Бог мой, да ты животное!
Джеред не обратил никакого внимания на его слова. Он снова привалился к повозке все с той же глупой ухмылкой на лице:
Из-за дома выбежал мексиканец и бросился на помощь Джереду, а из открывшейся парадной двери на террасу вышла женщина.
У Лорен кружилась голова. Все происходило слишком быстро, чтобы она могла осознать это. Ей хотелось увидеть Бена, опереться на него, ощутить его надежность и поддержку, чтобы хоть частично восстановить душевное равновесие. Она поспешно натянула жакет и повернулась лицом к женщине, которая стояла на террасе и смотрела сверху вниз.
Лорен робко улыбнулась и пошла по дорожке к крыльцу террасы. У нижней ступеньки она приостановилась и, подняв голову, взглянула на женщину, инстинкт говорил ей, что дальше идти не следует.
Женщина на верхней ступеньке напоминала ей часового, охраняющего вход в запретную зону.
– Миссис Локетт, я привез…
– Благодарю вас, мистер Треверс, – резко перебила его Оливия Локетт. – Вы сможете найти себе ночлег? Конечно, мы компенсируем вам потраченные время и труд.
Эду Треверсу давали понять, что его присутствие нежелательно, и он это понял. Начальник станции молча кивнул, выражая согласие, но продолжал стоять возле Лорен.
– Вы мисс Холбрук, – коротко констатировала Оливия.
Лорен тоже ограничилась кратким ответом:
– Да, Лорен Холбрук.
На первый взгляд миссис Локетт была немного выше Лорен. У нее были темные волосы, в которых поблескивало несколько серебряных прядей, и это придавало ей какую-то особую привлекательность. Она держалась настолько прямо, что ее стройная фигура казалась застывшей и жесткой. Воинственная осанка делала ее еще выше, чем она была на самом деле. Цвет ее глаз на гладком лице с оливковой кожей невозможно было рассмотреть из-за падавшей на него тени, но Лорен физически ощутила холод неподвижного, пронизывающего взгляда.
Миссис Локетт была одета в зеленое платье из какой-то негнущейся ткани, вполне соответствующей ее характеру. На нем не было ни единой морщинки, ни одной приставшей ниточки, ни пятнышка – внешний облик этой женщины был безупречен.
Лорен чувствовала себя неуютно, представляя, как она выглядит в своей пыльной юбке и с растрепавшейся прической, хотя лицо женщины не выражало ни одобрения, ни порицания.
– Я Оливия Локетт. Надеюсь, ваше путешествие прошло без приключений. – Она не дождалась ответа и продолжала так же отрывисто:
– Думаю, что вы зря приехали сюда. Не знаю, что имел в виду мой муж, когда приглашал вас.
Лорен оцепенела от грубости и резкого тона Оливии Локетт. Где же Бен? Ясно, что миссис Локетт ожидала ее. Так в чем причина этой внезапной враждебности? Запинаясь, Лорен пробормотала:
– Я… я уверена, что, если мы все вместе сядем и поговорим, Бен объяснит…
– С Джередом все в порядке, Пепе? – нетерпеливо перебила ее Оливия.
– Си, сеньора Локетт, – быстро ответил мексиканец, поддерживая молодого человека, опиравшегося на него всей тяжестью своего тела и, по-видимому, опять впавшего в бессознательное состояние.
– Видимо, он напился вчера вечером, – сказала Оливия.
Лорен заметила, что на ее губах промелькнула улыбка, но она была настолько мимолетной, что девушка отнесла ее на счет своего разыгравшегося воображения. Действительно, неужели найдется мать, которой приятно видеть сына в подобном состоянии?
Продолжая игнорировать Лорен, Оливия снова обратилась к Пепе:
– Уведи Джереда в конюшню и приведи его там в чувство'. – Затем, не глядя на Лорен, добавила:
– Мисс Холбрук, я пришлю кого-нибудь взять ваши вещи.
Лорен поняла, что другого приглашения в дом не последует. Где же Бен, в «Кипойнте»? Почему он бросил ее?
Приподняв край юбки, чтобы не споткнуться, Лорен поднялась по ступенькам с Оливией. Женщина холодно смотрела на нее, и сердце в груди Лорен сжалось в предчувствии несчастья. Однако она нашла в себе мужество сказать:
– Я уверена, что если бы вы вызвали мистера Локетта…
– Это невозможно, мисс Холбрук. Мой муж умер сегодня рано утром.
Глава 3
Лорен окаменела. Может быть, Оливия Локетт сошла с ума? Она безжалостно смотрела на Лорен, и ее аристократическое лицо не выражало никаких чувств.
– Это невозможно, – еле слышно выдохнула Лорен.
– Боюсь, это правда, мисс Холбрук. В последнее время он неважно себя чувствовал. Вернувшись из Нью-Йорка, он сказал мне, что проконсультировался там с кардиологом.
Она умолкла и, повернув голову, проследила взглядом за Пепе и Джередом, заворачивающими за угол дома.
– Прошлой ночью у Бена с Джередом вышел спор. Джеред уехал, а у Бена случился сердечный приступ. Сегодня утром он умер.
Глаза Лорен наполнились слезами.
– Мне очень жаль, – сказала она. Что же ей теперь делать?
– Я ничего не знала о его болезни. Вы должны мне поверить, миссис Локетт.
Оливия внимательно посмотрела на Лорен и сказала тем же резким тоном, каким говорила с Пепе:
– Мы можем обсудить это в другой раз. А сейчас располагайтесь в своей комнате и устройтесь там поудобнее. Вам будет прислуживать Елена. Я должна попросить вас в следующие несколько дней проводить там как можно больше времени. Иначе мне будет нелегко объяснить ваше присутствие здесь в такое тяжелое время. Вы понимаете?
Лорен молча кивнула и нашла взглядом Эда Треверса, который все еще стоял у железной ограды, прижимая к груди шляпу. Его приоткрытый рот и округлившиеся глаза ясно говорили о том, как он потрясен известием о смерти Бена Локетта.
– Благодарю вас за помощь, мистер Треверс. Вы были очень добры, – крикнула ему Лорен.
– Всегда к вашим услугам, мисс Холбрук. Если я могу что-нибудь для вас сделать, вы должны только попросить. – Говоря это, Треверс выразительно поднял руки.
– Благодарю вас, – повторила Лорен.
– Миссис Локетт, с вашего разрешения, я скажу людям о кончине Бе… мистера Локетта.
– Похороны послезавтра в два часа. Ваша помощь всегда неоценима, мистер Треверс. Как и ваша скромность.
Эд Треверс кивнул, надел шляпу и вернулся к повозке.
Лорен последовала за Оливией в дом.
Впечатление, полученное ею от первого краткого знакомства с домом Бена, было самым восторженным.
Широкий коридор на первом этаже с комнатами по обе его стороны тянулся через весь дом. Лестница, расположенная прямо напротив парадной двери, вела на верхнюю площадку, от которой коридоры расходились в трех направлениях.
Лорен и Оливия поднялись по лестнице, повернули направо и прошли через длинный хорошо освещенный холл, двери из которого, вероятно, вели в спальни. Спальни располагались по обе стороны холла. Оливия подошла к последней двери, выкрашенной, как и остальные, в белый цвет. Вслед за Оливией Лорен вошла в комнату, где ей предстояло провести несколько дней в изоляции, и огляделась.
«Ну, если мне предстоит заключение; – подумала она, – то у меня будет очень даже неплохая камера». Маленькая комнатка была расположена в одной из двух круглых башенок, которые она видела, разглядывая дом снаружи. Она была красиво меблирована. На дубовом полу разбросаны коврики. Широкая кровать с пологом на четырех столбах застлана серо-бежевым кружевным покрывалом. Стены были оклеены изысканными бледно-желтыми обоями в цветочек. В комнате стояли туалетный столик с умывальником, книжный шкаф, кресло-качалка, круглый стол со стулом и еще один столик у изголовья кровати. В вазах благоухали свежие цветы, и, хотя шторы на окнах были задернуты, Лорен поняла, что комната будет казаться еще более веселой, когда ее затопит утреннее солнце Кто-то готовился к ее приезду и хотел, чтобы ей здесь понравилось – Очень красиво, миссис Локетт. Благодарю вас.
– Значит, вы не против провести здесь несколько дней, пока не пройдут похороны.
Лорен хотелось бы присутствовать на похоронах, но что-то в поведении этой женщины подсказывало ей, что та готова приложить все силы, но не допустить появления Лорен на похоронах.
– Ванная там. – Миссис Локетт указала на дверь, – За ней есть еще одна дверь, но она всегда остается запертой. Вы можете не опасаться, что вас побеспокоят.
«Или что я побеспокою кого-нибудь», – подумала Лорен.
– Скоро придет Елена с вашим ужином. Если вам что-нибудь понадобится, она к вашим услугам и отвечает за то, чтобы вы ни в чем не нуждались.
Оливия уже собиралась покинуть комнату, но Лорен задержала ее:
– Миссис Локетт, я сожалею о вашем муже. Он был…
– Да, – перебила ее Оливия, – доброй ночи, мисс Холбрук.
Лорен села в кресло-качалку, пытаясь осмыслить все, что обрушилось на нее за этот день.
Бен Локетт умер? В это невозможно поверить. Она так явственно представляла его доброе лицо, слышала его голос, уговаривавший ее приехать сюда. Теперь он мертв, а ее будущее в лучшем случае неопределенно.
Только сейчас она почувствовала, как устала. Длинные дни и мучительные ночи в поезде, когда тело сводило судорогой от неудобного положения, утомительный путь из Остина, этот ужасный человек, распростертый на дне повозки в пьяном забытьи, в то время как его отец умирал от сердечного приступа, и, наконец, встреча с Оливией. Это было уже слишком. Лорен положила голову на маленькую подушечку, прикрепленную к спинке кресла, и погрузилась в глубокий сон.
Она проснулась от звука незнакомого, что-то упрямо повторяющего голоса. Чьи-то руки трясли ее за плечи. «Уходите, – подумала она. – Я не хочу просыпаться. Случилось что-то ужасное. Я не хочу об этом вспоминать».
Но ласковые руки продолжали легонько встряхивать ее. Лорен открыла глаза и встретила взгляд самых черных глаз, какие только могла себе представить. Блестящие черные глаза располагались на темном, гладком и очень красивом лице, улыбающемся ей тепло и нежно. Негромкий голос звучал утешительно и успокаивающе:
– Бедная сеньорита так устала, что заснула на стуле, даже не сняв шляпку! И без ужина! Без ванны! Елена вам поможет, си!
– Елена? Я Лорен. Здравствуйте. Лорен ухватилась за дружелюбие девушки как утопающий за соломинку.
– Вы такая красивая, сеньорита. Думаю, после ванны вы будете еще красивее и чувствовать себя будете лучше. Я принесу воды. Вы разденетесь, си?
Елена поднялась со стула, и Лорен обратила внимание на ее выпирающий живот, похоже, она была беременна. Пыталась ли Оливия скрыть Елену, приставив ее к Лорен? Вне всякого сомнения, в теперешнем положении она не могла прислуживать гостям, которые должны были съехаться на похороны.
Елене не могло быть больше шестнадцати или семнадцати лет, и, казалось, ее совсем не трогают приближающиеся роды. Ее груди с темными сосками, просвечивающими сквозь тонкую ткань белой вышитой блузы, были почти так же велики, как живот, и свисали ничем не поддерживаемые.
Переваливаясь с боку на бок, она направилась в ванную, продолжая оживленно болтать на смеси английского и испанского языков. Она перескакивала, с темы на тему с такой же легкостью, как с одного языка на другой. Вернувшись в комнату и увидев, что Лорен не сдвинулась с места, она попеняла ей:
– Сеньорита, ваша вода остынет, не говоря уж об ужине. Идемте, Елена вам поможет.
Лорен смутилась, когда Елена начала расстегивать пуговицы на ее блузке, но она так улыбалась, что не стала возражать и позволила Елене раздеть себя.
Когда на Лорен остались только панталончики, корсет и лифчик, Елена покачала головой и поцокала языком:
– Корсет! Вы такая стройная. Да в нем и дышать-то нельзя.
Елена распустила шнуровку, и скоро этот угнетающий предмет туалета оказался лежащим в куче грязной одежды у ног Лорен.
Лорен остановила Елену, когда та попыталась освободить ее от остального нижнего белья, и поспешила в ванную, которая была отделана с таким же вкусом, как и комната. Она с удовольствием посмотрела на ванну, наполненную горячей ароматной водой, и, погрузившись в нее, позволила своему усталому, избитому дорожной тряской телу расслабиться. Закончив мыться, Лорен лежала, наслаждаясь ощущением чистоты и неги, впервые за много дней, когда в ванную ворвалась Елена. У Лорен на мгновение перехватило дыхание, потому что с детства ни одна живая душа не видела ее обнаженной.
– Сеньорита готова, чтобы я могла вымыть ей волосы, си?
– Нет! – вскрикнула Лорен, пытаясь прикрыться. Заметив по выражению лица Елены, что та удивлена и обижена, она торопливо добавила:
– Я делаю это сама.
– Но зачем вам это делать? Ведь я здесь. – В голосе Елены звучала непоколебимая уверенность в своей правоте. – Сеньор Локетт сказал, чтобы я позаботилась о молодой леди, и вот я это делаю.
Упомянув имя Бена, она осенила крестным знамением свои огромные груди.
Елена начала вынимать шпильки из волос Лорен, которые и без того уже были готовы рассыпаться, закрыв ее спину до талии. Мексиканка продолжала болтать, поливая голову Лорен теплой водой из кувшина. Она намыливала густые пряди, массируя кожу, и Лорен неожиданно почувствовала, как под ловкими, опытными руками Елены нервное напряжение начало спадать.
– Сеньор Локетт так ждал вашего приезда. Он всем рассказывал о красивой леди, которая приедет и поселится с нами. Приказал приготовить комнату, сам проверил, чтобы убедиться, что все в порядке.
Прежде чем Лорен успела возразить, Елена вытащила ее из ванны.
Попытки девушки прикрыть свое тело оказались безрезультатными, но Елена, казалось, не замечала ее замешательства. Ярко-розовый цвет кожи Лорен только отчасти объяснялся купанием в горячей воде.
Лорен решила сменить тему и отвлечь девушку от собственной персоны и Бена. Сейчас она не могла думать о нем. Эти мысли она оставит на потом, когда останется одна. Она дружески спросила:
– Когда вам рожать?
– Кто знает? – Елена пожала плечами. – Когда она будет готова, она придет. – Девушка улыбнулась.
– А чем занимается ваш муж?
– О, он один прекрасный вакеро – пастух на ранчо Локетта. Его имя Карлос. Он красивый мужчина.
Елена перевела свои выразительные глаза на Лорен, и та покраснела. Ей вовсе не хотелось, чтобы молодая женщина углублялась в детали своей семейной жизни.
– Не слишком ли много вы работаете? Я хочу сказать, что уже поздно. Когда же вы освобождаетесь, чтобы пойти домой?
Елена залилась смехом:
– Сеньорита, я живу здесь. Карлос оставайся на ранчо, а я оставайся здесь. Мы вместе, когда мы можем, в доме его мама в Пуэбло.
Лорен удивилась:
– Но вы, конечно, хотели бы иметь собственный дом и жить вместе?
– Си, но мы тоже любим кушать. Без денег мы ничего не можем. – Она хихикнула.
– Понимаю, – пробормотала Лорен, хотя вовсе ничего не понимала. Пока что она слишком мало знала о жизни этой чужой страны и ее людей.
Они вернулись в комнату. Елена достала ночную рубашку из дорожного саквояжа Лорен и помогла ей одеться. Лорен стояла посреди комнаты, чувствуя себя одинокой и потерянной. Елена занялась ужином, расставляя блюда на большом подносе. По-видимому, она принесла все это и составила на большой стол, пока Лорен спала. Комнату наполнили вкусные ароматы, когда Елена начала поднимать крышки с блюд, и у Лорен потекли слюнки. Она не ела с… Как давно она не ела?
Елена поставила поднос на колени Лорен. На нем оказались бифштекс, зажаренный на решетке, картофель, салат, горшочек с бобами, политыми томатным соусом. Хлеб был двух сортов – пшеничный рогалик и плоская круглая лепешка. Такой хлеб Лорен видела впервые.
– Что это? – спросила Лорен, указывая на лепешку.
– Тортилья. Кукурузный хлеб, – объяснила Елена. Лорен отломила маленький кусочек. Лепешка показалась ей совершенно безвкусной. Елена положила на нее кусок масла, слегка посолила и свернула в трубочку. Вкус оказался восхитительным.
– Тортилья? – повторила Лорен, и Елена закивала и захлопала в ладоши.
Лорен показала на горшочек с бобами.
– Фасоль, – сказала Елена, – с приправой. Отбросив нерешительность, Лорен храбро положила в рот полную ложку. И тотчас же поняла, что совершила серьезную ошибку. Во рту у нее запылал огонь! Она быстро проглотила обжигающую массу, чтобы не выплюнуть ее, напуганная одной только мыслью о столь недостойном леди поступке. Елена так хохотала, что ее груди и живот подпрыгивали.
– Воды, – прокаркала Лорен. Она мгновенно осушила поданный ей Еленой стакан и попросила еще. Наконец жжение прекратилось, но Лорен решила соблюдать осторожность и попробовала другие блюда, откусывая крошечные кусочки, прежде чем решиться взять в рот побольше. Остальная еда была изумительна, и она съела все, кроме фасоли. Не слушая возражений Лорен, Елена заплела ее волосы в одну длинную косу. Потом сняла покрывало с постели.
– Теперь ложитесь, сеньорита, и отдохните. День был трудный, си?
– Да, трудный.
Лорен забралась в постель, глядя, как Елена собирает посуду на поднос и прикручивает газовые рожки.
– Буэнос ночес, сеньорита, – прошептала она, выходя из комнаты.
– Доброй ночи, Елена.
Лорен уткнулась в подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Джеред не обратил никакого внимания на его слова. Он снова привалился к повозке все с той же глупой ухмылкой на лице:
Из-за дома выбежал мексиканец и бросился на помощь Джереду, а из открывшейся парадной двери на террасу вышла женщина.
У Лорен кружилась голова. Все происходило слишком быстро, чтобы она могла осознать это. Ей хотелось увидеть Бена, опереться на него, ощутить его надежность и поддержку, чтобы хоть частично восстановить душевное равновесие. Она поспешно натянула жакет и повернулась лицом к женщине, которая стояла на террасе и смотрела сверху вниз.
Лорен робко улыбнулась и пошла по дорожке к крыльцу террасы. У нижней ступеньки она приостановилась и, подняв голову, взглянула на женщину, инстинкт говорил ей, что дальше идти не следует.
Женщина на верхней ступеньке напоминала ей часового, охраняющего вход в запретную зону.
– Миссис Локетт, я привез…
– Благодарю вас, мистер Треверс, – резко перебила его Оливия Локетт. – Вы сможете найти себе ночлег? Конечно, мы компенсируем вам потраченные время и труд.
Эду Треверсу давали понять, что его присутствие нежелательно, и он это понял. Начальник станции молча кивнул, выражая согласие, но продолжал стоять возле Лорен.
– Вы мисс Холбрук, – коротко констатировала Оливия.
Лорен тоже ограничилась кратким ответом:
– Да, Лорен Холбрук.
На первый взгляд миссис Локетт была немного выше Лорен. У нее были темные волосы, в которых поблескивало несколько серебряных прядей, и это придавало ей какую-то особую привлекательность. Она держалась настолько прямо, что ее стройная фигура казалась застывшей и жесткой. Воинственная осанка делала ее еще выше, чем она была на самом деле. Цвет ее глаз на гладком лице с оливковой кожей невозможно было рассмотреть из-за падавшей на него тени, но Лорен физически ощутила холод неподвижного, пронизывающего взгляда.
Миссис Локетт была одета в зеленое платье из какой-то негнущейся ткани, вполне соответствующей ее характеру. На нем не было ни единой морщинки, ни одной приставшей ниточки, ни пятнышка – внешний облик этой женщины был безупречен.
Лорен чувствовала себя неуютно, представляя, как она выглядит в своей пыльной юбке и с растрепавшейся прической, хотя лицо женщины не выражало ни одобрения, ни порицания.
– Я Оливия Локетт. Надеюсь, ваше путешествие прошло без приключений. – Она не дождалась ответа и продолжала так же отрывисто:
– Думаю, что вы зря приехали сюда. Не знаю, что имел в виду мой муж, когда приглашал вас.
Лорен оцепенела от грубости и резкого тона Оливии Локетт. Где же Бен? Ясно, что миссис Локетт ожидала ее. Так в чем причина этой внезапной враждебности? Запинаясь, Лорен пробормотала:
– Я… я уверена, что, если мы все вместе сядем и поговорим, Бен объяснит…
– С Джередом все в порядке, Пепе? – нетерпеливо перебила ее Оливия.
– Си, сеньора Локетт, – быстро ответил мексиканец, поддерживая молодого человека, опиравшегося на него всей тяжестью своего тела и, по-видимому, опять впавшего в бессознательное состояние.
– Видимо, он напился вчера вечером, – сказала Оливия.
Лорен заметила, что на ее губах промелькнула улыбка, но она была настолько мимолетной, что девушка отнесла ее на счет своего разыгравшегося воображения. Действительно, неужели найдется мать, которой приятно видеть сына в подобном состоянии?
Продолжая игнорировать Лорен, Оливия снова обратилась к Пепе:
– Уведи Джереда в конюшню и приведи его там в чувство'. – Затем, не глядя на Лорен, добавила:
– Мисс Холбрук, я пришлю кого-нибудь взять ваши вещи.
Лорен поняла, что другого приглашения в дом не последует. Где же Бен, в «Кипойнте»? Почему он бросил ее?
Приподняв край юбки, чтобы не споткнуться, Лорен поднялась по ступенькам с Оливией. Женщина холодно смотрела на нее, и сердце в груди Лорен сжалось в предчувствии несчастья. Однако она нашла в себе мужество сказать:
– Я уверена, что если бы вы вызвали мистера Локетта…
– Это невозможно, мисс Холбрук. Мой муж умер сегодня рано утром.
Глава 3
Лорен окаменела. Может быть, Оливия Локетт сошла с ума? Она безжалостно смотрела на Лорен, и ее аристократическое лицо не выражало никаких чувств.
– Это невозможно, – еле слышно выдохнула Лорен.
– Боюсь, это правда, мисс Холбрук. В последнее время он неважно себя чувствовал. Вернувшись из Нью-Йорка, он сказал мне, что проконсультировался там с кардиологом.
Она умолкла и, повернув голову, проследила взглядом за Пепе и Джередом, заворачивающими за угол дома.
– Прошлой ночью у Бена с Джередом вышел спор. Джеред уехал, а у Бена случился сердечный приступ. Сегодня утром он умер.
Глаза Лорен наполнились слезами.
– Мне очень жаль, – сказала она. Что же ей теперь делать?
– Я ничего не знала о его болезни. Вы должны мне поверить, миссис Локетт.
Оливия внимательно посмотрела на Лорен и сказала тем же резким тоном, каким говорила с Пепе:
– Мы можем обсудить это в другой раз. А сейчас располагайтесь в своей комнате и устройтесь там поудобнее. Вам будет прислуживать Елена. Я должна попросить вас в следующие несколько дней проводить там как можно больше времени. Иначе мне будет нелегко объяснить ваше присутствие здесь в такое тяжелое время. Вы понимаете?
Лорен молча кивнула и нашла взглядом Эда Треверса, который все еще стоял у железной ограды, прижимая к груди шляпу. Его приоткрытый рот и округлившиеся глаза ясно говорили о том, как он потрясен известием о смерти Бена Локетта.
– Благодарю вас за помощь, мистер Треверс. Вы были очень добры, – крикнула ему Лорен.
– Всегда к вашим услугам, мисс Холбрук. Если я могу что-нибудь для вас сделать, вы должны только попросить. – Говоря это, Треверс выразительно поднял руки.
– Благодарю вас, – повторила Лорен.
– Миссис Локетт, с вашего разрешения, я скажу людям о кончине Бе… мистера Локетта.
– Похороны послезавтра в два часа. Ваша помощь всегда неоценима, мистер Треверс. Как и ваша скромность.
Эд Треверс кивнул, надел шляпу и вернулся к повозке.
Лорен последовала за Оливией в дом.
Впечатление, полученное ею от первого краткого знакомства с домом Бена, было самым восторженным.
Широкий коридор на первом этаже с комнатами по обе его стороны тянулся через весь дом. Лестница, расположенная прямо напротив парадной двери, вела на верхнюю площадку, от которой коридоры расходились в трех направлениях.
Лорен и Оливия поднялись по лестнице, повернули направо и прошли через длинный хорошо освещенный холл, двери из которого, вероятно, вели в спальни. Спальни располагались по обе стороны холла. Оливия подошла к последней двери, выкрашенной, как и остальные, в белый цвет. Вслед за Оливией Лорен вошла в комнату, где ей предстояло провести несколько дней в изоляции, и огляделась.
«Ну, если мне предстоит заключение; – подумала она, – то у меня будет очень даже неплохая камера». Маленькая комнатка была расположена в одной из двух круглых башенок, которые она видела, разглядывая дом снаружи. Она была красиво меблирована. На дубовом полу разбросаны коврики. Широкая кровать с пологом на четырех столбах застлана серо-бежевым кружевным покрывалом. Стены были оклеены изысканными бледно-желтыми обоями в цветочек. В комнате стояли туалетный столик с умывальником, книжный шкаф, кресло-качалка, круглый стол со стулом и еще один столик у изголовья кровати. В вазах благоухали свежие цветы, и, хотя шторы на окнах были задернуты, Лорен поняла, что комната будет казаться еще более веселой, когда ее затопит утреннее солнце Кто-то готовился к ее приезду и хотел, чтобы ей здесь понравилось – Очень красиво, миссис Локетт. Благодарю вас.
– Значит, вы не против провести здесь несколько дней, пока не пройдут похороны.
Лорен хотелось бы присутствовать на похоронах, но что-то в поведении этой женщины подсказывало ей, что та готова приложить все силы, но не допустить появления Лорен на похоронах.
– Ванная там. – Миссис Локетт указала на дверь, – За ней есть еще одна дверь, но она всегда остается запертой. Вы можете не опасаться, что вас побеспокоят.
«Или что я побеспокою кого-нибудь», – подумала Лорен.
– Скоро придет Елена с вашим ужином. Если вам что-нибудь понадобится, она к вашим услугам и отвечает за то, чтобы вы ни в чем не нуждались.
Оливия уже собиралась покинуть комнату, но Лорен задержала ее:
– Миссис Локетт, я сожалею о вашем муже. Он был…
– Да, – перебила ее Оливия, – доброй ночи, мисс Холбрук.
Лорен села в кресло-качалку, пытаясь осмыслить все, что обрушилось на нее за этот день.
Бен Локетт умер? В это невозможно поверить. Она так явственно представляла его доброе лицо, слышала его голос, уговаривавший ее приехать сюда. Теперь он мертв, а ее будущее в лучшем случае неопределенно.
Только сейчас она почувствовала, как устала. Длинные дни и мучительные ночи в поезде, когда тело сводило судорогой от неудобного положения, утомительный путь из Остина, этот ужасный человек, распростертый на дне повозки в пьяном забытьи, в то время как его отец умирал от сердечного приступа, и, наконец, встреча с Оливией. Это было уже слишком. Лорен положила голову на маленькую подушечку, прикрепленную к спинке кресла, и погрузилась в глубокий сон.
Она проснулась от звука незнакомого, что-то упрямо повторяющего голоса. Чьи-то руки трясли ее за плечи. «Уходите, – подумала она. – Я не хочу просыпаться. Случилось что-то ужасное. Я не хочу об этом вспоминать».
Но ласковые руки продолжали легонько встряхивать ее. Лорен открыла глаза и встретила взгляд самых черных глаз, какие только могла себе представить. Блестящие черные глаза располагались на темном, гладком и очень красивом лице, улыбающемся ей тепло и нежно. Негромкий голос звучал утешительно и успокаивающе:
– Бедная сеньорита так устала, что заснула на стуле, даже не сняв шляпку! И без ужина! Без ванны! Елена вам поможет, си!
– Елена? Я Лорен. Здравствуйте. Лорен ухватилась за дружелюбие девушки как утопающий за соломинку.
– Вы такая красивая, сеньорита. Думаю, после ванны вы будете еще красивее и чувствовать себя будете лучше. Я принесу воды. Вы разденетесь, си?
Елена поднялась со стула, и Лорен обратила внимание на ее выпирающий живот, похоже, она была беременна. Пыталась ли Оливия скрыть Елену, приставив ее к Лорен? Вне всякого сомнения, в теперешнем положении она не могла прислуживать гостям, которые должны были съехаться на похороны.
Елене не могло быть больше шестнадцати или семнадцати лет, и, казалось, ее совсем не трогают приближающиеся роды. Ее груди с темными сосками, просвечивающими сквозь тонкую ткань белой вышитой блузы, были почти так же велики, как живот, и свисали ничем не поддерживаемые.
Переваливаясь с боку на бок, она направилась в ванную, продолжая оживленно болтать на смеси английского и испанского языков. Она перескакивала, с темы на тему с такой же легкостью, как с одного языка на другой. Вернувшись в комнату и увидев, что Лорен не сдвинулась с места, она попеняла ей:
– Сеньорита, ваша вода остынет, не говоря уж об ужине. Идемте, Елена вам поможет.
Лорен смутилась, когда Елена начала расстегивать пуговицы на ее блузке, но она так улыбалась, что не стала возражать и позволила Елене раздеть себя.
Когда на Лорен остались только панталончики, корсет и лифчик, Елена покачала головой и поцокала языком:
– Корсет! Вы такая стройная. Да в нем и дышать-то нельзя.
Елена распустила шнуровку, и скоро этот угнетающий предмет туалета оказался лежащим в куче грязной одежды у ног Лорен.
Лорен остановила Елену, когда та попыталась освободить ее от остального нижнего белья, и поспешила в ванную, которая была отделана с таким же вкусом, как и комната. Она с удовольствием посмотрела на ванну, наполненную горячей ароматной водой, и, погрузившись в нее, позволила своему усталому, избитому дорожной тряской телу расслабиться. Закончив мыться, Лорен лежала, наслаждаясь ощущением чистоты и неги, впервые за много дней, когда в ванную ворвалась Елена. У Лорен на мгновение перехватило дыхание, потому что с детства ни одна живая душа не видела ее обнаженной.
– Сеньорита готова, чтобы я могла вымыть ей волосы, си?
– Нет! – вскрикнула Лорен, пытаясь прикрыться. Заметив по выражению лица Елены, что та удивлена и обижена, она торопливо добавила:
– Я делаю это сама.
– Но зачем вам это делать? Ведь я здесь. – В голосе Елены звучала непоколебимая уверенность в своей правоте. – Сеньор Локетт сказал, чтобы я позаботилась о молодой леди, и вот я это делаю.
Упомянув имя Бена, она осенила крестным знамением свои огромные груди.
Елена начала вынимать шпильки из волос Лорен, которые и без того уже были готовы рассыпаться, закрыв ее спину до талии. Мексиканка продолжала болтать, поливая голову Лорен теплой водой из кувшина. Она намыливала густые пряди, массируя кожу, и Лорен неожиданно почувствовала, как под ловкими, опытными руками Елены нервное напряжение начало спадать.
– Сеньор Локетт так ждал вашего приезда. Он всем рассказывал о красивой леди, которая приедет и поселится с нами. Приказал приготовить комнату, сам проверил, чтобы убедиться, что все в порядке.
Прежде чем Лорен успела возразить, Елена вытащила ее из ванны.
Попытки девушки прикрыть свое тело оказались безрезультатными, но Елена, казалось, не замечала ее замешательства. Ярко-розовый цвет кожи Лорен только отчасти объяснялся купанием в горячей воде.
Лорен решила сменить тему и отвлечь девушку от собственной персоны и Бена. Сейчас она не могла думать о нем. Эти мысли она оставит на потом, когда останется одна. Она дружески спросила:
– Когда вам рожать?
– Кто знает? – Елена пожала плечами. – Когда она будет готова, она придет. – Девушка улыбнулась.
– А чем занимается ваш муж?
– О, он один прекрасный вакеро – пастух на ранчо Локетта. Его имя Карлос. Он красивый мужчина.
Елена перевела свои выразительные глаза на Лорен, и та покраснела. Ей вовсе не хотелось, чтобы молодая женщина углублялась в детали своей семейной жизни.
– Не слишком ли много вы работаете? Я хочу сказать, что уже поздно. Когда же вы освобождаетесь, чтобы пойти домой?
Елена залилась смехом:
– Сеньорита, я живу здесь. Карлос оставайся на ранчо, а я оставайся здесь. Мы вместе, когда мы можем, в доме его мама в Пуэбло.
Лорен удивилась:
– Но вы, конечно, хотели бы иметь собственный дом и жить вместе?
– Си, но мы тоже любим кушать. Без денег мы ничего не можем. – Она хихикнула.
– Понимаю, – пробормотала Лорен, хотя вовсе ничего не понимала. Пока что она слишком мало знала о жизни этой чужой страны и ее людей.
Они вернулись в комнату. Елена достала ночную рубашку из дорожного саквояжа Лорен и помогла ей одеться. Лорен стояла посреди комнаты, чувствуя себя одинокой и потерянной. Елена занялась ужином, расставляя блюда на большом подносе. По-видимому, она принесла все это и составила на большой стол, пока Лорен спала. Комнату наполнили вкусные ароматы, когда Елена начала поднимать крышки с блюд, и у Лорен потекли слюнки. Она не ела с… Как давно она не ела?
Елена поставила поднос на колени Лорен. На нем оказались бифштекс, зажаренный на решетке, картофель, салат, горшочек с бобами, политыми томатным соусом. Хлеб был двух сортов – пшеничный рогалик и плоская круглая лепешка. Такой хлеб Лорен видела впервые.
– Что это? – спросила Лорен, указывая на лепешку.
– Тортилья. Кукурузный хлеб, – объяснила Елена. Лорен отломила маленький кусочек. Лепешка показалась ей совершенно безвкусной. Елена положила на нее кусок масла, слегка посолила и свернула в трубочку. Вкус оказался восхитительным.
– Тортилья? – повторила Лорен, и Елена закивала и захлопала в ладоши.
Лорен показала на горшочек с бобами.
– Фасоль, – сказала Елена, – с приправой. Отбросив нерешительность, Лорен храбро положила в рот полную ложку. И тотчас же поняла, что совершила серьезную ошибку. Во рту у нее запылал огонь! Она быстро проглотила обжигающую массу, чтобы не выплюнуть ее, напуганная одной только мыслью о столь недостойном леди поступке. Елена так хохотала, что ее груди и живот подпрыгивали.
– Воды, – прокаркала Лорен. Она мгновенно осушила поданный ей Еленой стакан и попросила еще. Наконец жжение прекратилось, но Лорен решила соблюдать осторожность и попробовала другие блюда, откусывая крошечные кусочки, прежде чем решиться взять в рот побольше. Остальная еда была изумительна, и она съела все, кроме фасоли. Не слушая возражений Лорен, Елена заплела ее волосы в одну длинную косу. Потом сняла покрывало с постели.
– Теперь ложитесь, сеньорита, и отдохните. День был трудный, си?
– Да, трудный.
Лорен забралась в постель, глядя, как Елена собирает посуду на поднос и прикручивает газовые рожки.
– Буэнос ночес, сеньорита, – прошептала она, выходя из комнаты.
– Доброй ночи, Елена.
Лорен уткнулась в подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39