Тут я попала в точку. Мальчишки переглянулись оживленно заговорили, перебивая друг друга:
— Да, представляете… а мадам Тосси совсем уже то… вмешалась позавчера в середине старого оборотня, всех разогнав… да, а мне как раз третий золотой дракон пришел! — Последнее прозвучало с такой искренней незаживающей обидой, что я не смогла не улыбнуться.
— Понимаю. Слушайте, у меня же печенье есть, — И я жестом фокусника достала купленную по дороге пачку и протянула ее парочке, чьи глаза при виде лакомства загорелись. Похоже, дриады нечасто баловали воспитанников вкусной, но не очень полезной пищей.
Жадно схватив гостинец, мальчишки разорвали обертку и немедленно слопали по нескольку штук. Затем, виновато взглянув на меня, предложили:
— Хотите?
— Ешьте, — улыбнулась я. — Мне нельзя портить фигуру.
Мальчишки вновь смущенно переглянулись, будто совещаясь о чем-то, потом тот, который повыше, предложил:
— Не хотите посидеть? У нас на примете есть укромное местечко.
— С удовольствием. Ведите. Кстати, — уточнила я, — мне будет удобнее, если вы скажете, как вас зовут.
— Извините, — слаженно произнесли они. — Я Марио (это тот, что повыше), я Бренн (его товарищ).
— Очень приятно. — Я, честно говоря, пока не знала, как именно следует вести себя в компании двух сирот переходного возраста, и чувствовала себя не вполне уверенно и непривычно. Ведь одно неверное движение, и мальчики сбегут, словно пара испуганных зверьков. Но успокаивало то, что даже их исчезновение было бы просто мелкой неприятностью, которая толком ни на чем не скажется.
— Мы пришли, — сообщил Марио, останавливаясь под одной из огромных пихт, и запнулся. — А… а вы умеете лазать по деревьям? — спросил он, причем мордашка его выражала уверенность в отрицательном ответе.
Состроив обиженную гримасу, я проинформировала, что умею, и, совершенно не прибегая к магии, ловко вскарабкалась примерно до середины дерева, где на трех толстых ветвях был сооружен шалаш. Забравшись внутрь, я подождала мальчишек и, когда они присоединились, похвалила:
— Замечательное местечко. Уютно и построено на славу.
Физиономии моих собеседников расплылись в довольных улыбках. Слопав последнее печенье, Марио уселся поудобнее, молчаливо показывая, что они готовы к разговору, и я взяла инициативу в свои руки.
— Расскажите мне о ваших преподавателях. Насколько я помню, воспитанники обычно обо всем происходящем знают лучше, чем взрослые, от них не ускользают никакие нюансы взаимоотношений в приюте.
Друзья привычно переглянулись, и сведения полились потоком.
— Ну, директор, вы ее, наверно, помните, мадам Хемена Кулатон, она… странная. Иногда добрая и ласковая, а иногда очень напоминает страшную черную колдунью из сказок. Мы ее редко видим, в основном только на общих собраниях. С нами больше общается мадам Шеремета, заместительница. Вот она постоянно только ворчит и терпеть не может мадам Кулатон.
— А фамилия у мадам Шереметы есть?
Марио растерянно пожал плечами:
— Не знаю… все зовут ее просто мадам Шеремета, без всякой фамилии. Она наверняка все про всех знает, и от нее невозможно спрятаться.
— Точно, — немедленно поддакнул Бренн. — Мы еще шутим всегда, как она умудряется при таких габаритах бесшумно скользить по коридорам, подслушивая под каждой дверью. Не иначе как колдует.
Я вежливо усмехнулась и продолжила расспросы. К сожалению, больше ничего путного узнать не удалось, отношения среди преподавательниц оказались совершенно стандартными: кто-то влюблен, кто-то исходит завистью, вымещая плохое настроение на воспитанниках, но по большей части атмосфера детского дома действительно поражала дружелюбностью и… умиротворенностью, что ли. Местные обитатели любили свою работу и растили оставшихся без родителей детей с заботой и лаской.
— Ой, — спохватился Марио на середине очередной фразы, — нам пора на ужин.
— Конечно бегите, — фыркнула я. — Ужин — это святое.
Быстро спустившись с дерева, мы попрощались, и мальчишки на всех парах припустили к приюту, я же совсем не так быстро двинулась в направлении полянки, где на скурре спал стопроцентно разобидевшийся вконец Фарька. Похоже, для примирения мне придется отдать ему минимум половину собственного ужина.
Глава 8
В которой страдающая с похмелья героиня прячется от тигра под музыкальным инструментом, оцелот обретает полетные качества, а совместный налет на приют заканчивается грандиозным успехом
Хм… Ох… если выразиться мягко, то никакой особенной бодрости и готовности к свершениям с утра и в помине не наблюдалось. Основной причиной моего достаточно плачевного состояния были многочисленные настойки на травах и ягодах, потребленные вчера вечером. Именно эти настойки являлись основным товаром, с успехом продаваемым Журио в его лавке. Производились они жителями небольших деревень по всей стране, а самыми дорогими считались изделия гномов, выдерживающиеся в глубине гор, в полной темноте.
Примерно десять лет назад молодой, начинающий алкогольных дел воротила самолично, без продыху курсировал по стране, выискивая золотые крупицы необычных вкусов, теперь же разбогатевший Журио прочно осел в Льоне, а товар ему поставляла разросшаяся до неприличия сеть агентов, постоянно добывающая что-то свеженькое. Эти разнообразные новинки мне вчера и вменялось в обязанность продегустировать. Нет, против первых пяти я нисколько не возражала, а вот где-то в конце второй дюжины запросила пощады.
С ужасом вспомнив, что окончание банкета перенесено на сегодня, я слезла с кровати и, сфокусировав взгляд, обнаружила на ее дальнем краю жалобно раскинувшего во все стороны лапы Фаря. Этот глупыш вчера не хотел ничего слушать и дегустировал товар Журио практически наравне со мной. Результат не замедлил сказаться — столь трогательно несчастным мой оцелот не выглядел никогда.
— Ты там как? Живой? — стараясь сохранить серьезный вид, осторожно поинтересовалась я.
— Угу, — еле заметно кивнул Фарька и тут же потребовал: — Мо'око.
— Будет тебе молоко, будет. И сыр тоже. Но сначала я приму душ.
Вскоре достаточно посвежевшая я и корчащий умирающую мордочку оцелот сидели в столовой и завтракали. Начиняя паштетом очередной профитроль, я решала сложную для пребывающих в проспиртованном состоянии мозгов проблему. Появляться в агентстве мсье Кре в ближайшие два часа не имеет никакого смысла, а на то, чтобы слетать в приют, этого времени маловато. Так что нам с Фарем предстояло чем-то себя занять, и самым подходящим местом для подобных занятий был льонский рынок.
— Обещаешь вести себя прилично? — вопросила я у перемазанного паштетом оцелота. — То есть сидеть на плече, ни шагу в сторону. И главное, молчать.
Занятый профитролем с сыром Фарька энергично кивнул. Меня это, конечно, не убедило, но и выбора особого не было. Если оставить в приказном порядке это пушистое чучело дома, потом дней шесть извиняться придется.
— Доедай и пошли гулять, — вздохнув, резюмировала я.
Несмотря на довольно раннее по моим личным меркам время, рынок кипел и бурлил. В очередной раз предупредив оцелота о необходимости сродниться с моим плечом, я засунула деньги поглубже в карман и вошла в ворота.
Практически сразу на меня накинулись лоточники, предлагающие разнообразные закуски, особым образом приготовленные морские деликатесы и сладости. На пастилу и шербет я даже не взглянула, а вот пару рулетов из водорослей слопала. Оцелот сначала тоже рвался заполучить кусочек, но, понюхав, брезгливо сморщился и отвернулся. Вытерев руки и выбросив салфетку в ближайший уничтожитель, я двинулась дальше, попутно удивляясь прогрессу — еще в мой прошлый приезд два года назад на рынке обходились простыми корзинами для мусора.
Собственно, изменилось не только это. Как я ни старалась отыскать что-нибудь знакомое, но даже следа от старых лавок не осталось — все рыночные торговцы постоянно переезжали или просто совершенствовали свое торговое место, придумывая все более затейливые и привлекающие покупателей интерьеры.
Не утерпев, я завернула в одну из лавок, торговавшую детскими игрушками, изготовленными с применением магии, и в полном восторге уставилась на двух светлых плюшевых зайцев, дерущихся из-за большой меховой морковки, а трусливое создание на моем плече испуганно ойкнуло при виде огромной кобры, то и дело с угрожающим шипением раздувающей капюшон. Решив порадовать зверька, я, немного, больше для вида, поторговавшись, купила ему парочку пушистых мышек, иногда воображавших себя мячиками и высоко подпрыгивающих.
Сопровождаемая горячими призывами не слишком довольного хозяина скупить еще половину ассортимента лавки, я сумела ретироваться и, оказавшись под открытым небом, облегченно вздохнула. Все же процесс покупки в больших магазинах нравился мне больше, несмотря на обретенное в детстве виртуозное умение сбивать цену на рынке. Моему характеру больше соответствует тихий, спокойный поход мимо витрин с товарами и возможность выбрать все необходимое без назойливого внимания со стороны материально заинтересованных продавцов. А ведь когда-то, будучи подростком, я весьма активно торговалась, доводя лавочников чуть ли не до сердечного приступа.
Свернув в очередной проход, я вскоре вышла к небольшой площади, в центре которой выступал оркестр, как оказалось при ближайшем рассмотрении, состоящий только из дирижера при полном отсутствии музыкантов. Инструменты, висевшие в воздухе, играли совершенно самостоятельно, а сидящий сзади задорно улыбающийся старичок руководил ими и ловко ловил монетки, то и дело летящие из толпы, окружившей импровизированную труппу. Когда мы с Фарькой приблизились, как раз зазвучала новая заводная мелодия, и я остановилась послушать. Заметив новое лицо, дирижер приветливо подмигнул, и мне не оставалось ничего другого, кроме как полезть в карман за мелочью. Приплясывая в такт музыке, я кинула ему несколько монеток, и старик, без особых усилий поймав их все, снова мне подмигнул. Я улыбнулась в ответ и повернулась к Фарьке, посмотреть, как зверек реагирует на столь непривычную обстановку, но в этот момент мои глаза заметили нечто странное даже для шумной базарной круговерти. То есть толкающиеся, махающие руками и что-то выкрикивающие люди были тут в порядке вещей, но при этом они, как правило, улыбались и двигались в разные стороны, сейчас же довольно большая толпа с явными следами паники на лицах бежала в нашем направлении, не замечая никого и ничего на своем пути. Не очень понимая, что происходит, я настороженно следила за ними, вместо того чтобы благоразумно убраться подальше, и когда причина паники появилась в поле моего зрения, оказалось немного поздно — два весьма сурового вида саблезубых тигра вышли из-за угла. Особой агрессии они пока не проявляли, но одного взгляда на торчащие из пасти клыки было вполне достаточно, чтобы понять тех, кто поспешно ретировался. Тем временем тигры дружно сделали еще несколько шагов, и тут вслед за ними из-за того же угла показался отчаянно ругающийся гном, приступы нецензурной брани которого сменялись призывами к спокойствию и утверждениями, что присутствующим совершенно ничего не грозит и бояться зверей не следует.
— А ну стоять, вы, кошки-переростки! — зычно гаркнул гном.
Вышеупомянутые кошки оглянулись и, фыркнув, грациозно отпрыгнули в направлении от своего преследователя и, соответственно, к толпе, замершей на площади. Люди, по объективным причинам не слишком доверяющие словам гнома, испуганно охнули и в едином порыве кинулись наутек, сметя меня по дороге. Чудом сумев перекатиться на живот, я заприметила укромное местечко под неподвижно зависшим в воздухе барабаном и немедленно забралась туда, а оказавшись в сравнительной безопасности, смогла оглядеться и оценить ситуацию более-менее объективно. Тигры, выскочив на мигом опустевшую площадь, недоуменно озирались, не в силах сделать выбор между практически одинаковыми, расходящимися во все стороны улочками, а сзади к ним по-прежнему бранясь на все лады, ковылял гном' Как только он оказался в опасной близости, хищники определились и попытались по-тихому слинять, но вдруг, неожиданно для самих себя, повисли, беспомощно болтая лапами, примерно в ярде над землей. Преследующий их гном, завидев, что беглецы в его досягаемости, ускорился, кое-как дотянувшись до полосатых черно-серебристых загривков, надел на зверей ошейники и, крепко зажав концы цепочек в руке, кивнул кому-то за моей спиной:
— Спасибо. Можете опускать.
Убедившись, что никаких признаков опасности больше не наблюдается, я вылезла из-под барабана и оглянулась. Улыбающийся дирижер вытер вспотевший лоб и напутствовал удаляющуюся троицу:
— Впредь рекомендую быть осторожнее. Вашим крошкам не стоит гулять в одиночестве. Мало ли что может случиться…— Затем, отряхнув с безупречно отглаженных брюк воображаемые пылинки, дирижер взмахнул рукой, заставляя оркестр вновь заиграть. Постепенно площадь заполнилась народом, и многочисленные гуляющие как ни в чем не бывало продолжили развлекаться.
— Фарька, ты цел?
Молчание было мне ответом, я растерянно взглянула на плечо и позвала:
— Фарь! Фарька! — Нигде, ни на мне, ни в окрестностях, не обнаружилось даже кончика светло-шоколадного хвоста.
— Простите, — обратилась я к дирижеру. — Вы не видели моего оцелота?
Не отвлекаясь от игры, старик просто махнул в направлении одной из узких, тесных улочек.
— Спасибо, — благодарно кивнув, я проследовала в гущу лавок.
Интересно, куда мог подеваться мой глупый непоседливый зверек? Испугавшись толпы и тигров, Фарька наверняка нырнул в ближайшую укромную дырку, но природное любопытство должно было довольно быстро взять верх, и он стопроцентно отправился на поиски чего-нибудь интересного, да и меня заодно. А поскольку с ориентацией на льонском рынке у моего оцелота явный пробел, то никакой логикой его не найти. Остается одно — идти на шум.
Фыркнув, я медленно побрела вдоль лавок, изучая содержимое витрин и попутно поглядывая, нет ли где пушистого беглеца. Но ни среди одежды, отражающей настроение своего владельца, ни среди разнообразных духов, ни даже в стае копченой рыбы Фарьки не обнаружилось, и я немного растерялась. Не мог же этот безмозглый зверь убежать далеко? Дойдя до очередного перекрестка, я огляделась, и тут наконец издали донесся шум, выбивающийся из обычного звукового фона активного рыночного дня, и я резво двинулась туда.
Так и есть! Глаза мои узрели замечательную, смешную даже сцену — рассерженный, изрядно заплывший жирком торговец подпрыгивал, стараясь поймать Фарьку, который, отчаянно вереща, плавал в воздухе над его головой, с головы до лап обсыпанный какими-то блестками.
— Ты мне за все заплатишь, — пыхтел лавочник, подтаскивая табуретку. — Дай только я до тебя доберусь.
— Помогите! — жалобно взвыл оцелот, когда толстые пальцы схватили его за хвост. Углядев на сверкающей мордочке неподдельный ужас, я решила, что проучен Фарь достаточно и пора вмешаться.
— Что случилось? Зачем вы пугаете моего оцелота?
— А! — Хитро блеснув глазами, лавочник немедленно повернулся ко мне, попутно чуть не свалившись с табуретки. — Так это ваше животное? Вы в курсе, что он натворил? Я разорен!
Я усмехнулась и успокаивающе подняла руку.
— Не думаю, что все так страшно, и, скорее всего, мы, затратив совсем немного усилий, сможем мирно урегулировать этот неприятный инцидент. Особенно если вы успокоитесь, слезете с табурета, отпустите моего любимого оцелота и расскажете по порядку, что именно случилось.
Оглядев окружающих и обнаружив, что никто из собравшихся не разделяет его праведного негодования, владелец магазинчика вздохнул, кое-как спустился на пол и разжал руку. Пискнув, Фарька воспарил к потолку. Напрягшись, я снизила зверька и, крепко схватив в охапку, обратилась к лавочнику:
— Итак, я вас слушаю. Что стряслось?
Обведя рукой совершенно целехонькую, за исключением одной валяющейся на полу коробочки, лавку, торговец возмущенно начал:
— Ваше животное ворвалось сюда, как осенний тайфун, все опрокинуло, рассыпало левитационный порошок и распугало мне всех покупателей. Кто заплатит за ущерб, причиненный моему имуществу?
— Я, — поспешно успокоила я вновь начинающего закипать лавочника. — Но все же особых повреждений я не вижу, да и распуганных покупателей в лавке полно. — В подтверждение своих слов я кивнула в сторону довольно впечатляющего количества любопытствующих, стоящих по периметру. — Насчет рассыпанного порошка… В какую сумму вы оцениваете потери?
Первая сумма, тут же названная пострадавшим, к реальности не имела ровно никакого отношения, и вместо ответа я лишь возмущенно фыркнула. Правильно трактовав выражение моего лица, хозяин присел на жалобно пискнувший табурет, и мы приступили к живейшему обсуждению вопроса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35