Он открыл, что эти слепые тропки исправно заставляют его врагов ходить пешком. Конь, который хорошо накололся о шип чольи, это уже искалеченный конь. Панама не имел таких чувств к лошадям, какие бывают у индейцев прерий, а также у кое-кого из его собственного племени. Для Панамы лошадь была чем-то таким, на чем ездят, и если конь умирал или становился калекой, он просто брал другого.
Наконец Панама лег спать. Его разбудит первый свет, и это будет скоро. Ему хотелось выбрать место, где они будут умирать, и в мыслях он уже сделал этот выбор.
Где-то среди лавы завыл койот. Земляная сова спустилась к земле, а потом стрелой умчалась в ночь. С горы сорвался небольшой обломок базальта, прокатился по склону и упал вниз. Звезды, будто далекие лагерные огни, оставались спокойными.
Из лагеря пришел Том Беджер и остановился рядом с Родело.
— Спокойно?
— Угу.
— Дэн, ты поосторожнее с Харбином. Что там между вами — это ваше с ним дело, и ты его уладишь, когда сможешь, но сейчас нам нужно каждое ружье.
— Я не хочу драться с ним.
— Знаешь, Родело, я тебе удивляюсь. Зачем ты вообще здесь, что ты задумал?
Родело игнорировал вопрос. Он качнул головой в сторону гор.
— Ты индеец, Том… или частично индеец. Чего он ждет?
— Удобного времени, удобного места. Он знает, куда мы должны идти, знает, как можем туда попасть. Том помолчал.
— Я думаю, он собирается убить только одного.
— Одного?
— Ну да… последнего.
Глава 9
Последние звезды еще ярко сияли в небе, когда они оседлали коней. Купы чольи как будто светились собственным огнем. Холодный лунный ландшафт лавового поля, разрушенного эрозией и превращенного в фантастический хаос зазубренных скал, имел зловещий вид.
Все молчали. Слышалось только поскрипывание кожи, когда седлали лошадей, затягивали подпруги или закрепляли вьюки. Вьючная лошадь была в самом плохом состоянии. Золото весило около сорока фунтов, но оно лежало тяжело, без упругости живого груза.
Родело, стоя за лошадью, проверил револьвер. Все патроны на месте, оружие готово. Он сунул револьвер в кобуру, но ремешок оставил снаружи, чтобы быстрее вытащить при необходимости.
Нора оказалась в седле первой. Остальные быстро уселись на лошадей, и после короткой паузы, когда никто не трогался, Родело двинулся вперед. Он поехал на восток, а потом на юг; держась едва заметной тропы, которая, казалось, вьется прихотливо, но он четко держал курс по дуге, огибавшей Пинакате. К нему подъехал Харбин.
— И куда это ты собрался ехать?
— Если хочешь попробовать прямо на юг — давай. А я еду вокруг.
— А что там прямо?
— Там большой кратер. Между ним и пиками Пинакате — самая страшная мешанина гребней и изломанной лавы, какую ты когда-нибудь видел. Может, и есть там какая-то дорога, но я ее никогда не видел, а в темноте я не охочусь.
Буркнув, Харбин отстал. Он с подозрением следил за каждым движением Родело, и подозрения его все возрастали. У него, как говорится, был короткий фитиль и взрыв мог произойти в любую секунду.
Родело держался едва заметной тропинки, пересекавшей гребень черного базальта, а потом поехал вниз к просвету, открывшемуся среди зарослей чольи. Он остановился, осматривая путь впереди, чтобы наверняка попасть на тропу. Здесь было много проходов, но ни один из них не выглядел надежным. Наконец он сделал выбор, но двинулся медленно, избегая густых зарослей чольи. Ее зазубренные колючки сами впиваются в тело, и если их не вырвать, то они могут вызвать болезненные раны.
Никто не разговаривал. Они понятия не имели, насколько близко могут быть яки, но голоса разносятся в горах далеко, а они не хотели быть услышанными.
Прежде чем отъехать от водоема, Родело хорошо напился, а потом еще раз. Стоя рядом с Норой, он сказал:
— Старый индеец из пустыни говорил мне, что вода прежде всего уходит из крови. Ты замечала, как мало у нас течет крови из царапин? Наверное, как раз поэтому. А если так, то от этого замедляются движения человека, а может быть, и мысли. Белый человек обычно старается нормировать воду, но индеец пьет, сколько влезет, при каждом удобном случае, зная, что выдержит дольше и будет в лучшей форме.
Пока что они не очень страдали от жажды, но все же чувствовали, что влага предательски покидает их тела, причем, она не компенсируется той, что они выпивали.
Родело заметил, однако, что никто не пьет столько, сколько он.
Выехав на небольшую полянку среди чольи, они остановились. К Дэну подъехал Беджер.
— Дэн, у нас лошадь захромала — вьючная, — сказал он. Все собрались вокруг лошади. Шишка чольи крепко вцепилась в ногу животного у бабок. Колючки торчали вокруг
копыта, на плече были пятна крови.
— Ее придется отпустить, — сказал Родело. — Перегрузим вьюки на другого коня, а запасы поделим между собой.
— Она издохнет? — спросила Нора.
— Она? Ей будет лучше, чем нам. Нога и плечо поболят несколько дней, но она дохромает обратно к воде. Ей там надолго хватит.
— А что она будет есть?
— То же, что и в прошлую ночь. То, что едят толсторогие бараны. Галетную траву, паловерде… выберет.
Пока остальные развьючивали лошадь, Родело осторожно вытащил шипы, а потом отпустил животное, хлопнув по бедру. Они двинулись дальше, потеряв лишь несколько минут, тем временем уже рассвело.
В обычных обстоятельствах конь, раненный колючками чольи, выздоравливает быстро, и если бы не требовалась скорость, они могли взять лошадь с собой. Боль от чольи сильная, и побеги ее нелегко отрывать. Родело знал самый простой способ — просунуть лезвие ножа или крепкую палочку между шишкой чольи и телом, а потом резко вырвать шипы. Некоторые из них остаются в коже; их можно вытащить зубами, если под рукой нет щипчиков или пинцета.
Сейчас индейцы не преследовали их. Зная, куда направляется его дичь, Панама повел свой отряд в обход вдоль края лавы, оставив одного индейца следить за ними.
Солнце поднялось выше над горизонтом, и сразу скалы вспыхнули пламенем и пустыня замерцала от тепловых волн и миражей.
Дэн Родело ощутил, как пот начал стекать по лицу и по груди под рубашкой. Он ехал осторожно — не только из-за индейцев, но и из-за самой пустыни. Направлял коня внимательно, выбирая путь не милями, а ярдами, оценивая каждый шаг среди чольи, окотилло и зазубренных камней.
Казалось, все в пустыне имеет колючки; каждое растение, каждое живое существо снаряжено ими, чтобы выжить в этом самом жестоком из миров. В пустыне быстро обучаешься останавливаться с солнечной стороны куста, потому что в тени может прятаться гремучая змея, обучаешься избегать ненадежных, «живых» камней, быть осторожным на крутых склонах, избегать, по возможности, глубокого песка, который с каждым шагом высасывает из человека силы.
Теперь, понимал Родело, схватка случится скоро. Через несколько часов каждый будет бороться насмерть, просто чтобы выжить, и каждый осознает это. Грань между жизнь и смертью здесь узка. Сломанная нога коня заставляет человека идти пешком, а тогда уже спасения нет. Без воды человек может, если повезет, выдержать двадцать четыре часа. Кое-кто, с обостренной жаждой жизни, может выдержать два-три дня…
— Будь внимательна, — предупредил Родело Нору. — Если наткнешься на чолью, в тебя вопьется не меньше дюжины колючек, и каждая будет болеть, как сто чертей.
Теперь уже и речи не было о скорости. Иногда тропа шла под уклон, и все время она петляла среди кактусов и зазубренных скал. Даже просто поскользнуться означало наткнуться либо на шипы, либо на острые кромки камней.
Дважды они останавливались, пока Родело, которому не нравился вид тропы впереди, пешком исследовал место. Это была нелишняя предосторожность, потому что оба раза проходы оказались фальшивыми.
Харбин был хмур, его глаза обшаривали скалы, но время от времени сверкали в сторону Дэна. Нора оставалась неподалеку от Родело, и ревность бандита возрастала. Том Беджер, с его умением выживать, держался в стороне от линии огня и воздерживался от замечаний.
Спускаясь по небольшому скату в путанице лавы, лошадь Суслика внезапно поскользнулась и упала, сбросив седока на сплошную стену кактусов. Лошадь, брыкающаяся ногами, была вся утыкана колючками. Суслик выбрался на четвереньках. Его спина и бок были покрыты желтыми побегами чольи. Харбин гневно вспыхнул:
— Дурак неуклюжий! Выбирайся отсюда сам! А я еду!
— Мы здесь все вместе, — сказал Родело, — и будем оставаться вместе.
— Кто это сказал? — вскричал Харбин.
— Я, — ответил Родело.
На мгновение воцарилась тишина. Харбин развернул коня правым боком к Родело. Руку он держал на револьвере.
— До побережья здесь недалеко, — сказал он. — Ты больше не нужен.
Дэн Родело был на земле возле Суслика и держал в руке нож. Он оценивал, насколько метко сможет бросить его. Он мог стрелять и метать нож одинаково обеими руками, но год в тюрьме лишил его тренировки…
Именно в этот момент пронеслась пуля. Ее звонкий удар и звук выстрела наложились друг на друга. А потом все услышали журчание воды, вытекающей из фляги.
— Я все же буду вам нужен, — сказал Родело. — Похоже, вы остаетесь без воды.
Харбин выругался, видя как последние капли из фляги падают на землю.
Родело начал действовать своим ножом, отдирая чолью сначала от Суслика, потом от коня. Беджер тоже спешился, чтобы помочь. Нора и Суслик держали лошадь, пока Родело с помощью Беджера вытаскивал шипы. Конь, обычный полудикарь, как будто понимал, что они стараются помочь ему, и стоял спокойно. Это заняло у них почти час.
— Давайте выбираться отсюда, — сказал Родело, когда последняя колючка была извлечена. Он двинулся в просвет между кактусами, и в этот момент пуля сбила ветку чольи позади него. Но никого не было видно, и через минуту все они двинулись снова.
Было страшно жарко, и они могли передвигаться лишь самым медленным шагом. Слева несколько вулканических конусов вздымали свои головы.
— Тут, небось, сотня вулканов, — заметил Суслик. — Отроду столько не видел.
— Брейди насчитал около пятисот кратеров, — сказал Родело. — Он был тут несколько лет назад и знает эти места лучше всех.
Лава была хаосом из покосившихся глыб и смятых гребней, испятнанных щербинками и более глубокими впадинами. Древние потоки лавы были перекрыты более поздними. Кактусы росли повсюду, как будто земля им была совсем не нужна.
До полудня они преодолели небольшое расстояние. Какой-то ошибочный поворот завел их в слепой каньон, пришлось возвращаться по своим следам. Наконец они нашли выход из арройо, но на крутой тропе одна из лошадей упала и ободрала ногу.
Они с трудом продвигались вперед в угрюмом молчании, подавленные жарой, как избитые рабы, у которых не осталось даже желания протестовать.
Один раз их дорогу перебежала ящерица, но больше не было никакого движения. Они не встречали ни толсторогов, ни змей-стрелок, ни даже гремучих змей. Несколько раз они видели индейцев — или им казалось, что видели, но те больше не стреляли.
Земля мерцала от волн тепла, отдаленные горы как будто приближались. Лужицы воды, казалось, лежали прямо перед ними, а один раз, въехав на гребень, они увидели отдаленное плато, которое казалось одним широким озером.
— Мираж, — сказал Беджер.
Их губы снова потрескались, рты и глотки пересохли. Каждый из них думал об остатках воды в последней фляге.
И внезапно они, ошеломленные, вырвались из хаоса лавы и выехали на равнину, кое-где испятнанную кустами шамиссо и креозота. Больше не было необходимости держаться вместе, они рассеялись по крайней мере на сотню ярдов с Норой и Сусликом позади.
Мертвую тишину пустынного дня разорвали резкие голоса винтовок. Пуля взбила пыль прямо под ногами лошади Дэна. Он быстро рванулся вперед и выстрелил из револьвера. Пуля срикошетила о каменную плиту. Сзади до него донесся ужасающий вопль, и он быстро развернул коня. Остальные стремглав неслись под защиту скал, лишь Суслик лежал на земле — мертвый. Проезжая мимо него, Родело увидел, что в него попали по крайней мере дважды — в голову и шею. Вторая вьючная лошадь тоже была убита.
Родело находился на открытом месте, лицом к опасности и каждое мгновение ждал выстрела, но не видел ни одного яки.
Деньги лежали в переметных сумах на убитой лошади, но конь Суслика остался жив, хоть и был в плохом состоянии после падения в чолью.
Сейчас было уже далеко за полдень. Сколько же они прошли? Четыре мили? Пять миль? Может, даже меньше. А теперь не стало Суслика.
Не стало Суслика, не стало хорошего коня, не стало фляги. Родело поймал лошадь Суслика и снял с нее седло. Он укладывал вьючное седло, когда со стороны скал появились Харбин и Беджер с Норой позади. Они помогли Дэну поднять золото в седло.
Беджер повернулся к лежащему Суслику.
— Ты кое-что забыл, Джо! — Он вынул из кармана Суслика двадцать долларов золотыми монетами. — Не стоит оставлять это индейцам.
— Подбрось-ка их разок на счастье, — сказал Джо. Том подбросил монеты в воздух, а Джо ловко перехватил их.
— Спасибо, сосунок! — сказал он насмешливо. Том Беджер стоял очень тихо, глядя на него необычно холодными глазами. А потом пошел к своему коню. Родело передал последнюю флягу Норе.
— Пейте, — сказал он.
— Я могу обойтись.
— Давайте, — поддержал Беджер. — Пейте, леди. Она взглянула на Харбина.
— Безусловно, — сказал он. — Я хочу довезти вас живой. Она выпила глоток, потом протянула флягу Дэну. Он передал ее Беджеру. Когда фляга вернулась к нему, в ней остался едва глоток теплой воды, но она показалась чудесно прохладной его пересохшим губам.
— Бросьте ее, — сказал Харбин. — Мне не нравится звук пустоты.
— А если мы найдем воду? В чем мы ее повезем? Ни один человек в здравом уме не выбросит флягу в пустыне.
— Это мне напомнило, — сказал Беджер, — что леди говорила, будто знает водоем. Или вы забыли?
— Слушайте, мы же едем к побережью, — сказал Харбин. — Далеко это может быть?
— Слишком далеко, — ответил Родело.
— Ты говоришь, что слишком далеко, но что будет, если мы потеряем время в поисках воды и так и не найдем ее?
— Конец игре, — коротко ответил Родело. Беджер посмотрел на Нору.
— Вы знаете, где есть вода?
— Водоем, о котором я знаю, находится у южного конца Пинакате.
— Так это недалеко отсюда!
Больше ничего не было сказано, и они выступили. Дэн Родело снова был впереди, а сразу за ним ехала Нора.
— Вы знаете какие-нибудь местные приметы? — спросил он у нее. — Как мы узнаем, где это место?
— Я узнаю его… надеюсь…
Он обернулся к ней с удивлением.
— Вы действительно были в этих местах?
— Еще ребенком. Внезапно он повернулся в седле.
— Тогда вы должны быть Норой Рейли!
— Что вы знаете о Норе Рейли? — спросила она.
— Крушение корабля в Заливе… лет восемнадцать или девятнадцать тому. Такой парусник, небольшой, шел в Юму. Попав в приливное течение… Оно его краем задело, кажется. Разбился на скалах, но люди выбрались на берег и уже по суше достигли Сокойты. Это маленький пограничный городок вон в той стороне…
Она кивнула головой, но ничего не сказала.
Он поехал дальше. И вдруг заметил какие-то керамические обломки ржаво-коричневого цвета и грубой работы. Он остановился, потом медленно повел коня вокруг. В одном месте камни, кажется, были в светлых царапинах… это были следы древней дороги.
Он погнал коня вдоль нее. Керамические обломки попадались здесь чаще, потом нашлась олья — кувшин, в каких держат воду. Наконец он выехал на край и заглянул в водоем… он был сухой, как кость.
— Тут должна быть вода, — хрипло сказал Беджер. — Дождь же прошел…
Родело показал рукой. Упавший обломок скалы перегородил русло, по которому вода стекала во впадину. Ручеек прорвался в стороне по склону, а потом затерялся в песке. Дэн слез с коня и подошел к камню. После нескольких тяжких усилий он сдвинул его с места и откатил в сторону. Никто из мужчин не помог ему.
— Зачем терять время? — спросил Харбин. — Мы уже больше не будем проходить этим путем.
— Кто-то другой пройдет.
Родело снова сел в седло. Возня с обломком утомила его, и это показывало, как мало сил у него осталось.
Они держались на ограниченном водном рационе с того времени, как покинули колодцы Папаго. Они ехали и шли пешком под палящим солнцем. Теперь их кровь загустела, Рефлексы замедлились.
Но когда они проезжали мимо найденного кувшина, он сполз с лошади, подобрал его и прицепил к седлу. В этот кувшин вместилось бы много воды… если бы они нашли ее…
Глава 10
От солнца некуда было спрятаться. Ни облачка, ни тени. Они утомленно тащились вперед, тяжело осев в седлах. Жестокий зной лишил их энергии. Когда они поднимали головы, чтобы осмотреться, даже глаза двигались медленно. Руки при каждом движении были будто налиты свинцом.
Дэн Родело собрался с силами и сполз с седла. Во что бы то ни стало он должен сберечь грулью. Может быть, этот мышастый мустанг — последнее, что отделяет его от смерти, и они еще пригодятся друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13