Тепловые волны искажают очертания предметов, поэтому здесь часты миражи, в особенности над этими озерами.
И световые лучи становятся иногда причиной таинственных искажений в атмосфере. Они действуют по принципу линз в телескопе, отчего далекие горы оказываются совсем рядом, а расположенные на расстоянии бассейны превращаются в восхитительные оазисы; но стоит к ним подойти ближе, как они исчезают. Миражи возникают и из-за изменений плотности воздуха.
Всю дорогу мысли Каллагена были заняты пустыней. Жара заставила его склонить голову. По лицу струился пот, он жег глаза и оставлял солоноватый привкус на губах. Лошади тащились вперед, раскачивая головами: их энергия тоже угасла от жары и бесконечного пути.
Где-то впереди плясали таинственные вихри из пыли над солончаками, поверхность их сверкала так ослепительно, что горячий воздух, уступая место более холодному, быстро поднимался вверх, всасывая пыль и образуя эти кружащиеся вихри, исполняющие свой вечный танец по всей пустыне. Некоторые из них были маленькие, напоминающие фонтанчики, другие устремлялись в раскаленный воздух на несколько метров от земли.
Каллаген заставлял себя быть осторожным. Жара и длинный путь туманили его рассудок; солдаты едва держались в седлах. Где-то впереди были индейцы. Теперь их могло быть и двадцать, и сорок, и шестьдесят, а может быть, и больше, хотя они редко собирались большими группами из-за трудностей добывания еды и воды.
Пустыня стала уже своего рода историей для Каллагена. Он объездил Сахару, когда воевал против туарегов, в Афганистане служил с Достом Мохаммедом. Он испытал на себе ее жестокую жару и ветры, а они закалили его и подготовили к сражениям. Люди в пустыне всегда бойцы, потому что им приходится бороться за выживание.
Американские индейцы всегда были мужественными борцами, но теперь они столкнулись с другим врагом: сильным, ищущим первопроходцем, лучше вооруженным, получающим лучшее питание и не желающим сдаваться или отступать. Индейцы могли уничтожить их, но те продолжали приходить и приходить в пустыню.
Пионер пришел не для того, чтобы совершать налеты: его цель — остаться тут. И он селился вдоль реки, строил дома, возделывал землю. Он обосновался у водных источников, и Для индейцев это явилось чем-то новым, чего они не понимали и не могли принять. Белых людей было убито куда больше, нежели индейцев, но они по-прежнему продолжали приходить.
Индейский способ сражения состоял в том, чтобы собраться вместе, внезапно напасть, ограбить и исчезнуть, вернуться к своему народу со своими потерями или ранеными. Индейских битв было много, но войн — совсем мало.
Отряд очутился у затененного местечка. Спраг поднял руку, и колонна остановилась, с облегчением располагаясь в тонкой линии тени вдоль стены, образованной лавой, что находилась справа от них.
Дэлавер оставил свою лошадь и вскарабкался вверх по стене. Он внимательно огляделся вокруг. И куда бы ни смотрел, везде было пусто и тихо, но Дэлавер не доверял этой тишине. Он никогда не доверял обманчивым внешним приметам — поэтому, может быть, и оставался живым.
Каллаген расположился рядом со Спрагом, когда вернулся Дэлавер.
— Я ничего не увидел, но они не могли уйти далеко. Мы должны быть очень осторожны.
Спраг прополоскал рот водой, на мгновение задержал ее, потом глотнул. Ему ужасно хотелось еще попить, но он подавил в себе это желание и завинтил флягу, уселся на груду застывшей лавы и удивился, ощутив ее прохладу.
— Насколько далеко, как вы думаете? — спросил он у Каллагена.
Тот пожал плечами.
— Мы хорошо продвигаемся. Возможно, они в пяти или семи милях.
Мужчины растянулись на прохладном песке. Четверо стояли в карауле, Спраг был умен: его люди дежурили только по полчаса, потом их сменяли четверо других.
После привала все пойдут пешком. Лошади им могут понадобиться спустя какое-то время.
Спраг закрыл глаза, чувствуя, как опустились тяжелые веки. Что за страна для службы! Почему бы ему было не приземлиться в одном из «тепленьких местечек» Виргинии или Мэриленда? Хотя он и задавал себе этот вопрос, он знал, что не хочет этого. Ему больше по душе линия фронта. Он любил игру, жаждал боевых действий.
Ему казалось, он знает, что чувствуют мохавы. Вряд ли кто-нибудь из них думает, что сражается за свою землю. Они воюют ради славы, ради добычи, в этом их сущность. Ну что же, их цели весьма схожи. Много лет назад, когда в историю была вовлечена девушка, он всеми силами искал способ, чтобы стать военным, но так и не нашел его, а сейчас он рад тому, что случилось.
Он поднялся, потянулся, пытаясь размять спину, потом протер ленту на шляпе и прищурился. Они должны быть где-то здесь, прямо за поднимающимися горячими волнами.
Он настраивался на дорогу. Здесь твердый песок, а потому идти будет легче.
Он думал о людях, которые следовали за ним. Пятеро были ветеранами войны между Штатами, четверо сражались в разных отрядах против индейцев. Среди них были и новобранцы, молодые ребята, которым еще были велики даже солдатские ремни. Если они останутся в живых, то вернутся домой.
За исключением Дэлавера. Ему некуда возвращаться. Его народ разбрелся по всей территории Штатов и смешался с другими племенами, многие из них потеряли себя.
Час они шли, а потом Спраг остановил отряд.
— Каллаген, садитесь верхом и осмотрите ту дорогу. Но будьте осторожны.
Ему не было надобности об этом напоминать, но он отправлял человека на задание, где его могли убить. Он хотел, чтобы Каллаген знал, что он волнуется за него. А он и в самом деле беспокоился… потому что все они были славными парнями!
Каллаген приподнялся в седле, держа ноги в стременах, и огляделся.
— Сэр, вон те скалистые образования, что находятся как раз перед нами, я посмотрю, что там. Это неплохое место для привала.
— Сделайте это.
Когда Каллаген пришпорил коня, Спраг двинулся с колонной к скалам.
Каллаген провел рукой по шее жеребца.
— Спокойно, парень, — нежно проговорил он. — Мне понадобится твоя помощь.
Он терпеть не мог открытых пространств, и когда заметил впереди мелкий ручеек, то направился к нему. Золотая река! Ладно, он справится.
Прямо из-за горизонта появилась открытая платформа. В ней находилась единственная девушка, которую он любил, единственная, кого он вообще хотел в своей жизни. Раньше он знал нескольких, в разных частях света, они были прекрасны, но это была той, кого он хотел… Но не мог ей ничего предложить — ни денег, ни будущего. Единственное, чем он обладал, это умение владеть оружием и опыт солдата… Да еще небольшой шанс остаться в живых в ближайшие несколько часов.
Вдруг он заметил перед собой петляющий след от обоза.
А потом они вынырнули словно из-под земли, как призраки, серо-коричневые привидения, покрывшиеся пылью пустыни оттого, что лежали на песке. Стрела ударилась о седло, сверкнув, пролетела мимо его лица.
Их было, по крайней мере, шестеро. Они окружили его. Каллаген не стал рисковать, пришпорил лошадь и мигом выскочил из круга.
Мимо него пролетела другая стрела, а огромный индеец-мохав ухватился за его ногу. Каллаген ударил индейца по голове прикладом винтовки, и тот отпустил его. Каллаген изо всех сил гнал свою лошадь.
Впереди были скалы. Но индейцы уже поджидали его и там. Их было только двое, и Каллаген легко с ними справился, стреляя на ходу.
Одному пуля попала в грудь, другой вцепился в него, и Каллаген почувствовал, что вываливается из седла. Большинство мохавов — люди крупные, но этот был настоящий великан.
Каллаген потянулся к ремню и достал ружье. Мохав слишком поздно понял, что происходит. Он завизжал и подпрыгнул. Но ружье выстрелило, и он остановился на лету, широко раскрыв глаза, потом упал лицом вниз. Каллаген только успел отскочить в сторону.
Он свистнул, и лошадь, позвякивая стременами, рысью примчалась к нему. Рядом пуля раздробила скалу, и он, ухватившись за лошадь, спрятался в скалах.
Теперь выстрелы доносились с южной стороны. Отряд атаковали. Выбрав место в тени между двумя валунами, он завел туда свою лошадь.
— Оставайся здесь, — тихо сказал он. — Один из нас должен выкарабкаться из этой истории.
Он достал винтовку, которую, вопреки предписаниям, возил с собой на седле. С винтовкой в руке он опустился за скалой на колени и перезарядил револьверы.
Это было место, где еще недавно его поджидали два индейца: выгодная позиция — сзади и сверху сюда не было доступа, а надколотая скала давала тень и служила укрытием; к тому же отсюда можно открыть огонь в трех направлениях. Но самое главное, прямо под ним лежала дорога, по которой будет следовать платформа.
Было жарко, а скоро станет еще жарче.
Глава 9
Вокруг стояла тишина, никакого движения. Небо было безоблачным, слегка покачивались кое-где листья. Он устроился на земле и ждал. У него была вода, и он умел быть терпеливым. Не обладая выдержкой, ни один человек не сможет находиться в пустыне. На протяжении многих лет скалы ждали изменений, а растительность — воды. Индейцы тоже знали, как нужно ждать.
Каллаген научился терпению в других пустынях, на других землях. Сейчас он сидел тихо, сохраняя бдительность, в ожидании, что в любой момент нужно будет подняться. Индейцы знали, где он, и тоже ждали подходящего момента. А тем временем отряд прекратил огонь, и пустыня погрузилась в полнейшую тишину.
Скоро здесь пройдет платформа, а на ней едет Мелинда Колтон.
Горячее яркое солнце слепило глаза. Он определил расстояние, видел перед собой песок, но все представлялось каким-то туманным и расплывчатым.
Напрягая зрение и слух, он мысленно возвращался к Сулеймани-Хиллс и Досту Мохаммеду. В те времена он был офицером в отряде афганских наездников, которые с рождения приучались к седлу и были неистовыми воинами. Они предпочитали лезвие пуле и любили ехать верхом близко друг от друга.
В те дни он возил с собой три припрятанных рубина на случай, если ему придется откупаться в сложной ситуации. Он ездил в бухарском седле и носил зеленый кожаный ремень, усыпанный драгоценными камнями. Когда закончились боевые сражения, он проиграл ремень в покер.
Сейчас он носил шрамы многих лет, рубцы от десятков оружий, память пятидесяти сражений и сотен перестрелок. Сколько человек еще может выдержать? Человеку нужно блаженное спокойствие после всех этих сражений, место, где он мог бы жить, любить, воспитывать сыновей и дочерей. Место, где земля принадлежала бы ему, где бы росли его деревья… до конца жизни. Но человек скорее надеется, чем на самом деле может отыскать эти деревья и эту землю, чтобы заботиться о них и передавать грядущим поколениям.
Он всегда понимал, что может умереть в любую минуту и даже прямо здесь, и всегда знал, что в любой момент может пробить его час. Во вращении планет и движении солнца, в столетиях и тысячелетиях человек — всего лишь крохотная частичка, не имеющая большого значения. Но человек может жить гордо и так же гордо умереть.
Каллаген вытер пот со лба, бросил взгляд на флягу с водой, но решил потерпеть.
Интересно, индейцы по-прежнему близко? Или ушли, растворившись, как обычно, тихо в пустыне?
Вдруг что-то зашевелилось, но он не стал стрелять. Он был не из тех, кто открывает огонь, не видя четко перед собой объекта, поэтому наблюдал, но его мысли возвращались к Сайксу.
Этот человек не любил его, а может, это было какое-то еще более сильное чувство? Частично Мелинда была тому причиной, но только частично. Сайкс принадлежал к тому типу людей, которые чувствуют себя выше других, и его звание давало ему такое преимущество. Он был неплохим офицером; к тому же чувство превосходства над другими вселяло в него спокойствие и уверенность.
И он ждал удобного случая, чтобы каким-то образом утвердиться, продемонстрировать, что он выше, но такая возможность все не представлялась. Более того, неожиданное появление Мелинды в очередной раз доказало, что она предпочитает, или кажется, что предпочитает, Каллагена ему, Сайксу. Это было то, чего Сайкс не мог ни признать, ни принять.
Каллаген вытер вспотевшую ладонь о рубаху и снова обхватил руками винтовку. Скоро он покончит со всем этим, скоро он станет свободным человеком. Уже закончился срок его службы в армии, но почта всегда запаздывает, поэтому он не волновался на этот счет. Однако до тех пор пока он не получит на руки документы, он остается солдатом, субъектом выполнения приказов Сайкса. Он был уверен, что Сайкс всегда будет непреклонен по отношению к нему, но ему ничего и не нужно от Сайкса.
Скоро отряд пройдет здесь. Взгляд Каллагена рыскал по пустыне, но все было спокойно. Он прислушался, но ничего не услышал. Прошло некоторое время с тех пор, как умолк последний ружейный выстрел. Наступила долгая тишина: он не вернулся к своим, а они не искали его.
Он неожиданно вздрогнул от мысли, которая пришла в голову. Предположим, его бросили. Может быть, подумали, что он уже мертв. Если так, то, возможно, сейчас они двигаются в направлении Биттер-Спрингс, надеясь перехватить платформу там, а не здесь, на дороге.
В таком случае ему придется полагаться только на самого себя. Он выругался про себя, надеясь, что такое вряд ли возможно. Интересно, как далеко он сейчас от них? В трех милях? Четырех?..
Правительственная дорога, по которой должна пройти открытая платформа, была почтовым маршрутом, поэтому резонно было оставлять ее открытой. Он видел только дорогу, но никакой платформы на ней. А что, если на нее напали до того, как она должна была появиться в этом месте?
Он поменял позицию, стараясь заглянуть как можно ниже, чтобы лучше рассмотреть дорогу. И как раз в этот момент пуля звякнула о скалу рядом с ним.
Его лошадь была спрятана в безопасном месте между скалами, куда не могли проникнуть пули даже после рикошета. Он внимательно изучал раскинувшуюся впереди местность, выжидая удобного момента, чтобы достать хоть одного врага.
В нем росло подозрение, что эти многочисленные индейцы не мохавы, а пиуты. Они нередко разъезжали в этих местах, внезапно нападали на путешественников, производили быстрые грабительские набеги на ранчо и исчезали с ворованными лошадьми. Иногда ими руководили белые люди. Здесь существовал древний обычай воровать лошадей в Калифорнии и продавать в Аризоне или Неваде, а потом там воровать лошадей и перегонять их для продажи в Калифорнию.
Он взглянул на солнце. Прошел еще один час. Он уселся на землю, чтобы отдохнуть, расслабиться. Не похоже, что они пытаются пересечь открытый участок пустыни: у них не было никакого желания умереть… Значит, они будут ждать наступления темноты.
Каллаген вздохнул, его винтовка лежала рядом, а револьвер он держал наготове в руке. Небольшой навес защищал его и лошадь от нападения сверху. К нему можно было подступиться только через пустыню спереди или с боков. Он сидел, глядя на освещенный луной полукруг скал и открытое плато песка.
Каллаген дремал, время от времени просыпаясь, чтобы проверить, что творится в пустыне, а потом снова погружался в сон. Он не заметил никакого движения, не слышал ни выстрелов, ни звука приближающихся копыт или платформы. Он был отрезан ото всего и пребывал в полном неведении о том, что происходит или уже произошло.
Он застыл в полудреме, но его мозг по-прежнему неустанно работал. Предположим, погонщик заподозрил угрозу нападения и свернул с намеченного маршрута…
Кое-где здесь встречался мягкий песок, но большая часть территории была покрыта твердой почвой, поэтому открытая платформа могла двигаться и самостоятельно. Но ведь потребуется вода для лошадей, а значит, они все равно окажутся в Биттер-Спрингс или Марл-Спрингс.
Эти два пункта находились на приличном расстоянии друг от друга, сколько миль погонщику придется проехать, будет зависеть от того, в каком месте он свернул с дороги. В любом случае ему казалось теперь, что платформа исчезла, а вместе с ней лейтенант Спраг и его люди.
Воздух стал прохладным, приближалась темнота, на небе появились звезды. Каллаген налил половину запаса воды в шляпу и напоил лошадь, набрал немного в рот, прополоскал его и глотнул.
Впереди находился небольшой песчаный участок, куда бы он мог выехать из своего укрытия. В других местах поверхность напоминала горную породу, и если туда вывести лошадь, то резкий звук от копыт был бы далеко слышен.
Он подождал наступления полной темноты, потом резко вскочил в седло и стремительно помчался вон из укрытия. Проехал верхом добрых пятьдесят ярдов, но не услышал никаких звуков.
Индейцы скорее всего ушли. Вероятно, они удалились несколько часов назад, оставив только одного воина присматривать за ним, а потом и он тоже ушел. Куда?
Каллаген проехал мили две по дороге, что вела в лагерь Кэйди, но не обнаружил ни следов обоза, ни платформы — ничего, кроме свежих следов неподкованных пони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
И световые лучи становятся иногда причиной таинственных искажений в атмосфере. Они действуют по принципу линз в телескопе, отчего далекие горы оказываются совсем рядом, а расположенные на расстоянии бассейны превращаются в восхитительные оазисы; но стоит к ним подойти ближе, как они исчезают. Миражи возникают и из-за изменений плотности воздуха.
Всю дорогу мысли Каллагена были заняты пустыней. Жара заставила его склонить голову. По лицу струился пот, он жег глаза и оставлял солоноватый привкус на губах. Лошади тащились вперед, раскачивая головами: их энергия тоже угасла от жары и бесконечного пути.
Где-то впереди плясали таинственные вихри из пыли над солончаками, поверхность их сверкала так ослепительно, что горячий воздух, уступая место более холодному, быстро поднимался вверх, всасывая пыль и образуя эти кружащиеся вихри, исполняющие свой вечный танец по всей пустыне. Некоторые из них были маленькие, напоминающие фонтанчики, другие устремлялись в раскаленный воздух на несколько метров от земли.
Каллаген заставлял себя быть осторожным. Жара и длинный путь туманили его рассудок; солдаты едва держались в седлах. Где-то впереди были индейцы. Теперь их могло быть и двадцать, и сорок, и шестьдесят, а может быть, и больше, хотя они редко собирались большими группами из-за трудностей добывания еды и воды.
Пустыня стала уже своего рода историей для Каллагена. Он объездил Сахару, когда воевал против туарегов, в Афганистане служил с Достом Мохаммедом. Он испытал на себе ее жестокую жару и ветры, а они закалили его и подготовили к сражениям. Люди в пустыне всегда бойцы, потому что им приходится бороться за выживание.
Американские индейцы всегда были мужественными борцами, но теперь они столкнулись с другим врагом: сильным, ищущим первопроходцем, лучше вооруженным, получающим лучшее питание и не желающим сдаваться или отступать. Индейцы могли уничтожить их, но те продолжали приходить и приходить в пустыню.
Пионер пришел не для того, чтобы совершать налеты: его цель — остаться тут. И он селился вдоль реки, строил дома, возделывал землю. Он обосновался у водных источников, и Для индейцев это явилось чем-то новым, чего они не понимали и не могли принять. Белых людей было убито куда больше, нежели индейцев, но они по-прежнему продолжали приходить.
Индейский способ сражения состоял в том, чтобы собраться вместе, внезапно напасть, ограбить и исчезнуть, вернуться к своему народу со своими потерями или ранеными. Индейских битв было много, но войн — совсем мало.
Отряд очутился у затененного местечка. Спраг поднял руку, и колонна остановилась, с облегчением располагаясь в тонкой линии тени вдоль стены, образованной лавой, что находилась справа от них.
Дэлавер оставил свою лошадь и вскарабкался вверх по стене. Он внимательно огляделся вокруг. И куда бы ни смотрел, везде было пусто и тихо, но Дэлавер не доверял этой тишине. Он никогда не доверял обманчивым внешним приметам — поэтому, может быть, и оставался живым.
Каллаген расположился рядом со Спрагом, когда вернулся Дэлавер.
— Я ничего не увидел, но они не могли уйти далеко. Мы должны быть очень осторожны.
Спраг прополоскал рот водой, на мгновение задержал ее, потом глотнул. Ему ужасно хотелось еще попить, но он подавил в себе это желание и завинтил флягу, уселся на груду застывшей лавы и удивился, ощутив ее прохладу.
— Насколько далеко, как вы думаете? — спросил он у Каллагена.
Тот пожал плечами.
— Мы хорошо продвигаемся. Возможно, они в пяти или семи милях.
Мужчины растянулись на прохладном песке. Четверо стояли в карауле, Спраг был умен: его люди дежурили только по полчаса, потом их сменяли четверо других.
После привала все пойдут пешком. Лошади им могут понадобиться спустя какое-то время.
Спраг закрыл глаза, чувствуя, как опустились тяжелые веки. Что за страна для службы! Почему бы ему было не приземлиться в одном из «тепленьких местечек» Виргинии или Мэриленда? Хотя он и задавал себе этот вопрос, он знал, что не хочет этого. Ему больше по душе линия фронта. Он любил игру, жаждал боевых действий.
Ему казалось, он знает, что чувствуют мохавы. Вряд ли кто-нибудь из них думает, что сражается за свою землю. Они воюют ради славы, ради добычи, в этом их сущность. Ну что же, их цели весьма схожи. Много лет назад, когда в историю была вовлечена девушка, он всеми силами искал способ, чтобы стать военным, но так и не нашел его, а сейчас он рад тому, что случилось.
Он поднялся, потянулся, пытаясь размять спину, потом протер ленту на шляпе и прищурился. Они должны быть где-то здесь, прямо за поднимающимися горячими волнами.
Он настраивался на дорогу. Здесь твердый песок, а потому идти будет легче.
Он думал о людях, которые следовали за ним. Пятеро были ветеранами войны между Штатами, четверо сражались в разных отрядах против индейцев. Среди них были и новобранцы, молодые ребята, которым еще были велики даже солдатские ремни. Если они останутся в живых, то вернутся домой.
За исключением Дэлавера. Ему некуда возвращаться. Его народ разбрелся по всей территории Штатов и смешался с другими племенами, многие из них потеряли себя.
Час они шли, а потом Спраг остановил отряд.
— Каллаген, садитесь верхом и осмотрите ту дорогу. Но будьте осторожны.
Ему не было надобности об этом напоминать, но он отправлял человека на задание, где его могли убить. Он хотел, чтобы Каллаген знал, что он волнуется за него. А он и в самом деле беспокоился… потому что все они были славными парнями!
Каллаген приподнялся в седле, держа ноги в стременах, и огляделся.
— Сэр, вон те скалистые образования, что находятся как раз перед нами, я посмотрю, что там. Это неплохое место для привала.
— Сделайте это.
Когда Каллаген пришпорил коня, Спраг двинулся с колонной к скалам.
Каллаген провел рукой по шее жеребца.
— Спокойно, парень, — нежно проговорил он. — Мне понадобится твоя помощь.
Он терпеть не мог открытых пространств, и когда заметил впереди мелкий ручеек, то направился к нему. Золотая река! Ладно, он справится.
Прямо из-за горизонта появилась открытая платформа. В ней находилась единственная девушка, которую он любил, единственная, кого он вообще хотел в своей жизни. Раньше он знал нескольких, в разных частях света, они были прекрасны, но это была той, кого он хотел… Но не мог ей ничего предложить — ни денег, ни будущего. Единственное, чем он обладал, это умение владеть оружием и опыт солдата… Да еще небольшой шанс остаться в живых в ближайшие несколько часов.
Вдруг он заметил перед собой петляющий след от обоза.
А потом они вынырнули словно из-под земли, как призраки, серо-коричневые привидения, покрывшиеся пылью пустыни оттого, что лежали на песке. Стрела ударилась о седло, сверкнув, пролетела мимо его лица.
Их было, по крайней мере, шестеро. Они окружили его. Каллаген не стал рисковать, пришпорил лошадь и мигом выскочил из круга.
Мимо него пролетела другая стрела, а огромный индеец-мохав ухватился за его ногу. Каллаген ударил индейца по голове прикладом винтовки, и тот отпустил его. Каллаген изо всех сил гнал свою лошадь.
Впереди были скалы. Но индейцы уже поджидали его и там. Их было только двое, и Каллаген легко с ними справился, стреляя на ходу.
Одному пуля попала в грудь, другой вцепился в него, и Каллаген почувствовал, что вываливается из седла. Большинство мохавов — люди крупные, но этот был настоящий великан.
Каллаген потянулся к ремню и достал ружье. Мохав слишком поздно понял, что происходит. Он завизжал и подпрыгнул. Но ружье выстрелило, и он остановился на лету, широко раскрыв глаза, потом упал лицом вниз. Каллаген только успел отскочить в сторону.
Он свистнул, и лошадь, позвякивая стременами, рысью примчалась к нему. Рядом пуля раздробила скалу, и он, ухватившись за лошадь, спрятался в скалах.
Теперь выстрелы доносились с южной стороны. Отряд атаковали. Выбрав место в тени между двумя валунами, он завел туда свою лошадь.
— Оставайся здесь, — тихо сказал он. — Один из нас должен выкарабкаться из этой истории.
Он достал винтовку, которую, вопреки предписаниям, возил с собой на седле. С винтовкой в руке он опустился за скалой на колени и перезарядил револьверы.
Это было место, где еще недавно его поджидали два индейца: выгодная позиция — сзади и сверху сюда не было доступа, а надколотая скала давала тень и служила укрытием; к тому же отсюда можно открыть огонь в трех направлениях. Но самое главное, прямо под ним лежала дорога, по которой будет следовать платформа.
Было жарко, а скоро станет еще жарче.
Глава 9
Вокруг стояла тишина, никакого движения. Небо было безоблачным, слегка покачивались кое-где листья. Он устроился на земле и ждал. У него была вода, и он умел быть терпеливым. Не обладая выдержкой, ни один человек не сможет находиться в пустыне. На протяжении многих лет скалы ждали изменений, а растительность — воды. Индейцы тоже знали, как нужно ждать.
Каллаген научился терпению в других пустынях, на других землях. Сейчас он сидел тихо, сохраняя бдительность, в ожидании, что в любой момент нужно будет подняться. Индейцы знали, где он, и тоже ждали подходящего момента. А тем временем отряд прекратил огонь, и пустыня погрузилась в полнейшую тишину.
Скоро здесь пройдет платформа, а на ней едет Мелинда Колтон.
Горячее яркое солнце слепило глаза. Он определил расстояние, видел перед собой песок, но все представлялось каким-то туманным и расплывчатым.
Напрягая зрение и слух, он мысленно возвращался к Сулеймани-Хиллс и Досту Мохаммеду. В те времена он был офицером в отряде афганских наездников, которые с рождения приучались к седлу и были неистовыми воинами. Они предпочитали лезвие пуле и любили ехать верхом близко друг от друга.
В те дни он возил с собой три припрятанных рубина на случай, если ему придется откупаться в сложной ситуации. Он ездил в бухарском седле и носил зеленый кожаный ремень, усыпанный драгоценными камнями. Когда закончились боевые сражения, он проиграл ремень в покер.
Сейчас он носил шрамы многих лет, рубцы от десятков оружий, память пятидесяти сражений и сотен перестрелок. Сколько человек еще может выдержать? Человеку нужно блаженное спокойствие после всех этих сражений, место, где он мог бы жить, любить, воспитывать сыновей и дочерей. Место, где земля принадлежала бы ему, где бы росли его деревья… до конца жизни. Но человек скорее надеется, чем на самом деле может отыскать эти деревья и эту землю, чтобы заботиться о них и передавать грядущим поколениям.
Он всегда понимал, что может умереть в любую минуту и даже прямо здесь, и всегда знал, что в любой момент может пробить его час. Во вращении планет и движении солнца, в столетиях и тысячелетиях человек — всего лишь крохотная частичка, не имеющая большого значения. Но человек может жить гордо и так же гордо умереть.
Каллаген вытер пот со лба, бросил взгляд на флягу с водой, но решил потерпеть.
Интересно, индейцы по-прежнему близко? Или ушли, растворившись, как обычно, тихо в пустыне?
Вдруг что-то зашевелилось, но он не стал стрелять. Он был не из тех, кто открывает огонь, не видя четко перед собой объекта, поэтому наблюдал, но его мысли возвращались к Сайксу.
Этот человек не любил его, а может, это было какое-то еще более сильное чувство? Частично Мелинда была тому причиной, но только частично. Сайкс принадлежал к тому типу людей, которые чувствуют себя выше других, и его звание давало ему такое преимущество. Он был неплохим офицером; к тому же чувство превосходства над другими вселяло в него спокойствие и уверенность.
И он ждал удобного случая, чтобы каким-то образом утвердиться, продемонстрировать, что он выше, но такая возможность все не представлялась. Более того, неожиданное появление Мелинды в очередной раз доказало, что она предпочитает, или кажется, что предпочитает, Каллагена ему, Сайксу. Это было то, чего Сайкс не мог ни признать, ни принять.
Каллаген вытер вспотевшую ладонь о рубаху и снова обхватил руками винтовку. Скоро он покончит со всем этим, скоро он станет свободным человеком. Уже закончился срок его службы в армии, но почта всегда запаздывает, поэтому он не волновался на этот счет. Однако до тех пор пока он не получит на руки документы, он остается солдатом, субъектом выполнения приказов Сайкса. Он был уверен, что Сайкс всегда будет непреклонен по отношению к нему, но ему ничего и не нужно от Сайкса.
Скоро отряд пройдет здесь. Взгляд Каллагена рыскал по пустыне, но все было спокойно. Он прислушался, но ничего не услышал. Прошло некоторое время с тех пор, как умолк последний ружейный выстрел. Наступила долгая тишина: он не вернулся к своим, а они не искали его.
Он неожиданно вздрогнул от мысли, которая пришла в голову. Предположим, его бросили. Может быть, подумали, что он уже мертв. Если так, то, возможно, сейчас они двигаются в направлении Биттер-Спрингс, надеясь перехватить платформу там, а не здесь, на дороге.
В таком случае ему придется полагаться только на самого себя. Он выругался про себя, надеясь, что такое вряд ли возможно. Интересно, как далеко он сейчас от них? В трех милях? Четырех?..
Правительственная дорога, по которой должна пройти открытая платформа, была почтовым маршрутом, поэтому резонно было оставлять ее открытой. Он видел только дорогу, но никакой платформы на ней. А что, если на нее напали до того, как она должна была появиться в этом месте?
Он поменял позицию, стараясь заглянуть как можно ниже, чтобы лучше рассмотреть дорогу. И как раз в этот момент пуля звякнула о скалу рядом с ним.
Его лошадь была спрятана в безопасном месте между скалами, куда не могли проникнуть пули даже после рикошета. Он внимательно изучал раскинувшуюся впереди местность, выжидая удобного момента, чтобы достать хоть одного врага.
В нем росло подозрение, что эти многочисленные индейцы не мохавы, а пиуты. Они нередко разъезжали в этих местах, внезапно нападали на путешественников, производили быстрые грабительские набеги на ранчо и исчезали с ворованными лошадьми. Иногда ими руководили белые люди. Здесь существовал древний обычай воровать лошадей в Калифорнии и продавать в Аризоне или Неваде, а потом там воровать лошадей и перегонять их для продажи в Калифорнию.
Он взглянул на солнце. Прошел еще один час. Он уселся на землю, чтобы отдохнуть, расслабиться. Не похоже, что они пытаются пересечь открытый участок пустыни: у них не было никакого желания умереть… Значит, они будут ждать наступления темноты.
Каллаген вздохнул, его винтовка лежала рядом, а револьвер он держал наготове в руке. Небольшой навес защищал его и лошадь от нападения сверху. К нему можно было подступиться только через пустыню спереди или с боков. Он сидел, глядя на освещенный луной полукруг скал и открытое плато песка.
Каллаген дремал, время от времени просыпаясь, чтобы проверить, что творится в пустыне, а потом снова погружался в сон. Он не заметил никакого движения, не слышал ни выстрелов, ни звука приближающихся копыт или платформы. Он был отрезан ото всего и пребывал в полном неведении о том, что происходит или уже произошло.
Он застыл в полудреме, но его мозг по-прежнему неустанно работал. Предположим, погонщик заподозрил угрозу нападения и свернул с намеченного маршрута…
Кое-где здесь встречался мягкий песок, но большая часть территории была покрыта твердой почвой, поэтому открытая платформа могла двигаться и самостоятельно. Но ведь потребуется вода для лошадей, а значит, они все равно окажутся в Биттер-Спрингс или Марл-Спрингс.
Эти два пункта находились на приличном расстоянии друг от друга, сколько миль погонщику придется проехать, будет зависеть от того, в каком месте он свернул с дороги. В любом случае ему казалось теперь, что платформа исчезла, а вместе с ней лейтенант Спраг и его люди.
Воздух стал прохладным, приближалась темнота, на небе появились звезды. Каллаген налил половину запаса воды в шляпу и напоил лошадь, набрал немного в рот, прополоскал его и глотнул.
Впереди находился небольшой песчаный участок, куда бы он мог выехать из своего укрытия. В других местах поверхность напоминала горную породу, и если туда вывести лошадь, то резкий звук от копыт был бы далеко слышен.
Он подождал наступления полной темноты, потом резко вскочил в седло и стремительно помчался вон из укрытия. Проехал верхом добрых пятьдесят ярдов, но не услышал никаких звуков.
Индейцы скорее всего ушли. Вероятно, они удалились несколько часов назад, оставив только одного воина присматривать за ним, а потом и он тоже ушел. Куда?
Каллаген проехал мили две по дороге, что вела в лагерь Кэйди, но не обнаружил ни следов обоза, ни платформы — ничего, кроме свежих следов неподкованных пони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21