В его обязанности входило возвещать звуком рожка о приближении всякого постороннего человека, державшего путь на асиенду.Кроме того, на упомянутом перешейке постоянно находился караул из шести человек, и пушки были всегда заряжены.Неудивительно поэтому, что караван заметили с асиенды еще издали, и управляющий графа, старый солдат по имени Мартин Леру, служивший в Америке, встал за батареей, чтобы окликнуть подъезжавших, как только они будут на расстоянии человеческого голоса.Дону Сильве были известны обычаи, принятые на асиенде. Эти обычаи были общие на всех асиендах, расположенных близ границы и потому обязанных держаться настороже из-за набегов индейцев.Ему только показалось странным, что управляющий графа не отворяет ворот, хотя он уже должен был отлично узнать его. Он даже заметил это графу.— Это не важно, — ответил граф, — Гетцали всегда на военном положении. Устав должен строго соблюдаться по отношению ко всем без исключения, от этого зависит жизнь в этих местах. Мартин узнал меня уже давно, я уверен в этом, но он, может быть, думает, что я попал в плен к индейцам, которые только для вида держат меня на свободе, чтобы легче овладеть асиендой. Будьте уверены, что мой осторожный управляющий только тогда пропустит нас, когда после опроса вполне убедится, что наши одежды белых не надеты на красную кожу.— Да, — пробормотал дон Сильва в сторону, — правда, эти европейцы все предусмотрят. О! Они задавят нас!Караван подошел к батарее шагов на двадцать.— Я полагаю, — заметил граф, — что если мы не желаем, чтобы нас обдали градом картечи, то нам следует остановиться.— Как! — с удивлением воскликнул дон Сильва. — Они будут стрелять?— Обязательно.Оба они остановили своих лошадей и стали ждать окрика.— Кто идет? — спросил по-французски сильным голосом Мартин Леру и вышел на вал батареи.— Ну, что скажете теперь? — сказал граф дону Сильве.— Это великолепно… вот это дисциплина!.. — в восторге проговорил тот.— Друзья! — ответил граф на окрик. — «Лорайль и свобода», — произнес он затем пароль.— Отлично. Опускай, — скомандовал голос. — Это друзья, и дай Бог нам почаще принимать таких.Пеоны опустили подъемный мост через ров, единственное средство для въезда на асиенду.Караван перешел по мосту, который немедленно поднялся.— Простите меня, капитан, — проговорил Мартин Леру, отдав графу честь и приветствуя его, — я давно узнал вас, но мы живем в стране, где никакая предосторожность не излишня.— Вы исполнили свой долг, лейтенант, я могу вас только благодарить. Что нового у вас?— Ничего особенного. Я послал в пустыню охотников, они донесли мне, что набрели на оставленный кем-то костер, — вероятно, индейцы бродят в окрестностях.— Поглядим.— О! Я уже приготовился, особенно теперь: приближается месяц, который команчи называют Мексиканской луной. Я не прочь, если они осмелятся подойти к нам, дать им урок, который они не забудут и впредь.— Я разделяю ваше мнение. Удвоим осторожность, и все пройдет хорошо.— Будут у вас еще распоряжения?— Нет.— Тогда я пойду. Ведь вы, капитан, возложили на меня обязанность следить за всеми мелочами, поэтому я должен поспевать всюду.— Идите, лейтенант, я вас не задерживаю.Старый служака взял под козырек перед капитаном, сделал капатасу дона Сильвы дружеский знак рукой и в сопровождении его и пеонов, ведших мулов, удалился.Граф провел своих гостей в комнату, предназначенную для них и комфортабельно убранную.— Дон Сильва, — обратился он к асиендадо, — весь дом к вашим услугам, отдохните. Вы и донья Анита, должно быть, очень устали от долгой езды. А завтра, если позволите, поговорим о делах.— В любое время, когда вам угодно, друг мой!Граф отвесил гостям глубокий поклон и удалился. С тех пор как он в первый раз увидел донью Аниту, ему не удалось перекинуться с ней ни единым словом.На дворе граф нашел проводника-индейца. Он расхаживал взад и вперед и курил. Граф подошел к нему.— Эй ты, вот тебе десять пиастров, которые тебе обещали.— Благодарю, — сказал индеец, принимая плату.— Что же ты теперь собираешься делать?— Отдохнуть здесь до завтра, и завтра же отправиться в свою деревню.— Тебе очень нужно попасть туда?— Мне? Вовсе нет.— Так оставайся здесь.— Зачем?— Я скажу тебе: быть может, через несколько дней ты мне понадобишься.— А мне заплатят?— И очень даже щедро. Согласен?— Да.— Так ты остаешься?— Остаюсь.Граф удалился, не заметив странного взгляда, которым проводил его индеец. ГЛАВА IX. Свидание в пустыне На расстоянии приблизительно трех выстрелов от асиенды в густую поросль мастичных деревьев мексиканской смоковницы, ветел, дикого хлопчатника, перуанской акации за час до захода солнца въехал всадник, слез с коня — великолепного мустанга с горячим взглядом и красивой шеей, спутал ему ноги, проницательно взглянул кругом и, удовлетворенный окружавшей его тишиной, стал готовиться к ночлегу.Жизнь этого человека давно перевалила на вторую половину. Это был индейский воин высокого роста, одетый в настоящий команчский костюм. Хотя на вид ему было около шестидесяти лет, он был бодр, как юноша, и ни одного признака старческой расслабленности нельзя было обнаружить ни на его умном лице, ни на его крепких мускулистых членах. Орлиное перо в густых волосах показывало, что он был облечен саном сахема Сахем — вождь, жрец у некоторых индейских племен.
. Этот вождь был Орлиная Голова, с которым читатель познакомился в одном из предыдущих рассказов.Положив подле себя карабин, он набрал сухих сучьев и зажег костер, затем бросил в огонь несколько кусков сухого мяса и маисовых лепешек. Тем и окончились все его приготовления к скудному ужину. Он закурил трубку, сел возле огня и стал курить с обычным спокойствием, которое не покидает индейцев ни при каких обстоятельствах.Прошло два часа. Ничто не нарушало спокойствия вождя.Настала ночь, тьма окутала пустыню, тишина, в которой слышалось дыхание природы, проникла в бесконечный таинственный простор прерий.Индеец оставался неподвижным, изредка поглядывая на своего коня, который весело щипал цепкую повилику и молодые побеги деревьев.Вдруг Орлиная Голова поднял голову, наклонился всем телом вперед и, не изменяя положения тела, протянул руку к карабину. Конь его перестал есть, прижал уши и заржал во весь голос.Лес оставался все таким же спокойным, но чуткое ухо индейца различило в этом спокойствии подозрительный шорох.Через несколько секунд нахмурившееся лицо вождя прояснилось, он поднес указательные пальцы обеих рук ко рту и с таким искусством два-три раза повторил мелодичную руладу, что любой знаток птиц, спрятавшийся по соседству, поклялся бы, что это поет настоящий мексиканский соловей.Не прошло и минуты, как со стороны реки несколько раз послышался крик водяной курочки.Вслед за этим последовали шаги приближающихся лошадей, треск ломавшихся сучьев и шорох листьев. Два всадника выехали к костру.Вождь даже не повернулся, чтобы узнать, кто это такие. Вероятно, он знал, кто должен был приехать к нему сюда.Эти двое были дон Луи и Весельчак.Они спутали ноги своих лошадей, пустив их пастись вместе с лошадью вождя, улеглись около костра и по приглашению вождя приняли участие в предложенной им трапезе.Вчера дон Луи и Весельчак выехали из Ранчо и без отдыха ехали на свидание с Орлиной Головой.Граф де Лорайль предложил им в пулькерии ехать вместе, но Весельчак отклонил это предложение. Не зная, для чего звал его вождь, он считал неудобным посвящать в его тайны постороннего человека.Тем не менее они расстались с виду весьма дружелюбно, и граф горячо упрашивал дона Луи и канадца навестить его в Гетцали, на что те тоже отвечали уклончиво.Удивительный случай: впечатление, произведенное графом на обоих искателей приключений, было настолько не в его пользу, что оба они, как бы по молчаливому соглашению, не только не сказали ему своих имен, но не открыли даже своей национальности и все время говорили с ним по-испански, хотя с первых же слов увидели, что граф француз. Разговор все время велся, однако, с самой утонченной вежливостью.Когда ужин был закончен, Весельчак набил свою трубку и потянулся к костру за углем.— Пусть брат мой подождет, — вдруг остановил его индеец.Это было первые слова, произнесенные между тремя сидевшими у костра людьми — до сих пор они упорно молчали.Весельчак посмотрел на него.— Что-нибудь не так? — спросил он.— Вождь не знает, — отвечал Орлиная Голова, — вождь услышал только подозрительный шорох, и далеко с подветренной стороны он слышал, как несколько бизонов, которые спокойно паслись, вдруг без всякой причины побежали.— Гм! — буркнул канадец. — Это неспроста. Что ты думаешь об этом, Луи?— В пустыне, — медленно ответил дон Луи, — все имеет причину, ничего не происходит случайно. Я думаю, что если нам ничего определенного не известно, то лучше всего ни на минуту не смыкать глаз. А вот еще, — добавил он, подняв голову и указывая товарищам на быстро проносившихся над ними больших птиц, — часто ли вам приходилось видеть, чтобы кондоры стаей носились в такой час?Вождь тряхнул головой.— Похоже, — пробормотал он, — собаки-апачи вышли на охоту.— Возможно, — подтвердил Весельчак.— Прежде всего, — подал свое мнение француз, — погасим огонь. Его отблеск, как бы ни был он слаб, может выдать нас.Его товарищи последовали этому совету, и костер тотчас же был потушен.— Бледнолицый брат вождя умен, — с изысканностью, свойственной индейцам, заметил Орлиная Голова, — и знает прерии. Вождь счастлив видеть его около себя.Дон Луи поклонился вождю.— Теперь, — продолжал Весельчак, — мы почти невидимы, никакая прямая опасность не грозит нам. Поговорим о делах. Вождь первый предупредил нас об опасности, ему и слово. Пусть он скажет что думает.Индеец запахнулся в свой плащ. Собеседники приблизились друг к другу, чтобы можно было говорить вполголоса, и совет начался.— С утра, с восходом солнца, — начал Орлиная Голова, — вождь ехал по прерии, торопясь достигнуть назначенного места свидания. Чтобы сократить путь, вождь ехал все время прямо, не сворачивая. Повсюду вдоль дороги встречались четкие следы недавно прошедшего большого отряда. Воины ехали не друг за другом, а широкой колонной. Видно, что они не боялись, потому что их много, им не для чего скрываться. Эти следы шли долго, но вдруг исчезли, и вождь, как ни старался, не мог вновь найти их.— Ах, черт возьми! — тихо проговорил канадец. — Это неспроста.— Сначала, — продолжал краснокожий, — вождь не обращал внимания на эти следы, но позже он почувствовал беспокойство — и вот вождь говорит вам об этом.— Почему вождь так обеспокоился? — невольно подражая Орлиной Голове, произнес внимательно слушавший его дон Луи.— Вождь думает — и докажет это, — что открытые в прериях следы принадлежали многочисленному отряду, направляющемуся против большого вигвама бледнолицых Гетцали.— Что навело тебя на эту мысль? — продолжал расспрашивать дон Луи.— Вот что. В час, когда аллигатор вылезает из прибрежного ила и выплывает в Рио-Хилу, вождь услыхал невдалеке топот лошадиных копыт. Чтобы не быть открытым, вождь забрался в густую чащу и видел, как на расстоянии полета стрелы от него в сторону Гетцали прошел отряд бледнолицых.— Я знаю это, — заметил Весельчак. — Дальше.— Вождь узнал человека, служившего проводником отряду, хотя тот сделал все, чтобы стать непохожим на себя, и вот вождь разгадал адскую хитрость собак-апачей.— Кто же был этот проводник?— Этого человека знает брат вождя. Это Черный Медведь, великий вождь племени Белого Ворона.— Вождь, если ты не ошибся, то здесь скоро произойдет страшная резня. Черный Медведь неумолимый враг белых.— Вот потому-то вождь и говорит это своему брату. Но какое нам дело? В пустыне у каждого хватает забот, чтобы еще заниматься другими.Канадец покачал головой и сказал:— Да, то, что ты говоришь, верно, нам придется оставить жителей асиенды на произвол судьбы и не вмешиваться в дела, которые могут причинить нам только неприятности.— Итак, сообразно с этим вы и хотите поступить? — взволнованно спросил его француз.— Я не говорю этого окончательно, — ответил канадец, — но дело, во всяком случае, очень трудное. Против нас очень много врагов.— Да, но те, на кого хотят напасть, ведь ваши соотечественники?— Вот это-то и усложняет вопрос. Мне жалко, если этих несчастных оскальпируют. С другой стороны, если мы ввяжемся в это дело, то рискуем сами сделаться жертвами нашей самоотверженности.— Ну, зачем так думать?— Чтобы взвесить все за и против. Не рассчитав всех последствий, я никогда ничего не предпринимаю, но, раз решив, уже не сворачиваю в сторону.Дон Луи рассмеялся, услышав такое своеобразное рассуждение.— У меня есть план, — вновь начал через минуту канадец. — Ночь, конечно, не пройдет без того, чтобы мы не узнали чего-либо нового. Подойдем поближе к реке, и я уверен, что сомнения наши разрешатся. Мы увидим, что надо делать. Лошади здесь в безопасности, оставим их на этом месте, а то они нам могут помешать.Все трое легли наземь и стали ползти в направлении, указанном Весельчаком.Ночь стояла чудная. Луна светила, воздух был так чист, что на ровном месте предметы были видны с очень далекого расстояния.Трое искателей приключений не вышли из-за своего укрытия и, достигнув опушки леса, замаскировались совершенно и стали ждать с тем терпением, на которое способны только лишь лесные американские охотники.Тишина, царившая в великой пустыне, была настолько полная, что даже непривычное ухо без труда улавливало самые слабые звуки. Вот ветка упала на воду, вот камешек отвалился от берега, подмытый водой, вот непрерывный, неумолкаемый тихий говор речных струй, бегущих по каменистому руслу, вот сова перелетает с сучка на сучок, шелестя крыльями. Все эти звуки отчетливо выделяются в ночной тишине.Так прошло несколько часов. Все трое лежали спокойно, не двигаясь, как бы окаменев, насторожив слух и зрение, держа пальцы на спусках карабинов. В эти минуты ничто не могло захватить их врасплох, но ничто и не подтверждало ни подозрений Орлиной Головы, ни предсказания Весельчака. Вдруг дон Луи почувствовал, что рука вождя коснулась его плеча, указывая ему на реку. Он привстал на колени и посмотрел в том направлении.Почти незаметное движение виднелось на поверхности реки, как будто на глубине плыл аллигатор.— Ну вот, — тихо проговорил Весельчак, — начинается то самое, чего мы ждали.Вскоре показалась черная масса. Она скорее плыла по воздуху, чем по воде, и тихо продвигалась к тому месту, где в засаде сидели наши охотники.Через несколько секунд эта масса остановилась, и несколько раз раздался вой луговой собаки.Тотчас же отозвался вой шакала, раздавшийся так близко от наших наблюдателей, что они не могли удержаться и вздрогнули. Человек, висевший до того времени, уцепившись за сук громадного дуба, спрыгнул на землю в трех шагах от того места, где они лежали.Он был одет в мексиканский костюм.— Иди, вождь, — проговорил он вполголоса, сам не рискуя выйти на песчаную отмель, на которой стоял приплывший человек, — иди сюда, мы одни.Человек вскарабкался на крутой берег и подошел к ожидавшему его на берегу.— Брат вождя говорит очень громко, — заметил он, — в пустыне никогда нельзя думать, что находишься один. Листья имеют глаза, у деревьев есть уши.— Что ты говоришь! Это вздор. Кому надо нас подслушивать? Кроме твоих воинов, которые, вероятно, скрыты вблизи, никто не увидит и не услышит нас.Краснокожий покачал головой.Теперь, когда он стоял так близко от наших охотников, Весельчак убедился, что Орлиная Голова был прав, это действительно был Черный Медведь.Оба встретившихся с минуту помолчали, глядя друг на друга.Первым заговорил вкрадчивым тоном мексиканец.— А ты ловок, вождь. Не знаю, как ты это устроил, но ведь ты вошел внутрь асиенды.— Да, — отвечал индеец.— Теперь нам остается сделать последние распоряжения. Ты — великий вождь, и я на тебя всецело полагаюсь. Вот то, что я обещал тебе. Я должен был уплатить тебе после, но не хочу, чтобы даже тень легла между нами.Краснокожий оттолкнул кошелек, который ему протягивал его собеседник.— Черный Медведь думал, — холодно проговорил он.— О чем, если это не тайна?— Воин не баба и не станет терять слова даром. То, что бледнолицый брат предлагает вождю апачей, тот отвергает.— Что это значит?— Что все условия разорваны.Мексиканец с трудом подавил волнение, вызванное глубоким разочарованием при этом известии.— Итак, ты не созвал своих воинов, и когда я дам знак, ты не нападешь на асиенду?— Черный Медведь созвал своих воинов и нападет на бледнолицых.— Что же означают твои слова? Признаюсь, вождь, я не понимаю тебя.— Это оттого, что бледнолицый не хочет понять. Черный Медведь нападет на асиенду сам по себе.— Так и было установлено между нами, мне кажется.— Да. Но Черный Медведь видел Поющую Птичку, его вигвам пуст, он хочет ввести туда бледнолицую девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
. Этот вождь был Орлиная Голова, с которым читатель познакомился в одном из предыдущих рассказов.Положив подле себя карабин, он набрал сухих сучьев и зажег костер, затем бросил в огонь несколько кусков сухого мяса и маисовых лепешек. Тем и окончились все его приготовления к скудному ужину. Он закурил трубку, сел возле огня и стал курить с обычным спокойствием, которое не покидает индейцев ни при каких обстоятельствах.Прошло два часа. Ничто не нарушало спокойствия вождя.Настала ночь, тьма окутала пустыню, тишина, в которой слышалось дыхание природы, проникла в бесконечный таинственный простор прерий.Индеец оставался неподвижным, изредка поглядывая на своего коня, который весело щипал цепкую повилику и молодые побеги деревьев.Вдруг Орлиная Голова поднял голову, наклонился всем телом вперед и, не изменяя положения тела, протянул руку к карабину. Конь его перестал есть, прижал уши и заржал во весь голос.Лес оставался все таким же спокойным, но чуткое ухо индейца различило в этом спокойствии подозрительный шорох.Через несколько секунд нахмурившееся лицо вождя прояснилось, он поднес указательные пальцы обеих рук ко рту и с таким искусством два-три раза повторил мелодичную руладу, что любой знаток птиц, спрятавшийся по соседству, поклялся бы, что это поет настоящий мексиканский соловей.Не прошло и минуты, как со стороны реки несколько раз послышался крик водяной курочки.Вслед за этим последовали шаги приближающихся лошадей, треск ломавшихся сучьев и шорох листьев. Два всадника выехали к костру.Вождь даже не повернулся, чтобы узнать, кто это такие. Вероятно, он знал, кто должен был приехать к нему сюда.Эти двое были дон Луи и Весельчак.Они спутали ноги своих лошадей, пустив их пастись вместе с лошадью вождя, улеглись около костра и по приглашению вождя приняли участие в предложенной им трапезе.Вчера дон Луи и Весельчак выехали из Ранчо и без отдыха ехали на свидание с Орлиной Головой.Граф де Лорайль предложил им в пулькерии ехать вместе, но Весельчак отклонил это предложение. Не зная, для чего звал его вождь, он считал неудобным посвящать в его тайны постороннего человека.Тем не менее они расстались с виду весьма дружелюбно, и граф горячо упрашивал дона Луи и канадца навестить его в Гетцали, на что те тоже отвечали уклончиво.Удивительный случай: впечатление, произведенное графом на обоих искателей приключений, было настолько не в его пользу, что оба они, как бы по молчаливому соглашению, не только не сказали ему своих имен, но не открыли даже своей национальности и все время говорили с ним по-испански, хотя с первых же слов увидели, что граф француз. Разговор все время велся, однако, с самой утонченной вежливостью.Когда ужин был закончен, Весельчак набил свою трубку и потянулся к костру за углем.— Пусть брат мой подождет, — вдруг остановил его индеец.Это было первые слова, произнесенные между тремя сидевшими у костра людьми — до сих пор они упорно молчали.Весельчак посмотрел на него.— Что-нибудь не так? — спросил он.— Вождь не знает, — отвечал Орлиная Голова, — вождь услышал только подозрительный шорох, и далеко с подветренной стороны он слышал, как несколько бизонов, которые спокойно паслись, вдруг без всякой причины побежали.— Гм! — буркнул канадец. — Это неспроста. Что ты думаешь об этом, Луи?— В пустыне, — медленно ответил дон Луи, — все имеет причину, ничего не происходит случайно. Я думаю, что если нам ничего определенного не известно, то лучше всего ни на минуту не смыкать глаз. А вот еще, — добавил он, подняв голову и указывая товарищам на быстро проносившихся над ними больших птиц, — часто ли вам приходилось видеть, чтобы кондоры стаей носились в такой час?Вождь тряхнул головой.— Похоже, — пробормотал он, — собаки-апачи вышли на охоту.— Возможно, — подтвердил Весельчак.— Прежде всего, — подал свое мнение француз, — погасим огонь. Его отблеск, как бы ни был он слаб, может выдать нас.Его товарищи последовали этому совету, и костер тотчас же был потушен.— Бледнолицый брат вождя умен, — с изысканностью, свойственной индейцам, заметил Орлиная Голова, — и знает прерии. Вождь счастлив видеть его около себя.Дон Луи поклонился вождю.— Теперь, — продолжал Весельчак, — мы почти невидимы, никакая прямая опасность не грозит нам. Поговорим о делах. Вождь первый предупредил нас об опасности, ему и слово. Пусть он скажет что думает.Индеец запахнулся в свой плащ. Собеседники приблизились друг к другу, чтобы можно было говорить вполголоса, и совет начался.— С утра, с восходом солнца, — начал Орлиная Голова, — вождь ехал по прерии, торопясь достигнуть назначенного места свидания. Чтобы сократить путь, вождь ехал все время прямо, не сворачивая. Повсюду вдоль дороги встречались четкие следы недавно прошедшего большого отряда. Воины ехали не друг за другом, а широкой колонной. Видно, что они не боялись, потому что их много, им не для чего скрываться. Эти следы шли долго, но вдруг исчезли, и вождь, как ни старался, не мог вновь найти их.— Ах, черт возьми! — тихо проговорил канадец. — Это неспроста.— Сначала, — продолжал краснокожий, — вождь не обращал внимания на эти следы, но позже он почувствовал беспокойство — и вот вождь говорит вам об этом.— Почему вождь так обеспокоился? — невольно подражая Орлиной Голове, произнес внимательно слушавший его дон Луи.— Вождь думает — и докажет это, — что открытые в прериях следы принадлежали многочисленному отряду, направляющемуся против большого вигвама бледнолицых Гетцали.— Что навело тебя на эту мысль? — продолжал расспрашивать дон Луи.— Вот что. В час, когда аллигатор вылезает из прибрежного ила и выплывает в Рио-Хилу, вождь услыхал невдалеке топот лошадиных копыт. Чтобы не быть открытым, вождь забрался в густую чащу и видел, как на расстоянии полета стрелы от него в сторону Гетцали прошел отряд бледнолицых.— Я знаю это, — заметил Весельчак. — Дальше.— Вождь узнал человека, служившего проводником отряду, хотя тот сделал все, чтобы стать непохожим на себя, и вот вождь разгадал адскую хитрость собак-апачей.— Кто же был этот проводник?— Этого человека знает брат вождя. Это Черный Медведь, великий вождь племени Белого Ворона.— Вождь, если ты не ошибся, то здесь скоро произойдет страшная резня. Черный Медведь неумолимый враг белых.— Вот потому-то вождь и говорит это своему брату. Но какое нам дело? В пустыне у каждого хватает забот, чтобы еще заниматься другими.Канадец покачал головой и сказал:— Да, то, что ты говоришь, верно, нам придется оставить жителей асиенды на произвол судьбы и не вмешиваться в дела, которые могут причинить нам только неприятности.— Итак, сообразно с этим вы и хотите поступить? — взволнованно спросил его француз.— Я не говорю этого окончательно, — ответил канадец, — но дело, во всяком случае, очень трудное. Против нас очень много врагов.— Да, но те, на кого хотят напасть, ведь ваши соотечественники?— Вот это-то и усложняет вопрос. Мне жалко, если этих несчастных оскальпируют. С другой стороны, если мы ввяжемся в это дело, то рискуем сами сделаться жертвами нашей самоотверженности.— Ну, зачем так думать?— Чтобы взвесить все за и против. Не рассчитав всех последствий, я никогда ничего не предпринимаю, но, раз решив, уже не сворачиваю в сторону.Дон Луи рассмеялся, услышав такое своеобразное рассуждение.— У меня есть план, — вновь начал через минуту канадец. — Ночь, конечно, не пройдет без того, чтобы мы не узнали чего-либо нового. Подойдем поближе к реке, и я уверен, что сомнения наши разрешатся. Мы увидим, что надо делать. Лошади здесь в безопасности, оставим их на этом месте, а то они нам могут помешать.Все трое легли наземь и стали ползти в направлении, указанном Весельчаком.Ночь стояла чудная. Луна светила, воздух был так чист, что на ровном месте предметы были видны с очень далекого расстояния.Трое искателей приключений не вышли из-за своего укрытия и, достигнув опушки леса, замаскировались совершенно и стали ждать с тем терпением, на которое способны только лишь лесные американские охотники.Тишина, царившая в великой пустыне, была настолько полная, что даже непривычное ухо без труда улавливало самые слабые звуки. Вот ветка упала на воду, вот камешек отвалился от берега, подмытый водой, вот непрерывный, неумолкаемый тихий говор речных струй, бегущих по каменистому руслу, вот сова перелетает с сучка на сучок, шелестя крыльями. Все эти звуки отчетливо выделяются в ночной тишине.Так прошло несколько часов. Все трое лежали спокойно, не двигаясь, как бы окаменев, насторожив слух и зрение, держа пальцы на спусках карабинов. В эти минуты ничто не могло захватить их врасплох, но ничто и не подтверждало ни подозрений Орлиной Головы, ни предсказания Весельчака. Вдруг дон Луи почувствовал, что рука вождя коснулась его плеча, указывая ему на реку. Он привстал на колени и посмотрел в том направлении.Почти незаметное движение виднелось на поверхности реки, как будто на глубине плыл аллигатор.— Ну вот, — тихо проговорил Весельчак, — начинается то самое, чего мы ждали.Вскоре показалась черная масса. Она скорее плыла по воздуху, чем по воде, и тихо продвигалась к тому месту, где в засаде сидели наши охотники.Через несколько секунд эта масса остановилась, и несколько раз раздался вой луговой собаки.Тотчас же отозвался вой шакала, раздавшийся так близко от наших наблюдателей, что они не могли удержаться и вздрогнули. Человек, висевший до того времени, уцепившись за сук громадного дуба, спрыгнул на землю в трех шагах от того места, где они лежали.Он был одет в мексиканский костюм.— Иди, вождь, — проговорил он вполголоса, сам не рискуя выйти на песчаную отмель, на которой стоял приплывший человек, — иди сюда, мы одни.Человек вскарабкался на крутой берег и подошел к ожидавшему его на берегу.— Брат вождя говорит очень громко, — заметил он, — в пустыне никогда нельзя думать, что находишься один. Листья имеют глаза, у деревьев есть уши.— Что ты говоришь! Это вздор. Кому надо нас подслушивать? Кроме твоих воинов, которые, вероятно, скрыты вблизи, никто не увидит и не услышит нас.Краснокожий покачал головой.Теперь, когда он стоял так близко от наших охотников, Весельчак убедился, что Орлиная Голова был прав, это действительно был Черный Медведь.Оба встретившихся с минуту помолчали, глядя друг на друга.Первым заговорил вкрадчивым тоном мексиканец.— А ты ловок, вождь. Не знаю, как ты это устроил, но ведь ты вошел внутрь асиенды.— Да, — отвечал индеец.— Теперь нам остается сделать последние распоряжения. Ты — великий вождь, и я на тебя всецело полагаюсь. Вот то, что я обещал тебе. Я должен был уплатить тебе после, но не хочу, чтобы даже тень легла между нами.Краснокожий оттолкнул кошелек, который ему протягивал его собеседник.— Черный Медведь думал, — холодно проговорил он.— О чем, если это не тайна?— Воин не баба и не станет терять слова даром. То, что бледнолицый брат предлагает вождю апачей, тот отвергает.— Что это значит?— Что все условия разорваны.Мексиканец с трудом подавил волнение, вызванное глубоким разочарованием при этом известии.— Итак, ты не созвал своих воинов, и когда я дам знак, ты не нападешь на асиенду?— Черный Медведь созвал своих воинов и нападет на бледнолицых.— Что же означают твои слова? Признаюсь, вождь, я не понимаю тебя.— Это оттого, что бледнолицый не хочет понять. Черный Медведь нападет на асиенду сам по себе.— Так и было установлено между нами, мне кажется.— Да. Но Черный Медведь видел Поющую Птичку, его вигвам пуст, он хочет ввести туда бледнолицую девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33