VadikV
5
Гомер: «Илиада. Одиссея»
Гомер
Илиада. Одиссея
«Илиада. Одиссея»: Художественная литер
атура; Москва; 1967
ПУТЬ К ГОМЕРУ
Во втором акте шекспировского «Гамлета» появляется бродячая труппа, и о
дин из актеров, по просьбе принца, читает монолог, в котором троянский гер
ой Эней рассказывает о взятии Трои и о жестокостях победителей. Когда ра
ссказ доходит до страданий старой царицы Гекубы Ч у нее на глазах осата
невший от злобы Пирр, сын Ахиллеса, убил ее супруга Приама и надругался на
д его телом, Ч актер бледнеет и заливается слезами. И Гамлет произносит з
наменитые, вошедшие в пословицу слова:
Что он Гекубе? Что ему Гекуба
?
А он рыдает… [Перевод Б. Пастернака]
Что современному человеку Гекуба, что ему Ахиллес, Приам, Гектор и прочие
герои Гомера; что ему их муки, радости, любовь и ненависть, приключения и б
итвы, отгремевшие и отгоревшие больше тридцати столетий назад? Что уводи
т его в древность, почему Троянская война и возвращение на родину многос
традального и хитроумного Одиссея трогают нас если и не до слез, как шекс
пировского актера, то все же достаточно живо и сильно?
Всякое литературное произведение далекого прошлого способно привлечь
и увлечь человека нового времени изображением исчезнувшей жизни, во мно
гом поразительно не схожей с нашей жизнью сегодня. Исторический интерес
, свойственный любому человеку, естественное желание узнать, «что было р
аньше», Ч начало нашего пути к Гомеру, точнее Ч одного из путей. Мы спраш
иваем: кто он был, этот Гомер? И когда жил? И «сочинил» ли своих героев или в
их образах и подвигах отражены подлинные события? И насколько верно (или
насколько вольно) они отражены и к какому времени относятся? Мы задаем во
прос за вопросом и ищем ответа в статьях и книгах о Гомере; а к нашим услуг
ам Ч не сотни и не тысячи, а десятки тысяч книг и статей, целая библиотека,
целая литература, которая продолжает расти и сейчас. Ученые не только об
наруживают все новые факты, имеющие отношение к гомеровским поэмам, но и
открывают новые точки зрения на поэзию Гомера в целом, новые способы ее о
ценки. Была пора, когда каждое слово «Илиады» и «Одиссеи» считали непрер
екаемою истиной Ч древние греки (во всяком случае, громадное их большин
ство) видели в Гомере не только великого поэта, но и философа, педагога, ес
тествоиспытателя, одним словом Ч верховного судью на все случаи жизни.
Была и другая пора, когда всё в «Илиаде» и «Одиссее» считали вымыслом, кра
сивою сказкой, или грубоватою басней, или безнравственным анекдотом, оск
орбляющим «хороший вкус». Потом пришла пора, когда Гомеровы «басни» одна
за другою стали подкрепляться находками археологов: в 1870 году немец Генр
их Шлиман нашел Трою, у стен которой сражались и умирали герои «Илиады»; с
пустя четыре года тот же Шлиман раскопал «обильные златом» Микены Ч гор
од Агамемнона, вождя греческого воинства под Троей; в 1900 году англичанин А
ртур Эванс начал уникальные по богатству находок раскопки на Крите Ч «с
тоградном» острове, неоднократно упоминаемом Гомером; в 1939 году американ
ец Блиджен и грек Курониотис разыскали древний Пилос Ч столицу Нестора
, «сладкогласного витии пилосского», неутомимого подателя мудрых совет
ов в обеих поэмах… Список «гомеровских открытий» чрезвычайно обширен и
до сего дня не закрыт Ч и едва ли закроется в близком будущем. И все же нео
бходимо назвать еще одно из них Ч самое важное и самое сенсационное в на
шем веке. В ходе раскопок на острове Крите, а также в Микенах, в Пилосе и в не
которых других местах южной части Балканского полуострова археологи н
ашли несколько тысяч глиняных табличек, исписанных неведомыми письмен
ами. Чтобы их прочитать, потребовалось почти полвека, потому что не был из
вестен даже язык этих надписей. Лишь в 1953 году тридцатилетний англичанин
Майкл Вентрис решил задачу дешифровки так называемого линейного письм
а «Б». Этот человек, погибший в автомобильной катастрофе три с половиной
года спустя, не был ни историком античности, ни специалистом по древним я
зыкам Ч он был архитектор. И тем не менее, как писал о Вентрисе замечатель
ный советский ученый С. Лурье, «ему удалось сделать самое крупное и самое
поразительное открытие в науке об античности со времен эпохи Возрожден
ия». Его имя должно стаять рядом с именами Шлимана и Шампольона, разгадав
шего тайну египетских иероглифов. Его открытие дало в руки исследовател
ей подлинные греческие документы того же примерно времени, что события «
Илиады» и «Одиссеи», документы, расширившие, уточнившие, а кое в чем и пере
вернувшие прежние представления о прообразе того общества и государст
ва, которые изображены у Гомера.
В начале II тысячелетия до н. э. на Балканском полуострове появились племен
а греков-ахейцев. К середине этого тысячелетия в южной части полуостров
а сложились рабовладельческие государства. Каждое из них было небольшо
ю крепостью с примыкавшими к ней землями. Во главе каждого стояли, по-види
мому, два властителя. Властители-цари со своими приближенными жили в кре
пости, за могучими, циклопической кладки стенами, а у подножья стены возн
икал поселок, населенный царскими слугами, ремесленниками, купцами. Спер
ва города боролись друг с другом за главенство, потом, около XV столетия до
н. э., начинается проникновение ахейцев в соседние страны, за море. В числе
прочих их завоеваний был и остров Крит Ч главный центр древнейшей, догр
еческой культуры юго-восточного района Средиземноморья. Задолго до нач
ала ахейского завоевания на Крите существовали государства с монархич
еской властью и общество, четко разделявшееся на классы свободных и рабо
в. Критяне были умелыми мореходами и купцами, отличными строителями, гон
чарами, ювелирами, художниками, знали толк в искусстве, владели письменн
остью. Ахейцы и прежде испытывали сильное воздействие высокой и утончен
ной критской культуры; теперь, после покорения Крита, она окончательно с
тала общим достоянием греков и критян. Ученые называют ее крито-микенск
ой.
Землею, постоянно привлекавшей внимание ахейцев, была Троада на северо-
западе Малой Азии, славившаяся выгодным местоположением и плодородною
почвой. К главному городу этой земли Ч Илиону, или Трое, Ч не раз снаряжа
лись походы. Один из них, особенно продолжительный, собравший особенно м
ного кораблей и воинов, остался в памяти греков под именем Троянской вой
ны. Древние относили ее к 1200 году до н. э. Ч в пересчете на нашу хронологию,
Ч и работы археологов, копавших Гиссарлыкский холм вслед за Шлиманом, п
одтверждают древнюю традицию.
Троянская война оказалась кануном крушения ахейской мощи. Вскоре на Бал
канах появились новые греческие племена Ч дорийцы, Ч такие же дикие, ка
кими тысячу лет назад были их предшественники, ахейцы. Они прошли через в
есь полуостров, вытесняя и подчиняя ахейцев, и до основания разрушили их
общество и культуру. История обратилась вспять: на месте рабовладельчес
кого государства вновь появилась родовая община, морская торговля загл
охла, зарастали травою уцелевшие от разрушения царские дворцы, забывали
сь искусства, ремесла, письменность. Забывалось и прошлое; цепь событий р
азрывалась, и отдельные звенья обращались в предания Ч в мифы, как говор
или греки. Мифы о героях были для древних такою же непререкаемою истиной,
как мифы о богах, и сами герои становились предметом поклонения. Героиче
ские предания переплетались друг с другом и с мифами о богах. Возникали к
руги (циклы) мифов, соединявшихся как последовательностью фактов, лежавш
их в их основе, так и законами религиозного мышления и поэтической фанта
зии. Мифы были почвою, на которой вырос греческий героический эпос.
Героический эпос есть у каждого народа. Это повествование о славном мину
вшем, о событиях первостепенной важности, которые были поворотным пункт
ом в истории народа. Таким событием (или, по крайней мере, одним из таких со
бытий) оказался великий поход на Трою; сказания о нем сделались важнейше
й сюжетною основой греческого эпоса. Но от времени, когда создавался эпо
с, эти события были отделены тремя, а то и четырьмя веками, и потому к карти
нам ушедшей жизни, запомнившимся с необыкновенной точностью, присоедин
ялись детали и подробности, заимствованные из жизни, которая окружала не
ведомых нам творцов эпоса. В самой основе мифа многое оставалось нетрону
тым, но многое и перетолковывалось на новый лад, в согласии с новыми идеал
ами и взглядами. Многослойность (а стало быть, и неизбежная противоречив
ость) изначально была характерной чертой греческого эпоса, а так как он н
аходился в непрестанном движении, число слоев все увеличивалось. Подвиж
ность эта неотделима от самой формы его существования: как и у всех народ
ов, героический эпос у греков был устным творчеством, и письменное его за
крепление знаменовало последний этап в истории жанра.
Исполнителями эпических произведений и вместе с тем их со-творцами, соа
вторами были певцы (по-гречески «аэды»). Они знали наизусть десятки тысяч
стихотворных строк, перешедших к ним по наследству и бог весть кем и когд
а сочиненных, они владели набором традиционных средств и приемов, тоже п
ереходивших от одного поколения поэтов к следующему (сюда относятся и ра
знообразные формулы-повторы для описания сходных или в точности повтор
яющихся ситуаций, и постоянные эпитеты, и особый стихотворный размер, и о
собый язык эпоса, и даже самый круг сюжетов, довольно широкий, но все же ог
раниченный). Обилие устойчивых, неизменных элементов было необходимым у
словием для самостоятельного творчества: вольно их комбинируя, перепле
тая с собственными стихами и полустишьями, аэд всегда импровизировал, вс
егда творил наново.
Большинство современных ученых считает, что Гомер жил в VIII веке до н. э. в Ио
нии Ч на западном побережье Малой Азии или на одном из близлежащих остр
овов. К тому времени аэды успели исчезнуть, и место их заняли декламаторы-
рапсоды; они уже не пели, аккомпанируя себе на кифаре, а читали нараспев, и
не только собственные произведения, но и чужие. Гомер был одним из них. Но
Гомер не только наследник, он и новатор, не только итог, но и начало: в его по
эмах лежат истоки духовной жизни всей античности в целом. Византиец Миха
ил Хониат (XIIЧ XIII вв.) писал: «Подобно тому, как, по словам Гомера, все реки и по
токи берут начало из Океана, так всякое словесное искусство исток имеет
в Гомере».
Есть предположение, что «Илиада» и «Одиссея» действительно заключают м
ноговековую традицию импровизационного творчества Ч что они были пер
выми образцами письменно закрепленного «большого эпоса», с самого нача
ла были литературой в прямом смысле слова. Это не значит, разумеется, что и
звестный нам текст поэм ничем не отличается от исходного, каким он был за
писан или «выговорен» в конце VIII или начале VII века до н. э. В нем немало поздн
ейших вставок (интерполяций), в иных случаях весьма пространных, до целой
песни; немало, вероятно, и сокращений-купюр, и стилистических поправок, ко
торые следовало бы назвать искажениями. Но в таком «искаженном» виде он
насчитывает почти две с половиной тысячи лет, в таком виде был известен д
ревним и принят ими, и пытаться возвращать его к первоначальному состоян
ию не только невозможно по существу, но и бессмысленно с историко-культу
рной точки зрения.
«Илиада» повествует об одном эпизоде последнего, десятого, года Троянск
ой войны Ч гневе Ахиллеса, самого могучего и храброго среди греческих г
ероев, оскорбленного верховным предводителем ахейцев, микенским царем
Агамемноном. Ахиллес отказывается участвовать в сражениях, троянцы нач
инают брать верх, гонят ахейцев до самого лагеря и едва не поджигают их ко
рабли. Тогда Ахиллес разрешает вступить в битву своему любимому другу Па
троклу. Патрокл погибает, и Ахиллес, отрекшись наконец от гнева, мстит за с
мерть друга, сразив Гектора, главного героя и защитника троянцев, сына их
царя Приама. Все главное в сюжете поэмы Ч от мифов, от Троянского цикла. С
тем же циклом связана и «Одиссея», рассказывающая о возвращении на родин
у после падения Трои другого греческого героя Ч царя острова Итаки Одис
сея. Но здесь главное Ч не миф: оба основных сюжетных компонента «Одиссе
и» Ч возвращение супруга к супруге после долгого отсутствия и удивител
ьные приключения в дальних, заморских краях Ч восходят к сказке и народ
ной новелле. Различие между обеими поэмами этим не ограничивается, оно з
аметно и в композиции, и в деталях повествования, и в деталях мироощущени
я. Уже сами древние не были уверены, принадлежат ли обе поэмы одному автор
у, немало сторонников такого взгляда и в новые времена. И все же более веро
ятным Ч хотя, строго говоря, точно таким же доказуемым Ч представляетс
я обратное мнение: сходного между «Илиадой» и «Одиссеей» все же больше, ч
ем отличного.
Несходство и прямые противоречия обнаруживаются не только между поэма
ми, но и внутри каждой из них. Они объясняются в первую очередь упомянутою
выше многослойностью греческого эпоса: ведь в мире, который рисует Гомер
, совмещены и соседствуют черты и приметы нескольких эпох Ч микенской, п
редгомеровской (дорийской), гомеровской в собственном смысле слова. И во
т рядом с дорийским обрядом сожжения трупов Ч микенское захоронение в з
емле, рядом с микенским бронзовым оружием Ч дорийское железо, неведомое
ахейцам, рядом с микенскими самодержцами Ч безвластные дорийские цари
, цари лишь по имени, а по сути родовые старейшины… В прошлом веке эти прот
иворечия привели науку к тому, что под сомнение было поставлено само сущ
ествование Гомера. Высказывалась мысль, что гомеровские поэмы возникли
спонтанно, то есть сами собой, что это результат коллективного творчеств
а Ч вроде народной песни. Критики менее решительные признавали, что Гом
ер все-таки существовал, но отводили ему сравнительно скромную роль ред
актора, или, точнее, компилятора, который умело свел воедино небольшие по
размеру поэмы, принадлежавшие разным авторам, или, может быть, народные. Т
ретьи, напротив, признавали за Гомером авторские права на большую часть
текста, но художественную цельность и совершенство «Илиады» и «Одиссеи
» относили на счет какого-то редактора более поздней эпохи.
Ученые неутомимо вскрывали все новые противоречия (нередко они бывали п
лодом ученого воображения или ученой придирчивости) и готовы были плати
ть любую цену, лишь бы от них избавиться. Цена, однако же, оказалась слишко
м высока: выдумкою, фикцией обернулся не только Гомер, но и достоинства «м
нимых» его творений, разодранных на клочки беспощадными перьями аналит
иков (так называют ниспровергателей «единого Гомера»). Это было явной не
лепостью, и в течение последних пятидесяти лет верх взяла противоположн
ая точка зрения Ч унитарная. Для унитариев неоспоримо художественное е
динство гомеровского наследия, ощущаемое непосредственно любым непред
взятым читателем. Их цель Ч подкрепить это ощущение с помощью особого «
анализа изнутри», анализа тех правил и законов, которые, сколько можно су
дить, ставил себе сам поэт, тех приемов, из которых складывается поэзия Го
мера, того мироощущения, которое лежит в ее основе. Итак, взглянем на Гомер
а глазами непредвзятого читателя.
Прежде всего нас озадачит и привлечет сходство, близость древнего к совр
еменному. Гомер сразу же захватывает и сразу из предмета изучения станов
ится частью нашего «я», как становится всякий любимый поэт, мертвый или ж
ивой Ч безразлично, потому что основным для нас будет эмоциональный отз
ыв, эстетическое переживание.
Читая Гомера, убеждаешься, что многое в его взгляде на мир Ч не только веч
ная и непреходящая истина, но и прямой вызов всем последующим векам. Важн
ейшее, что отличает этот взгляд, Ч его широта, желание понять разные точк
и зрения, терпимость, как сказали бы сегодня. Автор героического эпоса гр
еков не питает ненависти к троянцам, бесспорным виновникам несправедли
вой войны (ведь это их царевич Парис нанес обиду людям и оскорбил божески
й закон, похитив Елену, супругу своего гостеприимца, спартанского царя Meн
елая); скажем более Ч он уважает их, он им сочувствует, потому что и у них не
т иного выбора, как сражаться, защищая свой город, жен, детей и собственную
жизнь, и потому, что они сражаются мужественно, хотя ахейцы и сильнее и мн
огочисленнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
5
Гомер: «Илиада. Одиссея»
Гомер
Илиада. Одиссея
«Илиада. Одиссея»: Художественная литер
атура; Москва; 1967
ПУТЬ К ГОМЕРУ
Во втором акте шекспировского «Гамлета» появляется бродячая труппа, и о
дин из актеров, по просьбе принца, читает монолог, в котором троянский гер
ой Эней рассказывает о взятии Трои и о жестокостях победителей. Когда ра
ссказ доходит до страданий старой царицы Гекубы Ч у нее на глазах осата
невший от злобы Пирр, сын Ахиллеса, убил ее супруга Приама и надругался на
д его телом, Ч актер бледнеет и заливается слезами. И Гамлет произносит з
наменитые, вошедшие в пословицу слова:
Что он Гекубе? Что ему Гекуба
?
А он рыдает… [Перевод Б. Пастернака]
Что современному человеку Гекуба, что ему Ахиллес, Приам, Гектор и прочие
герои Гомера; что ему их муки, радости, любовь и ненависть, приключения и б
итвы, отгремевшие и отгоревшие больше тридцати столетий назад? Что уводи
т его в древность, почему Троянская война и возвращение на родину многос
традального и хитроумного Одиссея трогают нас если и не до слез, как шекс
пировского актера, то все же достаточно живо и сильно?
Всякое литературное произведение далекого прошлого способно привлечь
и увлечь человека нового времени изображением исчезнувшей жизни, во мно
гом поразительно не схожей с нашей жизнью сегодня. Исторический интерес
, свойственный любому человеку, естественное желание узнать, «что было р
аньше», Ч начало нашего пути к Гомеру, точнее Ч одного из путей. Мы спраш
иваем: кто он был, этот Гомер? И когда жил? И «сочинил» ли своих героев или в
их образах и подвигах отражены подлинные события? И насколько верно (или
насколько вольно) они отражены и к какому времени относятся? Мы задаем во
прос за вопросом и ищем ответа в статьях и книгах о Гомере; а к нашим услуг
ам Ч не сотни и не тысячи, а десятки тысяч книг и статей, целая библиотека,
целая литература, которая продолжает расти и сейчас. Ученые не только об
наруживают все новые факты, имеющие отношение к гомеровским поэмам, но и
открывают новые точки зрения на поэзию Гомера в целом, новые способы ее о
ценки. Была пора, когда каждое слово «Илиады» и «Одиссеи» считали непрер
екаемою истиной Ч древние греки (во всяком случае, громадное их большин
ство) видели в Гомере не только великого поэта, но и философа, педагога, ес
тествоиспытателя, одним словом Ч верховного судью на все случаи жизни.
Была и другая пора, когда всё в «Илиаде» и «Одиссее» считали вымыслом, кра
сивою сказкой, или грубоватою басней, или безнравственным анекдотом, оск
орбляющим «хороший вкус». Потом пришла пора, когда Гомеровы «басни» одна
за другою стали подкрепляться находками археологов: в 1870 году немец Генр
их Шлиман нашел Трою, у стен которой сражались и умирали герои «Илиады»; с
пустя четыре года тот же Шлиман раскопал «обильные златом» Микены Ч гор
од Агамемнона, вождя греческого воинства под Троей; в 1900 году англичанин А
ртур Эванс начал уникальные по богатству находок раскопки на Крите Ч «с
тоградном» острове, неоднократно упоминаемом Гомером; в 1939 году американ
ец Блиджен и грек Курониотис разыскали древний Пилос Ч столицу Нестора
, «сладкогласного витии пилосского», неутомимого подателя мудрых совет
ов в обеих поэмах… Список «гомеровских открытий» чрезвычайно обширен и
до сего дня не закрыт Ч и едва ли закроется в близком будущем. И все же нео
бходимо назвать еще одно из них Ч самое важное и самое сенсационное в на
шем веке. В ходе раскопок на острове Крите, а также в Микенах, в Пилосе и в не
которых других местах южной части Балканского полуострова археологи н
ашли несколько тысяч глиняных табличек, исписанных неведомыми письмен
ами. Чтобы их прочитать, потребовалось почти полвека, потому что не был из
вестен даже язык этих надписей. Лишь в 1953 году тридцатилетний англичанин
Майкл Вентрис решил задачу дешифровки так называемого линейного письм
а «Б». Этот человек, погибший в автомобильной катастрофе три с половиной
года спустя, не был ни историком античности, ни специалистом по древним я
зыкам Ч он был архитектор. И тем не менее, как писал о Вентрисе замечатель
ный советский ученый С. Лурье, «ему удалось сделать самое крупное и самое
поразительное открытие в науке об античности со времен эпохи Возрожден
ия». Его имя должно стаять рядом с именами Шлимана и Шампольона, разгадав
шего тайну египетских иероглифов. Его открытие дало в руки исследовател
ей подлинные греческие документы того же примерно времени, что события «
Илиады» и «Одиссеи», документы, расширившие, уточнившие, а кое в чем и пере
вернувшие прежние представления о прообразе того общества и государст
ва, которые изображены у Гомера.
В начале II тысячелетия до н. э. на Балканском полуострове появились племен
а греков-ахейцев. К середине этого тысячелетия в южной части полуостров
а сложились рабовладельческие государства. Каждое из них было небольшо
ю крепостью с примыкавшими к ней землями. Во главе каждого стояли, по-види
мому, два властителя. Властители-цари со своими приближенными жили в кре
пости, за могучими, циклопической кладки стенами, а у подножья стены возн
икал поселок, населенный царскими слугами, ремесленниками, купцами. Спер
ва города боролись друг с другом за главенство, потом, около XV столетия до
н. э., начинается проникновение ахейцев в соседние страны, за море. В числе
прочих их завоеваний был и остров Крит Ч главный центр древнейшей, догр
еческой культуры юго-восточного района Средиземноморья. Задолго до нач
ала ахейского завоевания на Крите существовали государства с монархич
еской властью и общество, четко разделявшееся на классы свободных и рабо
в. Критяне были умелыми мореходами и купцами, отличными строителями, гон
чарами, ювелирами, художниками, знали толк в искусстве, владели письменн
остью. Ахейцы и прежде испытывали сильное воздействие высокой и утончен
ной критской культуры; теперь, после покорения Крита, она окончательно с
тала общим достоянием греков и критян. Ученые называют ее крито-микенск
ой.
Землею, постоянно привлекавшей внимание ахейцев, была Троада на северо-
западе Малой Азии, славившаяся выгодным местоположением и плодородною
почвой. К главному городу этой земли Ч Илиону, или Трое, Ч не раз снаряжа
лись походы. Один из них, особенно продолжительный, собравший особенно м
ного кораблей и воинов, остался в памяти греков под именем Троянской вой
ны. Древние относили ее к 1200 году до н. э. Ч в пересчете на нашу хронологию,
Ч и работы археологов, копавших Гиссарлыкский холм вслед за Шлиманом, п
одтверждают древнюю традицию.
Троянская война оказалась кануном крушения ахейской мощи. Вскоре на Бал
канах появились новые греческие племена Ч дорийцы, Ч такие же дикие, ка
кими тысячу лет назад были их предшественники, ахейцы. Они прошли через в
есь полуостров, вытесняя и подчиняя ахейцев, и до основания разрушили их
общество и культуру. История обратилась вспять: на месте рабовладельчес
кого государства вновь появилась родовая община, морская торговля загл
охла, зарастали травою уцелевшие от разрушения царские дворцы, забывали
сь искусства, ремесла, письменность. Забывалось и прошлое; цепь событий р
азрывалась, и отдельные звенья обращались в предания Ч в мифы, как говор
или греки. Мифы о героях были для древних такою же непререкаемою истиной,
как мифы о богах, и сами герои становились предметом поклонения. Героиче
ские предания переплетались друг с другом и с мифами о богах. Возникали к
руги (циклы) мифов, соединявшихся как последовательностью фактов, лежавш
их в их основе, так и законами религиозного мышления и поэтической фанта
зии. Мифы были почвою, на которой вырос греческий героический эпос.
Героический эпос есть у каждого народа. Это повествование о славном мину
вшем, о событиях первостепенной важности, которые были поворотным пункт
ом в истории народа. Таким событием (или, по крайней мере, одним из таких со
бытий) оказался великий поход на Трою; сказания о нем сделались важнейше
й сюжетною основой греческого эпоса. Но от времени, когда создавался эпо
с, эти события были отделены тремя, а то и четырьмя веками, и потому к карти
нам ушедшей жизни, запомнившимся с необыкновенной точностью, присоедин
ялись детали и подробности, заимствованные из жизни, которая окружала не
ведомых нам творцов эпоса. В самой основе мифа многое оставалось нетрону
тым, но многое и перетолковывалось на новый лад, в согласии с новыми идеал
ами и взглядами. Многослойность (а стало быть, и неизбежная противоречив
ость) изначально была характерной чертой греческого эпоса, а так как он н
аходился в непрестанном движении, число слоев все увеличивалось. Подвиж
ность эта неотделима от самой формы его существования: как и у всех народ
ов, героический эпос у греков был устным творчеством, и письменное его за
крепление знаменовало последний этап в истории жанра.
Исполнителями эпических произведений и вместе с тем их со-творцами, соа
вторами были певцы (по-гречески «аэды»). Они знали наизусть десятки тысяч
стихотворных строк, перешедших к ним по наследству и бог весть кем и когд
а сочиненных, они владели набором традиционных средств и приемов, тоже п
ереходивших от одного поколения поэтов к следующему (сюда относятся и ра
знообразные формулы-повторы для описания сходных или в точности повтор
яющихся ситуаций, и постоянные эпитеты, и особый стихотворный размер, и о
собый язык эпоса, и даже самый круг сюжетов, довольно широкий, но все же ог
раниченный). Обилие устойчивых, неизменных элементов было необходимым у
словием для самостоятельного творчества: вольно их комбинируя, перепле
тая с собственными стихами и полустишьями, аэд всегда импровизировал, вс
егда творил наново.
Большинство современных ученых считает, что Гомер жил в VIII веке до н. э. в Ио
нии Ч на западном побережье Малой Азии или на одном из близлежащих остр
овов. К тому времени аэды успели исчезнуть, и место их заняли декламаторы-
рапсоды; они уже не пели, аккомпанируя себе на кифаре, а читали нараспев, и
не только собственные произведения, но и чужие. Гомер был одним из них. Но
Гомер не только наследник, он и новатор, не только итог, но и начало: в его по
эмах лежат истоки духовной жизни всей античности в целом. Византиец Миха
ил Хониат (XIIЧ XIII вв.) писал: «Подобно тому, как, по словам Гомера, все реки и по
токи берут начало из Океана, так всякое словесное искусство исток имеет
в Гомере».
Есть предположение, что «Илиада» и «Одиссея» действительно заключают м
ноговековую традицию импровизационного творчества Ч что они были пер
выми образцами письменно закрепленного «большого эпоса», с самого нача
ла были литературой в прямом смысле слова. Это не значит, разумеется, что и
звестный нам текст поэм ничем не отличается от исходного, каким он был за
писан или «выговорен» в конце VIII или начале VII века до н. э. В нем немало поздн
ейших вставок (интерполяций), в иных случаях весьма пространных, до целой
песни; немало, вероятно, и сокращений-купюр, и стилистических поправок, ко
торые следовало бы назвать искажениями. Но в таком «искаженном» виде он
насчитывает почти две с половиной тысячи лет, в таком виде был известен д
ревним и принят ими, и пытаться возвращать его к первоначальному состоян
ию не только невозможно по существу, но и бессмысленно с историко-культу
рной точки зрения.
«Илиада» повествует об одном эпизоде последнего, десятого, года Троянск
ой войны Ч гневе Ахиллеса, самого могучего и храброго среди греческих г
ероев, оскорбленного верховным предводителем ахейцев, микенским царем
Агамемноном. Ахиллес отказывается участвовать в сражениях, троянцы нач
инают брать верх, гонят ахейцев до самого лагеря и едва не поджигают их ко
рабли. Тогда Ахиллес разрешает вступить в битву своему любимому другу Па
троклу. Патрокл погибает, и Ахиллес, отрекшись наконец от гнева, мстит за с
мерть друга, сразив Гектора, главного героя и защитника троянцев, сына их
царя Приама. Все главное в сюжете поэмы Ч от мифов, от Троянского цикла. С
тем же циклом связана и «Одиссея», рассказывающая о возвращении на родин
у после падения Трои другого греческого героя Ч царя острова Итаки Одис
сея. Но здесь главное Ч не миф: оба основных сюжетных компонента «Одиссе
и» Ч возвращение супруга к супруге после долгого отсутствия и удивител
ьные приключения в дальних, заморских краях Ч восходят к сказке и народ
ной новелле. Различие между обеими поэмами этим не ограничивается, оно з
аметно и в композиции, и в деталях повествования, и в деталях мироощущени
я. Уже сами древние не были уверены, принадлежат ли обе поэмы одному автор
у, немало сторонников такого взгляда и в новые времена. И все же более веро
ятным Ч хотя, строго говоря, точно таким же доказуемым Ч представляетс
я обратное мнение: сходного между «Илиадой» и «Одиссеей» все же больше, ч
ем отличного.
Несходство и прямые противоречия обнаруживаются не только между поэма
ми, но и внутри каждой из них. Они объясняются в первую очередь упомянутою
выше многослойностью греческого эпоса: ведь в мире, который рисует Гомер
, совмещены и соседствуют черты и приметы нескольких эпох Ч микенской, п
редгомеровской (дорийской), гомеровской в собственном смысле слова. И во
т рядом с дорийским обрядом сожжения трупов Ч микенское захоронение в з
емле, рядом с микенским бронзовым оружием Ч дорийское железо, неведомое
ахейцам, рядом с микенскими самодержцами Ч безвластные дорийские цари
, цари лишь по имени, а по сути родовые старейшины… В прошлом веке эти прот
иворечия привели науку к тому, что под сомнение было поставлено само сущ
ествование Гомера. Высказывалась мысль, что гомеровские поэмы возникли
спонтанно, то есть сами собой, что это результат коллективного творчеств
а Ч вроде народной песни. Критики менее решительные признавали, что Гом
ер все-таки существовал, но отводили ему сравнительно скромную роль ред
актора, или, точнее, компилятора, который умело свел воедино небольшие по
размеру поэмы, принадлежавшие разным авторам, или, может быть, народные. Т
ретьи, напротив, признавали за Гомером авторские права на большую часть
текста, но художественную цельность и совершенство «Илиады» и «Одиссеи
» относили на счет какого-то редактора более поздней эпохи.
Ученые неутомимо вскрывали все новые противоречия (нередко они бывали п
лодом ученого воображения или ученой придирчивости) и готовы были плати
ть любую цену, лишь бы от них избавиться. Цена, однако же, оказалась слишко
м высока: выдумкою, фикцией обернулся не только Гомер, но и достоинства «м
нимых» его творений, разодранных на клочки беспощадными перьями аналит
иков (так называют ниспровергателей «единого Гомера»). Это было явной не
лепостью, и в течение последних пятидесяти лет верх взяла противоположн
ая точка зрения Ч унитарная. Для унитариев неоспоримо художественное е
динство гомеровского наследия, ощущаемое непосредственно любым непред
взятым читателем. Их цель Ч подкрепить это ощущение с помощью особого «
анализа изнутри», анализа тех правил и законов, которые, сколько можно су
дить, ставил себе сам поэт, тех приемов, из которых складывается поэзия Го
мера, того мироощущения, которое лежит в ее основе. Итак, взглянем на Гомер
а глазами непредвзятого читателя.
Прежде всего нас озадачит и привлечет сходство, близость древнего к совр
еменному. Гомер сразу же захватывает и сразу из предмета изучения станов
ится частью нашего «я», как становится всякий любимый поэт, мертвый или ж
ивой Ч безразлично, потому что основным для нас будет эмоциональный отз
ыв, эстетическое переживание.
Читая Гомера, убеждаешься, что многое в его взгляде на мир Ч не только веч
ная и непреходящая истина, но и прямой вызов всем последующим векам. Важн
ейшее, что отличает этот взгляд, Ч его широта, желание понять разные точк
и зрения, терпимость, как сказали бы сегодня. Автор героического эпоса гр
еков не питает ненависти к троянцам, бесспорным виновникам несправедли
вой войны (ведь это их царевич Парис нанес обиду людям и оскорбил божески
й закон, похитив Елену, супругу своего гостеприимца, спартанского царя Meн
елая); скажем более Ч он уважает их, он им сочувствует, потому что и у них не
т иного выбора, как сражаться, защищая свой город, жен, детей и собственную
жизнь, и потому, что они сражаются мужественно, хотя ахейцы и сильнее и мн
огочисленнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15