Встреча явилась для него такой же неожиданностью, как для нас, но мы проскользнули мимо по темной воде, и он издал только удивленное рычание.Стало очень тихо, слышались только лесные звуки и нежное журчание воды. Вдруг на другом берегу в отдалении раздался грохот барабанов, иногда до нас доносились резкие выкрики. Затем между нами и деревней возник из темноты большой остров.— Скоро, — прошептал Кеокотаа.Прошло несколько долгих минут. До боли в глазах всматриваясь в западный берег, я не видел ничего, кроме черной стены леса. Воздух был влажный, неподвижный, течение сильное.Мы ощущали движение воды, не видя ее. Неожиданный толчок в правый борт нашего каноэ отбросил нас на середину потока.— Вот, — сказал Кеокотаа, — это здесь.Он повернул нос лодки поперек сильного течения и начал мощно грести. Теперь мы не плыли по течению, а боролись с ним, а оно не собиралось нам уступать.Река, по которой мы теперь плыли, текла по очень красивым местам богатой и прекрасной страны. Однажды нас пыталось догнать каноэ с четырьмя воинами, но мы намного опередили их, и они отстали.Мои раны заживали хорошо. Правда, на голове остались шрамы от зубов огромной кошки, а со следами ее когтей на бедрах и на боку, мне, видимо, придется прожить всю оставшуюся жизнь.Кеокотаа, как всегда, оказался прав. Пума, напавшая на меня, вероятно, повредила лапу и не могла больше добывать оленей. Теперь ее привлекала менее подвижная дичь. Я представлял собой великолепную добычу. К счастью, успел заметить зверя раньше, чем он совершил прыжок.Раны зажили, но шрамы остались навсегда. Слава Богу, уцелело лицо! Я улыбнулся своим мыслям. Ну и кому какое дело до моей внешности! Мама и Лила очень далеко…Арканзас извивался так же, как и Миссисипи, берега его заросли прекрасным строевым лесом. Строевой лес для корабельных мачт являлся одним из важнейших товаров, который шел из Америки в Англию. Здесь всюду росли великолепные деревья. Мои глаза привычно определяли их высоту, потому что мальчишкой я частенько отправлялся на заготовки строевого леса с отцом или Джереми Рингом.Мы часто просиживали часами, изучая примитивные схемы и карты, которые отец составил по рассказам индейцев и другого бродячего люда. Где-то на юге Миссисипи впадала в большой залив. Когда-то люди строили на берегах Великой реки корабли и вывозили лес, меха и прочие товары в этот залив и дальше в море.Большие цивилизации часто рождались на реках или на переправах. Нил, Тигр, Евфрат, реки Индии, Тибр, Сена, Темза… Возможно, такая цивилизация появится и на берегах Миссисипи.Мои глаза привычно выискивали то, что нужно найти. На Стреляющем ручье, когда мы возвращались с охоты, отец обязательно спрашивал нас, что каждый видел. Он хотел, чтобы мы замечали не только следы зверей или индейцев, но типы скал, леса, возможные источники минералов, в которых наше производство постоянно нуждалось.В результате были обнаружены залежи серы, железа и свинца. Конечно, мы всегда искали драгоценные камни и нашли несколько действительно очень ценных. На один такой камень можно было купить весь груз небольшого корабля.Теперь мы держались вдвойне начеку. Во-первых, индейцы, занимавшие эти территории, отличались воинственностью и жестокостью. Мы приступили к поиску следов Ичакоми и ее группы.Несколько раз наше каноэ останавливалось в местах, которые вполне могли быть лагерными стоянками, но безрезультатно. Как они передвигались? На каноэ или по суше? Начи — речной народ, они не могли отправиться в столь дальний путь без каноэ.Наша первая находка оказалась случайной. Измученные борьбой с сильным течением, которая длилась весь день, мы приметили ручей, впадающий в реку, повернули свою лодку в его устье и вытащили ее на илистый берег.Кеокотаа пошел вдоль ручья искать место для стоянки, а я вытащил каноэ повыше. Когда привязывал его куском сыромятной веревки к корню, я заметил, как что-то блеснуло в иле, и пытался вытащить нечто напоминавшее кусок металла, но оно не поддавалось. Удивленный, я стал копать вокруг. Через некоторое время я извлек из ила… кольчугу.Отмыв ее в воде, я понял, что она принадлежала какому-то испанскому солдату. Одному из людей Де Сото? Скорее всего, нет, хотя и это не исключалось. Де Сото пришел на Миссисипи примерно сто лет назад, но с тех пор здесь могли побывать и другие испанские солдаты.Кеокотаа разводил огонь, когда я подошел к нему с кольчугой в руках, и показал мне остатки другого костра. Он развел свой в стороне, так что я мог хорошо разглядеть старое кострище. Оно принадлежало индейцам, а в стороне от него на краю леса мы увидели шалаш, сплетенный из веток, в том числе и с живых деревьев.— Начи, — произнес Кеокотаа.Шалаш был рассчитан на одного человека. В нем разместилась аккуратная постель из веток и травы тимофеевки. Все выглядело давнишним. И шалашом, и постелью пользовались недели, а скорее всего, даже месяцы тому назад. Тимофеевка, наверняка зеленая, когда из нее делали постель, теперь превратилась в сухое, мертвое сено.Укрытие для одного человека. Для Ичакоми?Но ни следов, ни знаков мы не нашли. Кто-то другой тоже останавливался здесь. В том числе и владелец кольчуги.Сидя ночью у костра, я окончательно привел в порядок кольчугу, удалив с нее ржавчину и начистив песком так, что она снова заблестела. Я объяснил Кеокотаа ее назначение.Мы развели очень небольшой костер, так как не хотели привлекать лишнее внимание. То, что я нашел кольчугу на том месте, где мог быть лагерь Ичакоми, не удивило меня. Другие останавливались здесь по той же причине, что и мы. И после нас тоже наверняка здесь будут останавливаться люди. Удобная стоянка для одного так же удобна и для другого.Но что стало с Ичакоми? Жива ли она? Нашла ли то, что искала?Она — Солнце, великая женщина своего народа, однако во время путешествия ей приходилось переносить те же трудности, что и всем остальным. Среди индейцев Ичакоми представляла собой редкость, наверное поэтому о представительнице народа начи ходили легенды. Она искала новый дом, новое место под солнцем для своего народа. Так же, как мой отец. И так же, как я теперь, разыскивая долину Секвачи. Я желал ей удачи.А что касается Капаты… мы еще встретимся. Только тогда я буду здоров и вооружен.Надеюсь, это случится скоро. Глава 13 В то утро река ослепительно сверкала под лучами солнца, но вдоль берегов, там, где деревья клонились к воде, еще притаились тени. Проплывая мимо, мы задевали головами за ветки. За каждым поворотом нас ждала опасность.Я был уверен, что Капата где-то впереди нас. К счастью, он не знал, что мы следуем за ним.Миром и покоем дышало все вокруг. Вдруг перед нами взлетел зимородок. Задев крылом волну, он сделал резкий вираж. Кеокотаа положил весло в лодку и, взяв лук, вставил в него стрелу. Кто-то спугнул зимородка как раз за мысом, заросшим деревьями. Я старался грести как можно аккуратнее, чтобы Кеокотаа мог прицельно стрелять из лодки.Груда старых деревьев на мысе загораживала от нас то, что было впереди. Глубоко погрузив в воду весло, я провел каноэ мимо мыса, готовый в любой момент табанить, чтобы скрыться под защиту дерева, прибитого к берегу.…Над сожженными вигвамами медленно поднимался дым, среди груды распростертых тел стоял окровавленный человек. На кольях и шестах раскачивались черепа, повсюду валялась кухонная утварь. Деревню разрушили, разграбили, ее жителей уничтожили. Я никогда не видел подобного.Когда наше каноэ уткнулось в берег, воин упал, и мы поспешили к нему. Его голову заливала кровь. С него сняли скальп, когда решили, что он мертв, а может и не подумав об этом. Тело рассечено — ужасная рана длиной дюймов в двадцать, такие же разрезы на бедрах. Раны сильно кровоточили, но открытые глаза оставались осмысленными.Он упал на тела своих соплеменников, мертвые, искалеченные. Мы подняли его и отнесли в сторону. Кеокотаа подбросил веток в костер, набрал воды из реки в обломок горшка и поставил на костер.Промыв его раны, мы жилами, как всегда это делали, зашили глубокие порезы на его теле и ногах. Он лежал тихо, был в полном сознании, но не издал ни звука, пока мы трудились над ним.Бродя среди жертв ужасного побоища, я больше не нашел живых и зажег несколько костров. Все более или менее ценное враги разрушили или унесли. Очевидно, нападение оказалось неожиданным и застало людей спящими. То оружие, которое налетчики не забрали с собой, они воткнули в тела мертвых или умирающих.Я принес воды из ручья, и раненый индеец стал с жадностью пить. Потом несчастный заговорил, глядя на меня.— Он из племени куапо, — перевел Кеокотаа.Я показал рукой на Кеокотаа:— Он — кикапу.— Он знает, кто я, — остановил меня Кеокотаа, — он не знает, кто ты.Что я мог сказать? Что я англичанин? Он не слышал о таком племени. А на самом деле, кто я? Родился здесь, на этой земле, поэтому могу называться американцем. Но что это означает? Куапо тоже родился здесь.— Я Сэкетт, — произнес я, — сын Барнабаса.— А? — прошептал он. — Сэк-етт!Это имя было ему знакомо. Неужели слава моего отца распространилась так далеко? Конечно, он жил в Америке свыше тридцати лет, и большую часть времени — на Стреляющем ручье. Индейцы многих племен торговали с нами, да и сами мы часто путешествовали.Мы собрали тела убитых и сложили их в стороне, затем разбили лагерь прямо на берегу и стали готовить бульон для раненого. Почти не надеясь, что он выживет, лечили его, как умели: Кеокотаа — по-своему, я — по-своему. Саким учил, что раны необходимо очищать. Мы так и сделали. Он отмечал тот факт, что в Америке раны заживают быстрее, чем на других континентах, где ему приходилось бывать. Может, здесь было меньше людей? Чище воздух? Более простая, здоровая пища?Кто напал на деревню? Мы решили, что тенса, племя с юга. Но их предводителем оказался не тенса, а некоторые воины принадлежали к племени начи.— Они искали женщину, — сказал куапо, — любимую женщину.Я знал от чероки, что «любимая женщина» — особое «звание». Его получала та, которая своей мудростью, храбростью или и тем, и другим завоевала глубокое уважение своего народа. Такая женщина могла одним словом прекратить войну или верховенствовать над вождем. Название присваивалось крайне редко.— Женщину племени начи? — спросил я.— Начи ушли, давно ушли.Мы как-то нашли возможность объясняться. Он немного знал язык чероки, как и мы, хотя индейцы, владеющие языком другого племени, встречались нечасто, обычно это были сыновья или дочери плененных женщин или приемные сыновья. Среди многих племен существовал обычай выбирать из пленных приемного сына взамен убитого или пропавшего.— Большой воин начи хотел ее. Он вел воинов. Сказал тенса, что добудет для них много скальпов. Они пошли с ним, у него сильная магия.Капата…Но почему он напал на эту деревню? Знал же, что Ичакоми здесь нет? Завоевать престиж и обрести популярность?Кеокотаа согласился, когда я изложил ему свои соображения.— Сейчас он — большой человек. Добыл много скальпов. У него сильная магия.Молодые воины, жаждущие славы, следуют за любым предводителем, обещающим успех. Теперь, добыв скальпы куапо, юноши тенса с радостью пойдут за своим вождем. Не важно, что он не из их племени. Такое и раньше случалось не раз и, несомненно, еще не раз повторится.Из индейцев племени начи за Капатой на запад пошли два-три человека. Он искал единомышленников, чтобы составить сильный отряд.Кто знает, какими словами ему удалось убедить их идти за собой? Но юноши всех племен хотят добывать скальпы, а вместе с ними — репутацию великих воинов. Видимо, Капата наблюдал за деревней куапо и знал, что почти все молодые мужчины на охоте и что победа будет легкой.Страсти индейца ничем не отличаются от тех, которые испытывают европейцы или азиаты. Честолюбие, ненависть, страх, жадность, ревность существуют повсюду.Отец Капаты — начи, а мать — каранкава, а начи всегда презирали каранкава. Капата, вероятно, всю жизнь боролся против этого клейма и старался отстоять себя и свое мужское достоинство. Пределом его желаний стала женитьба на Солнце, чтобы и к нему относились как к Солнцу… хотя такого раньше не случалось. Его злобная мать с детства внушала ему, что он должен изменить свой статус. Она, вероятно, рассказывала ему о воинах каранкава, которых все боялись.Сидя около раненого индейца, который то ли спал, то ли впал в беспамятство, я пытался понять человека, ставшего моим врагом.На третий день в разоренную деревню вернулись мужчины. Мы услышали их причитания, и я осторожно приблизился к ним на каноэ.Заметив меня, они бросились к берегу, и я знаками показал им, чтобы они следовали за мной. Секунду поколебавшись, несколько вооруженных до зубов воинов пошли со мной.Акичита — так звали раненого куапо — уже очнулся, когда они пришли в наш лагерь, рассказал им все, что произошло. Он объяснил также, что мы ищем женщину из племени начи.Я спросил его о реке.— Весной много воды, — сказал он и пальцем на земле стал чертить маршрут. Горы он обозначил зигзагами, а потом нарисовал, как река вытекает из огромной расщелины в скале. Между нами и тем каньоном указал место, где в середине лета становится очень мелко.— Каноэ — нет! — заявил он, знаками показывая, что глубина реки составит всего лишь несколько дюймов.— Горы далеко? — спросил я.Он пожал плечами, и я показал десять пальцев.— Больше! — ответил он.— Испанцы?Он покачал головой.— Коунджерос! — Он обвел пространство перед горами и жестом показал, как с меня снимут скальп. — Смотри! — предупредил он.Название племени мне ничего не говорило, но Кеокотаа побеседовал с куапо и потом рассказал, что коунджерос — свирепое племя, живущее у подножия гор. Оно охотится на бизонов, а в жаркие месяцы переселяется повыше, в горы. Зимой строит вигвамы там, где достаточно леса для топлива.Куапо обращались к Кеокотаа с уважением, хотя он игнорировал их, держась отчужденно.Несколько куапо поинтересовались, увидев мои едва зажившие раны и следы когтей на теле, откуда они, и мой друг не без гордости поведал им, я думаю, маленько приврав, как я со сломанной ногой убил ножом пуму. Из его повествования я сумел уловить, что не потерял достоинства, а пума вдруг значительно увеличилась в размерах по сравнению с той, которую я помнил.Неожиданно — и, признаться, фокус меня поразил — Кеокотаа вытащил и показал всем ожерелье из зубов пумы. Вероятно, он вырвал их у мертвого зверя, когда я спал, и аккуратно нанизал на сыромятный шнурок.Клыки выглядели устрашающе и казались больше, длиннее. Говоря по правде, мне тогда было не до определения их размеров.Куапо и прежде обращались со мной с уважением, но мой авторитет значительно возрос. Кеокотаа торжественно надел ожерелье мне на шею. Он ни словом не обмолвился о том, что у пумы болела нога. Я не стал портить красивую сказку, тем более что я в ней выглядел так привлекательно.Все, что я мог вспомнить теперь, — это внезапное нападение, дикая, страшная схватка среди деревьев и кустов, горячее дыхание пумы, скрежет ее зубов о мой череп и то, как я беспрерывно наносил удары ножом. Я тоже тогда превратился в зверя, дикого, инстинктивно борющегося за свою жизнь. Но, если честно, кошка действительно была очень большая. Я помнил, как она тяжело навалилась на меня и как я отчаянно пытался сбросить ее.Сломанная нога срослась хороша, хотя я еще немного хромал, но, пожалуй, уже не по необходимости, а по привычке, и я стал сознательно исправлять походку.Мы покинули куапо и не спеша погребли вверх по течению. Оно оставалось еще сильным, но препятствия попадались реже. Плывущие деревья нам встречались лишь иногда, зато однажды нам пришлось пробираться сквозь дюжину мертвых бизонов. Ужасное зловоние сопровождало их, и мы отчаянно гребли, чтобы поскорее уплыть подальше.Иногда виднелись дымки деревень, но каноэ на воде не попадались. По берегам, как прежде, росли деревья, однако ландшафт за ними заметно менялся — вдали тянулись голые, покрытые лишь травой холмы.Встретив по пути кусты виргинской черемухи, мы остановились, чтобы наделать стрел. Многие индейцы предпочитают тонкие ветки этого растения, хотя некоторые племена используют для стрел тростник и ветви других деревьев, которые им более доступны. Стрелы, изготовленные Кеокотаа, были около двадцати восьми дюймов; мои для большого лука — немного длиннее. Лук Кеокотаа имел длину около четырех футов, и он пользовался им с бесподобной быстротой и искусством.Нападение из засады — любимая тактика индейцев. Поэтому мы все время держались начеку и действовали с величайшей осторожностью. Спасибо реке, проблем с едой у нас не возникало. Каждый день мы ели рыбу, мясо уток и гусей. Нам попадались также дикие индюки, а иногда и олени.Аллигаторы больше не встречались.На второй день после того, как мы сделали стрелы, на берегу обозначилось место, с которого, судя по следам, совсем недавно спустили на воду несколько каноэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32