К сожалению, он был невеселый, даже мрачный. Ходил по комнате, потом сел за «Блютнера» и стал извлекать ужасные звуки. Я пожалела старика:
— Рояль совсем расстроен.
— Да, расстроен. — И без перехода: — Расскажите мне о себе.
А что я могла рассказать? Школьница, перешла в десятый класс, поступать готовлюсь.
— Куда, если не секрет?
— В университет.
— В университет? — Он забарабанил пальцами по стеклу. — Скажите еще, что на исторический факультет.
— Как вы догадались?
— Исторический факультет! Это прекрасно, — язвительно сказал он.
Я не знала, что возразить, просто молчала.
— Извините меня, ради бога, Маша. Сегодня у меня плохое настроение. Впрочем, не только сегодня. Я думаю, это надолго. Боюсь, доставлю вам много хлопот. Уж лучше бы вы занимались своими делами.
Как нехорошо он это сказал! Я сразу встала. Он спохватился:
— Вы меня не так поняли. Не обижайтесь. Я тут закупорился, сижу один, разговаривать разучился. Надо хоть в лес пойти.
— Здесь прогулки хорошие.
— Давайте вместе пойдем, хоть завтра! Я понимаю, что неудобно со мной на виду у всех. Но можно встретиться где-то подальше. Например, у омута. Вы знаете ветлу над водой?
И мы договорились встретиться после обеда.
22.00. Волнуюсь. На свидание никогда не ходила. Быть может, это и не свидание вовсе, но все же... Сегодня за ужином предупредила, что завтра удаляюсь «на этюды». Аня посмотрела на меня подозрительно, дедушка ждет, когда я продемонстрирую свои достижения, но я отговариваюсь: еще мало написано и т. д. А написано всего лишь три строчки.
29 июня. Пятница
Нехороший день сегодня. Он не пришел. Целый час ждала у ветлы, чуть в омут не свалилась. А он не пришел. Ну и пусть. Я знала, что не придет, просто чувствовала. Да и зачем я ему нужна? Теперь он здоров и может без помощи обойтись. В конце концов, человек искал уединения, а ему помешали. Всегда так со мной происходит: строю карточный домик, а он рушится от легкого дуновения. Ну что я себе придумала? Интересная личность, писатель, человек в беде. Быть может, и так, но при чем тут я? Разве не видно, что мысли его заняты совсем другим? Эх, Маша, Маша! Опять не повезло.
23.15. Голова болит. Я расстроена. Нет, конечно, больше туда не пойду. Разве не ясно, что визиты мои ни к чему. Прощай, Черная дача! Прощай, маленький сон.
30 июня. Суббота
Пришлось ехать в Москву. Мама отправилась за отпускными и нас прихватила с Аней. С вокзала, сославшись на головную боль, сбежала в наш переулок. Квартира пуста. Я люблю пустую квартиру. Открыла все двери и бродила по комнатам. Мраморный бюст римского консула, что стоит в прихожей, посматривал на меня вопросительно. Я потрепала его по щеке и сказала: «Эх, консул, консул, никогда тебе не познакомиться с господином Блютнером».
Весь наш фарфор и хрусталь, сосредоточенный на полках, стенах и потолках, все картины, литографии, подсвечники, безделушки, загромоздившие интерьер, выглядели значительными и сосредоточенными. Должно быть, у этих предметов есть своя жизнь, как в сказке Андерсена «Пастушка и трубочист». Между прочим, фарфоровая пастушка и фарфоровый трубочист у нас тоже имеются, они стоят в маминой комнате на гамбургском буфете.
Отвела душу на музыке. Поиграла немножко. Инструмент, увы, пора настраивать. Все это поправило настроение. Решила пойти на улицу и неожиданно встретила Виталика. Он почему-то смутился. Да и я тоже. Когда встречаешь знакомого после долгого перерыва, не знаешь, с чего начать. Тем более что Виталик занимает особое место среди однокашников. Ведь он мне снится.
Пустой разговор с набором ничего не значащих вопросов. Как дела, как лето проводишь, куда поедешь, кого встречал и так далее. Гораздо важнее все остальное. Интонации, взгляды и то неуловимое, что возникает между людьми во время беседы.
Виталик все-таки прелесть. Мне спокойнее стало. Я знаю, что нравлюсь ему. Он же не знает, что снится мне с первого класса. Но, видимо, что-то чувствует. Отношения между нами деликатные, каждый боится разрушить нечто невидимое, хрупкое. Еще раз пригласила его на дачу.
Приехали мама с Аней, и мы перекусили чем бог послал. Они по магазинам ходили, устали. Дедушка, оказывается, приготовил мне ускоренный курс голландского с пластинками. И где только достал? Теперь пластинки надо переписать и слушать на даче. Пластинки и книги очень красивые, автор курса Корнелис Декстер.
1 июля. Воскресенье
Итак, месяц июль. С чем пришли мы к нему, дневник? Уж ты, во всяком случае, не в обиде, каждый день с тобой говорила. В моей жизни началось что-то новое. Но чем это кончится?
Смотрела на себя в зеркало. Унылое создание. Под глазами круги, губы сжаты в полоску, волосы растрепались.
Как он меня отвадил! Просто не пришел, и все.
17.00. Опять видела типа в очках. Все хочет дачу купить. И странный же он! По-моему, сумасшедший.
Вышла после обеда из дома, прошлась бесцельно. А он между сосен движется. Все тот же белый костюм, очки и шляпа. Я и внимания не обратила, он сам подошел.
— Как поживаете, девочка?
Отвечаю:
— Хорошо поживаем.
— Дачу продавать не собираетесь?
— Не собираемся.
— Ну это пока, — сказал он. — Все ведь приходится продавать.
И пошел рядом со мной:
— Все продается, девочка. Дача это еще пустяки. Вот подрастете, узнаете. Много у меня было в молодости, продал все. Теперь решил наверстать, теперь покупаю.
— И много купили? — спросила я.
— Да ведь как вам сказать? Главного все равно не купишь, а так, по мелочи...
Еле от него отделалась. И чего бродит в нашем поселке? Денег, наверное, мешок.
Сегодня, конечно, все в сборе. За ужином благодарила дедушку за пластинки. Тетя Туся не преминула выступить:
— С твоими способностями можно изучить голландский за год. В университете займешься Голландией, это перспективно.
Все как по нотам.
После чая пошли в сад, так и тянуло меня к ограде. Затянуло! Уселась на скамейку лицом к Черной даче и сделала вид, что читаю. Но там тишина. Дождик накрапывать стал, ушла к себе. Раскладывали с Аней пасьянсы, потом переводила «англичанина». Теперь уже десять часов, ныряю в кровать. Что день грядущий мне готовит?
2 июля. Понедельник
Странное письмо получила сегодня. Вот содержание.
«Я видел вас только один раз, но вы навсегда запечатлелись в моей душе. Буду вам еще писать. Неизвестный».
Похоже на розыгрыш, но штемпель московский. Показала записку Ане, та развеселилась:
— Запечатлелась, и, главное, навсегда. Поздравляю!
Обсудили, кто бы это мог быть.
— Врет, что один раз, — заключила Аня. — Может, Шухарев?
Женя Шухарев единственный человек, который посылал мне записки. Но это было еще в восьмом классе. Всех перебрали, остановились на том, что все же розыгрыш. Тем не менее приятно. Падкая я на такие вещи!
Между прочим, сегодня Бориса встретила. Одного из «семерых». Шли по лесу с Аней, а он сидел на пеньке и что-то резал ножом.
— Что же не пришла жечь костры? — спросил он.
Вырезал фигурку сидящего старца. Довольно искусно, надо сказать.
— Это Нил Столбенский.
Оказывается, Борис и вся компания из архитектурного! И выглядел сегодня другим человеком. Говорил иначе, смотрел. Ане он, между прочим, понравился. Я-то приняла их за бог знает кого. Век живи, век учись. Они уже завтра перебираются на другое место.
22.45. Еще не сплю. Все думаю. Скорей бы хоть в школу. Школа у нас хорошая, и класс замечательный, знаменитый 9-й «Б». Нет, теперь уже десятый. Все школьные «звезды» в нашем классе. Станкевич, например. У него первый разряд по теннису. Атаров известен как собиратель музыки, у него есть любые записи. Отец Днепрова работает корреспондентом в Лондоне, часто вижу его по телевизору. У Лизы Потехиной мать балерина, а у Вадима Рыкова отец известный конструктор. Это, конечно, все потому, что наша школа специализированная. Сюда все «сынки» и «дочки» стремятся. Вот Стасик Потапов из скромной семьи, мать у него чуть ли не уборщица. Это, между прочим, не мешает Стасику быть лучшим по языку. Наталья Ивановна говорит, что у него способности полиглота. Стасик похож на птичку. Сейчас вот вспомнила его и подумала, что надо с ним подружиться. Он, кажется, умный.
Школа-то школой, а все остальное? Мне не хватает свободы. Ни часа не могу провести незамеченной, во всем надо отчитаться. Так уж заведено в нашей семье. Вышла на улицу, вернулась, и тут же вопрос: «Где была, что видела?» Я давно научилась обманывать. С легкостью могу сказать, что помогала старушке сделать покупки, в то время как просто болтала с Атаровым или Станкевичем. Однажды забрела на площадь Моссовета и полчаса просидела у фонтана. Смотрела, как рассыпаются в воздухе струи. Я очень люблю фонтаны. Но разве можно сказать домашним, что просто глазела на воду? Несолидно. Пришлось зайти в «Дружбу», купить книгу и предъявить. Тут уж никаких вопросов — книжку дозволено выбирать хоть час.
За окном ветер шуршит, шушукается с деревьями, новости сообщает. Спокойной ночи, деревья и ветер!
3 июля. Вторник
Худо мне, худо. Ничего не хочу. Брожу вялая, неприкаянная. Можжевеловый куст мой тоже взгрустнул. Сегодня после дождя стоял весь в слезах. Отчего бы кусту плакать, с кем его разлучают? Может, он полюбил птицу, а та улетела. Или ветер принес нехорошую весть, что больше можжевеловых кустов не осталось на свете. Лирика...
Что такое любовь? Я много об этом думала. Мне кажется, любовь — вдохновение чувств. Приходит момент, возгораются чувства, и ты уже любишь. Но вдохновение пройдет, и тот, кого ты любила, покажется серым и скучным.
Я вспомнила, вот как он говорил: «Ты разлюбила меня, разлюбила». Ужасно...
4 июля. Среда
Сегодня мне лучше. Проснулась легко, радостно. На улице благодать. Птицы щебечут, зелень, солнце и синева. Мама пошла с нами купаться. Тут я заметила, как она сдала за последний год. Пополнела, вокруг глаз морщинки. Жалко стало ее. Они с папой почти никуда не ходят. Днем на работе, вечером дома. Папа за книгами, мама на кухне или у телевизора, а ведь им нет еще сорока. Даже здесь, на даче, мама все больше дома. Неужели так и со мной случится? Не хочу становиться домохозяйкой, не хочу!
Дима поправился. Сегодня пришел с отцом на пляж, но не купался. Мы с ним уселись в тени под соснами.
— Помнишь, как у Толстого Левин и Китти отгадывают фразы по буквам? — спросил он.
Нет, я не помнила.
— Допустим, я что-то хочу тебе сказать. Но пишу только первые буквы, а ты пытаешься отгадать.
И он написал на песке Д. О. Т. Я уставилась на буквы, но не могла сообразить.
— Я о тебе думал, — разъяснил Дима. — То есть не так. Думал о тебе.
— Видишь, и сам запутался. Напиши еще.
— Нет уж. Если простое не угадала...
— А ты угадаешь?
— Попробую.
И я написала Т. М. П. — «ты мне приснился». Конечно, не угадал. Какие из нас Левин и Китти! Тут не смекалка нужна — родство душ.
Между прочим, мама и Костычев-старший как-то странно переглядывались. Они ведь давно знакомы, вместе учились на филфаке. Но сегодня меж ними напряжение. Когда собирались уходить, мама сказала:
— Давайте еще посидим.
Но Костычев возразил мрачно:
— Так можно всю жизнь просидеть.
И мама вдруг сникла, засуетилась. Может, он имеет на нее влияние? Раньше не замечала. Да и вообще я мало присматривалась к маминой жизни.
18.10. Вечер чудесный! Брызнул маленький дождь, словно кто-то решил освежить землю из пульверизатора. И освежил. Промылось небо, пыль улеглась, воспрянул запах природы. Хорошо все-таки жить! Грудь моя бурно вздымается, я отчего-то волнуюсь, хочется бежать, кричать радостно. Поглядела на себя в зеркало, ничего этого нет на лице. Вид спокойный, только щеки слегка порозовели. Я сдержанный человек.
Интересно все же, кто послал ту записку и получу ли еще. Судя по стилю, человек не слишком интеллигентный. Таких всегда тянет на выспренность.
21.30. Читала на сон. Я странно читаю. Проглочу полстраницы и думаю о своем. Мысли вплетаются между строк. Записать все это вместе — такая была бы каша!
В университет хочу. Жизнь там совсем другая. Буду заниматься прилежно, изучать науки. В конце концов, во мне немало хорошего, только это нужно направить. Хочется в жизни добиться успехов. Сделать открытие или написать книгу. Чтоб обо мне говорили. Вот тут бы в меня и влюбился кто-то.
Неужели смысл жизни в любви?
5 июля. Четверг
Живем! Я сегодня примерная, зарядку сделала, позанималась с утра. Мама посоветовала мне сделать новую прическу, псевдораспущенные волосы. Что ж, могу и прическу. Я тоже посоветовала ей распустить волосы и колдовала над ними, пробуя то так, то эдак. Очень хорошие волосы, не всегда же их гладко зачесывать.
— И платье нужно купить, — сказала я. — Твои все вышли из моды.
Аня была на моей стороне. Она даже потребовала, чтобы мама носила джинсы. Та расхохоталась.
— Все носят джинсы! — настаивала Аня. — Смотри, Костычев-старший только в джинсах и ходит. А Хемингуэй? Он до старости джинсы носил!
В общем, повеселились. И было приятно. У нас с мамой давно без нежностей, а тут я касалась ее, обнимала за плечи, и она, встречая мои руки, слегка их пожимала. От этого веяло забытым теплом, воспоминанием детства. Даже плакать хочется. Почему так сурово у нас в семье? Я не помню, когда обнимал меня папа. Конечно, и сама хороша. Всегда сторонилась «телячьих нежностей». Но иногда так хочется!
Вечер. Поздний вечер. Фантазия разыгралась.
И вот в мою комнату входят лейтенант Томас Глан, майор Джей Гетсби и маленький живой господин в цилиндре с тростью в руках. Он крутит все время трость и обнажает белоснежные зубы.
Не замечают меня. Лейтенант Томас Глан из леса. На нем зеленая куртка, высокие сапоги, за спиной двустволка. Джей Гетсби, как всегда, изысканно одет, в кармашке фрака белая роза.
Расположились и завели разговор. Томас Глан рассказывал о своей охоте и собаке Эзопе, о коротком северном лете, о сторожке под сенью огромных сосен.
— Приезжайте ко мне в Уэст-Эгг, старина, — приглашает Джей Гетсби с мягкой улыбкой, — покатаемся на гидроплане.
— Эзопа я пристрелил, — хмуро сказал Томас Глан. — Когда расставались, она мне сказала: «Оставьте на память Эзопа». И я обещал. Я застрелил Эзопа и отослал ей в корзине.
Джей Гетсби присвистнул:
— Должно быть, сильно вам досадила эта особа.
— Я любил ее так, что поседел за лето. Потом никого уж не мог полюбить.
— И вы не добились ответной любви?
— Возможно, и она любила меня. Но в натуре ее было мучить себя и других. Мы расстались.
— Должно быть, у вас не хватило терпения, старина, — мягко сказал Джей Гетсби. — Я вот пять лет выжидал и дождался...
А маленький господин в цилиндре гуляет по комнате, посвистывает, все разглядывает. Остановился перед портретом Пушкина, поудивлялся.
— Друзья, — сказал он, — вы все о любви. Но любить можно только одну.
— Я и любил одну, — сказал лейтенант Глан.
— Присоединяюсь к вам, старина, — сказал Джей Гетсби.
— А! Я бы назвал вам имя Единственной, которая не изменяет. Но вы не сразу меня поймете. Заметьте, не говорю Наталья, хотя любил ее беспримерно и на дуэли стрелялся. Нет, не Наталья. Имя совсем другое.
— Имеет ли имя значение? — возразили они.
— Да вы спросите у моего приятеля, — смеясь, говорил господин в цилиндре. — Он на соседней даче тоскует. Угодно его навестить?
Они идут на Черную дачу. А я тихонько, тихонько за ними. Интересные разговоры ведут эти люди! На Черной даче в кресле спит Алексей. На плечи наброшен гусарский ментик, свеча оплывает рядом.
— Тсс! — говорит господин в цилиндре. — Разыграем его!
Но Алексей проснулся:
— Пушкин! Это ведь ты!
— Как видишь. Позволь представить тебе лейтенанта Глана и майора Гетсби.
Они знакомятся.
— Послушай, — Пушкин озирается, — морошка у тебя есть? Ужасно хочу морошки. А нет, так ответь на вопрос. С вопросом к тебе пришли. Назови нам имя Единственной, которая не изменяет. Припомни, припомни, дружок, она ведь и к тебе касание имеет. Ну, думай...
Алексей закрывает глаза и думает. Сколько минует времени, когда он ответит? Трое перед ним, трое погибших из-за любви. Лейтенант Томас Глан подставил себя под пулю, когда понял, что жизнь без Эдварды невыносима. Майор Джей Гетсби всю жизнь стремился к любимой Дези, но нашел только смерть. Поэт Александр Пушкин защищал честь жены на дуэли...
Так что ты ответишь им, Алексей?
6 июля. Пятница
Вчера писала о нем, фантазировала, а сегодня видела наяву.
Пошла на лавочку за можжевеловый куст и там читала. Вдруг сзади шорох. Я сразу напряглась, почувствовала — он. Но было тихо. Не выдержала, оглянулась, а он стоял за оградой и улыбался. Сделал мне жест рукой, приглашая, и я как в тумане отодвинула планку в заборе.
Он был совсем новый, в джинсах и голубой рубашке с погончиками. Он улыбался.
— Что же вы меня позабыли, Маша?
Я опешила.
— И к омуту не пришли.
Я возразила: это он не пришел. Но Алексей удивился:
— Я дожидался вас целый час.
И кажется, не обманывал. Вот загадка! Должно быть, у кого-то из нас остановились часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18