Сперва учились на узенькой Яузе, а потом в селе Измайлове, на пруде.
Искусство навигации так увлекло Петра, что стало в нем страстью. К изучению этого дела он отнесся очень серьезно. В 1688 году, недовольный тем, что негде плавать под Москвой, он переносит свою забаву на Переяславское озеро (в ста с лишком верстах от Москвы на север). Мать согласилась на отъезд Петра, и Петр принялся в Переяславле строить суда с помощью мастеров-голландцев. В это время он ничего не хотел знать, кроме математики, военного дела и корабельных забав. Но ему уже шел семнадцатый год, он был очень развит и физически, и умственно. Его мать вправе была ждать, что достигший совершеннолетия сын обратит внимание на государственные дела и устранит от них ненавистных Милославских. Но Петр не интересовался этим и не думал бросать свое ученье и забавы для политики. Чтобы остепенить его, мать женила его (27 января 1689 года) на Евдокии Феодоровне Лопухиной, к которой Петр не имел влечения. Подчиняясь воле матери, Петр женился, но через какой-нибудь месяц после свадьбы уехал в Переяславль от матери и жены к кораблям. Но летом этого 1689 года он был вызван матерью в Москву, потому что неизбежна была борьба с Милославскими.
Переяславскими потехами и женитьбой окончился период отроческой жизни Петра. Теперь он взрослый юноша, привыкший к военному делу, привыкающий к кораблестроению, сам себя образовывающий – не богословски, как были образованы его отец и братья, а полупрактически, полутеоретически, преимущественно в области точных и прикладных знаний. У него нет привычки к этикету, есть привычка к иноземцам – его учителям, у него демократический круг товарищества. Он привык к занятиям и труду, но не дорос еще до общественной деятельности; много обещая как способная личность, он возбуждает неудовольствие и беспокойство близких, потому что занят только забавами, и странными для царя забавами. Его интересы как государя берегут другие, другие выбирают минуты для последней борьбы с узурпаторами его власти, другие руководят действиями Петра в этой борьбе.
Эти другие были: Наталья Кирилловна, ее брат Лев Нарышкин и, кажется, больше всего дядька Петра, князь Б. Голицын. В 1689 году, когда Петру минуло семнадцать лет, он мог уже, как взрослый, упразднить регентство Софьи. Неудача второго Крымского похода 1689 года возбудила общее недовольство и дала удобный повод к действиям против нее. Соображая эти обстоятельства, партия Петра приготовилась действовать; руководителем в этих приготовлениях, по довольно распространенному мнению, был князь Б. Голицын.
Но прямо начать дело против Софьи не решались. В то же время и Софья, понимая, что время близится к развязке, что следует отдать власть Петру, и не желая этого, не решалась на какие-нибудь резкие меры для укрепления себя на престоле. Ей очень хотелось из правительницы стать самодержицей, иначе говоря, венчаться на царство. Еще в 1687 году она и Шакловитый думали достигнуть этой цели с помощью стрелецкого войска. Но стрельцы не хотели поднимать новый бунт против Нарышкиных и требовать незаконного восшествия на престол Софьи. Лишенная в этом деле сочувствия стрельцов, Софья отказывается от мысли о венчании, но решается именовать себя самодержицей в официальных актах. Узнав об этом, Нарышкины громко протестуют; раздается ропот и в народе против этого нововведения. Чтобы удержать власть, Софье остается одно: привлечь к себе народную симпатию и в то же время возбудить народ против Петра и Нарышкиных. Вот почему и Софья, и ее верный слуга Шакловитый клевещут народу на своих противников и употребляют все средства, чтобы поссорить с ними народ, особенно стрельцов. Но стрельцы весьма мало поддавались речам Софьи, и это лишало ее храбрости. Со страхом следила она за поведением Нарышкиных и ждала от них нападения. Отношения двух сторон с часу на час обострялись.
Петр, вызванный матерью из Переяславля в Москву, летом 1689 года начал показывать Софье свою власть. В июле он запретил Софье участвовать в крестном ходе, а когда она не послушалась, сам уехал из хода, устроив таким образом сестре гласную неприятность. В конце июля он едва согласился на выдачу наград участникам Крымского похода и не принял московских военачальников, когда они явились к нему благодарить за награды. Когда Софья, напуганная выходками Петра, стала возбуждать стрельцов с надеждой найти в них поддержку и защиту, Петр не задумался арестовать на время стрелецкого начальника Шакловитого.
Петр или, вернее, руководившие им лица опасались стрелецкого движения в пользу Софьи. Находясь в Преображенском, они внимательно следили за положением дел и настроением стрельцов в Москве через преданных им лиц. В то же время и Софья боялась дальнейших неприятностей со стороны Петра и посылала в Преображенское своих лазутчиков. Отношения к началу августа 1689 года стали до того натянуты, что все ждали открытого разрыва; но ни та ни другая сторона не хотела быть начинающей, зато обе старательно приготовлялись к обороне.
Разрыв произошел таким образом: 7 августа вечером Софья собрала в Кремле значительную вооруженную силу. Говорят, что ее напугал слух о том, что в ночь с 7 на 8 августа Петр с потешными явится в Москву и лишит Софью власти. Стрельцов, призванных в Кремль, волновали в пользу Софьи и против Петра несколько преданных правительнице лиц. Видя военные приготовления в Кремле, слыша зажигательные речи против Петра, приверженцы царя (в числе их были и стрельцы) дали ему знать об опасности. Но они преувеличили опасность и сообщили Петру, что на него с матерью стрельцы идут бунтом и замышляют на них смертное убийство. Петр прямо с постели бросился на лошадь и с тремя провожатыми ускакал из Преображенского в Троицкую лавру. В следующие дни, начиная с 8 августа, в лавру съехались все Нарышкины, все бывшие на стороне Петра знатные и чиновные лица; явилась и вооруженная сила – потешные и Сухарев стрелецкий полк. С отъездом Петра и его двора в лавру настал открытый разрыв.
Из лавры Петр и руководящие им лица потребовали от Софьи отчета в вооружениях 7 августа и присылки депутаций от всех стрелецких полков. Не отпустив стрельцов, Софья отправила к Петру патриарха Иоакима как посредника для перемирия. Но преданный Петру патриарх не вернулся в Москву. Петр вторично потребовал представителей от стрельцов и от тяглых людей Москвы. На этот раз они явились в лавру наперекор желаниям Софьи. Видя, что сопротивляться Петру невозможно, что в стрельцах нет поддержки, Софья сама едет к Троице мириться с Петром. Но ее возвращают с дороги именем Петра и угрозой, если она приедет к Троице, обойтись с нею «нечестно». Возвратясь в Москву, Софья пробует поднять стрельцов и народ на Петра, но терпит неудачу. Стрельцы сами заставляют Софью выдать Петру Шакловитого, которого он потребовал. Лишается Софья и князя В.В. Голицына; после выдачи Шакловитого Голицын добровольно явился в лавру, и ему от Петра была объявлена ссылка в Каргополь (позднее в Пинегу) за самоуправство в управлении и за нерадение в Крымском походе. Шакловитый подвергся допросу и пытке, повинился во многих умыслах против Петра в пользу Софьи, выдал многих единомышленников, но не признался в умысле на жизнь Петра. С некоторыми близкими ему стрельцами он был казнен (11 сентября). Не избег казни и преданный Софье Сильвестр Медведев. Обвиненный, как еретик и государственный преступник, он сперва был приговорен к ссылке, но позднее (1691), вследствие новых на него обвинений, казнен.
Вместе с участью друзей Софьи, решилась и ее участь. Расправляясь с этими друзьями, Петр написал своему брату Ивану письмо о своих намерениях: «Теперь, государь братец, настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царство править самим, понеже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами в титлах и в расправе дел быта не изволяем... Срамно государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». Так высказывал Петр свое желание отстранить Софью и вступить во власть, а немного позднее этого письма Софья получила от Петра прямое приказание идти в монастырь. Повинуясь необходимости, она переехала на житье в Новодевичий монастырь (под Москвой), но в монахини не постриглась.
Так осенью 1689 года кончилось правление Софьи. Цари стали править без опеки, или, точнее, при больном и слабоумном Иване правил один Петр со своими близкими.
Годы 1689-1698
С 1689 года Петр стал самостоятельным правителем безо всякой видимой опеки над его личностью. Но только с 1698 года приблизительно можем мы заметить с его стороны определенные стремления к государственной и культурной реформе. До тех же пор Петр заканчивает свое образование и только приучается к политической деятельности. Вот почему время с 1689 по 1698 год мы выделяем в особый период, который и рассмотрим в беглом очерке.
С падением Софьи главными лицами в правительстве стали царица Наталья и патриарх Иоаким. Иностранные сношения (Посольский приказ) были поручены Льву Кирилловичу Нарышкину. Прежде влиятельный Борис Голицын потерял теперь свое влияние благодаря тому, что его заподозрили в желании смягчить участь князя В.В. Голицына. Сам Петр, оставив дела на руки матери и родных, возвратился к потехам и кораблестроению. Если же иногда он и вмешивался в жизнь двора и государства то при столкновениях со взглядами матери и патриарха должен был им уступать. Так новое правительство обнаруживало резкое нерасположение к иноземцам (вероятно, под влиянием патриарха), несмотря на то что Петр лично к ним благоволил. По смерти же патриарха Иоакима (1690) на его место был избран Адриан – положительно против воли Петра, предлагавшего другое лицо.
Петр зато совершенно самостоятельно устраивал свою личную жизнь. В эти годы он окончательно сблизился с иноземцами. Прежде они являлись около него как учителя и мастера, необходимые для устройства потех и только. Теперь же мы видим около Петра иностранцев – друзей сотрудников и наставников в деле, товарищей в пирушках и веселье. Заметнее прочих из таких иностранцев были шотландец Патрик Гордон, в то время уже генерал русской службы, и швейцарец Франц Лефорт, полковник русской службы. Первый был очень умным и образованным инженером и артиллеристом. Всегда серьезный, но любезный и остроумный, всегда следящий за наукой и политикой, Гордон был слишком стар, чтобы стать товарищем Петру (в 1689 году, когда он познакомился с Петром, ему было пятьдесят четыре года), но Гордон привлек к себе Петра своим умением обходиться с людьми и по своим знаниям и уму стал его руководителем во всех серьезных начинаниях. Петр до самой смерти Гордона выказывал ему свое уважение и привязанность. Но ближе и сердечнее сошелся Петр около того же 1689 года с Лефортом. Это был не совсем уже молодой человек (родился в 1653 году), но живость характера и редкая веселость и общительность позволили Лефорту стать другом юноши царя. Далекий от серьезной науки, Лефорт, однако же, имел общее образование и мог действовать на Петра развивающим образом. Ему именно приписывают некоторые исследователи наибольшую роль в развитии у Петра стремления к Западу. Думают, что Лефорт, доказывая царю превосходство западноевропейской культуры, развил в нем слишком пренебрежительное отношение ко всему родному. Но и без Лефорта, по своей страстности, Петр мог воспитать в себе это пренебрежение.
Преимущественно через Гордона и Лефорта Петр ознакомился с бытом Немецкой слободы. Иноземцы в XVII веке были выселены из Москвы в подгородную слободу, которая и получила название Немецкой. Ко времени Петра слобода эта успела обстроиться и выглядела нарядным западноевропейским городком. Иноземцы жили в ней, конечно, на западный лад. В эту-то европейскую обстановку и попал Петр, ездя в гости к своим знакомым иностранцам. Лефорт, который пользовался в слободе большой известностью и любовью, ввел Петра запросто во многие дома, и Петр без церемонии гостил и веселился у немцев. Слобода оказала на него большое влияние, он увлекся новыми для него формами жизни и отношений, отбросил этикет, которым была окружена личность государя, щеголял в немецком платье, танцевал немецкие танцы, шумно пировал в немецких домах. Он даже присутствовал на католическом богослужении в слободе, что по древнерусским понятиям было для него вовсе неприлично. Сделавшись в слободе обычным гостем, Петр нашел там и предмет сердечного увлечения – дочь виноторговца Анну Монс. Мало-помалу Петр, не выезжая из России, в слободе ознакомился с бытом западноевропейцев и воспитал в себе привычку к западным формам жизни. Вот почему историки придают важное значение влиянию на Петра Немецкой слободы. Она явилась для Петра первым уголком Европы и завлекла его к дальнейшему знакомству с нею.
Но с увлечением слободою не прекратились прежние увлечения Петра – воинские потехи и кораблестроение. В 1690 году мы видим большие маневры в селе Смоленском, в 1691 году – большие маневры под Пресбургом, потешной крепостью на Яузе. Все лето 1692 года Петр проводит в Переяславле, куда приезжает и весь московский двор на спуск корабля. В 1693 году с разрешения матери Петр едет в Архангельск, с увлечением катается по морю и основывает в Архангельске верфь для постройки кораблей. Море, первый раз виденное Петром, влечет его к себе. Он возвращается и в следующем году в Архангельск. Мать его, царица Наталья, умерла в начале 1694 года, и Петр стал теперь вполне самостоятелен. Но он еще не принимается за дела – все лето проводит на Белом море и чуть не гибнет во время бури по дороге в Соловки. В Архангельске с ним теперь значительная свита; Петр строит большой корабль, Гордон носит название контр-адмирала будущего флота, – словом, затевается серьезный флот на Белом море. В том же 1694 году мы видим последние потешные маневры под деревней Кожуховом, которые нескольким участникам стоили жизни.
Так кончил Петр свои потехи. Постепенно охота к лодкам довела его до мысли о флоте на Белом море, постепенно игра в солдаты привела к сформированию регулярных полков и к серьезным военным маневрам. Потехи теряли потешный характер, царь уже не тешился только, но и работал. Мало-помалу складывались в нем и политические планы – борьба с турками и татарами.
В свои двадцать – двадцать два года Петр много знал и много умел сравнительно с окружающими. Самоучкой или под случайным руководством он познакомился с военными и математическими науками, с кораблестроением и военным делом. Руки его были в мозолях от топора и пилы, физическая деятельность и подвижность укрепили и без того здоровое тело. Напряженная физическая и умственная работа вызывала как реакцию стремление отдохнуть и повеселиться. Нравы этой эпохи и особенности окружавшей Петра среды обусловили несколько грубоватый характер веселых отдохновений Петра. Не довольствуясь семейными вечеринками в Немецкой слободе, Петр любил кутнуть в холостой компании. Эта компания даже получила некоторую постоянную организацию и называлась «всешутейшим собором», председателем ее был бывший учитель Петра Никита Зотов, носивший звание «Ианикита, всешутейшего пресбургского, яузского и кукуйского патриарха». Служила эта компания, как сама выражалась, «Бахусу и Ивашке Хмельницкому». С этой компанией Петр устраивал иногда сумасбродные забавы (например, публично в 1694 году отпраздновал свадьбу шута Тургенева с шутовским церемониалом). На святках с ней Петр ездил веселиться в дома своих придворных. Но жестокой ошибкой было бы думать, что эти забавы и компания отвлекали Петра от дела. И сам Петр, и его окружающие умели работать и делу отдавали время, а потехе час.
Однако дружба Петра с иноземцами, эксцентричность его поведения и забав, равнодушие и презрение к старым обычаям и этикету дворца вызывали у многих москвичей осуждение: в Петре видели большого греховодника. И не только поведение Петра, но и самый его характер не всем мог понравиться. В природе Петра, богатой и страстной, события детства развили долю зла и жестокости. Воспитание не могло сдержать эти темные стороны характера, потому что воспитания у Петра не было. Вот отчего Петр был скор на слово и руку. Он страшно вспыхивал, иногда от пустяков, и давал волю гневу, причем иногда бывал жесток. Его современники оставили нам свидетельства, что Петр многих пугал одним своим видом, огнем своих глаз. Примеры его жестокости увидим на судьбе стрельцов. Петр вообще казался грозным царем уже в своей молодости.
Таков был царь Петр, когда постоянные нападения татар на Русь и обязательства, принятые в отношении союзников, вызвали в московском правительстве мысль о необходимости возобновить военные действия против турок и татар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Искусство навигации так увлекло Петра, что стало в нем страстью. К изучению этого дела он отнесся очень серьезно. В 1688 году, недовольный тем, что негде плавать под Москвой, он переносит свою забаву на Переяславское озеро (в ста с лишком верстах от Москвы на север). Мать согласилась на отъезд Петра, и Петр принялся в Переяславле строить суда с помощью мастеров-голландцев. В это время он ничего не хотел знать, кроме математики, военного дела и корабельных забав. Но ему уже шел семнадцатый год, он был очень развит и физически, и умственно. Его мать вправе была ждать, что достигший совершеннолетия сын обратит внимание на государственные дела и устранит от них ненавистных Милославских. Но Петр не интересовался этим и не думал бросать свое ученье и забавы для политики. Чтобы остепенить его, мать женила его (27 января 1689 года) на Евдокии Феодоровне Лопухиной, к которой Петр не имел влечения. Подчиняясь воле матери, Петр женился, но через какой-нибудь месяц после свадьбы уехал в Переяславль от матери и жены к кораблям. Но летом этого 1689 года он был вызван матерью в Москву, потому что неизбежна была борьба с Милославскими.
Переяславскими потехами и женитьбой окончился период отроческой жизни Петра. Теперь он взрослый юноша, привыкший к военному делу, привыкающий к кораблестроению, сам себя образовывающий – не богословски, как были образованы его отец и братья, а полупрактически, полутеоретически, преимущественно в области точных и прикладных знаний. У него нет привычки к этикету, есть привычка к иноземцам – его учителям, у него демократический круг товарищества. Он привык к занятиям и труду, но не дорос еще до общественной деятельности; много обещая как способная личность, он возбуждает неудовольствие и беспокойство близких, потому что занят только забавами, и странными для царя забавами. Его интересы как государя берегут другие, другие выбирают минуты для последней борьбы с узурпаторами его власти, другие руководят действиями Петра в этой борьбе.
Эти другие были: Наталья Кирилловна, ее брат Лев Нарышкин и, кажется, больше всего дядька Петра, князь Б. Голицын. В 1689 году, когда Петру минуло семнадцать лет, он мог уже, как взрослый, упразднить регентство Софьи. Неудача второго Крымского похода 1689 года возбудила общее недовольство и дала удобный повод к действиям против нее. Соображая эти обстоятельства, партия Петра приготовилась действовать; руководителем в этих приготовлениях, по довольно распространенному мнению, был князь Б. Голицын.
Но прямо начать дело против Софьи не решались. В то же время и Софья, понимая, что время близится к развязке, что следует отдать власть Петру, и не желая этого, не решалась на какие-нибудь резкие меры для укрепления себя на престоле. Ей очень хотелось из правительницы стать самодержицей, иначе говоря, венчаться на царство. Еще в 1687 году она и Шакловитый думали достигнуть этой цели с помощью стрелецкого войска. Но стрельцы не хотели поднимать новый бунт против Нарышкиных и требовать незаконного восшествия на престол Софьи. Лишенная в этом деле сочувствия стрельцов, Софья отказывается от мысли о венчании, но решается именовать себя самодержицей в официальных актах. Узнав об этом, Нарышкины громко протестуют; раздается ропот и в народе против этого нововведения. Чтобы удержать власть, Софье остается одно: привлечь к себе народную симпатию и в то же время возбудить народ против Петра и Нарышкиных. Вот почему и Софья, и ее верный слуга Шакловитый клевещут народу на своих противников и употребляют все средства, чтобы поссорить с ними народ, особенно стрельцов. Но стрельцы весьма мало поддавались речам Софьи, и это лишало ее храбрости. Со страхом следила она за поведением Нарышкиных и ждала от них нападения. Отношения двух сторон с часу на час обострялись.
Петр, вызванный матерью из Переяславля в Москву, летом 1689 года начал показывать Софье свою власть. В июле он запретил Софье участвовать в крестном ходе, а когда она не послушалась, сам уехал из хода, устроив таким образом сестре гласную неприятность. В конце июля он едва согласился на выдачу наград участникам Крымского похода и не принял московских военачальников, когда они явились к нему благодарить за награды. Когда Софья, напуганная выходками Петра, стала возбуждать стрельцов с надеждой найти в них поддержку и защиту, Петр не задумался арестовать на время стрелецкого начальника Шакловитого.
Петр или, вернее, руководившие им лица опасались стрелецкого движения в пользу Софьи. Находясь в Преображенском, они внимательно следили за положением дел и настроением стрельцов в Москве через преданных им лиц. В то же время и Софья боялась дальнейших неприятностей со стороны Петра и посылала в Преображенское своих лазутчиков. Отношения к началу августа 1689 года стали до того натянуты, что все ждали открытого разрыва; но ни та ни другая сторона не хотела быть начинающей, зато обе старательно приготовлялись к обороне.
Разрыв произошел таким образом: 7 августа вечером Софья собрала в Кремле значительную вооруженную силу. Говорят, что ее напугал слух о том, что в ночь с 7 на 8 августа Петр с потешными явится в Москву и лишит Софью власти. Стрельцов, призванных в Кремль, волновали в пользу Софьи и против Петра несколько преданных правительнице лиц. Видя военные приготовления в Кремле, слыша зажигательные речи против Петра, приверженцы царя (в числе их были и стрельцы) дали ему знать об опасности. Но они преувеличили опасность и сообщили Петру, что на него с матерью стрельцы идут бунтом и замышляют на них смертное убийство. Петр прямо с постели бросился на лошадь и с тремя провожатыми ускакал из Преображенского в Троицкую лавру. В следующие дни, начиная с 8 августа, в лавру съехались все Нарышкины, все бывшие на стороне Петра знатные и чиновные лица; явилась и вооруженная сила – потешные и Сухарев стрелецкий полк. С отъездом Петра и его двора в лавру настал открытый разрыв.
Из лавры Петр и руководящие им лица потребовали от Софьи отчета в вооружениях 7 августа и присылки депутаций от всех стрелецких полков. Не отпустив стрельцов, Софья отправила к Петру патриарха Иоакима как посредника для перемирия. Но преданный Петру патриарх не вернулся в Москву. Петр вторично потребовал представителей от стрельцов и от тяглых людей Москвы. На этот раз они явились в лавру наперекор желаниям Софьи. Видя, что сопротивляться Петру невозможно, что в стрельцах нет поддержки, Софья сама едет к Троице мириться с Петром. Но ее возвращают с дороги именем Петра и угрозой, если она приедет к Троице, обойтись с нею «нечестно». Возвратясь в Москву, Софья пробует поднять стрельцов и народ на Петра, но терпит неудачу. Стрельцы сами заставляют Софью выдать Петру Шакловитого, которого он потребовал. Лишается Софья и князя В.В. Голицына; после выдачи Шакловитого Голицын добровольно явился в лавру, и ему от Петра была объявлена ссылка в Каргополь (позднее в Пинегу) за самоуправство в управлении и за нерадение в Крымском походе. Шакловитый подвергся допросу и пытке, повинился во многих умыслах против Петра в пользу Софьи, выдал многих единомышленников, но не признался в умысле на жизнь Петра. С некоторыми близкими ему стрельцами он был казнен (11 сентября). Не избег казни и преданный Софье Сильвестр Медведев. Обвиненный, как еретик и государственный преступник, он сперва был приговорен к ссылке, но позднее (1691), вследствие новых на него обвинений, казнен.
Вместе с участью друзей Софьи, решилась и ее участь. Расправляясь с этими друзьями, Петр написал своему брату Ивану письмо о своих намерениях: «Теперь, государь братец, настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царство править самим, понеже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами в титлах и в расправе дел быта не изволяем... Срамно государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». Так высказывал Петр свое желание отстранить Софью и вступить во власть, а немного позднее этого письма Софья получила от Петра прямое приказание идти в монастырь. Повинуясь необходимости, она переехала на житье в Новодевичий монастырь (под Москвой), но в монахини не постриглась.
Так осенью 1689 года кончилось правление Софьи. Цари стали править без опеки, или, точнее, при больном и слабоумном Иване правил один Петр со своими близкими.
Годы 1689-1698
С 1689 года Петр стал самостоятельным правителем безо всякой видимой опеки над его личностью. Но только с 1698 года приблизительно можем мы заметить с его стороны определенные стремления к государственной и культурной реформе. До тех же пор Петр заканчивает свое образование и только приучается к политической деятельности. Вот почему время с 1689 по 1698 год мы выделяем в особый период, который и рассмотрим в беглом очерке.
С падением Софьи главными лицами в правительстве стали царица Наталья и патриарх Иоаким. Иностранные сношения (Посольский приказ) были поручены Льву Кирилловичу Нарышкину. Прежде влиятельный Борис Голицын потерял теперь свое влияние благодаря тому, что его заподозрили в желании смягчить участь князя В.В. Голицына. Сам Петр, оставив дела на руки матери и родных, возвратился к потехам и кораблестроению. Если же иногда он и вмешивался в жизнь двора и государства то при столкновениях со взглядами матери и патриарха должен был им уступать. Так новое правительство обнаруживало резкое нерасположение к иноземцам (вероятно, под влиянием патриарха), несмотря на то что Петр лично к ним благоволил. По смерти же патриарха Иоакима (1690) на его место был избран Адриан – положительно против воли Петра, предлагавшего другое лицо.
Петр зато совершенно самостоятельно устраивал свою личную жизнь. В эти годы он окончательно сблизился с иноземцами. Прежде они являлись около него как учителя и мастера, необходимые для устройства потех и только. Теперь же мы видим около Петра иностранцев – друзей сотрудников и наставников в деле, товарищей в пирушках и веселье. Заметнее прочих из таких иностранцев были шотландец Патрик Гордон, в то время уже генерал русской службы, и швейцарец Франц Лефорт, полковник русской службы. Первый был очень умным и образованным инженером и артиллеристом. Всегда серьезный, но любезный и остроумный, всегда следящий за наукой и политикой, Гордон был слишком стар, чтобы стать товарищем Петру (в 1689 году, когда он познакомился с Петром, ему было пятьдесят четыре года), но Гордон привлек к себе Петра своим умением обходиться с людьми и по своим знаниям и уму стал его руководителем во всех серьезных начинаниях. Петр до самой смерти Гордона выказывал ему свое уважение и привязанность. Но ближе и сердечнее сошелся Петр около того же 1689 года с Лефортом. Это был не совсем уже молодой человек (родился в 1653 году), но живость характера и редкая веселость и общительность позволили Лефорту стать другом юноши царя. Далекий от серьезной науки, Лефорт, однако же, имел общее образование и мог действовать на Петра развивающим образом. Ему именно приписывают некоторые исследователи наибольшую роль в развитии у Петра стремления к Западу. Думают, что Лефорт, доказывая царю превосходство западноевропейской культуры, развил в нем слишком пренебрежительное отношение ко всему родному. Но и без Лефорта, по своей страстности, Петр мог воспитать в себе это пренебрежение.
Преимущественно через Гордона и Лефорта Петр ознакомился с бытом Немецкой слободы. Иноземцы в XVII веке были выселены из Москвы в подгородную слободу, которая и получила название Немецкой. Ко времени Петра слобода эта успела обстроиться и выглядела нарядным западноевропейским городком. Иноземцы жили в ней, конечно, на западный лад. В эту-то европейскую обстановку и попал Петр, ездя в гости к своим знакомым иностранцам. Лефорт, который пользовался в слободе большой известностью и любовью, ввел Петра запросто во многие дома, и Петр без церемонии гостил и веселился у немцев. Слобода оказала на него большое влияние, он увлекся новыми для него формами жизни и отношений, отбросил этикет, которым была окружена личность государя, щеголял в немецком платье, танцевал немецкие танцы, шумно пировал в немецких домах. Он даже присутствовал на католическом богослужении в слободе, что по древнерусским понятиям было для него вовсе неприлично. Сделавшись в слободе обычным гостем, Петр нашел там и предмет сердечного увлечения – дочь виноторговца Анну Монс. Мало-помалу Петр, не выезжая из России, в слободе ознакомился с бытом западноевропейцев и воспитал в себе привычку к западным формам жизни. Вот почему историки придают важное значение влиянию на Петра Немецкой слободы. Она явилась для Петра первым уголком Европы и завлекла его к дальнейшему знакомству с нею.
Но с увлечением слободою не прекратились прежние увлечения Петра – воинские потехи и кораблестроение. В 1690 году мы видим большие маневры в селе Смоленском, в 1691 году – большие маневры под Пресбургом, потешной крепостью на Яузе. Все лето 1692 года Петр проводит в Переяславле, куда приезжает и весь московский двор на спуск корабля. В 1693 году с разрешения матери Петр едет в Архангельск, с увлечением катается по морю и основывает в Архангельске верфь для постройки кораблей. Море, первый раз виденное Петром, влечет его к себе. Он возвращается и в следующем году в Архангельск. Мать его, царица Наталья, умерла в начале 1694 года, и Петр стал теперь вполне самостоятелен. Но он еще не принимается за дела – все лето проводит на Белом море и чуть не гибнет во время бури по дороге в Соловки. В Архангельске с ним теперь значительная свита; Петр строит большой корабль, Гордон носит название контр-адмирала будущего флота, – словом, затевается серьезный флот на Белом море. В том же 1694 году мы видим последние потешные маневры под деревней Кожуховом, которые нескольким участникам стоили жизни.
Так кончил Петр свои потехи. Постепенно охота к лодкам довела его до мысли о флоте на Белом море, постепенно игра в солдаты привела к сформированию регулярных полков и к серьезным военным маневрам. Потехи теряли потешный характер, царь уже не тешился только, но и работал. Мало-помалу складывались в нем и политические планы – борьба с турками и татарами.
В свои двадцать – двадцать два года Петр много знал и много умел сравнительно с окружающими. Самоучкой или под случайным руководством он познакомился с военными и математическими науками, с кораблестроением и военным делом. Руки его были в мозолях от топора и пилы, физическая деятельность и подвижность укрепили и без того здоровое тело. Напряженная физическая и умственная работа вызывала как реакцию стремление отдохнуть и повеселиться. Нравы этой эпохи и особенности окружавшей Петра среды обусловили несколько грубоватый характер веселых отдохновений Петра. Не довольствуясь семейными вечеринками в Немецкой слободе, Петр любил кутнуть в холостой компании. Эта компания даже получила некоторую постоянную организацию и называлась «всешутейшим собором», председателем ее был бывший учитель Петра Никита Зотов, носивший звание «Ианикита, всешутейшего пресбургского, яузского и кукуйского патриарха». Служила эта компания, как сама выражалась, «Бахусу и Ивашке Хмельницкому». С этой компанией Петр устраивал иногда сумасбродные забавы (например, публично в 1694 году отпраздновал свадьбу шута Тургенева с шутовским церемониалом). На святках с ней Петр ездил веселиться в дома своих придворных. Но жестокой ошибкой было бы думать, что эти забавы и компания отвлекали Петра от дела. И сам Петр, и его окружающие умели работать и делу отдавали время, а потехе час.
Однако дружба Петра с иноземцами, эксцентричность его поведения и забав, равнодушие и презрение к старым обычаям и этикету дворца вызывали у многих москвичей осуждение: в Петре видели большого греховодника. И не только поведение Петра, но и самый его характер не всем мог понравиться. В природе Петра, богатой и страстной, события детства развили долю зла и жестокости. Воспитание не могло сдержать эти темные стороны характера, потому что воспитания у Петра не было. Вот отчего Петр был скор на слово и руку. Он страшно вспыхивал, иногда от пустяков, и давал волю гневу, причем иногда бывал жесток. Его современники оставили нам свидетельства, что Петр многих пугал одним своим видом, огнем своих глаз. Примеры его жестокости увидим на судьбе стрельцов. Петр вообще казался грозным царем уже в своей молодости.
Таков был царь Петр, когда постоянные нападения татар на Русь и обязательства, принятые в отношении союзников, вызвали в московском правительстве мысль о необходимости возобновить военные действия против турок и татар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51