Прохожих по-прежнему не было, поземка не прекращалась.
Дом совсем было затих, изнутри не доносилось ни звука.
Я оглядел глухие освещенные подъезды.
За время моего отсутствия тут припарковались три машины, которые я заметил сразу: все три были «иностранки» — две «японки» и один «француз» — черный «Пежо» («пики»). Все три не были в моем списке…
«Пежо» («пики»), на который я обратил внимание, новенький, аккуратный, развивающий фантастическую скорость — 230 километров в час, с разгоном до первой сотни примерно за 6 секунд, стоял в торце, далеко от подъезда девушки, но что-то подсказывало мне, что Арзамасцев прибыл именно на нем.
Я подъехал совсем близко. Сквозь тонированные стекла недавнего гостя Женевского автосалона мало что можно было рассмотреть, внутри заметен был лишь красный огонек включенной сигнализации. Нигде не было видно ни одного из телохранителей Арзамасцева, скорее всего он приехал один…
Я вернулся к экрану.
Первое, что сразу бросилось мне в глаза, была разбросанная вдоль коридора, начиная с прихожей, мужская одежда — глава фонда, видимо, начал разоблачаться еще на ходу…
Генерала и его девушку я увидел уже на любовном ложе. При желании в неярком свете ночника я мог проследить их судорожные движения.
Но, воистину, я не был сексуальным извращенцем. Вуайеристом…
Мужская рука на женских гениталиях не привлекла мое внимание…
И потом тоже, когда картинка на экране сменилась и любовники, держась за руки, нагишом по скользким каменным плиткам коридора прошлепали в ванную, я тоже особенно не присматривался. По дороге генерал подобрал разбросанные там и тут предметы своего туалета…
В ванной они пробыли довольно долго.
Я снова вдосталь налюбовался знакомой картинкой средиземноморского пляжа в прихожей. Теперь я уже не сомневался, что художник действительно вдохновлялся фотографией тель-авивской набережной. И даже представил себе это место — справа должен был выситься Оперный театр…
Наконец, любовники показались в дверях. Девушка вышла первой. Пока она надевала халат, перед моими глазами снова предстала нежная женская плоть…
Исполнительный директор фонда появился уже в халате — мне снова бросился в глаза его неправильной формы острый нос, напоминавший акулий плавник над гребнем моря, абсолютно прямая спина, отменная выправка…
Обнявшись, генерал и девушка перешли в гостиную. Там у меня был задействован всего один жучок. Генерал Арзамасцев устроился за столом как раз напротив него. Подвинул кресло, включил телевизор. Девушка вышла в кухню, принялась заваривать чай. Из холодильника появились ветчина, сыр…
Я снова предположил, что собираю компрматериа-лы на любовников и заказчица на самом деле законная супруга Арзамасцева, а Вячеслав Георгиевич, общавшийся со мной, не больше, чем ее доверенное лицо.
Слежка стоила дорого…
Супруга наверняка платила из средств супруга…
Парадокс! В этом случае генерал Арзамасцев оплачивал слежку за собой и своей любовницей!
Я вернулся к жучку, установленному в гостиной. Гость все еще работал пультом. На экране телевизора появилась Анжелика Варум, потом Газманов со своей «Ты морячка, я моряк…», сопровождаемой акробатическими номерами…
Генерал снова сменил картинку…
Теперь это был детектив, я сразу его узнал.
Фильм, на мой взгляд, малость поутратил художественности по сравнению со своей литературной основой, а главный герой, мстящий за честь внучки, выглядел как живая модель действий, с которой один из кандидатов в свое время решил двинуться на выборы в президенты…
Девушка внесла еду, включила верхний свет.
Яркие блики легли на каменный пол. В гостиной, как и в коридоре, был не паркет — мраморные квадратные плитки…
Вообще же, гостиная производила впечатление неухоженной, давно не используемой по прямому назначению.
Я судил по тому, что сбоку, у окна, виднелась гладильная доска — она стояла тут с того дня, когда я тайно проник в квартиру, чтобы поставить жучки. Мне показалось, что и горка неглаженого белья рядом с тех пор ничуть не уменьшилась. По крайней мере я ни разу не видел, чтобы хозяйка гладила.
Еще сбоку, на тумбочке, виднелся оригинальный пресс-сувенир — сверкающая, болотного отлива лягушка из слоистого оникса…
Я обратил на нее внимание, еще когда ставил в квартире жучок: она оказалась довольно тяжелой. Как я тогда ни спешил, невольно взял ее в руку — пучеглазая, зобастая жаба с полной шеей, словно больная базедовой болезнью, она весила около килограмма…
Девушка наполнила рюмки. Любовники выпили…
Арзамасцев не отрывал глаз от телевизора и потом все время, пока они ели и болтали, он то и дело поглядывал в его сторону. По-видимому, он и вправду пылал страстью к детективам…
Больше ничего особенного не произошло. Около часа ночи я снова увидел генерала в прихожей при всем параде — в костюме, в дубленке. Девушка проводила его на лестничную площадку, вернулась…
Еще через несколько минут от дома отъехала машина. Издалека мне было трудно определить ее марку. К счастью, заказчик не требовал никого сопровождать. Никого, кроме девушки.
Я вернулся с пустыря к дому.
Французская модель «Пежо» («пики») — гостя Женевского автосалона — в торце здания стояла на месте. Обе «японки» тоже никуда не делись. Они не имели никакого отношения к гостю девушки. Машина, на которой приезжал генерал Арзамасцев, все это время находилась в подземном гараже, под домом…
Я с минуту еще постоял у элитного дома, прежде чем двинуться в путь.
Нет, дело тут не в ревности генеральской супруги…
Мой заказчик втянул меня в рискованную игру.
Исполнительный директор солиднейшего российского фонда — фигура серьезная…
Один из многих, возникших в последние полутора-десятилетия, Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции — фонд не совсем обычный. В свое время после возвращения кейса Арзамасцеву я между дел навел справки. Могучая организация, полностью закрытая для посторонних, — со спецпропусками на машинах, с офисом в центре Москвы, со спецохраной, вооруженной автоматами, со спецбуфетом, спецсвязью АТС-1 или АТС-2…
И люди в таких учреждениях вовсе не с улицы — подполковники, полковники, но в основном генералы. Официально подобные фонды существуют на пожертвования и вносят свою лепту в решение проблем региональной миграции. Неофициально же люди, заправляющие в них, торгуют старыми связями, выступают посредниками между коммерческими структурами и силовыми ведомствами, в которых они служили до отставки.
Прокуратура до сих пор не могла разобраться с посреднической деятельностью одного из таких фондов, содействовавшего продаже за границу двух авианесущих крейсеров примерно за 4 миллиона долларов каждый. В прессе проскользнуло сообщение, что по самой минимальной оценке на каждом из них находилось только цветных металлов по меньшей мере на 15 миллионов долларов, не считая оставленное на крейсерах секретное оборудование и вооружение…
Когда-то мы это уже все проходили…
Мой заказчик выбрал себе опасного противника.
От Арзамасцева можно было ожидать нестандартные ходы.
Тем более я должен был теперь принять все меры к тому, чтобы узнать своего заказчика, втянувшего меня в это опасное противостояние.
Кто он? Слишком опрометчиво я согласился на этот заказ.
Сорок тысяч долларов за три недели несложного скрытого наблюдения за девушкой — это должно было насторожить.
Без сомнения, тут делалась большая игра…
Утром, когда я позвонил Рембо на мобильник, аппарат оказался выключенным — президент Ассоциации начал рабочий день раньше меня.
— Шеф на переговорах… — Трубку в «Лайнсе» сняла секретарь. — Оттуда поедет на спорт. Что ему передать?
—Я думал вместе пообедать…
—А где? В какое время?
Она отнеслась к моим словам очень серьезно, впрочем, как ко всему, что касалось ее обязанностей секретаря.
—Шеф знает это место?
—Еще бы…
Я взглянул на часы.
Итак, сразу после переговоров Рембо отправит народ — детективов и охранников «Лайнса» — в спортивный зал на «Октябрьское поле». Там начинались занятия по восточному единоборству, киоку- шинкай.
Соберут всех. Никому не помогут никакие отговорки…
Каждый, и Рембо тоже, — в кимоно, босиком — предстанет перед цепляющим взглядом Мастера и его тренерской лапой…
Я снова взглянул на часы.
Сопроводив девушку на автостоянку, я успевал на занятия.
КАРАТЕ — ДО
К спортклубу я приехал во время. Детективы и охранники еще тянулись в раздевалку, а наиболее активные, вроде нашего двухметрового ветерана, косившего для всеобщего и личного удовольствия под гориллу, уже разминались.
Я быстро переоделся. Кимоно, как, впрочем, и кроссовки я постоянно возил с собой в машине.
Рембо еще не было.
— Какие люди!..
Коллеги меня шумно приветствовали. Мы жили, как одна семья, даже наши садовые участки расположены были рядом… В последнюю минуту появился Рембо, тоже в кимоно, босиком. Он ничуть не удивился, увидев меня; строй раздвинулся — он встал рядом со мной.
Почти сразу возник и сен-сей — Мастер из Русской национальной федерации Ояма, чемпион России по ки-окушинкай.
Это восточное единоборство, известное также как кекусинкай, каратэ-до, нокдаун каратэ, было выбрано Рембо в качестве основы физической подготовки детективов и охранников «Лайнса».
Сен-сей выполнял обязанности тренера.
Я помнил, как Мастер появился у нас впервые — обманчиво сутулый, на пятом десятке, невысокий, узкоплечий. Ничем он тогда не поразил: хилые волосенки, темные очешки, длинные руки болтаются…
«Пирожок ни с чем…»
Мастер начал с двух самых крупных из нас, они должны были напасть на него с двух сторон.
Дальнейшее произошло в одно мгновение.
Хиляк сен-сей оттолкнул того, кто приблизился первым, — это был горилла — с ходу врезал ему ногой в бедро сбоку и сразу же показал еще удар в пах, вверх, как бы до пупка. Отскочив, сен-сей легко, как в танце, на втором па успел провести еще удар — пяткой, а перед тем, коротко оглянувшись, в прыжке нанес удар в промежнть второму что зашел сзади…
Сен-сей… Смертоносный бультерьер, замаскированный под добродушнейшую отощавшую борзую…
Мастер тоже был рад моему приходу. В свое время он оказался моим соседом, и я не раз подвозил его домой, когда снимал верхний этаж большой зимней дачи в Расторгуеве.
— Ну-ка, ну-ка… Выходи! — скомандовал он мне. — Небось, все уже забыл…
Мне было спокойно и хорошо. Я почувствовал себя так, словно вернулся домой.
Наверное, впервые с того дня, как принял стремный свой заказ, я снова был среди своих, на которых мог положиться.
— Начали, — негромко приказал сен-сей.
Упражнение было простым — удар правой на средней дистанции, моментальный отскок, поворот на сто восемьдесят градусов и снова быстрый подскок с ударом ногой в голову, а на самом деле по ручной макивари или лапе, которую сен-сей именовал так же, как на ее исторической родине…
— Р — раз!.. Р — раз!.. Придется тебе еще поработать!
Вслед за мной шестипудовый Рембо в течение нескольких минут тоже обливался потом, вколачивал в ручную макивари попеременно то кулак, то пятку, а тренер все требовал чистоты исполнения.
— Молодец! Еще!..
Рембо вызволил неожиданно появившийся секьюрити, он же водитель президентского джипа «Гранд Чероки», высокий московский пацан, прошедший Чечню и в свое время направленный «Лайнсом» на семинар телохранителей за границу. Он был нашим первым посланцем в Англию, в школу полиции графства Кент, под Лондон, и Рембо очень мирволил ему.
Пацан с военным прошлым оказался удивительно чистым физически и духовно. Непонятно было, как таким ребятам удается сохраниться в наше время от наркогиков, зелья, порно и ток-шоу…
Нее время, пока мы занимались, он оставался в машине, отвечая по мобильнику босса. После одного из звонков он пулей пронесся в борцовский зал: — Сергей Михайлович!
Рембо тотчас прервал тренировку:
— Надо ехать…
Нам не удалось переговорить.
В последний момент Рембо обернулся, нашел глазами меня, мигнул.
— Наехали на клиента… — Он спешил. — У тебя все в порядке?
— Вроде да…
«ТАМПЛИЕРЫ»
Тревожные мысли вернулись ко мне, едва я снова оказался предоставленным самому себе.
Чем в действительности занимался фонд, которым руководили Арзамасцев и Хробыстов, тщательно скрывалось. Был ли он только источником обогащения самого аппарата или группы генералов-единомышленников и тех, кто за ними стоял?
Вполне могло оказаться, что заказчик вовлек меня в опасное противостояние.
Подобный фонд, как это часто бывает не только в России, в действительности часто только черная касса для финансирования избирательных кампаний, источник, из которого беспрепятственно текут неучтенные валютные реки определенным союзам, движениям и партиям…
Такие организации реагируют резко и немедленно на малейшие попытки заглянуть в их кухню…
Заказчик никак не предупредил меня о подстерегающей опасности.
Я должен был сам позаботиться о себе.
Мне уже не казалось, что, узнав о девушке, я смогу установить своего заказчика.
И все же!
Из спортивного центра я снова поехал в издательство.
На этот раз я не воспользовался автостоянкой и троллейбусом, а погнал знакомым путем в «жигуле».
Машину я припарковал ближе к метро «Сокол», недалеко от уже знакомого исполинского памятника культовой архитектуры и в то же время далеко от автостоянки, где уже успел обжечься.
Поскрипывал небольшой морозец.
Доска объявлений отдела кадров висела на прежнем месте, я проверил — список требуемых специальностей оставался прежним. Его можно было отлить и металле для долговременного пользования. Издательству постоянно требовались и корректоры, и редакторш…
Теперь я уже спокойно, с силой вдавил внутрь тяжелую, с витой бронзовой ручкой дверь.
— На шестой этаж… — бросил я охранникам внизу. — В кадры…
Несмотря на трагедию «Норд-Оста» и другие попытки терактов в Москве, поведение охраны было совсем непохоже на то, к которому я привык, бывая в на Ближнем Востоке. В Израиле секьюрити не сидел бы в своем закутке, а стоял в нескольких метрах перед входом и заставил бы обязательно открыть сумку, провел бы вдоль боков и спины металлоискателем, спросил бы об имеющемся оружии…
— Проходи… — Один из секъюрити махнул мне рукой.
Я поднялся на уже знакомый этаж, но нажимать на кнопку звонка, как все сотрудники, остерегся. Подождал, пока это сделают другие.
Уже через пару минут открывающее устройство сработало, и я неожиданно убедился в том, что моего нового знакомца на посту нет.
Вместо него дежурил тощий, унылого вида брюзга. Этот не сидел за столом, а следовательно, и не читал, и значит, был для меня менее удобен для налаживания контакта. Кроме того, я не заметил в нем никаких признаков ментовского. Обычный российский пенсионер — строитель или преподаватель…
Задуманная мною операция автоматически отменялась…
«А если он вообще всю эту неделю не появится…»
На следующей недели секьюрити издательства был бы вообще мне без надобности…
Подумав, я направился во второе крыло, по другую сторону холла…
Но все было бесполезно.
Я поднялся на следующий этаж, он тоже принадлежал книжникам. У каждой двери я ждал, пока кто-нибудь из сотрудников не проявит инициативу…
И неожиданно удача!
Мой знакомец оказался за последней, четвертой дверью.
Тут было что-то вроде приемной главного редактора издательства. Просторное помещение. Офисная мебель. Диван для посетителей, компьютер, гирлянды искусственных цветов…
Здоровяк сразу меня узнал, осветился всей своей золотой оковой во рту.
— Заходи! — Кроме нас, в приемной никого не
было. — Приступил к работе?
— Пока нет. Кого-то ждут, кто решает… Как ты?
Мы еще поговорили ни о чем, соблюдая ритуал.
Ничего не значащий и ни к чему не обязывающий
треп единственно и создает необходимую атмосферу теплоты и доверия между малознакомыми людьми.
Речевой этикет…
Улучив момент, я достал фото девушки.
— Не видел со сегодня случайно?..
На снимке они стояла у входа в церковь Воскресения Словущего ни Арбате.
— Нет. А кто она?.. — охранник улыбнулся, снова показав при этом сразу все свои золотые фиксы. Я еще раз обратил внимание на его рыжъе — такое теперь редко увидишь. — Симпатяга…
— Не знаю. Редактор? Корректор? Где-то у вас тут работает…
— А как к тебе фотка попала?
— Долго рассказывать…
Он что-то заподозрил:
— Уголовница?
— Бракоразводный процесс…
Охранник смекнул:
— Ты не в частных детективах?
— Угадал.
Он уважительно взглянул на меня.
— А как платят? — Как каждый мент, он надеялся рано или поздно тоже податься в частные сыщики. — А говоришь, к нам на работу… Дай-ка еще взгляну… — Он повертел фотографию в толстых коротких пальцах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Дом совсем было затих, изнутри не доносилось ни звука.
Я оглядел глухие освещенные подъезды.
За время моего отсутствия тут припарковались три машины, которые я заметил сразу: все три были «иностранки» — две «японки» и один «француз» — черный «Пежо» («пики»). Все три не были в моем списке…
«Пежо» («пики»), на который я обратил внимание, новенький, аккуратный, развивающий фантастическую скорость — 230 километров в час, с разгоном до первой сотни примерно за 6 секунд, стоял в торце, далеко от подъезда девушки, но что-то подсказывало мне, что Арзамасцев прибыл именно на нем.
Я подъехал совсем близко. Сквозь тонированные стекла недавнего гостя Женевского автосалона мало что можно было рассмотреть, внутри заметен был лишь красный огонек включенной сигнализации. Нигде не было видно ни одного из телохранителей Арзамасцева, скорее всего он приехал один…
Я вернулся к экрану.
Первое, что сразу бросилось мне в глаза, была разбросанная вдоль коридора, начиная с прихожей, мужская одежда — глава фонда, видимо, начал разоблачаться еще на ходу…
Генерала и его девушку я увидел уже на любовном ложе. При желании в неярком свете ночника я мог проследить их судорожные движения.
Но, воистину, я не был сексуальным извращенцем. Вуайеристом…
Мужская рука на женских гениталиях не привлекла мое внимание…
И потом тоже, когда картинка на экране сменилась и любовники, держась за руки, нагишом по скользким каменным плиткам коридора прошлепали в ванную, я тоже особенно не присматривался. По дороге генерал подобрал разбросанные там и тут предметы своего туалета…
В ванной они пробыли довольно долго.
Я снова вдосталь налюбовался знакомой картинкой средиземноморского пляжа в прихожей. Теперь я уже не сомневался, что художник действительно вдохновлялся фотографией тель-авивской набережной. И даже представил себе это место — справа должен был выситься Оперный театр…
Наконец, любовники показались в дверях. Девушка вышла первой. Пока она надевала халат, перед моими глазами снова предстала нежная женская плоть…
Исполнительный директор фонда появился уже в халате — мне снова бросился в глаза его неправильной формы острый нос, напоминавший акулий плавник над гребнем моря, абсолютно прямая спина, отменная выправка…
Обнявшись, генерал и девушка перешли в гостиную. Там у меня был задействован всего один жучок. Генерал Арзамасцев устроился за столом как раз напротив него. Подвинул кресло, включил телевизор. Девушка вышла в кухню, принялась заваривать чай. Из холодильника появились ветчина, сыр…
Я снова предположил, что собираю компрматериа-лы на любовников и заказчица на самом деле законная супруга Арзамасцева, а Вячеслав Георгиевич, общавшийся со мной, не больше, чем ее доверенное лицо.
Слежка стоила дорого…
Супруга наверняка платила из средств супруга…
Парадокс! В этом случае генерал Арзамасцев оплачивал слежку за собой и своей любовницей!
Я вернулся к жучку, установленному в гостиной. Гость все еще работал пультом. На экране телевизора появилась Анжелика Варум, потом Газманов со своей «Ты морячка, я моряк…», сопровождаемой акробатическими номерами…
Генерал снова сменил картинку…
Теперь это был детектив, я сразу его узнал.
Фильм, на мой взгляд, малость поутратил художественности по сравнению со своей литературной основой, а главный герой, мстящий за честь внучки, выглядел как живая модель действий, с которой один из кандидатов в свое время решил двинуться на выборы в президенты…
Девушка внесла еду, включила верхний свет.
Яркие блики легли на каменный пол. В гостиной, как и в коридоре, был не паркет — мраморные квадратные плитки…
Вообще же, гостиная производила впечатление неухоженной, давно не используемой по прямому назначению.
Я судил по тому, что сбоку, у окна, виднелась гладильная доска — она стояла тут с того дня, когда я тайно проник в квартиру, чтобы поставить жучки. Мне показалось, что и горка неглаженого белья рядом с тех пор ничуть не уменьшилась. По крайней мере я ни разу не видел, чтобы хозяйка гладила.
Еще сбоку, на тумбочке, виднелся оригинальный пресс-сувенир — сверкающая, болотного отлива лягушка из слоистого оникса…
Я обратил на нее внимание, еще когда ставил в квартире жучок: она оказалась довольно тяжелой. Как я тогда ни спешил, невольно взял ее в руку — пучеглазая, зобастая жаба с полной шеей, словно больная базедовой болезнью, она весила около килограмма…
Девушка наполнила рюмки. Любовники выпили…
Арзамасцев не отрывал глаз от телевизора и потом все время, пока они ели и болтали, он то и дело поглядывал в его сторону. По-видимому, он и вправду пылал страстью к детективам…
Больше ничего особенного не произошло. Около часа ночи я снова увидел генерала в прихожей при всем параде — в костюме, в дубленке. Девушка проводила его на лестничную площадку, вернулась…
Еще через несколько минут от дома отъехала машина. Издалека мне было трудно определить ее марку. К счастью, заказчик не требовал никого сопровождать. Никого, кроме девушки.
Я вернулся с пустыря к дому.
Французская модель «Пежо» («пики») — гостя Женевского автосалона — в торце здания стояла на месте. Обе «японки» тоже никуда не делись. Они не имели никакого отношения к гостю девушки. Машина, на которой приезжал генерал Арзамасцев, все это время находилась в подземном гараже, под домом…
Я с минуту еще постоял у элитного дома, прежде чем двинуться в путь.
Нет, дело тут не в ревности генеральской супруги…
Мой заказчик втянул меня в рискованную игру.
Исполнительный директор солиднейшего российского фонда — фигура серьезная…
Один из многих, возникших в последние полутора-десятилетия, Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции — фонд не совсем обычный. В свое время после возвращения кейса Арзамасцеву я между дел навел справки. Могучая организация, полностью закрытая для посторонних, — со спецпропусками на машинах, с офисом в центре Москвы, со спецохраной, вооруженной автоматами, со спецбуфетом, спецсвязью АТС-1 или АТС-2…
И люди в таких учреждениях вовсе не с улицы — подполковники, полковники, но в основном генералы. Официально подобные фонды существуют на пожертвования и вносят свою лепту в решение проблем региональной миграции. Неофициально же люди, заправляющие в них, торгуют старыми связями, выступают посредниками между коммерческими структурами и силовыми ведомствами, в которых они служили до отставки.
Прокуратура до сих пор не могла разобраться с посреднической деятельностью одного из таких фондов, содействовавшего продаже за границу двух авианесущих крейсеров примерно за 4 миллиона долларов каждый. В прессе проскользнуло сообщение, что по самой минимальной оценке на каждом из них находилось только цветных металлов по меньшей мере на 15 миллионов долларов, не считая оставленное на крейсерах секретное оборудование и вооружение…
Когда-то мы это уже все проходили…
Мой заказчик выбрал себе опасного противника.
От Арзамасцева можно было ожидать нестандартные ходы.
Тем более я должен был теперь принять все меры к тому, чтобы узнать своего заказчика, втянувшего меня в это опасное противостояние.
Кто он? Слишком опрометчиво я согласился на этот заказ.
Сорок тысяч долларов за три недели несложного скрытого наблюдения за девушкой — это должно было насторожить.
Без сомнения, тут делалась большая игра…
Утром, когда я позвонил Рембо на мобильник, аппарат оказался выключенным — президент Ассоциации начал рабочий день раньше меня.
— Шеф на переговорах… — Трубку в «Лайнсе» сняла секретарь. — Оттуда поедет на спорт. Что ему передать?
—Я думал вместе пообедать…
—А где? В какое время?
Она отнеслась к моим словам очень серьезно, впрочем, как ко всему, что касалось ее обязанностей секретаря.
—Шеф знает это место?
—Еще бы…
Я взглянул на часы.
Итак, сразу после переговоров Рембо отправит народ — детективов и охранников «Лайнса» — в спортивный зал на «Октябрьское поле». Там начинались занятия по восточному единоборству, киоку- шинкай.
Соберут всех. Никому не помогут никакие отговорки…
Каждый, и Рембо тоже, — в кимоно, босиком — предстанет перед цепляющим взглядом Мастера и его тренерской лапой…
Я снова взглянул на часы.
Сопроводив девушку на автостоянку, я успевал на занятия.
КАРАТЕ — ДО
К спортклубу я приехал во время. Детективы и охранники еще тянулись в раздевалку, а наиболее активные, вроде нашего двухметрового ветерана, косившего для всеобщего и личного удовольствия под гориллу, уже разминались.
Я быстро переоделся. Кимоно, как, впрочем, и кроссовки я постоянно возил с собой в машине.
Рембо еще не было.
— Какие люди!..
Коллеги меня шумно приветствовали. Мы жили, как одна семья, даже наши садовые участки расположены были рядом… В последнюю минуту появился Рембо, тоже в кимоно, босиком. Он ничуть не удивился, увидев меня; строй раздвинулся — он встал рядом со мной.
Почти сразу возник и сен-сей — Мастер из Русской национальной федерации Ояма, чемпион России по ки-окушинкай.
Это восточное единоборство, известное также как кекусинкай, каратэ-до, нокдаун каратэ, было выбрано Рембо в качестве основы физической подготовки детективов и охранников «Лайнса».
Сен-сей выполнял обязанности тренера.
Я помнил, как Мастер появился у нас впервые — обманчиво сутулый, на пятом десятке, невысокий, узкоплечий. Ничем он тогда не поразил: хилые волосенки, темные очешки, длинные руки болтаются…
«Пирожок ни с чем…»
Мастер начал с двух самых крупных из нас, они должны были напасть на него с двух сторон.
Дальнейшее произошло в одно мгновение.
Хиляк сен-сей оттолкнул того, кто приблизился первым, — это был горилла — с ходу врезал ему ногой в бедро сбоку и сразу же показал еще удар в пах, вверх, как бы до пупка. Отскочив, сен-сей легко, как в танце, на втором па успел провести еще удар — пяткой, а перед тем, коротко оглянувшись, в прыжке нанес удар в промежнть второму что зашел сзади…
Сен-сей… Смертоносный бультерьер, замаскированный под добродушнейшую отощавшую борзую…
Мастер тоже был рад моему приходу. В свое время он оказался моим соседом, и я не раз подвозил его домой, когда снимал верхний этаж большой зимней дачи в Расторгуеве.
— Ну-ка, ну-ка… Выходи! — скомандовал он мне. — Небось, все уже забыл…
Мне было спокойно и хорошо. Я почувствовал себя так, словно вернулся домой.
Наверное, впервые с того дня, как принял стремный свой заказ, я снова был среди своих, на которых мог положиться.
— Начали, — негромко приказал сен-сей.
Упражнение было простым — удар правой на средней дистанции, моментальный отскок, поворот на сто восемьдесят градусов и снова быстрый подскок с ударом ногой в голову, а на самом деле по ручной макивари или лапе, которую сен-сей именовал так же, как на ее исторической родине…
— Р — раз!.. Р — раз!.. Придется тебе еще поработать!
Вслед за мной шестипудовый Рембо в течение нескольких минут тоже обливался потом, вколачивал в ручную макивари попеременно то кулак, то пятку, а тренер все требовал чистоты исполнения.
— Молодец! Еще!..
Рембо вызволил неожиданно появившийся секьюрити, он же водитель президентского джипа «Гранд Чероки», высокий московский пацан, прошедший Чечню и в свое время направленный «Лайнсом» на семинар телохранителей за границу. Он был нашим первым посланцем в Англию, в школу полиции графства Кент, под Лондон, и Рембо очень мирволил ему.
Пацан с военным прошлым оказался удивительно чистым физически и духовно. Непонятно было, как таким ребятам удается сохраниться в наше время от наркогиков, зелья, порно и ток-шоу…
Нее время, пока мы занимались, он оставался в машине, отвечая по мобильнику босса. После одного из звонков он пулей пронесся в борцовский зал: — Сергей Михайлович!
Рембо тотчас прервал тренировку:
— Надо ехать…
Нам не удалось переговорить.
В последний момент Рембо обернулся, нашел глазами меня, мигнул.
— Наехали на клиента… — Он спешил. — У тебя все в порядке?
— Вроде да…
«ТАМПЛИЕРЫ»
Тревожные мысли вернулись ко мне, едва я снова оказался предоставленным самому себе.
Чем в действительности занимался фонд, которым руководили Арзамасцев и Хробыстов, тщательно скрывалось. Был ли он только источником обогащения самого аппарата или группы генералов-единомышленников и тех, кто за ними стоял?
Вполне могло оказаться, что заказчик вовлек меня в опасное противостояние.
Подобный фонд, как это часто бывает не только в России, в действительности часто только черная касса для финансирования избирательных кампаний, источник, из которого беспрепятственно текут неучтенные валютные реки определенным союзам, движениям и партиям…
Такие организации реагируют резко и немедленно на малейшие попытки заглянуть в их кухню…
Заказчик никак не предупредил меня о подстерегающей опасности.
Я должен был сам позаботиться о себе.
Мне уже не казалось, что, узнав о девушке, я смогу установить своего заказчика.
И все же!
Из спортивного центра я снова поехал в издательство.
На этот раз я не воспользовался автостоянкой и троллейбусом, а погнал знакомым путем в «жигуле».
Машину я припарковал ближе к метро «Сокол», недалеко от уже знакомого исполинского памятника культовой архитектуры и в то же время далеко от автостоянки, где уже успел обжечься.
Поскрипывал небольшой морозец.
Доска объявлений отдела кадров висела на прежнем месте, я проверил — список требуемых специальностей оставался прежним. Его можно было отлить и металле для долговременного пользования. Издательству постоянно требовались и корректоры, и редакторш…
Теперь я уже спокойно, с силой вдавил внутрь тяжелую, с витой бронзовой ручкой дверь.
— На шестой этаж… — бросил я охранникам внизу. — В кадры…
Несмотря на трагедию «Норд-Оста» и другие попытки терактов в Москве, поведение охраны было совсем непохоже на то, к которому я привык, бывая в на Ближнем Востоке. В Израиле секьюрити не сидел бы в своем закутке, а стоял в нескольких метрах перед входом и заставил бы обязательно открыть сумку, провел бы вдоль боков и спины металлоискателем, спросил бы об имеющемся оружии…
— Проходи… — Один из секъюрити махнул мне рукой.
Я поднялся на уже знакомый этаж, но нажимать на кнопку звонка, как все сотрудники, остерегся. Подождал, пока это сделают другие.
Уже через пару минут открывающее устройство сработало, и я неожиданно убедился в том, что моего нового знакомца на посту нет.
Вместо него дежурил тощий, унылого вида брюзга. Этот не сидел за столом, а следовательно, и не читал, и значит, был для меня менее удобен для налаживания контакта. Кроме того, я не заметил в нем никаких признаков ментовского. Обычный российский пенсионер — строитель или преподаватель…
Задуманная мною операция автоматически отменялась…
«А если он вообще всю эту неделю не появится…»
На следующей недели секьюрити издательства был бы вообще мне без надобности…
Подумав, я направился во второе крыло, по другую сторону холла…
Но все было бесполезно.
Я поднялся на следующий этаж, он тоже принадлежал книжникам. У каждой двери я ждал, пока кто-нибудь из сотрудников не проявит инициативу…
И неожиданно удача!
Мой знакомец оказался за последней, четвертой дверью.
Тут было что-то вроде приемной главного редактора издательства. Просторное помещение. Офисная мебель. Диван для посетителей, компьютер, гирлянды искусственных цветов…
Здоровяк сразу меня узнал, осветился всей своей золотой оковой во рту.
— Заходи! — Кроме нас, в приемной никого не
было. — Приступил к работе?
— Пока нет. Кого-то ждут, кто решает… Как ты?
Мы еще поговорили ни о чем, соблюдая ритуал.
Ничего не значащий и ни к чему не обязывающий
треп единственно и создает необходимую атмосферу теплоты и доверия между малознакомыми людьми.
Речевой этикет…
Улучив момент, я достал фото девушки.
— Не видел со сегодня случайно?..
На снимке они стояла у входа в церковь Воскресения Словущего ни Арбате.
— Нет. А кто она?.. — охранник улыбнулся, снова показав при этом сразу все свои золотые фиксы. Я еще раз обратил внимание на его рыжъе — такое теперь редко увидишь. — Симпатяга…
— Не знаю. Редактор? Корректор? Где-то у вас тут работает…
— А как к тебе фотка попала?
— Долго рассказывать…
Он что-то заподозрил:
— Уголовница?
— Бракоразводный процесс…
Охранник смекнул:
— Ты не в частных детективах?
— Угадал.
Он уважительно взглянул на меня.
— А как платят? — Как каждый мент, он надеялся рано или поздно тоже податься в частные сыщики. — А говоришь, к нам на работу… Дай-ка еще взгляну… — Он повертел фотографию в толстых коротких пальцах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30