюнул на ноги Скрипача, резким движением свернул шею ближайшему мулу и галопом поскакал восвояси, присоединяясь к своему отряду.
Скрытый пустынной вуалью, сапер позволил себе тихо улыбнуться. Перед глазами внезапно появился Крокус.
– Что они хотели? – встревожено прошептал он. Сапер пожал плечами:
– Красные Мечи на кого-то охотятся, но нас это никак не касается. Возвращайся в седло, парень, пора двигаться.
– Речь шла о Каламе?
Рука Скрипача, поглаживающая мула, внезапно замерла. Сапер помедлил, прищурив глаза под лучами света, отражавшимися от выбеленной мостовой.
– До них дошла информация, что священного тома в Арене больше нет и кто-то намеревается передать его в руки Ша'ики. Однако никто точно не знает, что здесь недавно был Калам.
Крокус выглядел встревоженным.
– Мне кажется, он кого-то встретил этой ночью, Скрипач.
– Наверное, своего старого знакомого, который ему что-то задолжал.
– И это дало ему повод предать Калама – никто не любит, когда ему напоминают о собственных долгах.
Скрипач ничего не ответил. Через несколько секунд он похлопал мертвого мула по спине, бросил на него небольшую горсточку пыли и, опустив голову, пошел к своей лошади. Взявшись за поводья, он увидел, как его гральская кобыла показала ряд белых зубов. Схватив уздечку под мордой лошади, он сжал ее что есть силы и спокойно заглянул в глаза.
– Только попробуй еще показать тут свой норов, и ты будешь сожалеть об этом всю свою оставшуюся лошадиную жизнь.
Вновь схватив поводья, Скрипач легко вскочил в седло с высокой спинкой.
За Воротами Каравана прибрежная дорога шла на юг, поднимаясь и спускаясь по скалам из песчаника, которые возвышались с западной стороны от залива. Слева от них на расстоянии лиги в глубь материка располагались Арифалские холмы. Их зубчатые контуры виднелись путешественникам на протяжении всей дороги до реки Эб, текущей в тридцати шести лигах к югу. В этих горах обитали практически дикие племена, среди которых силой и высоким развитием выделялось племя гралов. По этой причине основной опасностью на своем пути Скрипач считал встречу с реальным гралом. Оставалось только надеяться, что в это время года большинство пастухов уходило со стадами своих коз далеко в степь, где было больше воды и прохлады.
Путешественники пустили животных в легкий галоп, чтобы оторваться от каравана купцов, который поднимал в воздух огромные пылевые облака. Заметив, что те скрылись позади за горизонтом, сапер разрешил перейти всем на медленную рысь. Дневное пекло было в самом разгаре, и спустя несколько минут они решили отправиться в небольшую деревеньку Салик. расположенную в восьми лигах прямо по курсу. Там можно было немного отдохнуть, пообедать, переждав самые жаркие дневные часы, а затем уже продолжить путь к реке Троб.
Если все пойдет хорошо, то они достигнут Г'данисбана в недельный срок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17