Слушатели наклонились к нему и приготовились слушать во все уши.
Ивон рассказал тогда с мельчайшими подробностями о разговоре своего господина с двумя вождями, о споре, возникшем из него, затем о бое и, наконец, о своем собственном бегстве.
— Я бежал, — сказал он в заключении, — но — Бог свидетель — не для того, чтобы спасти себя. Правда, я трус, однако не задумаюсь пожертвовать жизнью для своего хозяина. Бежать мне посоветовал Меткая Пуля, чтобы постараться найти помощь.
— Хорошо! — вскричала девушка. — Бледнолицый храбр. Что он хочет сделать?
— Хочу спасти своего хозяина, черт побери! — решительно ответил бретонец. — Только вот не знаю, как за это взяться.
— Цвет Лианы знает, она поможет бледнолицему.
— Вы говорите правду, девушка? Индианка улыбнулась.
— Бледнолицый последует за Цветом Лианы и Красным Волком, — сказала она, — его приведут к такому месту, где он встретит друзей.
— Ладно! А когда вы сделаете это, красавица? — спросил он, между тем как его сердце забилось от радости.
— Когда бледнолицый приготовится в путь.
— Тогда немедленно, ей-Богу! — вскричал бретонец, стремительно вскочив на ноги и бросаясь к своей лошади.
Цвет Лианы и Красный Волк оставили своих лошадей неподалеку в чаще леса.
Спустя десять минут Ивон и двое его провожатых удалялись от прогалины, где произошла их встреча.
Было около полуночи.
— Мой бедный хозяин! — шептал про себя бретонец. — Удастся ли мне спасти тебя?
ГЛАВА XXIII. План кампании
Ночь была темная, мрачная; все предвещало грозу. Ветер уныло завывал в ветвях. При каждом порыве бури деревья встряхивали своими влажными верхушками и мгновенным ливнем шумели по кустам. Небо приняло грозно-мрачный свинцовый оттенок.
Такая тишина царила в этом пустынном краю, что можно было услышать падение сухого листа или шелест ветки, задетой мимоходом каким-нибудь невидимым животным.
Ивон и его спутники пробирались по лесу, со всеми предосторожностями разыскивая дорогу во мраке, полулежа на лошадях, чтобы ветви не хлестали их в лицо на каждом шагу, и пристально всматриваясь вперед, хотя в темноте было почти невозможно ничего рассмотреть.
Прошло около двух часов, прежде чем они выбрались из леса, так как вынуждены были кружить; наконец они выехали на равнину и почти мгновенно очутились на берегу Миссури.
Река, в которой вода прибыла от дождей и снега, шумно катила свои желтоватые волны.
Беглецы поехали вдоль берега по направлению к юго-западу. Теперь уже не могло быть сомнения, куда им следовало направиться, — река ясно указывала дорогу, можно было больше не опасаться сбиться с пути.
Достигнув места, где песчаный мыс вдавался в реку на протяжении нескольких метров, так что с его оконечности, несмотря на темноту, можно было благодаря прозрачности воды различать предметы на некотором расстоянии, Красный Волк сделал знак спутникам, чтобы они остановились, и сам сошел с лошади.
Цвет Лианы и бретонец сделали то же самое.
Ивон был не прочь отдохнуть немного, а главное, узнать кое-что, прежде чем отправиться дальше. Увлеченный в первую минуту безотчетным желанием спасти своего господина как можно скорее и всеми средствами, какие ему представятся, он не колеблясь последовал за своими странными провожатыми, но, когда одумался, недоверие пробудилось в нем сильнее прежнего; бретонец не хотел дольше оставаться с людьми, которых встретил, не удостоверившись в их честных намерениях чем-нибудь положительным, что служило бы неопровержимым доказательством.
Одно то, что они индейцы и, следовательно, соплеменники тому, кто захватил его господина в плен, уже достаточно оправдывало его недоверие к ним, а с тех пор, как они ехали вместе, ничто не доказало ему преданности, которой они хвастались, — напротив, эти люди все время хранили мрачное молчание.
Подобно большей части людей, хотя и живших долгие годы в Америке, Ивон знал индейцев только по лживым отзывам их врагов. К несчастью, с тех пор как он находился в прериях по роковому стечению обстоятельств, дурное мнение, которое бретонец составил себе о краснокожих по этим отзывам, только усилилось, подкрепляемое фактами.
Как только он сошел с лошади и снял с нее уздечку, чтобы она пощипала молодые побеги на кустах, наш бретонец решительно подступил к Красному Волку и хлопнул его по плечу. Индеец, который пристально смотрел на реку, обернулся.
— Чего хочет бледнолицый? — спросил он.
— Поговорить с вождем.
— Время неудобно для разговоров, — поучительно сказал индеец. — Бледнолицые подобны многогласному дрозду, их язык вечно в движении. Пусть мой брат подождет.
Ивон не понял колкости.
— Нет, — возразил он, — нам надо поговорить сейчас.
У индейца вырвалось нетерпеливое движение, которое он, однако, тотчас поборол.
— Уши Красного Волка открыты, — сказал он. — Болтливая Сорока может говорить.
Краснокожим трудно произносить имена чужеземцев, с которыми их сводят случайности охоты или торговли, поэтому они обычно заменяют их прозвищами, исходя из характера или наружности человека, которого хотят обозначить.
Ивона черноногие прозвали Болтливой Сорокой; мы воздержимся от суждения, насколько это прозвище было метко.
Бретонца, по-видимому, не оскорбили слова Красного Волка; поглощенный мыслью, которая крайне заботила его, он оставался равнодушен ко всему другому.
— Вы дали мне слово спасти Стеклянного Глаза, — сказал он.
— Дал, — коротко ответил индеец.
— Я принял ваше предложение беспрекословно, целых три часа я следовал за вами, не говоря ни слова, но, прежде чем отправиться дальше, я должен узнать, какие средства вы намерены употребить, чтобы освободить его из рук врагов.
— Брат мой глух? — спросил индеец.
— Не думаю, что глух, — возразил Ивон, немного обидевшись на такой вопрос.
— Тогда пусть слушает.
— Я слушаю.
— И ничего не слышит?
— Хоть бы что-нибудь, должен я сознаться. Красный Волк пожал плечами.
— Бледнолицые бесхвостые лисицы, — сказал он с презрением, — они слабее детей в лугах. Посмотрите, — прибавил он, указывая рукой на реку.
Ивон взглянул в указанном направлении, приставив руку козырьком над глазами, чтобы лучше видеть.
— Ну что? — спросил индеец через минуту. — Увидел мой брат?
— Ничего не вижу! — решительно вскричал бретонец. — Пусть черт свернет мне шею, если я в состоянии различить что-либо!
— Так подождите немного, — ответил индеец со свойственным ему хладнокровием, — скоро увидите и услышите.
— Гм! — пробормотал бретонец, не совсем довольный объяснением. — Что я увижу и услышу вскоре?
— Тогда мой брат узнает.
Ивон собрался было настаивать, но вождь взял его за руку, быстро заставил отступить назад и спрятал его за группу деревьев, где Цвет Лианы уже успела скрыться.
— Молчите! — прошептал Красный Волк так повелительно, что бретонец, убедившись в важности требования, отложил свои дальнейшие расспросы до более удобного времени.
Прошло несколько минут.
Красный Волк и Цвет Лианы, наклонившись вперед и слегка раздвинув листья, пытливо всматривались вдаль в направлении реки, затаив дыхание.
Невольно заинтересованный таким необычным поведением, Ивон последовал их примеру.
Вскоре до его слуха донесся какой-то шум, но до того слабый и невнятный, что в первую минуту он сомневался, не почудилось ли ему. Тем не менее шум понемногу становился явственнее и наконец стал определенно звуком весла, осторожно опускаемого в воду. Вскоре на реке появилась черная точка, сперва едва заметная, но мало-помалу все увеличивавшаяся в размере.
Бретонец больше не сомневался, что эта черная точка — пирога.
На некотором расстоянии от них пирога остановилась посреди реки, и шум затих.
Вдруг среди ночной тишины раздался трижды повторенный крик сороки, которому подражали с таким совершенством, что бретонец невольно поднял глаза на верхние ветви дерева, за которыми притаился. При этом сигнале пирога направилась к мысу и причалила к нему спустя несколько мгновений.
Но прежде чем сойти на берег, личность, находившаяся в пироге, дважды подняла кверху свое весло. Снова раздался крик сороки с тремя переливами.
Тогда лицо, бывшее в пироге, по-видимому совершенно поняв то, что хотело знать, вышло на берег, вытащило суденышко из воды и направилось прямо к группе деревьев, которые служили наблюдательным пунктом спутникам Ивона и ему самому.
Красный Волк и Цвет Лианы, по-видимому считая бесполезным ожидать дольше, вышли из своего убежища, предварительно предупредив бретонца, чтобы тот не показывался.
Тот остерегся бы сделать это, но со свойственной ему предусмотрительностью взвел курки пистолетов, взял по одному в каждую руку и, успокоенный такой мерой предосторожности, хладнокровно ждал, что будет.
В новом действующем лице читатель, вероятно, уже узнал миссис Маргарет, которую индейцы называли Лживой Степной Волчицей, не более часа назад расставшуюся с майором Мелвиллом в форте Макензи, где она имела с ним разговор, приведенный выше.
Хоть Маргарет и не ожидала встретить тут Цвет Лианы, однако она вовсе не казалась изумлена присутствием девушки и ласково кивнула головой. Девушка ответила улыбкой.
— Что нового? — спросила Маргарет у индейца.
— Много нового, — сказал тот.
— Говори.
Красный Волк рассказал все, что произошло на охоте, как он узнал это и как Ивон спасся бегством, чтобы отыскать помощь для своего господина.
Маргарет выслушала этот длинный рассказ с совершенным бесстрастием на лице, поблекшем от горя и покрытом сетью морщин. Когда Красный Волк замолчал, она задумалась на несколько минут и потом подняла голову.
— Где этот бледнолицый? — спросила она.
— Здесь, — ответил индеец, указывая на деревья.
— Пусть подойдет.
Вождь бросился было передать ее приказание, но бретонец услышал последние слова, произнесенные по-английски, рассудил, что они относятся к нему, вышел из своего тайника, заткнув пистолеты за пояс, и подошел к группе у берега.
Занималась заря, мрак быстро исчезал, и красноватая черта на горизонте предвещала, что солнце скоро взойдет.
Волчица так пристально устремила на бретонца свой дикий взгляд, как будто хотела проникнуть в самые сокровенные тайники его души.
Ивону не в чем было упрекать себя — скорее, он мог бы даже похвалиться своим образом действия. Конечно, он вынес этот взгляд ничуть не робея.
Оставшись довольной своими безмолвными наблюдениями, Волчица смягчила суровое выражение лица и, стараясь придать голосу некоторую мягкость, сказала бретонцу:
— Выслушай меня внимательно.
— Слушаю.
— Ты предан своему господину?
— Лягу костьми за него, — твердо ответил Ивон.
— Хорошо. Стало быть, я могу положиться на тебя?
— Можете.
— Ты ведь понимаешь, что вчетвером мы не можем помочь твоему хозяину?
— Действительно, это трудно.
— Мы также хотим отомстить Серому Медведю.
— Очень хорошо.
— Нами давно уже приняты меры к тому, чтобы достигнуть этой цели; теперь время настало, но следует предупредить наших союзников.
— Это верно.
Она сняла с пальца перстень.
— Возьми этот перстень. Ты умеешь грести, надеюсь?
— Я бретонец, а это все равно что моряк.
— Тогда садись в эту пирогу и не теряя ни минуты поднимись вверх по реке до форта.
— Гм! Это далеко?
— Ты будешь там через час, если поторопишься.
— Будьте спокойны.
— В форте спроси коменданта, майора Мелвилла, отдай ему этот перстень и расскажи то, чему был свидетелем.
— Это все?
— Нет. Майор даст тебе отряд солдат, с которым ты вернешься к нам, в стан Джона Брайта. Ты найдешь его?
— Думаю, что найду, тем более что он, кажется, расположен на берегу реки.
— Ты должен проехать мимо него по пути в форт.
— А что мне делать с пирогой?
— Бросишь ее.
— Когда мне отправляться?
— Сейчас; солнце взошло, надо торопиться.
— А вы что будете делать?
— Я уже сказала, что мы отправимся к Джону Брайту и там будем ожидать тебя.
Бретонец задумался.
— Теперь вы меня выслушайте, — сказал он. — Я не имею привычки противиться приказаниям, когда считаю их справедливыми. Не думаю, чтобы в таком важном случае вы хотели посмеяться над беднягой, который от горя совсем потерял голову и был бы рад пожертвовать жизнью, чтобы спасти своего господина.
— Ты прав.
— Я исполню то, что вы сказали.
— Тебе следовало бы уже приступить к исполнению.
— Пожалуй, но я должен прибавить еще одно слово.
— Я слушаю.
— Если вы обманываете меня, если не поможете мне спасти моего господина, то, хоть я и известный трус, я клянусь, что прострелю вам голову! Где бы вы ни спрятались от меня, даже в недрах земли, я и там отыщу вас, чтобы сдержать свою клятву, слышите?
— Как не слышать!.. Теперь ты все сказал?
— Все.
— Так ступай.
— Иду.
— До свидания!
Бретонец поклонился, подошел к пироге, спустил ее на воду, вскочил в нее, взял весло и удалился так быстро, что должен был достигнуть цели своего пути в самый скорый срок.
Бывшие спутники провожали его глазами, пока он не скрылся за поворотом реки.
— А что мы будем делать? — спросила Цвет Лианы.
— Пойдем совещаться с Джоном Брайтом.
Маргарет села на лошадь Ивона, Цвет Лианы и Красный Волк сели на своих лошадей, и все трое помчались во весь опор.
По счастливой случайности это был тот самый день, который выбрал скваттер, чтобы дать своим домочадцам отдых.
Он выехал, как мы уже сказали, в сопровождении сына, чтобы осмотреть собственные владения.
После довольно большого объезда, во время которого скваттер при виде собственных плодородных земель и великолепных деревьев в лесу неоднократно приходил в восторг, понятный одним только землевладельцам, Брайты уже готовились вернуться к своему укрепленному стану, когда Уильям указал отцу на трех всадников, приближавшихся к ним во весь опор.
— Гм! — заметил Джон Брайт. — Индейцы! Неприятная встреча. Спрячемся за кустарник и посмотрим, что им надо.
— Позвольте, отец, — возразил молодой человек, — я думаю, это будет лишней предосторожностью.
— Почему так, мальчик?
— Среди них две женщины.
— Это ни о чем не говорит, — сказал скваттер, сделавшийся чрезвычайно осторожным после нападения краснокожих. — В этих проклятых племенах, как тебе известно, женщины сражаются не хуже мужчин.
— Положим, но теперь они распустили в знак мира бизоновую шкуру.
— Ты прав, мальчик, — промолвил скваттер немного погодя, — подождем их здесь… к тому же, если не ошибаюсь, я вижу среди них старую знакомую.
— Женщина, которая спасла нас, не правда ли?
— Именно она. Странная встреча, ей-Богу! Бедняга! Я рад ее видеть.
Спустя десять минут всадники уже подъехали к ним. После первых приветствий заговорила Волчица.
— Узнаете вы меня, Джон Брайт? — осведомилась она.
— Конечно, узнаю, достойная женщина, — ответил скваттер с чувством. — Хоть я и видел вас недолго и при страшных обстоятельствах, но помню вас очень хорошо и с сердечной признательностью; будьте спокойны, у меня одно желание, чтобы вы доставили мне случай доказать вам это на деле.
Удовольствие блеснуло во взоре Волчицы.
— Вы говорите искренне? — спросила она.
— Испытайте меня, — ответил Джон с живостью.
— Хорошо, я не ошиблась в вас, теперь я радуюсь тому, что сделала, когда вижу, что оказанная мной услуга не упала на неблагодарную почву.
— Говорите, что мне делать.
— Не здесь; мне надо сообщить вам нечто очень важное, это потребует долгих объяснений, а здесь вовсе не место для беседы.
— Хотите заехать ко мне? Там нам никто не помешает.
— Если вы позволите.
— Как! Если позволю, достойная женщина?! Разумеется, мой дом и все, что в нем находится, с хозяевами в придачу, в вашем распоряжении.
Маргарет грустно улыбнулась.
— Благодарю, — сказала она, подавая ему руку. Джон Брайт радостно пожал протянутую руку.
— Так пойдемте, — сказал он, — здесь нам больше нечего делать.
— Поедем, — ответила Маргарет.
Они поскакали по направлению к стану.
Ехали молча, каждый был поглощен собственными мыслями и не думал заговаривать со спутниками.
До стана оставалось уже совсем небольшое расстояние, когда они вдруг увидели человек двадцать верхом, по-видимому охотников, которые выезжали из густого леса, тянувшегося направо от дороги.
— Это еще что? — вскричал в изумлении Джон Брайт, притянув поводья, чтобы остановить лошадь.
— Эге! — заметила Волчица, не отвечая скваттеру. — Француз поторопился…
— Что вы хотите сказать?
— Потом все объясню, теперь же примите этих добрых людей, да порадушнее.
— Гм! Пожалуй, отчего бы и не принять, — заметил Джон Брайт с некоторым недоверием. — А все-таки мне надо знать сперва, кто они и что им здесь нужно.
— Это такие же американцы, как и вы, Джон Брайт; я потребовала их у коменданта форта, где они несут службу в гарнизоне, и он прислал их сюда.
— О каком форте и о каком гарнизоне вы говорите, почтенная женщина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34