С этого-то все и началось. Теперь самая тяжелая и неблагодарная работа доставалась Джонни. В любое время суток его могли послать куда угодно. Все ковбои прекрасно понимали, что Смок ездит на Джонни и помыкает им, стараясь выжить из «Икс в квадрате».— Ты, кажется, собирался стать здесь старшим? — язвил он. — Так что давай работай.И Джонни работал.Он уже и не помнил, сколько километров забора он починил, притом, что если Лэмсон был недоволен его работой, все приходилось делать заново. Он рубил дрова для кухни, то есть выполнял самую презираемую работу; он разыскивал по пустыне отбившихся от стада животных; он брал в руки лопату чаще, чем лассо, расчищая источники и копая канавы. Ему чаще, чем другим трем ковбоям из его команды, доставались ночные смены; он работал по двенадцать — четырнадцать часов в сутки, в то время как другие осенью и зимой работали по семь-восемь часов.Смок Лэмсон был самым сильным мужчиной на ранчо. Он похвалялся, что никому еще не удалось победить его в драке, и, несмотря на то что весил на сорок футов больше Джонни, постоянно пытался спровоцировать юношу на драку.Чем дальше шло время, тем хуже становилось Джонни. Чувствуя, что ему не выжить соперника, Лэмсон стал еще сильнее закручивать гайки. Даже Лэскер, обычно сдержанный и неразговорчивый, пытался образумить Смока.— Что ты пристал к этому малышу? — спрашивал он. — Он ведь хорошо работает.— Это мое дело, Дэн, — кратко отвечал Смок. — Когда я сделаю из него ковбоя не хуже нас с тобой, я от него отстану.Джонни оседлал своего светло-гнедого жеребца и выехал из конюшни, наклонив голову, чтобы не задеть дверной косяк. Он распахнул дверь, не слезая с коня, а потом повернул его навстречу ветру и двинулся на западное пастбище.Лужи покрылись коркой льда, а низинки уже замело снегом, но все-таки в воздухе снега было больше, чем на земле. С севера дул резкий, пронизывающий ветер, и снежинки, подхваченные им, неслись над землей. Если в такую погоду быки сдвинутся с места, их уже ничем не остановить. Недалеко от той долины, по которой он поедет, лежит Полынная равнина, пятьдесят миль в ширину и двадцать пять в длину. Путь туда преграждает только сухое русло глубиной сорок футов. Если быки, спасаясь от ветра, пойдут на юг, то они доберутся до него, промерзнув до костей, и, свалившись с обрыва, не смогут выбраться и погибнут.Джонни слыхал о таких случаях, когда скот неожиданно срывался с места и шел напролом куда глаза глядят, но самому ему такого видеть не приходилось. Впрочем, он легко мог себе это представить.Он провел в седле уже больше часа, когда наконец появился первый бык, чалый великан, который, тяжело ступая, шел прямо на него. За ним шел еще один и еще… и впервые в жизни Джонни охватила паника.Глубоко в душе он понимал, что никто никогда всерьез не допускал возможности того, что скот вырвется на свободу, Долина, где он пасся, была обнесена забором, и Джонни был уверен, что Смок послал его дежурить просто из предосторожности или из вредности. Должно быть, ветер повалил забор, и быки двинулись вниз по склону.Бежать за помощью было уже поздно. Джонни выхватил револьвер и выстрелил в воздух, то ли надеясь остановить быков, то ли давая сигнал другим ковбоям, что случилась беда. Однако надежды его не оправдались — быки не остановились, а сигнал никто не услышал. В отчаянии он попытался завернуть животных, но тщетно. Те быки, которых ему удалось заставить свернуть, тут же пропали в снежной круговерти, а остальные по-прежнему шли, не обращая на него никакого внимания.А за первыми быками шли еще и еще, и казалось, что конца им не будет.И тут только Джонни осознал масштабы случившегося несчастья. Все стадо, более тысячи голов, гонимое северным ветром, шло на юг. Если его не остановить, то животные свалятся с обрыва на дно сухого русла. Многие разобьются насмерть, а другие поломают себе ноги, и их добьет холод. Конечно, погибнут не все, но вряд ли многим удастся выжить. Высота обрыва составляет сорок футов, а дно у русла каменистое, так что будь то животное или человек, но упав туда, вряд ли он останется невредимым.Светло-гнедой жеребец носился как угорелый. Джонни кричал, стрелял и испробовал тысячу других способов завернуть стадо, но оно все шло и шло вперед. Он забыл о Смоке Лэмсоне, который послал его сюда, забыл обо всем на свете и думал только о том, как спасти скот, ибо он принадлежал Барту Гэвину, доброму старику, который взял его к себе в работники, когда Джонни потерял уже всякую надежду найти достойный заработок.Наконец Джонни остановил коня и задумался. Шарф, которым он обмотал шею, покрылся инеем от его дыхания, пальцы ног онемели от холода, а скот все прибывал. До ворот ранчо было четыре мили, еще четыре — до барака. Если он поскачет за ребятами, то быки уйдут слишком далеко — ведь ковбоям надо будет еще одеться и оседлать коней. А если скот свалится в сухое русло, то оттуда его уже ничем не вытащишь.Когда рассветет, тысяча быков уже будет валяться на дне пересохшей реки. Если… если он не заставит их свернуть. Если ему удастся повернуть быков на восток, в сторону хребта Гребешок, а потом погнать их вдоль этого хребта до откоса Гэвина, то, может быть, ему удастся собрать их в одном месте. Конечно, часть быков потеряется, зато другие будут спасены от падения в каньон… И тут ему в голову пришла мысль, как можно повернуть стадо на восток.Развернув удивленного мустанга, Джонни вонзил в него шпоры и помчался на юг. Сбоку от него, гонимые завывающим северным ветром, шли быки, ни на минуту не останавливаясь и не сбавляя шага. Зрелище упрямо и непреклонно двигающихся животных завораживало. Проскакав на головокружительной скорости по мерзлой земле, Джонни вскоре оставил стадо позади. Несясь на юг, он обдумывал свой план. Быки шли медленно, так что, если ему повезет, он успеет сделать все, что задумал.Наконец Джонни догнал передних быков, оторвавшихся от стада на четверть мили, и вскоре он остался один в ночи и несся, не сбавляя скорости, на юг, туда, где располагалось сухое русло. Однако, проехав несколько миль, Джонни повернул на восток и пришпорил коня. Неожиданно его глазам предстал откос Гэвина — огромная отвесная скала из песчаника. Он повернул, и скала оказалась от него по левую руку. Джонни поехал вдоль нее и вскоре добрался до квадратного уступа, где находился дом, в котором ковбои могли отдохнуть и переночевать в непогоду. Он подъехал к дому с подветренной стороны и спешился.Сорвав засов, Джонни толкнул дверь и вошел внутрь. В доме было темно, и он зажег спичку. Вдоль стен стояли четыре ящика с порохом. Он пересыпал его в мешок, прихватил с собой моток шнура и выбежал из дома.Привязав мешок с порохом позади седла, Джонни сел на коня и, стараясь не думать об опасности, помчался на юг. Стоит только коню поскользнуться и упасть — ну что ж, у него будет просторная могила!Замерзший мустанг охотно вышел в галоп. На улице было очень холодно, но Джонни не замечал холода. Наконец он заметил впереди черную ленту сухого русла. Он спешился а завел коня за выступ скалы, а потом поспешил к обрыву. Осторожно, чтобы не упасть, он спустился вниз.Джонни хорошо знал это место. Несколько раз он спускался сюда, чтобы, пока не видит Лэмсон, спокойно покурить в одиночестве. Обрыв был весь испещрен трещинами и пронизан отверстиями. Джонни принялся торопливо забивать их порохом, с самого верха обрыва почти до его основания. Он работал уже больше получаса, когда появился первый бык. Он ударился о скалу, высившуюся неподалеку, и остановился, чтобы прийти в чувство. Вскоре он снова двинется в путь.Спрятавшись от ветра за обрывом, Джонни побежал по дну сухого русла, торопливо поджигая шнуры. Убедившись, что все они загорелись, он вскарабкался по обрыву и, прыгнув в седло, погнал коня прямо навстречу ветру. Через несколько мгновений раздался взрыв. Джонни не стал возвращаться — его уловка должна сработать, просто не может не сработать.Он ехал на север и вскоре увидел стадо. Оно разбилось на несколько потоков и достигло уже края откоса. Быки все так же методично двигались вперед. Некоторые, правда, пытались отклониться к западу, но Джонни без труда завернул их. Однако не было никакого смысла пытаться повернуть стадо вправо или влево, русло было рядом, и никакая сила не могла свернуть быков с их пути.Джонни не знал, сколько времени ему пришлось работать. Его угнетала мысль, что все усилия могут оказаться напрасными. Один раз его конь упал, но тут же поднялся. Вскоре Джонни нашел место, откуда он мог видеть все стадо. Снег перестал идти, земля покрылась белым покрывалом, и видимость была хорошей. Он работал уже не так быстро, как раньше, и когда остатки стада очутились в каньоне, он развернул коня и медленно поехал домой.Полумертвый от усталости, он снял седло и не менее получаса занимался конем, потом накрыл его попоной, чтобы тот не замерз. Спотыкаясь, Джонни вошел в барак и повалился на койку. Ноги его онемели от холода, и прежде чем уснуть, он растер их руками.Его разбудило прикосновение чьей-то руки к его плечу. Это был Дэн Лэскер.— Вставай, малыш. Лэмсон рвет и мечет.Джонни появился последним к завтраку. Он вошел в комнату и остановился на пороге от изумления. Рядом с Бартом Гэвином сидела девушка… и какая девушка!У нее были густые темные волосы, лучистые глаза и слегка полноватые губы. Потеряв от изумления дар речи, Джонни добрался до своего стула и, низко наклонившись над столом, принялся есть. Ковбои совершенно растерялись, они боялись произнести слово в присутствии блестящей красавицы, сидевшей рядом с Бартом. Завтрак проходил в молчании. Даже обычно разговорчивый Смок Лэмсон хранил молчание.Неожиданно девушка спросила:— Почему у вас только один конь накрыт попоной? Ведь ночью было так холодно!— Попоной? — Гэвин оглядел собравшихся за столом. — Кому это пришло в голову закрыть коня попоной?Ковбои изумленно переглядывались. Закаленные мустанги Дикого Запада не были приучены к такому обращению. Даже Смок Лэмсон не мог скрыть своего удивления. Он вдруг резко повернулся к Джонни, поняв, что это он накрыл коня попоной, и решив посмеяться над ним.— Может быть, это сделал наш будущий старший ковбой? Это на него похоже, — с ехидцей произнес он.Прекрасные темные глаза девушки обратились на Джонни, и он вспыхнул от смущения.— Так это ты укутал свою лошадку в одеяльце? — спросил Лэмсон, скосив глаза на девушку, желая понять, оценила ли она его шутку, и хихикнул.Гэвин сурово посмотрел на Джонни. Чувствуя, что ему не уйти от объяснений, Джонни вялым голосом сказал:— Он был весь в мыле — мы ведь вернулись с ним на рассвете.Гэвин положил вилку.— На рассвете? — не веря своим ушам, спросил он. — А где это ты так долго пропадал?Теперь настала очередь Лэмсона сконфузиться. Он поколебался, а потом сказал:— Я подумал, что надо послать кого-нибудь караулить скот на тот случай, если он вдруг уйдет из загона.— Уйдет из загона? — насмешливо переспросил Гэвин. — Но там ведь забор высотой с коня и такой прочный, что выдержит удар быка! Кроме того, — язвительно спросил он, — разве один человек сможет остановить стадо?Смок Лэмсон запнулся, молчал и робко попытался что-то объяснить. Девушка переводила взгляд с него на Джонни и на других ковбоев. Барт Гэвин был умным человеком и постепенно начал понимать то, чего он раньше не осознавал.— Стадо укрыто в надежном месте, — подал голос Джонни. — Я был там, когда оно двинулось на юг. Теперь все быки в сухом русле.— Что?! — вскричал Барт Гэвин, вскочив со стула. На бледном его лице застыл ужас.Все смотрели на Джонни.— Я понятия не имею, что случилось с забором. Я объезжал долину и вдруг увидел, что они идут. Я стрелял и кричал, но никто меня не услыхал, да и быков это не остановило.Лэмсон хрипло спросил:— Ты хочешь сказать… что стадо ушло из своего загона? А как же забор?— Не знаю, — ответил Джонни. — Но не волнуйтесь, стадо цело.— Ты имеешь в виду, — ледяным голосом спросил Гэвин, — что стадо ценой в сорок тысяч долларов валяется целехонькое в каньоне?— Нет, никто там не валяется, — ответил Джонни, — ну, может быть, за исключением нескольких быков. Я знаю — знал, что может случиться, если животные свалятся с обрыва, и поэтому забрал в нашем доме в горах весь порох и взорвал, то есть подорвал Скалистый склон. Я думаю, что из этого русла они не уйдут, так что, наверное, все стадо там.Наступила мертвая тишина. Лэмсон был бледен, а остальные отказывались верить своим ушам. Гэвин какое-то время смотрел на Джонни, а потом взял вилку и принялся есть.— Давай уточним, как было дело, — сказал он. — Значит, ты обогнал стадо, взорвал обрыв, а потом вернулся и всю ночь гонялся за стадом и направлял его в этот проем?— Ну, не совсем так, — упрямо настаивал на своем Джонни. — Скот не мог разбрестись, поскольку долина, по которой он шел, была довольно узкой, так что мне оставалось только следить, чтобы он никуда не свернул.— Но ведь он же просто герой! — воскликнула девушка с темными глазами. — Ты так не думаешь, дядя Барт?— Благодаря его действиям мои убытки будут гораздо меньше, чем я предполагал, вот и все, — произнес Гэвин, и в его голосе Джонни уловил симпатию к себе. — Лэмсон, я хотел бы поговорить с тобой, но сначала посмотрим, что стало со скотом.Из тысячи голов скота пропало всего шесть. Несмотря на то, что ему пришлось действовать в ужасной спешке, да еще почти вслепую, в кромешной тьме, Джонни удачно выбрал место взрыва и хорошо уложил заряды. Ведь он знал сухое русло и Скалистый склон как свои пять пальцев.Гэвин нашел стадо в сухом русле; быки разбрелись по нему, поедая густую зеленую траву, которая росла там, где часто застаивалась вода. Он внимательно изучил проем, образовавшийся после взрыва, время от времени кидая на Джонни испытующий взгляд.— Я вижу, ты знаешь, как обращаться с порохом, — сказал он наконец. — Ты правильно разместил пороховые заряды.— Мой отец застолбил участок в Орегоне, — объяснил Джонни, — и я часто помогал ему, в том числе и во взрывных работах.Никто не знал, что Барт Гэвин сказал Лэмсону, но тот на несколько дней оставил Джонни в покое и только время от времени называл его «любимчиком». Но прошло какое-то время, и все вернулось на круги своя — Джонни Гаррет опять стал делать самую черную работу.Если в школьном здании в Рок-Спрингс намечались танцы, где Джонни мог встретить Мэри Джейн, то его посылали в перевалочный лагерь у Орлиного Гнезда.Это было дикое гористое место, поросшее густым лесом и напоминавшее его родной Орегон. Здесь высились неприступные вершины и на многие мили тянулись глубокие каньоны, то там, то здесь пересекающиеся застывшими потоками лавы. На востоке лежала местность, называемая Гиблый край, представлявшая собой плато шириной сорок миль, поверхность которого была изрезана до такой степени, что там не мог пройти ни конный, ни пеший, ибо сапоги за несколько минут превращались в лохмотья. Там не было ни рек, ни ручьев; да и вообще гиблое это было место. Были там участки с ровной и гладкой поверхностью, с виду совершенно безобидные, но стоило только человеку ступить на них ногой, как он тут же проваливался глубоко под землю, ибо то, что казалось крепким монолитом, на самом деле оказывалось тонкой пленкой лавового пузыря. Проломив эту пленку ногой, человек падал в яму глубиной от пятнадцати до пятидесяти футов, стенки которой были отвесными и гладкими, и выбраться наверх не представлялось никакой возможности.Несколько проходов в горах, ведущих в Гиблый край, были перегорожены заборами, сохранность которых нужно было время от времени проверять. Кое-где лава образовала отвесные стены, сложенные из базальтовых блоков.Джонни расчищал источники, рассыпал соль, проверял заборы, после чего у него оставалось еще много свободного времени. У него с собой был кольт и винчестер, и он много охотился. Он убил двух пум и с полдюжины волков, снял с них шкуры и выделал.Неделей позже его посетил Лэскер. Он привел с собой двух вьючных лошадей, нагруженных продуктами. Лэскер работал ковбоем уже пятнадцать лет, это был высокий костлявый мужчина.Он заметил шкуры, но ничего не сказал. Прислонившись к стене и подставив лицо утреннему солнышку, он сказал:— Старик нервничает — в этом году его доходы упали. У него стали пропадать коровы.— Ты видел Мэри Джейн?— Она была на танцах вместе со Смоком, — сказал Лэскер и хотел было что-то добавить, но передумал и сменил тему: — Помнишь племянницу Гэвина? Она живет на ранчо. Ее зовут Бетти.— Ну, это птица высокого полета, нам не ровня.— Не скажи, — ответил Лэскер. — Некоторые птицы высокого полета хорошо разбираются, что к чему.Два дня спустя Джонни обнаружил мертвую корову. Ее тело было разодрано волками, но умерла она от выстрела в голову… и совсем недавно, дней шесть назад. А ведь поблизости не было ни одной души — только он да Лэскер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21