Но романтика быстро отступила перед суровой реалистической заповедью: каждая остановка конвейера – ЧП! До красоты ли, если кончилась «пятьсот десятая» гайка? Ими крепятся бампер, бензобак, сиденье… Ерундовая, в общем-то, гайка: у любого юного техника таких полный карман. А вот не стало ее в сборочном по вине снабженцев – и застыл конвейер. Замер по всей длине, а она – ни много ни мало – два с половиной километра.
Загорелись там и сям красные лампочки тревоги: у генерального директора, у главного инженера, в производственном управлении, в заводской диспетчерской… ЧП! Стоит конвейер! Нервно звенят телефоны. «Гайка есть, – докладывает снабженец, – но черная, нехромированная, ОТК не пропускает ее на сборку». Он надеется: начальство сломит сопротивление контролеров. Так прежде не раз бывало. Правда, черные гайки начинали потом ржаветь и заражать ржавчиной кузов, но это же потом, после продажи!..
Нынче маневр не удается. Над снабженцем грозовые тучи.
– Никак черных! – гремит в трубке. – Когда будут хромированные?
– Минут через пятнадцать. Взяли взаймы у соседей. Машина уже в пути…
В школе бы он получил двойку. Здесь плохую работу оценивают потерянными автомобилями. Четверть часа простоя – это значит, недодано десять «Запорожцев»…
Но не только снабженец виноват. Недоработал и дежурный диспетчер завода: он следит, чтобы конвейер был обеспечен всем необходимым хотя бы на одну смену вперед. Диспетчер, подобно телезнатокам, должен быстро отвечать на вопросы «Что? Где? Когда?» и вдобавок на четвертый – «Сколько?».
Я провел с ним рядом несколько часов. Установить дисплей еще не успели, и диспетчер обходился по старинке телефонами и шариковой ручкой. В центре его внимания был «Список особо учитываемых деталей», начинавшийся строчкой: «Бензобак – 100 штук». Своих молдингов я там не нашел. Стало немного обидно. Почему невзрачные кронштейны крепления двигателя на особом учете, а блестящие красавцы молдинги – нет?
– Без кронштейнов не установишь двигатель, – объяснил диспетчер. – Если их нет, прекращается вся работа. А молдинги можно прикрепить потом, задним числом, когда автомобиль сойдет с конвейера.
– Это ведь ненормально?
– Да. Но остановить из-за молдингов весь конвейер – еще ненормальнее…
Он взял телефонную трубку:
– Саша, как у тебя с крокодилами?
– Отправляю! – ответил бодрый голос.
– Соловьи тоже аварийные, ты не забыл?
– Сто штук уже поехали в сборочный…
Неужто в уголке отдыха, кроме попугайчиков, появятся соловьи с крокодилами? Не успел я опомниться, как диспетчер стал требовать у кого-то «жабу молодую»:
– Сверхаварийная!
– Будьте спокойны, привезем прямо из вагона!.. Когда выдалась пауза, диспетчер, посмеиваясь, помог мне разобраться в этом «зоопарке». Каждая деталь имеет семизначный код, но объясняться с их помощью могли бы только роботы. Поэтому вместо «деталь 1 310 020» говорят короче: «двадцатый воздухозаборник» или еще короче: «хлебница». Последнее название сродни детской дразнилке: воздухозаборник и впрямь сильно смахивает на закругленную коробку, в которой многие домохозяйки держат хлеб.
«Крокодил» – это подставка под переднее сиденье. У нее есть зубцы – целый ряд. «Соловей» – небольшая пластина, напоминающая птичью головку. А вот «жаба молодая», к которой крепится тормозной цилиндр, на лягушку ни капли не похожа, зато ее предшественница – «жаба старая», ныне снятая с производства, очень напоминала это земноводное.
Полезные дразнилки, ничего не скажешь. На заводе к ним так привыкли, что Гена однажды вписал «крокодилов» в какой-то официальный отчет, а потом, спохватившись, вылавливал их на сорока страницах…
Что такое «соловьи», мне стало ясно. Но почему они аварийные?
– Потому что в сборочном их мало, – говорит диспетчер. – Следующей смене может не хватить.
– А «сверхаварийная жаба» – это что значит?
– Значит, ее не хватит даже текущей смене, если не принять экстренных мер.
Мой взгляд снова падает на верхнюю строчку списка: «Бензобак – 100 штук». Если в сборочном корпусе сто бензобаков, то через сто пятьдесят минут, или два с половиной часа, не останется ни одного. Почему же диспетчер не поднимает тревогу?
Потому что я знаю: есть резервы, которые можно «ввести в бой». В арматурном цехе, где делают бензобаки, лежат семьдесят готовых – их можно доставить в сборочный за четверть часа. Да еще сто пятьдесят сварены и проходят окраску, – эти будут готовы через два часа. Так что из-за бензобаков конвейер не остановится. Но ситуация напряженная, я слежу за ней.
Он хотел еще что-то добавить, но позвонил Агафонов:
– Через полчаса можем остановиться из-за чеки семьдесят третьей!
– Вам же только что привезли целую партию!
– ОТК ее забраковал.
– Ясно. Принимаю меры.
Диспетчер звонит в арматурный цех, где делают эту самую чеку. Маленькая такая пластинка с тремя усиками, в виде буквы Е, – с ее помощью на косом конвейере подсоединяют тормозной шланг. Но один усик длиннее, чем надо, а другой короче – словом, брак. По звонку диспетчера в сборочный спешат люди из арматурного – мастера и технические контролеры. Будут, искупая свою вину, перебирать всю партию, отделять годные пластинки от негодных. Уговаривать их не надо: если только конвейер остановится, арматурный цех лишится премии да и вообще ударит лицом в грязь… Но вот вопрос: хватит ли сборочному пластинок, которые отсеет из забракованной партии эта «спасательная команда»?
«Хватит», – понадеялся бы диспетчер-оптимист и не принимал бы больше никаких мер. Но на этом посту опасно быть оптимистом – надо рассчитывать на самый худший вариант.
– Алло, СГД! – зовет в трубку диспетчер. – Пришлите в сборочный чеку семьдесят третью, на триста автомобилей. Завтра вернем.
СГД – это Склад Готовых Деталей. Там лежат так называемые страховые запасы. Ими пользуются в крайних случаях, когда конвейеру грозит остановка. И при первой возможности пополняют.
Диспетчера уже сегодня можно заменить электронной машиной – Всепомнящей, Ничегонеупускающей. Она будет в мгновение ока принимать правильные решения и отдавать команды по телефону человеческим голосом. Вроде бы ни в чем не уступит живому диспетчеру. Но дела у завода пойдут заметно хуже. Ибо, в совершенстве владея логикой, компьютер не знает психологии, а без этого нельзя хорошо управлять производством.
Кажется, что диспетчер со всеми говорит одинаково.
Но давай-ка вслушаемся. В зависимости от ситуации его голос звучит по-разному: требовательно или просительно, весело или строго. Один для него просто Слава, другой – Егорыч, а третий – товарищ Иванов. Того ободрит, тому «даст накачку», и все это без лишних слов. Он понимает: на другом конце провода живые люди. У каждого из них свой характер и нервы. Управление – не просто выдача команд, пусть даже самых разоптимальных, это еще и точное, грамотное воздействие на чувства людей.
Между прочим, «соловьи» с «крокодилами» – не просто для краткости. С ними куда веселее, чем с цифровыми кодами. А веселому человеку легче работается. Это знают все. Кроме ЭВМ…
ПОДВОДНЫЕ КАМНИ СНАБЖЕНИЯ
Говорят, Наполеон, въезжая в одну крепость, был удивлен, что в его честь не грянул артиллерийский салют.
– Почему молчали пушки? – спросил он коменданта.
– По пяти причинам, сир. Во-первых, у нас кончился порох. Во-вторых…
– Достаточно «во-первых», – усмехнувшись, прервал Наполеон.
Я невольно вспомнил эту историю, когда познакомился со снабженцами «Коммунара». Престиж их профессии не очень высок. Работа нервная, хлопотливая. Но стоит им не обеспечить поставку какого-нибудь материала – даже не металла, а, скажем, соды каустической, – и конвейеры будут парализованы, как те пушки.
Каких только материалов нет в автомобиле: сталь, стекло, резина, пластмасса, искуственная кожа! Разных видов, марок, сортов! И краска нужна, и грунт под эту краску, и поролон для набивки сидений – всего не перечесть. А это лишь материалы, из которых состоит машина. Если дать заводу только их, он не сможет работать. Ему необходима еще и сода – обезжирить кузов перед окраской, и бумага – напечатать на ней руководство автовладельцу, и ветошь обтирочная, и клей, и даже… фурацилин.
Желтые таблетки фурацилина всем хорошо знакомы: их растворяют в воде и полощут горло, когда болит. Но зачем они автозаводу? Причем не медпунктам, а цехам, где работают металлорежущие станки? Думается, этот вопрос положил бы на обе лопатки самую всезнающую команду из передачи «Что? Где? Когда?».
ИНФОРМАЦИЯ КОМПЬЮТЕРА:
ПРИ РАБОТЕ ТОКАРНЫХ И ДРУГИХ СТАНКОВ В ЗОНУ РЕЗАНИЯ ПОДАЕТСЯ ЭМУЛЬСИЯ ДЛЯ ОХЛАЖДЕНИЯ ОБРАБАТЫВАЕМЫХ ДЕТАЛЕЙ. ЕЕ ЗАПАС ХРАНИТСЯ В МЕТАЛЛИЧЕСКИХ ЕМКОСТЯХ И МОЖЕТ ТАМ ЗАГНИВАТЬ, КАК ВОДА В ПРУДУ. БРЫЗГИ ЭМУЛЬСИИ ПОПАДАЮТ НА РУКИ СТАНОЧНИКА, ПОЭТОМУ В НЕЕ ДЛЯ ДЕЗИНФЕКЦИИ ДОБАВЛЯЮТ ФУРАЦИЛИН.
В управлении материально-технического снабжения «Коммунара» мне показали толстый альбом со скучным названием «Сводные нормы расхода вспомогательных материалов на автомобиль ЗАЗ-1102». Но листать его было интересно: почти на каждой странице (а их сто шестьдесят) ждала какая-то неожиданность.
Фланель «Эскимо». Вкусное название!
Бензин-растворитель «Галоша». А это – забавное.
Бумага гуммированная для переводных изображений – 0,001 кг. Другими словами, один грамм переводных картинок.
Кисти художественные – 0,0696 штуки.
Ручка шариковая – 0,017 шт.
Что ни строчка, то головоломка. Для чего, например, кисточка?
– Для маркировки, – объяснили мне. – На аккумуляторе и некоторых других принадлежностях автомобиля краской рисуют номер.
– А ручка шариковая зачем?
– Как же без нее? Нужно выписывать наряды, вести учет и тому подобное. На каждую тысячу автомобилей исписываем семнадцать «шариков»…
Электропровода. Ну, это понятно: в моторном отсеке их целые пучки. Но я не думал, что в автомобиле так много проводов – 140 метров.
Почти половину альбома занимают химикаты. Чтобы вымыть, обезжирить и покрасить автомобиль, нужно 380 различных химических материалов! «Сода каустическая 42-процентная» – только один из них…
Мои соседи по парадному часто берут друг у дружки взаймы хлеб, пару луковиц, стакан крупы. Даже в небольшом домашнем хозяйстве трудно все предусмотреть, запастись вовремя всем необходимым. Каково же снабженцам огромного завода? Забудут, скажем, о нитках – и нельзя шить автомобильные сиденья, а без них главный конвейер остановится. На один автомобиль этих ниток не так-то много и надо – меньше, чем полкатушки. Если не хватит, можно из дому принести. Но на шестьсот автомобилей, выпускаемых ежедневно, не принесешь. А в год заводу необходимо столько ниток, что их, по словам Гены, можно было бы протянуть от Бреста до дальневосточной границы, а оставшимся «кусочком» соединить Одессу и Ленинград.
Хвала вам, снабженцы! Вы умудряетесь питать ненасытный завод разнообразнейшими материалами. А еще – множеством изделий, без которых автомобиль не родится на свет.
Людям, которые не бывали на автозаводе, но кое-что о нем слышали, он представляется огромным сборочным цехом. Все, мол, туда везут готовое: фары, аккумуляторы, покрышки, – а он из этого собирает автомобили. В действительности не так. Завод – мы уже знаем – многое делает сам: от кузова до бамперов и тормозных барабанов. И даже сердце автомобиля – двигатель – свое, родное. Его изготовляет младший брат «Коммунара» – Мелитопольский моторный завод, тоже входящий в объединение «АвтоЗАЗ».
Но «у нашего Якова много всякого», как гласит поговорка. В самом скромном автомобиле такая уйма изделий, что ни заводу, ни целому объединению не изготовить их собственными силами. Приходится обращаться к другим заводам, в том числе и далеким. Аккумуляторы шлет Тюмень, электролампочки – Киргизия, спидометр и другие приборы едут из Риги… Сто тридцать заводов поставляют для «Запорожцев» свои изделия.
На карте это выглядит очень эффектно: сто тридцать разноцветных стрел устремлены из разных концов страны к Запорожью, будто к яблочку мишени. Прочерчены четко, уверенно. При взгляде на них кажется, что с поставками изделий нет никаких проблем. И хозяин кабинета, где висит карта со стрелами, подтверждает это всем своим видом. Смотрит весело и решительно, распоряжается немногословно, как и положено бывшему военному моряку.
Таково уж морское правило – никогда не терять бодрость духа. А в снабжении ее легко потерять. Оно как плавание среди подводных камней.
Звучат сигналами тревоги телефонные звонки:
– Машина, которая ушла в Лисичанск за лобовыми стеклами, где-то сгинула!..
– Самолет Ленинград – Запорожье, везущий клавишные переключатели, сел по метеоусловиям в Киеве!..
– Контролеры забраковали две тысячи амортизаторов. Нужно срочно вернуть их в Мелитополь и взамен получить качественные…
Приносят телеграмму из Каменца-Подольского. В ней еще один «подарочек» к Новому году:
СВЯЗИ СЛОЖИВШИМИСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ ЖГУТЫ ПРОВОДОВ МОЖЕМ ОТГРУЗИТЬ НЕ РАНЕЕ 30 ДЕКАБРЯ.
По каждому сигналу необходимо принять решение – быстрое и точное, как на корабле. Но капитан опирается на логику и расчеты, а здесь, в снабженческом море, важна еще интуиция.
Попробуем предложить компьютеру одну из возникших задач:
Клавишные переключатели кончаются – осталось на десять часов работы сборочного конвейера. Самолет с переключателями сидит в Киеве. Возможны два варианта: 1) послать за переключателями автомобиль, который привезет их через четырнадцать часов; 2) ни-чего не предпринимать в надежде, что погода улучшится и самолет в ближайшие часы прилетит в Запорожье. Какое решение правильное?
Компьютер станет в тупик: «В ДАННОЙ ПОСТАНОВКЕ ЗАДАЧА НЕ ИМЕЕТ РЕШЕНИЯ».
Снабженец так ответить не может. Он обязан выбрать какой-то вариант. Но какой именно? Второй? А если летной погоды не будет сутки или больше? Сутки простоит конвейер – подумать страшно! Вся вина ляжет на снабженца: «Надо было действовать, а он выжидал».
Надежнее, пожалуй, послать машину в Киев. Если самолет к ее приезду улетит в Запорожье, она прокатится назад порожняком – вот и все. Но и в этом варианте есть «подводный камень»: водитель забрал переключатели и уехал, а самолету вдруг дали «добро» на взлет. И конвейер простоит в ожидании машины четыре часа, хотя мог бы не стоять ни минуты. Кто виноват? Конечно, снабженец: «Надо было выждать, а он…»
В этой работе больше шипов, чем роз. Но кому-то нужно ее делать, как необходимо плавать по морям, разделяющим берега и страны.
Задача с переключателями, между прочим, не самая трудная: в ней все сводится к тому, чтобы угадать, когда кончится нелетная погода. Хуже, когда поставщик не шлет изделия «в связи со сложившимися обстоятельствами».
Бывший Моряк показывает мне жгут проводов:
– Вот такие нам нужны позарез. Хотя бы шесть тысяч. Срок, который назвал в своей телеграмме Каменец-Подольский кабельный завод, нас категорически не устраивает.
Верчу жгут в руках. У проводов веселенькие цвета: лиловый, синий, зеленый, красный… На конце каждого провода латунный штекер, вставленный в пластмассовую колодочку. Другой стороной колодочку при сборке подсоединят к электрическим контактам в моторном отсеке.
Штука на вид нехитрая. Почему же каменецподольцы подводят «Коммунар»?
– И не только нас, – говорит Бывший Моряк. – ВАЗ тоже. В прошлом месяце из-за нехватки этих жгутов он не выпустил семьсот «Жигулей»…
Я учился в школе в послевоенное время. Тогда в квартирах по вечерам часто исчезало электричество. И тот, кто отлынивал от учебы, прикрывался этим обстоятельством: «Не выучил, потому что света не было!»
У кабельного завода тоже имелось оправдание: «Мы получаем слишком мягкую латунную ленту! Сделанные из нее штекеры выскальзывают из колодочек!» Но как уроки можно выучить до наступления темноты или, в крайнем случае, при свечке, так и со штекерами можно найти выход из положения. Было бы желание.
Эта декабрьская история кончилась благополучно – почти как сказка. Под давлением снабженцев «Коммунара» жгуты пришли вовремя – и конвейер не остановился. Может, латунь вдруг стала жестче? Или вмешался старик Хоттабыч со своей всемогущей бородой? Ничего подобного! Просто девушки с кабельного сели в кружок, проверили все жгуты и подогнули те штекеры, которые выскальзывали…
Разве нельзя было сделать это сразу? Можно было. Но ведь легче дать телеграмму о роковых обстоятельствах и плыть по течению…
Пусть не обижается на меня Каменец-Подольский кабельный, – подобные истории можно рассказать и о других поставщиках. Чтобы расшевелить их и «выбить» положеные изделия в срок, автозаводы слали к ним своих настырных представителей – «толкачей». И к этому незаметно привыкли. Стали считать, что так и надо. По всей стране разъезжали снабженцы, «выбивая» и «подталкивая».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Загорелись там и сям красные лампочки тревоги: у генерального директора, у главного инженера, в производственном управлении, в заводской диспетчерской… ЧП! Стоит конвейер! Нервно звенят телефоны. «Гайка есть, – докладывает снабженец, – но черная, нехромированная, ОТК не пропускает ее на сборку». Он надеется: начальство сломит сопротивление контролеров. Так прежде не раз бывало. Правда, черные гайки начинали потом ржаветь и заражать ржавчиной кузов, но это же потом, после продажи!..
Нынче маневр не удается. Над снабженцем грозовые тучи.
– Никак черных! – гремит в трубке. – Когда будут хромированные?
– Минут через пятнадцать. Взяли взаймы у соседей. Машина уже в пути…
В школе бы он получил двойку. Здесь плохую работу оценивают потерянными автомобилями. Четверть часа простоя – это значит, недодано десять «Запорожцев»…
Но не только снабженец виноват. Недоработал и дежурный диспетчер завода: он следит, чтобы конвейер был обеспечен всем необходимым хотя бы на одну смену вперед. Диспетчер, подобно телезнатокам, должен быстро отвечать на вопросы «Что? Где? Когда?» и вдобавок на четвертый – «Сколько?».
Я провел с ним рядом несколько часов. Установить дисплей еще не успели, и диспетчер обходился по старинке телефонами и шариковой ручкой. В центре его внимания был «Список особо учитываемых деталей», начинавшийся строчкой: «Бензобак – 100 штук». Своих молдингов я там не нашел. Стало немного обидно. Почему невзрачные кронштейны крепления двигателя на особом учете, а блестящие красавцы молдинги – нет?
– Без кронштейнов не установишь двигатель, – объяснил диспетчер. – Если их нет, прекращается вся работа. А молдинги можно прикрепить потом, задним числом, когда автомобиль сойдет с конвейера.
– Это ведь ненормально?
– Да. Но остановить из-за молдингов весь конвейер – еще ненормальнее…
Он взял телефонную трубку:
– Саша, как у тебя с крокодилами?
– Отправляю! – ответил бодрый голос.
– Соловьи тоже аварийные, ты не забыл?
– Сто штук уже поехали в сборочный…
Неужто в уголке отдыха, кроме попугайчиков, появятся соловьи с крокодилами? Не успел я опомниться, как диспетчер стал требовать у кого-то «жабу молодую»:
– Сверхаварийная!
– Будьте спокойны, привезем прямо из вагона!.. Когда выдалась пауза, диспетчер, посмеиваясь, помог мне разобраться в этом «зоопарке». Каждая деталь имеет семизначный код, но объясняться с их помощью могли бы только роботы. Поэтому вместо «деталь 1 310 020» говорят короче: «двадцатый воздухозаборник» или еще короче: «хлебница». Последнее название сродни детской дразнилке: воздухозаборник и впрямь сильно смахивает на закругленную коробку, в которой многие домохозяйки держат хлеб.
«Крокодил» – это подставка под переднее сиденье. У нее есть зубцы – целый ряд. «Соловей» – небольшая пластина, напоминающая птичью головку. А вот «жаба молодая», к которой крепится тормозной цилиндр, на лягушку ни капли не похожа, зато ее предшественница – «жаба старая», ныне снятая с производства, очень напоминала это земноводное.
Полезные дразнилки, ничего не скажешь. На заводе к ним так привыкли, что Гена однажды вписал «крокодилов» в какой-то официальный отчет, а потом, спохватившись, вылавливал их на сорока страницах…
Что такое «соловьи», мне стало ясно. Но почему они аварийные?
– Потому что в сборочном их мало, – говорит диспетчер. – Следующей смене может не хватить.
– А «сверхаварийная жаба» – это что значит?
– Значит, ее не хватит даже текущей смене, если не принять экстренных мер.
Мой взгляд снова падает на верхнюю строчку списка: «Бензобак – 100 штук». Если в сборочном корпусе сто бензобаков, то через сто пятьдесят минут, или два с половиной часа, не останется ни одного. Почему же диспетчер не поднимает тревогу?
Потому что я знаю: есть резервы, которые можно «ввести в бой». В арматурном цехе, где делают бензобаки, лежат семьдесят готовых – их можно доставить в сборочный за четверть часа. Да еще сто пятьдесят сварены и проходят окраску, – эти будут готовы через два часа. Так что из-за бензобаков конвейер не остановится. Но ситуация напряженная, я слежу за ней.
Он хотел еще что-то добавить, но позвонил Агафонов:
– Через полчаса можем остановиться из-за чеки семьдесят третьей!
– Вам же только что привезли целую партию!
– ОТК ее забраковал.
– Ясно. Принимаю меры.
Диспетчер звонит в арматурный цех, где делают эту самую чеку. Маленькая такая пластинка с тремя усиками, в виде буквы Е, – с ее помощью на косом конвейере подсоединяют тормозной шланг. Но один усик длиннее, чем надо, а другой короче – словом, брак. По звонку диспетчера в сборочный спешат люди из арматурного – мастера и технические контролеры. Будут, искупая свою вину, перебирать всю партию, отделять годные пластинки от негодных. Уговаривать их не надо: если только конвейер остановится, арматурный цех лишится премии да и вообще ударит лицом в грязь… Но вот вопрос: хватит ли сборочному пластинок, которые отсеет из забракованной партии эта «спасательная команда»?
«Хватит», – понадеялся бы диспетчер-оптимист и не принимал бы больше никаких мер. Но на этом посту опасно быть оптимистом – надо рассчитывать на самый худший вариант.
– Алло, СГД! – зовет в трубку диспетчер. – Пришлите в сборочный чеку семьдесят третью, на триста автомобилей. Завтра вернем.
СГД – это Склад Готовых Деталей. Там лежат так называемые страховые запасы. Ими пользуются в крайних случаях, когда конвейеру грозит остановка. И при первой возможности пополняют.
Диспетчера уже сегодня можно заменить электронной машиной – Всепомнящей, Ничегонеупускающей. Она будет в мгновение ока принимать правильные решения и отдавать команды по телефону человеческим голосом. Вроде бы ни в чем не уступит живому диспетчеру. Но дела у завода пойдут заметно хуже. Ибо, в совершенстве владея логикой, компьютер не знает психологии, а без этого нельзя хорошо управлять производством.
Кажется, что диспетчер со всеми говорит одинаково.
Но давай-ка вслушаемся. В зависимости от ситуации его голос звучит по-разному: требовательно или просительно, весело или строго. Один для него просто Слава, другой – Егорыч, а третий – товарищ Иванов. Того ободрит, тому «даст накачку», и все это без лишних слов. Он понимает: на другом конце провода живые люди. У каждого из них свой характер и нервы. Управление – не просто выдача команд, пусть даже самых разоптимальных, это еще и точное, грамотное воздействие на чувства людей.
Между прочим, «соловьи» с «крокодилами» – не просто для краткости. С ними куда веселее, чем с цифровыми кодами. А веселому человеку легче работается. Это знают все. Кроме ЭВМ…
ПОДВОДНЫЕ КАМНИ СНАБЖЕНИЯ
Говорят, Наполеон, въезжая в одну крепость, был удивлен, что в его честь не грянул артиллерийский салют.
– Почему молчали пушки? – спросил он коменданта.
– По пяти причинам, сир. Во-первых, у нас кончился порох. Во-вторых…
– Достаточно «во-первых», – усмехнувшись, прервал Наполеон.
Я невольно вспомнил эту историю, когда познакомился со снабженцами «Коммунара». Престиж их профессии не очень высок. Работа нервная, хлопотливая. Но стоит им не обеспечить поставку какого-нибудь материала – даже не металла, а, скажем, соды каустической, – и конвейеры будут парализованы, как те пушки.
Каких только материалов нет в автомобиле: сталь, стекло, резина, пластмасса, искуственная кожа! Разных видов, марок, сортов! И краска нужна, и грунт под эту краску, и поролон для набивки сидений – всего не перечесть. А это лишь материалы, из которых состоит машина. Если дать заводу только их, он не сможет работать. Ему необходима еще и сода – обезжирить кузов перед окраской, и бумага – напечатать на ней руководство автовладельцу, и ветошь обтирочная, и клей, и даже… фурацилин.
Желтые таблетки фурацилина всем хорошо знакомы: их растворяют в воде и полощут горло, когда болит. Но зачем они автозаводу? Причем не медпунктам, а цехам, где работают металлорежущие станки? Думается, этот вопрос положил бы на обе лопатки самую всезнающую команду из передачи «Что? Где? Когда?».
ИНФОРМАЦИЯ КОМПЬЮТЕРА:
ПРИ РАБОТЕ ТОКАРНЫХ И ДРУГИХ СТАНКОВ В ЗОНУ РЕЗАНИЯ ПОДАЕТСЯ ЭМУЛЬСИЯ ДЛЯ ОХЛАЖДЕНИЯ ОБРАБАТЫВАЕМЫХ ДЕТАЛЕЙ. ЕЕ ЗАПАС ХРАНИТСЯ В МЕТАЛЛИЧЕСКИХ ЕМКОСТЯХ И МОЖЕТ ТАМ ЗАГНИВАТЬ, КАК ВОДА В ПРУДУ. БРЫЗГИ ЭМУЛЬСИИ ПОПАДАЮТ НА РУКИ СТАНОЧНИКА, ПОЭТОМУ В НЕЕ ДЛЯ ДЕЗИНФЕКЦИИ ДОБАВЛЯЮТ ФУРАЦИЛИН.
В управлении материально-технического снабжения «Коммунара» мне показали толстый альбом со скучным названием «Сводные нормы расхода вспомогательных материалов на автомобиль ЗАЗ-1102». Но листать его было интересно: почти на каждой странице (а их сто шестьдесят) ждала какая-то неожиданность.
Фланель «Эскимо». Вкусное название!
Бензин-растворитель «Галоша». А это – забавное.
Бумага гуммированная для переводных изображений – 0,001 кг. Другими словами, один грамм переводных картинок.
Кисти художественные – 0,0696 штуки.
Ручка шариковая – 0,017 шт.
Что ни строчка, то головоломка. Для чего, например, кисточка?
– Для маркировки, – объяснили мне. – На аккумуляторе и некоторых других принадлежностях автомобиля краской рисуют номер.
– А ручка шариковая зачем?
– Как же без нее? Нужно выписывать наряды, вести учет и тому подобное. На каждую тысячу автомобилей исписываем семнадцать «шариков»…
Электропровода. Ну, это понятно: в моторном отсеке их целые пучки. Но я не думал, что в автомобиле так много проводов – 140 метров.
Почти половину альбома занимают химикаты. Чтобы вымыть, обезжирить и покрасить автомобиль, нужно 380 различных химических материалов! «Сода каустическая 42-процентная» – только один из них…
Мои соседи по парадному часто берут друг у дружки взаймы хлеб, пару луковиц, стакан крупы. Даже в небольшом домашнем хозяйстве трудно все предусмотреть, запастись вовремя всем необходимым. Каково же снабженцам огромного завода? Забудут, скажем, о нитках – и нельзя шить автомобильные сиденья, а без них главный конвейер остановится. На один автомобиль этих ниток не так-то много и надо – меньше, чем полкатушки. Если не хватит, можно из дому принести. Но на шестьсот автомобилей, выпускаемых ежедневно, не принесешь. А в год заводу необходимо столько ниток, что их, по словам Гены, можно было бы протянуть от Бреста до дальневосточной границы, а оставшимся «кусочком» соединить Одессу и Ленинград.
Хвала вам, снабженцы! Вы умудряетесь питать ненасытный завод разнообразнейшими материалами. А еще – множеством изделий, без которых автомобиль не родится на свет.
Людям, которые не бывали на автозаводе, но кое-что о нем слышали, он представляется огромным сборочным цехом. Все, мол, туда везут готовое: фары, аккумуляторы, покрышки, – а он из этого собирает автомобили. В действительности не так. Завод – мы уже знаем – многое делает сам: от кузова до бамперов и тормозных барабанов. И даже сердце автомобиля – двигатель – свое, родное. Его изготовляет младший брат «Коммунара» – Мелитопольский моторный завод, тоже входящий в объединение «АвтоЗАЗ».
Но «у нашего Якова много всякого», как гласит поговорка. В самом скромном автомобиле такая уйма изделий, что ни заводу, ни целому объединению не изготовить их собственными силами. Приходится обращаться к другим заводам, в том числе и далеким. Аккумуляторы шлет Тюмень, электролампочки – Киргизия, спидометр и другие приборы едут из Риги… Сто тридцать заводов поставляют для «Запорожцев» свои изделия.
На карте это выглядит очень эффектно: сто тридцать разноцветных стрел устремлены из разных концов страны к Запорожью, будто к яблочку мишени. Прочерчены четко, уверенно. При взгляде на них кажется, что с поставками изделий нет никаких проблем. И хозяин кабинета, где висит карта со стрелами, подтверждает это всем своим видом. Смотрит весело и решительно, распоряжается немногословно, как и положено бывшему военному моряку.
Таково уж морское правило – никогда не терять бодрость духа. А в снабжении ее легко потерять. Оно как плавание среди подводных камней.
Звучат сигналами тревоги телефонные звонки:
– Машина, которая ушла в Лисичанск за лобовыми стеклами, где-то сгинула!..
– Самолет Ленинград – Запорожье, везущий клавишные переключатели, сел по метеоусловиям в Киеве!..
– Контролеры забраковали две тысячи амортизаторов. Нужно срочно вернуть их в Мелитополь и взамен получить качественные…
Приносят телеграмму из Каменца-Подольского. В ней еще один «подарочек» к Новому году:
СВЯЗИ СЛОЖИВШИМИСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ ЖГУТЫ ПРОВОДОВ МОЖЕМ ОТГРУЗИТЬ НЕ РАНЕЕ 30 ДЕКАБРЯ.
По каждому сигналу необходимо принять решение – быстрое и точное, как на корабле. Но капитан опирается на логику и расчеты, а здесь, в снабженческом море, важна еще интуиция.
Попробуем предложить компьютеру одну из возникших задач:
Клавишные переключатели кончаются – осталось на десять часов работы сборочного конвейера. Самолет с переключателями сидит в Киеве. Возможны два варианта: 1) послать за переключателями автомобиль, который привезет их через четырнадцать часов; 2) ни-чего не предпринимать в надежде, что погода улучшится и самолет в ближайшие часы прилетит в Запорожье. Какое решение правильное?
Компьютер станет в тупик: «В ДАННОЙ ПОСТАНОВКЕ ЗАДАЧА НЕ ИМЕЕТ РЕШЕНИЯ».
Снабженец так ответить не может. Он обязан выбрать какой-то вариант. Но какой именно? Второй? А если летной погоды не будет сутки или больше? Сутки простоит конвейер – подумать страшно! Вся вина ляжет на снабженца: «Надо было действовать, а он выжидал».
Надежнее, пожалуй, послать машину в Киев. Если самолет к ее приезду улетит в Запорожье, она прокатится назад порожняком – вот и все. Но и в этом варианте есть «подводный камень»: водитель забрал переключатели и уехал, а самолету вдруг дали «добро» на взлет. И конвейер простоит в ожидании машины четыре часа, хотя мог бы не стоять ни минуты. Кто виноват? Конечно, снабженец: «Надо было выждать, а он…»
В этой работе больше шипов, чем роз. Но кому-то нужно ее делать, как необходимо плавать по морям, разделяющим берега и страны.
Задача с переключателями, между прочим, не самая трудная: в ней все сводится к тому, чтобы угадать, когда кончится нелетная погода. Хуже, когда поставщик не шлет изделия «в связи со сложившимися обстоятельствами».
Бывший Моряк показывает мне жгут проводов:
– Вот такие нам нужны позарез. Хотя бы шесть тысяч. Срок, который назвал в своей телеграмме Каменец-Подольский кабельный завод, нас категорически не устраивает.
Верчу жгут в руках. У проводов веселенькие цвета: лиловый, синий, зеленый, красный… На конце каждого провода латунный штекер, вставленный в пластмассовую колодочку. Другой стороной колодочку при сборке подсоединят к электрическим контактам в моторном отсеке.
Штука на вид нехитрая. Почему же каменецподольцы подводят «Коммунар»?
– И не только нас, – говорит Бывший Моряк. – ВАЗ тоже. В прошлом месяце из-за нехватки этих жгутов он не выпустил семьсот «Жигулей»…
Я учился в школе в послевоенное время. Тогда в квартирах по вечерам часто исчезало электричество. И тот, кто отлынивал от учебы, прикрывался этим обстоятельством: «Не выучил, потому что света не было!»
У кабельного завода тоже имелось оправдание: «Мы получаем слишком мягкую латунную ленту! Сделанные из нее штекеры выскальзывают из колодочек!» Но как уроки можно выучить до наступления темноты или, в крайнем случае, при свечке, так и со штекерами можно найти выход из положения. Было бы желание.
Эта декабрьская история кончилась благополучно – почти как сказка. Под давлением снабженцев «Коммунара» жгуты пришли вовремя – и конвейер не остановился. Может, латунь вдруг стала жестче? Или вмешался старик Хоттабыч со своей всемогущей бородой? Ничего подобного! Просто девушки с кабельного сели в кружок, проверили все жгуты и подогнули те штекеры, которые выскальзывали…
Разве нельзя было сделать это сразу? Можно было. Но ведь легче дать телеграмму о роковых обстоятельствах и плыть по течению…
Пусть не обижается на меня Каменец-Подольский кабельный, – подобные истории можно рассказать и о других поставщиках. Чтобы расшевелить их и «выбить» положеные изделия в срок, автозаводы слали к ним своих настырных представителей – «толкачей». И к этому незаметно привыкли. Стали считать, что так и надо. По всей стране разъезжали снабженцы, «выбивая» и «подталкивая».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21