Последние слова Паркера несколько остудили Джереда. Он поставил бокал на маленький столик и в течение нескольких секунд смотрел прямо в глаза Паркеру. Паркер не отводил глаз, оценивая, как видно, возможности врага. Оба они молчали.
Понизив голос, Джеред спокойно произнес:
– Сукин сын.
Потом обратил горящий взор на Курта, который не проронил ни слова за все время этого обмена любезностями.
– Интересно узнать, кто же в таком случае вы. – В голосе его звучало презрение. Джеред перевел взгляд на Лорен, потом на мать и Карсона. На его лице появилась гримаса отвращения, сменившаяся выражением покорности, он резко повернулся и вышел. В каждом его шаге по паркетному полу был виден с трудом сдерживаемый гнев. Несколькими секундами позже хлопнула парадная дверь.
Карсон мгновенно вспомнил о своей роли дипломата:
– Паркер, Курт, вы должны быть терпеливы с мальчиком. Он только что потерял отца. Смерть Бена очень отразилась на нем.
– Будь он мальчиком, я бы проявил терпение и простил его поведение, – сказал Паркер. – Но в данном случае мужчина тридцати с лишним лет ведет себя, как мальчишка. Оливия, вам лучше самой уладить с ним все эти вопросы. Если в этом деле на него нельзя будет рассчитывать как на союзника, наша сделка не состоится. Ваш сын – наследник Бена, и за его поведением наблюдают. Если пойдут слухи, что он не умеет держать себя в руках и не может совладать со своими привычками, – Паркер бросил выразительный взгляд на буфет, – то я вряд ли решусь иметь с вами дело из опасения испортить свою репутацию.
– Понимаю, Паркер.
Зеленые глаза Оливии превратились в холодные изумрудные льдинки.
– Джеред примет нашу точку зрения. Так было всегда.
Лорен возмутила непоколебимая уверенность Оливии. Джеред был взрослым человеком и мог иметь свое собственное мнение. Она почувствовала потребность защитить его, но какое она имела на это право.
– У него ужасная репутация. О подробностях я не смею упомянуть в присутствии мисс Холбрук, – заявил Курт ханжеским тоном.
– Я не нуждаюсь в информации относительно пороков и добродетелей моего сына, мистер Вандайвер, – огрызнулась Оливия.
– Миссис Локетт, я только хотел сказать…
– Думаю, нам пора прощаться, – перебил сына Паркер. – Мы уже достаточно обсудили этот вопрос. Теперь нам следует продолжить разговор, основательно взвесив все „за“ и „против“.
Он встал, подошел к Оливии и взял ее руку обеими руками.
– Благодарю за прекрасный вечер, Оливия. Обед был превосходный. С говядиной Локеттов никакая другая не сравнится.
– Не сомневаюсь в нашем дальнейшем сотрудничестве, Паркер. Уверяю вас, что все пройдет гладко.
– Надеюсь.
Курт пожелал доброй ночи Лорен, взяв ее руку и приложившись к ней мясистыми губами. Ей потребовалась немалая выдержка, чтобы не отдернуть руку. Девушка почувствовала огромное облегчение, когда за Вандайверами закрылась дубовая резная дверь с полукруглым стеклянным верхом.
Карсон, Оливия и Лорен стояли в коридоре. В доме царила полная тишина. Лорен повернулась к Оливии и посмотрела ей прямо в лицо:
– Миссис Локетт, почему вы солгали, объясняя причину моего появления здесь? Таким образом я невольно становлюсь соучастницей этой лжи.
Она сама удивилась своей смелости, но честность была неотъемлемой частью ее натуры.
– Невольно? – переспросила Оливия, и ее брови взлетели вверх, как два черных крыла. – Вы могли опровергнуть мои слова, но не сделали этого. Полагаю, вы так же, как и я, поняли, что моя история выглядит более правдоподобной и менее… компрометирующей.
Лорен посмотрела на Карсона, но тот не отрывал глаз от своих башмаков, не изъявляя желания прийти ей на помощь. Она сцепила руки и закусила нижнюю губу, сдерживая искушение вновь объяснять этой женщине, что между ней и Беном не было ничего, кроме дружбы, никаких отношений, которых можно было стыдиться.
Два месяца. Она должна продержаться хотя бы два месяца. И тогда… Лорен пожелала им спокойной ночи и поспешила наверх.

Карсон, лежа в постели, наблюдал за Оливией. Она вышла из-за декоративной ширмы и обнаженная прошла через комнату.
Эта женщина не переставала удивлять его. Он знал, что ей больше пятидесяти лет, но ее великолепное тело отрицало этот факт. Пока Оливия вынимала шпильки из прически и распускала волосы, он любовался ее высокой, крепкой, полной грудью, отражавшейся в зеркале-псише. Псише – старинное зеркало в раме с особыми стержнями, благодаря которым его можно было устанавливать в наклонном положении.

Живот у нее был плоским, бедра не отяжелевшими, как обычно бывает у женщин среднего возраста, а упругими и стройными, кожа на ягодицах гладкая.
Каждый раз при виде ее красоты Карсон болезненно ощущал свои физические недостатки. Уже не удерживаемый плотно обтягивающим жилетом живот отвисал, а короткие ноги с возрастом потолстели. Карсон всегда завидовал высокой, гибкой фигуре своего друга Бена. Его тренированное тело и густые белые волосы сводили женщин с ума, даже когда Бен был далеко не молод.
Нисколько не смущенная тем, что ее так пристально разглядывают, Оливия подошла к постели и прикрутила газовую лампу. Затем легла и, положив голову на надушенную наволочку, устало вздохнула.
– Сегодня вечером ты держалась великолепно, дорогая. Понимаю, как ты утомлена, – сказал Карсон, протягивая руку, чтобы коснуться своими короткими, толстыми пальцами роскошных волос Оливии.
– Мерзавцы, – прошипела она, – они знают, что загнали нас в угол, и уж теперь не упустят своего, будут лягать нас, пока не добьют. Если бы я так отчаянно не нуждалась в железной дороге, ни за что на свете не стала бы тратить время на этих немецких сукиных детей.
Карсон давно привык к ее манере выражаться. Его радовало, что Оливия так откровенна с ним, значит, она ему доверяет.
– Знаю, дорогая, но какое-то время нам придется им подыгрывать. Нам и прежде случалось идти на жертвы, но это всегда приносило пользу.
– Да, но на этот раз это переходит всякие границы.
– Забудь о них и попытайся расслабиться, – сказал Карсон, прижавшись к ней своим плотным, коротким телом.
Карсон слегка погладил Оливию по щеке и быстро поцеловал ее в губы – на большее он не решался, зная, что более пылкие поцелуи не доставляют ей удовольствия. Карсон провел рукой по ее шее и груди, нежно лаская то одну грудь, то другую. У Оливии была всего одна беременность, и соски ее не потемнели, а оставались такими же розовыми, словно у юной девушки. Он наслаждался, чувствуя тепло ее тела, упругость грудей, до тех пор, пока она не стала проявлять нетерпение. Ее беспокойные движения были для него сигналом, что пора переходить к делу.
Он лег на нее и не встретил сопротивления, когда его плоть вошла в ее тело. Его страсть достигла апогея и сошла на нет в считанные минуты. Он никогда не делал попыток продлить наслаждение. Монахини в Школе урсулинок Урсулинки – монахини женского католического ордена святой Урсулы.

в ее родном Орлеане научили Оливию: леди не должны получать наслаждение от сексуальных отношений, они покоряются и терпят это из любви. Карсон это понимал. Если у него временами и появлялось желание добиться от Оливии более теплого приема, то это было не более чем мимолетной фантазией. Его собственные крики восторга заглушала пышная подушка, в которую он зарывался лицом.
Его слегка погладили по плечу, и это было единственной короткой лаской, которой он добился. Оливия слегка прикоснулась губами к его губам и высвободилась, скорее, вырвалась из его объятий. С того самого дня двадцать лет назад, когда она, не проявляя никаких эмоций, предложила Карсону стать ее любовником, ему ни разу не позволили продлить удовольствие или насладиться созерцанием ее прекрасного тела после занятия любовью.
Сегодня, как и всегда, Оливия встала с постели и направилась в ванную. Он слышал, как там льется вода: она мылась. В спальню она вернулась, уже одетая в пеньюар.
– Карсон, у меня появилась идея. – Она начала ходить взад-вперед по дорогому ковру вдоль кровати. Ему никогда не разрешалось оставаться у нее на всю ночь, и Карсон ревновал ее к тем людям, с которыми она проводила время вне постели.
– Да, дорогая? – спросил он покорно. По ее возбужденной жестикуляции и сосредоточенному лицу он понял, что она захвачена своей идеей. Сегодня ему опять придется удовлетвориться теми краткими ласками, которые она позволила ему.
Пока Оливия излагала свой план, Карсон слушал с все возрастающим удивлением, которого не мог скрыть. Ее план был отчаянным и опасным, умным и талантливым, нереальным и вполне достижимым. Поначалу возражал против мотивов, приведших к рождению этого плана, негодовал на предложенные ею методы достижения цели, но в конечном итоге, как всегда, согласился помогать ей.

Глава 6

Пока Оливия излагала свой план, который самым драматическим образом скажется на судьбе Лорен, девушка ворочалась в своей постели, тщетно пытаясь заснуть. Она беспокойно металась, и мириады мыслей роились в ее голове, вдребезги разбивая спокойствие, которое ей с трудом удавалось сохранять в доме Локеттов.
Оливия и Карсон были загадкой, разрешить которую она не могла. В какой-то момент Лорен казалось, что они понимают, какая она на самом деле, и принимают ее, но уже в следующий она чувствовала явную угрозу с их стороны. Карсон был добр к ней, но он служил Оливии. Оливия же относилась к Лорен со сдержанной холодностью, и это было самой слабой характеристикой ее поведения.
Вандайверы Лорен напугали. Она никогда не присутствовала при обсуждении сделок, и ее поразили черствость и неуступчивость Паркера. Что касается Курта, то он, вне всякого сомнения, был таким же алчным и тщеславным, как его отец.
Вспомнив этого молодого человека, Лорен задрожала, как от холода, несмотря на теплое одеяло. Он был по-своему красив, если нашлись бы ценители такого рода красоты, чувственной и грубой, но ее отталкивало его тяжелое, сильное тело, а от его елейного, вкрадчивого голоса ей становилось дурно. Она чувствовала, что от него тоже исходит угроза, но совсем не такая, какую она чувствовала в Джереде Локетте.
Джеред… сын Бена был распутником и негодяем, пьяницей и бабником, но почему Лорен все время думает о нем? Почему его длинное, худое тело так привлекает ее? Почему ее мучает желание дотронуться до него?
Лорен прошла инициацию и была посвящена в тайны процессов, происходящих в женском организме. Но Доротея Харрис объяснила Лорен только азы сложной науки, когда ей исполнилось одиннадцать лет, так что ее познания в вопросах секса были прискорбно скудными.
Ей было пятнадцать, когда она осознала, что между мужчинами и женщинами существует некое таинственное и странное влечение, некая непонятная реакция друг на друга. Однажды ей случилось быть на пикнике в честь возвращения участников испано-американской войны на Кубе. Она сидела с книгой в тени дерева, когда ее внимание привлекли молодой солдат и его хорошенькая жена. Лорен знала их обоих. Они прожили вместе всего несколько недель перед его уходом на войну.
Молодые люди сидели под соседним деревом, крепко прижавшись друг к другу. Они не разговаривали, но их взаимная любовь была очевидна. Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Рука молодой женщины покоилась на бедре мужа, и кончиками пальцев она ласкала его. Тайком, из-под очков, Лорен наблюдала за ними и видела, как он взял ее руку, поднес к губам и страстно поцеловал ладонь. Потом снова положил ее руку себе на бедро и крепко прижал ее.
По какой-то непонятной причине сердце Лорен тяжело забилось. Она почувствовала, как все ее тело обдало жаром, и какое-то странное жжение в нижней части тела. Ее груди напряглись и заныли, а соски поднялись и отвердели под блузкой. Ей было неприятно и стыдно, что ее тело так бурно отреагировало на увиденное и что эта реакция возникла в интимных частях ее тела.
Мужчина наклонился и что-то прошептал на ухо жене. Она улыбнулась и кивнула. Он встал, протянул руку, чтобы помочь ей подняться, потом страстно поцеловал ее в губы. Лорен почувствовала, что ей стало трудно дышать.
Они обменялись улыбками и тихонько ушли с пикника. Они ни с кем не попрощались, и, видимо, Лорен была единственной свидетельницей их ухода.
Эти тревожные, но восхитительные ощущения, которые она испытала много лет назад, когда тайком наблюдала, как молодая пара обменивалась ласками, были почти забыты Лорен. Но, когда сегодня днем она неожиданно увидела Джереда Локетта, опирающегося о дверной косяк, они всплыли в памяти с поразительной живостью. Почему?
В янтарных глазах она прочла презрение к себе и была глубоко уязвлена этим. Что она сделала? За что он презирает ее? Даже полные ненависти, отвратительные слова, брошенные ей Уильямом, не ранили ее так, как этот понимающий взгляд и презрительный изгиб чувственных губ Джереда.
Он не сводил с нее глаз в течение всего обеда. Курт тоже наблюдал за ней. Но его взгляд был холодным и оценивающим, глаза же Джереда жгли ее, как языки золотого пламени.
Все ее тело трепетало под ночной рубашкой. Она закрыла глаза, но от этого образ Джереда стал еще более отчетливым.
Лорен снова мысленно переживала тот миг, когда его голова оказалась прижатой к ее груди. Она ощущала его дыхание на своем лице и пыталась представить, каково это, чувствовать его губы на своих губах. У нее вырвался глубокий, потрясший все тело вздох, и она застонала, уткнувшись лицом в подушку. Ей хотелось узнать это.

Настенные часы в кабинете пробили восемь. Настало утро, первое после обеда в обществе Вандайверов. В ушах Лорен бой часов звучал как предвестие несчастья, пока она сидела за столом с Карсоном и Оливией в ожидании Джереда.
Оливия с решительным видом, прямая и угрюмая, сидела за своим письменным столом. Карсон нервничал и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Время от времени он вытирал влажный лоб льняным носовым платком. Лорен медленно и изящно пила маленькими глоточками чай.
После беспокойно проведенной ночи Лорен проснулась рано. Быстро надела свою тяжелую темно-бордовую юбку и бежевую блузку. Не дожидаясь Елены, небрежно собрала и сколола волосы на затылке и вышла из комнаты. Возможно, и не было смысла так спешить к завтраку, но Лорен не хотелось, чтобы Оливия сочла ее лентяйкой.
По дороге в столовую ее перехватил Карсон и попросил присоединиться к нему и Оливии в кабинете, где они уже раз принимали ее. Она продолжала считать эту комнату кабинетом Бена, потому что все в ней хранило отпечаток его личности.
Лорен вошла в кабинет следом за Карсоном и налила себе чашку чая, щедро насыпав туда сахару. Интуиция подсказывала ей, что предстоящий разговор потребует от нее немало сил. Полные щеки Карсона раскраснелись, и он избегал смотреть ей в глаза, когда передавал приглашение, которое Лорен сразу расценила как приказ. Нервозность Карсона передалась ей.
Атмосфера в кабинете была напряженной. Лорен сразу почувствовала это. Но почему? Она не могла ответить на этот вопрос. Может быть, после событий вчерашнего вечера они собирались вежливо попросить ее уехать. У них достаточно хлопот из-за этой железной дороги, и ей было бы понятно их желание избавиться от присутствия постороннего человека.
Неясно только, какую роль во всем этом играет Джеред, почему он должен присутствовать при разговоре? Она предпочла бы обойтись без его участия, хотя ему, несомненно, доставит удовольствие узнать о постигшем ее несчастье или об унижении, мрачно размышляла Лорен.
Услышав звук приближающихся шагов, Лорен вздрогнула. Сапоги протопали по холлу, дверь открылась, и Джеред вошел в комнату. Мрачно посмотрев на мать, он произнес:
– Раз уж ты вытащила меня из постели в такую рань, надеюсь, что дело у тебя важное. Но должен сказать, что вчера я поздно вернулся и чувствую себя чертовски скверно. Мне необходимо выпить кофе.
Он вышел, и, дожидаясь его возвращения, никто не проронил ни слова. Наконец Джеред появился с дымящейся чашкой кофе в руке. Сделав большой глоток, он тихо чертыхнулся сквозь зубы, видимо, кофе был слишком горячий.
В отличие от тщательно одетой и причесанной Оливии Джеред не потрудился привести себя в порядок. Его волосы были взъерошены, а мятая белая рубашка небрежно заправлена в такие же мятые штаны. Сапоги, вчера сверкавшие как зеркало, сегодня казались старыми и поношенными. Он развалился в кресле в небрежной позе, которая была уже знакома Лорен. Ее и Карсона он совершенно игнорировал.
– Если бы дело не было важным, Джеред, я бы не побеспокоила тебя, – спокойно отозвалась Оливия, не замечая его подчеркнутой грубости. – Вчера вечером после отъезда Вандайверов у нас с Карсоном была продолжительная беседа. Мы пришли к некоторым выводам и приняли решение, о котором хотим сообщить тебе и которое, как я надеюсь, разрешит наши проблемы с Паркером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39