Впрочем, борозды оказались поверхностными, по-настоящему повредить зверю они не могли. След, оставленный ударом копыт по ребрам, был малозаметен, но и он не мог послужить причиной гибели гризли. Ведь гризли — самое крупное из хищных животных и самое свирепое, если загнать его в угол. Зато когда они обнаружили, что грудь мертвого медведя вспорота, а сердце вырвано, никто из троих долго не решался заговорить первым. Наконец Сквайрс нарушил молчание.
— Это дело рук индейца, — сказал он. — Индеец съедает сердце убитого им медведя, чтобы стать таким же могучим и свирепым. Только есть здесь кое-что еще… Нечто, заставившее индейца считать медведя заколдованным.
— Может быть, — согласился Скотт Коллинз, — но все это не помогает нам найти Харди. Пожалуй, лучше двинуться дальше.
— Они снова едут верхом, — провозгласил с другого конца поляны Дэрроу. — Жеребец пошел отсюда так, будто на нем ехали.
Осмотрев следы, остальные согласились с ним — ровная, спокойная походка жеребца указывала на то, что им управляли.
Все трое пустились вперед по этим следам. Кое-где они были не отчетливы, местами исчезали совсем, и обнаруживать их снова удавалось лишь с большим трудом. В таких случаях они расходились поодиночке, а когда кому-то удавалось найти след, снова съезжались вместе и так мало-помалу продвигались вперед, хотя и несколько медленнее, чем Харди. Как-то раз, когда Коллинз отъехал довольно далеко в сторону, его позвал Билл Сквайрс.
— Эй, погляди-ка на это!
Скотт и Дэрроу приблизились к нему и увидели свежие следы двух верховых и вьючной лошадей. Сквайрс вытащил жевательный табак, откусил изрядную порцию и скосил глаза на Коллинза.
— Видишь ли ты то же, что и я?
— По-моему, — Коллинз внимательно рассматривал следы, — это пегий мерин Бена Старра.
— Ну-ну… А что ты знаешь об этом пегом?
— Черт возьми! — припомнив, воскликнул Дэрроу. — Его же. украли!
— Кому, как не мне, знать эти следы, — сказал Сквайрс. — Ведь Бен выменял пегого у меня.
Двое недавно проехавших здесь даже не пытались скрыть следы, а значит, не боялись преследования. Впрочем, стояла уже слишком поздняя осень, чтобы путешествовать по этим местам и поэтому погоня была маловероятна, даже если их в чем-то подозревали.
— Если поехать за ними, то со временем мы выясним, кто это такие. Здешние места многолюдными не назовешь, а я живу здесь достаточно долго, чтобы знать почти что всех. Я ведь прибыл сюда так давно, что Джим Бриджер в те времена еще считался новичком. Немногие появились тут раньше… Разве что Джон Култер со своими.
Долина, по которой они ехали, пересекалась множеством ручьев, на востоке высились горы, а горный кряж ограничивал долину с запада. Даже сейчас, в конце сентября, это была зеленая, красивая местность, в реке и ручьях прыгала форель, вокруг было полно дичи.
Они нашли следы Харди.
— Он пытается убежать, — сказал Дэрроу. — Похоже, он знает, что индеец преследует его.
— На самом деле хлопот у него куда больше, — заметил Скотт Коллинз, уже некоторое время с тревогой размышлявший об этом. — Если эти люди, что выслеживают его, украли пегого, они могут попытаться украсть и моего жеребца — если уцелеют при этом. Мой жеребец чужих не любит. Никогда не любил.
Дважды они теряли следы и дважды находили снова. В общем-то, задача была несложная, поскольку Харди не предпринимал ни малейших попыток заметать следы. Уже в сумерках они наткнулись на остатки лагерного костра.
— Сегодня мы уже ничего больше не обнаружим, — сказал Сквайрс. — И стоит отойти назад, чтобы не затоптать следы вокруг.
Лагерь они разбили ярдах в пятидесяти от кострища, и Скотт не смог удержаться — он был уверен, что дети уже совсем близко. Отойдя от лагеря, он позвал… С десяток раз он взывал во тьме, но ответа не было.
— Тяжело ему будет, если мы не найдем мальчика, — сказал Дэрроу Биллу Сквайрсу.
— Мы должны найти его, — отозвался Сквайрс. — Хороший он человек, Скотт… А если на то пошло — и мальчишка тоже.
— А здорово Скотт нагнал страху на этих любителей чужих участков — тогда, в Хенгтауне. Всех выгнал, — усмехнулся Дэрроу. — Всех, кроме Даба Холлоуэя.
— Холлоуэй у них верховодил, — заметил Сквайрс, — и ему надо было показать себя. И показал — это уж точно… Жаль только, не дожил, чтобы полюбоваться.
Наконец Скотт Коллинз вернулся в лагерь.
— Я так себе это представляю, — начал он. — Эти конокрады наткнулись на следы жеребца. Если они шли по ним долго, то, разумеется, выяснили, что едут на нем лишь двое детей. Дальнейшее зависит от того, что это за люди.
— Мало кто решится обидеть детей, — отозвался Дэрроу. — После этого они не посмеют нигде показаться.
— Если об этом станет известно, — заметил Сквайрс. — Сам посуди: дети здесь одни и даже не подозревают, что мы их ищем. Знает о них только тот индеец.
В лагере было тихо. Выкурив трубку, Сквайрс отправился спать. Фрэнк Дэрроу попытался завязать разговор о следах и окрестностях, но вскоре тоже сдался. Только Коллинз не мог сомкнуть глаз. Ему было не до сна: ведь все еще оставался шанс услышать что-нибудь.
Немного погодя он отошел от лагеря и сел, вслушиваясь в ночь.
Вокруг простиралась страна индейцев, хотя никого из них поблизости вроде бы не было. В любой момент может выпасть снег, и всякий индеец предпочтет находиться в тепле собственного вигвама, где его скво поддерживает огонь в очаге и готовит пищу. Юты, бэнноки, шайены и черноногие — все бывают здесь. А если на то пошло — шошоны тоже. А в хорошую погоду — и кроу.
Воздух был чист, а ночь холодна. В такие ночи и по такому воздуху звук разносится далеко. Поэтому Скотт Коллинз сидел один и прислушивался. Он боялся, что, если дети живы, их может захватить какой-нибудь отряд бродячих индейцев. Юты могут увести их далеко на юг — в Колорадо или Юту; шайены — на север, в горы.
Звезды горели ярко. Коллинз слышал, как бобер плеснул хвостом в своей запруде, как где-то в прерии завыл волк. Это был не койот — волк, большой лесной волк.
И это тоже беспокоило Скотта. Многие дикие звери не отважатся напасть на охотника, но могут накинуться на ребенка.
На рассвете Коллинз вернулся в лагерь. Дэрроу готовил завтрак. Рассевшись вокруг костра, они обсудили происшедшие здесь недавно события.
— Лошадь сбросила его и убежала, — проговорил Сквайрс и, немного помолчав, добавил: — Дети тоже убежали. Похоже, что так.
— Значит, и ты так думаешь? — спросил Скотт.
— Судя по следам, с твоим парнем, похоже, обошлись грубо. Однако главное — они убежали. Теперь, будь твой жеребец мустангом, он бы выследил мальчика. Я видывал, как мустанг шел по следу, точно ищейка.
— Ред тоже может. Я знаю, как он следовал за мальчиком, когда тот шел на охоту. Встречал ты когда-нибудь лошадь, которой нравилась бы охота?
— Однако… Но как-то был у меня пони, который подходил ко мне сзади и укладывал голову на плечо всякий раз, как я собирался выстрелить.
— Сколько прошло? — поинтересовался Скотт, указывая на следы. — Дня два?
— Примерно. Не больше трех. Думаю, мы их понемногу догоняем.
На склоне холма следы детей потерялись окончательно. Оставив позади осиновую рощицу, они вышли на широкий скальный выступ, вся почва с которого много лет назад была начисто сметена оползнем. Эту каменную поверхность дети пересекли, словно привидения, не оставив никаких следов.
— Что будем делать? — полюбопытствовал Дэрроу.
— Попробуем отыскать жеребца. Почти наверняка он с детьми.
— А я хотел бы найти этих людей, — мрачно проговорил Коллинз.
— Одного из них я знаю, — неожиданно произнес Дэрроу. — Понятия не имею, как его зовут, но в лицо знаю.
— То есть?
— Понимаешь, как-то я был в лагере с одним из этой парочки… Я узнаю лагерную обстановку — у людей ведь складываются какие-то привычки…
— А имя никак не можешь вспомнить? Это могло бы помочь.
— Попытаюсь. Может, вспомнится…
Они продолжили путь. Следы детей исчезли, и потому всадники разделились, отыскивая отпечатки тяжелых копыт жеребца.
— Знакомые места, — заметил Сквайрс. — Как-то у нас была встреча южнее Хорс-Крик, возле Грина. Если память мне не изменяет, в июле. Одиннадцать лет назад — а кажется, будто недавно… — Прищурившись, он посмотрел на горные вершины. — Надо бы поскорее найти детей. Наступают холода.
— Найдем, теперь я это чувствую, — отозвался Коллинз.
Места здесь были красивые; осенний воздух был чист и прозрачен, на воде плясали яркие солнечные блики, а золотые осины мерцали в своем непрестанном трепете. Красные листья разбросанных по горному склону кустов и деревьев казались брызгами крови.
Дорога становилась труднее. Глубокие ущелья рассекали горные склоны. Им постоянно встречались олени, а однажды маленькое стадо лосей. На земле изредка попадались следы волков и пум, а на деревьях — отметки бобровых зубов.
— Мы перебили здесь почти всех гризли осенью тридцать шестого и весной тридцать седьмого, — рассказывал Сквайрс. — Нам тогда приходилось опасаться индейцев-черноногих, которые бродили поблизости, а дружбы между нами в те времена отнюдь не было. Однажды нам с Джо Миком и Расселом Осборном пришлось принять участие в серьезной схватке — в тот раз черноногие едва нас не побили… А с гризли в те дни встречались чуть ли не все. Помню, мы с Расселом шли вверх по ручью, направляясь к Йеллоустон-ривер… Вот только в каком году — не помню… И вот мы с ним увидели, как восемь или девять гризли стоят на задних лапах и объедают с кустов ягоды — аж за ушами трещит… На нас они даже не обратили внимания, посмотрели и продолжали есть…
Внезапно Скотт Коллинз остановился. Он нашел ясно различимые следы детей и накладывавшиеся на них отпечатки Копыт жеребца.
— Ред выслеживает их! — крикнул он Сквайрсу, который отъехал на несколько ярдов в сторону, чтобы осмотреть землю вокруг плоского камня.
— Здесь они немного отдохнули, — сказал горец. — Я так и подумал, когда увидел этот камень. Где бы я сел, будь усталым мальчиком? Здесь. И точно, они тут были.
Подъехав, Скотт наклонился и пригляделся к следам. Движения его были легкими и быстрыми. Пока он изучал отпечатки на земле, Сквайрс пояснял:
— Малышка устала. Волочит ноги больше, чем когда-либо раньше. Но вот, взгляни-ка сюда: мальчик соорудил себе что-то вроде сумы. Видишь, где он ее поставил? — Сквайрс усмехнулся. — Знаешь, что я думаю? Мальчик прокрался обратно, в их лагерь, и пока они за ним охотились, стащил кое-что из припасов. По крайней мере, я надеюсь, что он поступил именно так.
Они поехали дальше. Теперь впереди был Коллинз. Подавляя в себе неотступную тревогу, он старался спокойно оценить положение. До сих пор дети имели хоть какое-то пропитание, но что будет дальше?
Коллинз надеялся на удачный исход, но когда? Скоро начнутся морозы. «Я найду их, — твердил он себе, — я должен их найти». Думая о Харди, Коллинз невольно гордился мальчиком. Сын хорошо усвоил его уроки и теперь сумел припомнить и использовать все, что знал.
После полудня возле маленького ручья они вновь потеряли след. Он совершенно исчез под многочисленными лосиными следами — стадо, чем-то изрядно напуганное, порядочно покружило здесь.
Ничего похожего на следы человека или лошади им не удалось обнаружить на лугах, объеденных и истоптанных оленями, лосями и даже несколькими бизонами, редкими в этих местах. Однажды им показалось возле куста что-то похожее на след мокасина — смутный полуотпечаток ноги, который они не решились безоговорочно признать человеческим. Дети, лошадь и их преследователи исчезли, словно унесенные ветром.
Рассыпавшись по лесу, трое мужчин продолжали поиски. Им и раньше случалось терять и снова находить след, и потому они не были слишком обескуражены. Трава все еще оставалась зеленой, а сбегавшие с гор ручьи — прозрачными и светлыми, но им не удалось отыскать ни одного места, где паслась бы лошадь, и ни единого следа на берегу.
— Скоро мне придется возвращаться, — с неохотой проговорил Фрэнк Дэрроу. — Зима на носу, и мне нужно позаботиться о стаде. — Этот немногословный человек был почти начисто лишен иллюзий, а верность хранил только своим друзьям. — Поверь, Скотт, это не потому, что я хочу бросить вас в беде.
— Я знаю, Фрэнк. Поезжай, когда сочтешь нужным.
Этим вечером вокруг лагерного костра царило мрачное безмолвие. Все трое чувствовали себя подавленными тем, что не сумели отыскать следы.
— Они свернули, — сказал Дэрроу. — По-моему, вся эта компания свернула куда-то в сторону.
Они обсудили все возможности, взвешивая каждую. Им надо было поставить себя на место детей, представить себе, что сами они сделали бы в подобных обстоятельствах.
— Сомневаюсь, чтобы они пошли в горы, — сказал Сквайрс. — Уж очень трудным выглядит подъем.
— Харди может рискнуть, — отозвался после секундного раздумья Коллинз. — Он всегда любил лазать по горам и может отважиться пойти туда, куда никто не предполагает. Но будет изо всех сил стараться не потерять направления на форт Бриджер.
Никто из них не хотел возвращаться, но все чувствовали, что зашли слишком далеко, и наконец решение было принято. Однако Скотт с каждым шагом чувствовал все больший страх от того, что они покидают его сына и его маленькую подругу. Он не хуже других понимал, что времени на поиск остается все меньше. Наставала пора зимних бурь, которые промчатся по долинам, чтобы одеть холмы снегом, и тогда ни один легко одетый ребенок не останется в живых.
Скотт Коллинз знал и любил эти места, но он знал и все таившиеся здесь опасности. И как избегать их и что надо сделать, чтобы выжить, — тоже. Вы не можете воевать с природой; чтобы жить среди нее, вы должны стать ее частью; вам необходимо жить вместе с деревьями и ветром, ручьями и растениями, холодом и жарой, всегда немного поддаваясь им, но ни в коем случае не чрезмерно.
Впервые Коллинз по-настоящему оценил ту тяжелую борьбу, которую пришлось вести им с сыном, чтобы выжить. На ферме, где вырос Харди, ничто не давалось легко. Выжить там можно было лишь собственным тяжким трудом. Ночью, когда холодные зимние ветры завывали вокруг их дома, в нем было тепло и уютно — но только благодаря тому старанию, с которым Коллинз построил этот дом. Он не позволял себе и малейшей небрежности, все было сделано очень тщательно.
Он собственными руками обтесал каждую балку, вырубил пазы в каждом бревне, уложил каждый камень очага, зная, что ледяные пальцы стужи найдут любую щелку или трещину.
Коллинз всегда был добросовестным работником и постарался передать Харди самое необходимое в жизни качество — чувство ответственности. Иногда ему вовсе не хотелось, чтобы Харди шел с ним в лес — например, когда было слишком холодно или слишком жарко. Скотту всегда хотелось, чтобы мальчику жилось хоть немного полегче, но сейчас он от души радовался тому, что это все ему пригодилось.
Харди прошел трудную школу, экзаменаторами в которой выступали жестокие холод и голод и беспощадные индейцы. Результатом же экзамена являлась не отметка, а жизнь.
Всадники въехали в долину, на дне которой к югу от реки Суитсуотер лежало большое озеро. Они не торопились, поскольку любая поспешность означала сейчас потерю всякой надежды отыскать следы — следы, которые с каждым часом становилось все труднее найти. Этим утром Скотт подстрелил оленя, так что мяса им хватало, и теперь, пока Коллинз разводил костер, Сквайрс занимался приготовлением ужина. Часа через два после того, как они поели, вернулся ездивший на разведку Фрэнк Дэрроу.
— Нашел кое-что, — прихлебывая кофе, сказал он. — Этот гнедой жеребец пил на том берегу озера.
— А что-нибудь еще ты видел? — Скотт почти боялся спрашивать. — Дети все еще с ним?
Фрэнк Дэрроу откусил большой кусок лепешки и принялся неторопливо жевать; глаза Билла Сквайрса заблестели от еле сдерживаемого смеха.
— Ладно, — сказал Дэрроу, не в силах больше сдерживать улыбки, — так уж и быть, слушай. Они были там. Все. Так или иначе, но они сумели найти друг друга. Вчера утром, насколько я мог определить. — Он допил кофе. — Нам надо поторопиться. Эти двое ненамного от них отстали. — Дэрроу помолчал и добавил: — На жеребце теперь седло, и мальчик может садиться, когда захочет. Так что один из этих двоих без седла… Я нашел место, где он садился.
— Значит, завтра мы можем их догнать, — заметил Сквайрс. — Я предвкушаю встречу с этими джентльменами.
Глава 9
Когда Харди выполз из кустов, в лагере никого не было. Он выжидал достаточно долго, чтобы убедиться, что это не ловушка; ждать дольше нельзя, они могут вернуться. Харди не задавался вопросом, хорошо он поступает или нет — ведь он слышал, как они собирались украсть Биг Реда и убить его с Бетти Сью. Больше того, у этих людей было много еды, а он не должен оставлять Бетти Сью голодной, если в лагере было всего в избытке.
Прежде чем выбраться из кустов, он тщательно обдумал каждое предстоящее движение и теперь, оказавшись на открытом месте, действовал быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Это дело рук индейца, — сказал он. — Индеец съедает сердце убитого им медведя, чтобы стать таким же могучим и свирепым. Только есть здесь кое-что еще… Нечто, заставившее индейца считать медведя заколдованным.
— Может быть, — согласился Скотт Коллинз, — но все это не помогает нам найти Харди. Пожалуй, лучше двинуться дальше.
— Они снова едут верхом, — провозгласил с другого конца поляны Дэрроу. — Жеребец пошел отсюда так, будто на нем ехали.
Осмотрев следы, остальные согласились с ним — ровная, спокойная походка жеребца указывала на то, что им управляли.
Все трое пустились вперед по этим следам. Кое-где они были не отчетливы, местами исчезали совсем, и обнаруживать их снова удавалось лишь с большим трудом. В таких случаях они расходились поодиночке, а когда кому-то удавалось найти след, снова съезжались вместе и так мало-помалу продвигались вперед, хотя и несколько медленнее, чем Харди. Как-то раз, когда Коллинз отъехал довольно далеко в сторону, его позвал Билл Сквайрс.
— Эй, погляди-ка на это!
Скотт и Дэрроу приблизились к нему и увидели свежие следы двух верховых и вьючной лошадей. Сквайрс вытащил жевательный табак, откусил изрядную порцию и скосил глаза на Коллинза.
— Видишь ли ты то же, что и я?
— По-моему, — Коллинз внимательно рассматривал следы, — это пегий мерин Бена Старра.
— Ну-ну… А что ты знаешь об этом пегом?
— Черт возьми! — припомнив, воскликнул Дэрроу. — Его же. украли!
— Кому, как не мне, знать эти следы, — сказал Сквайрс. — Ведь Бен выменял пегого у меня.
Двое недавно проехавших здесь даже не пытались скрыть следы, а значит, не боялись преследования. Впрочем, стояла уже слишком поздняя осень, чтобы путешествовать по этим местам и поэтому погоня была маловероятна, даже если их в чем-то подозревали.
— Если поехать за ними, то со временем мы выясним, кто это такие. Здешние места многолюдными не назовешь, а я живу здесь достаточно долго, чтобы знать почти что всех. Я ведь прибыл сюда так давно, что Джим Бриджер в те времена еще считался новичком. Немногие появились тут раньше… Разве что Джон Култер со своими.
Долина, по которой они ехали, пересекалась множеством ручьев, на востоке высились горы, а горный кряж ограничивал долину с запада. Даже сейчас, в конце сентября, это была зеленая, красивая местность, в реке и ручьях прыгала форель, вокруг было полно дичи.
Они нашли следы Харди.
— Он пытается убежать, — сказал Дэрроу. — Похоже, он знает, что индеец преследует его.
— На самом деле хлопот у него куда больше, — заметил Скотт Коллинз, уже некоторое время с тревогой размышлявший об этом. — Если эти люди, что выслеживают его, украли пегого, они могут попытаться украсть и моего жеребца — если уцелеют при этом. Мой жеребец чужих не любит. Никогда не любил.
Дважды они теряли следы и дважды находили снова. В общем-то, задача была несложная, поскольку Харди не предпринимал ни малейших попыток заметать следы. Уже в сумерках они наткнулись на остатки лагерного костра.
— Сегодня мы уже ничего больше не обнаружим, — сказал Сквайрс. — И стоит отойти назад, чтобы не затоптать следы вокруг.
Лагерь они разбили ярдах в пятидесяти от кострища, и Скотт не смог удержаться — он был уверен, что дети уже совсем близко. Отойдя от лагеря, он позвал… С десяток раз он взывал во тьме, но ответа не было.
— Тяжело ему будет, если мы не найдем мальчика, — сказал Дэрроу Биллу Сквайрсу.
— Мы должны найти его, — отозвался Сквайрс. — Хороший он человек, Скотт… А если на то пошло — и мальчишка тоже.
— А здорово Скотт нагнал страху на этих любителей чужих участков — тогда, в Хенгтауне. Всех выгнал, — усмехнулся Дэрроу. — Всех, кроме Даба Холлоуэя.
— Холлоуэй у них верховодил, — заметил Сквайрс, — и ему надо было показать себя. И показал — это уж точно… Жаль только, не дожил, чтобы полюбоваться.
Наконец Скотт Коллинз вернулся в лагерь.
— Я так себе это представляю, — начал он. — Эти конокрады наткнулись на следы жеребца. Если они шли по ним долго, то, разумеется, выяснили, что едут на нем лишь двое детей. Дальнейшее зависит от того, что это за люди.
— Мало кто решится обидеть детей, — отозвался Дэрроу. — После этого они не посмеют нигде показаться.
— Если об этом станет известно, — заметил Сквайрс. — Сам посуди: дети здесь одни и даже не подозревают, что мы их ищем. Знает о них только тот индеец.
В лагере было тихо. Выкурив трубку, Сквайрс отправился спать. Фрэнк Дэрроу попытался завязать разговор о следах и окрестностях, но вскоре тоже сдался. Только Коллинз не мог сомкнуть глаз. Ему было не до сна: ведь все еще оставался шанс услышать что-нибудь.
Немного погодя он отошел от лагеря и сел, вслушиваясь в ночь.
Вокруг простиралась страна индейцев, хотя никого из них поблизости вроде бы не было. В любой момент может выпасть снег, и всякий индеец предпочтет находиться в тепле собственного вигвама, где его скво поддерживает огонь в очаге и готовит пищу. Юты, бэнноки, шайены и черноногие — все бывают здесь. А если на то пошло — шошоны тоже. А в хорошую погоду — и кроу.
Воздух был чист, а ночь холодна. В такие ночи и по такому воздуху звук разносится далеко. Поэтому Скотт Коллинз сидел один и прислушивался. Он боялся, что, если дети живы, их может захватить какой-нибудь отряд бродячих индейцев. Юты могут увести их далеко на юг — в Колорадо или Юту; шайены — на север, в горы.
Звезды горели ярко. Коллинз слышал, как бобер плеснул хвостом в своей запруде, как где-то в прерии завыл волк. Это был не койот — волк, большой лесной волк.
И это тоже беспокоило Скотта. Многие дикие звери не отважатся напасть на охотника, но могут накинуться на ребенка.
На рассвете Коллинз вернулся в лагерь. Дэрроу готовил завтрак. Рассевшись вокруг костра, они обсудили происшедшие здесь недавно события.
— Лошадь сбросила его и убежала, — проговорил Сквайрс и, немного помолчав, добавил: — Дети тоже убежали. Похоже, что так.
— Значит, и ты так думаешь? — спросил Скотт.
— Судя по следам, с твоим парнем, похоже, обошлись грубо. Однако главное — они убежали. Теперь, будь твой жеребец мустангом, он бы выследил мальчика. Я видывал, как мустанг шел по следу, точно ищейка.
— Ред тоже может. Я знаю, как он следовал за мальчиком, когда тот шел на охоту. Встречал ты когда-нибудь лошадь, которой нравилась бы охота?
— Однако… Но как-то был у меня пони, который подходил ко мне сзади и укладывал голову на плечо всякий раз, как я собирался выстрелить.
— Сколько прошло? — поинтересовался Скотт, указывая на следы. — Дня два?
— Примерно. Не больше трех. Думаю, мы их понемногу догоняем.
На склоне холма следы детей потерялись окончательно. Оставив позади осиновую рощицу, они вышли на широкий скальный выступ, вся почва с которого много лет назад была начисто сметена оползнем. Эту каменную поверхность дети пересекли, словно привидения, не оставив никаких следов.
— Что будем делать? — полюбопытствовал Дэрроу.
— Попробуем отыскать жеребца. Почти наверняка он с детьми.
— А я хотел бы найти этих людей, — мрачно проговорил Коллинз.
— Одного из них я знаю, — неожиданно произнес Дэрроу. — Понятия не имею, как его зовут, но в лицо знаю.
— То есть?
— Понимаешь, как-то я был в лагере с одним из этой парочки… Я узнаю лагерную обстановку — у людей ведь складываются какие-то привычки…
— А имя никак не можешь вспомнить? Это могло бы помочь.
— Попытаюсь. Может, вспомнится…
Они продолжили путь. Следы детей исчезли, и потому всадники разделились, отыскивая отпечатки тяжелых копыт жеребца.
— Знакомые места, — заметил Сквайрс. — Как-то у нас была встреча южнее Хорс-Крик, возле Грина. Если память мне не изменяет, в июле. Одиннадцать лет назад — а кажется, будто недавно… — Прищурившись, он посмотрел на горные вершины. — Надо бы поскорее найти детей. Наступают холода.
— Найдем, теперь я это чувствую, — отозвался Коллинз.
Места здесь были красивые; осенний воздух был чист и прозрачен, на воде плясали яркие солнечные блики, а золотые осины мерцали в своем непрестанном трепете. Красные листья разбросанных по горному склону кустов и деревьев казались брызгами крови.
Дорога становилась труднее. Глубокие ущелья рассекали горные склоны. Им постоянно встречались олени, а однажды маленькое стадо лосей. На земле изредка попадались следы волков и пум, а на деревьях — отметки бобровых зубов.
— Мы перебили здесь почти всех гризли осенью тридцать шестого и весной тридцать седьмого, — рассказывал Сквайрс. — Нам тогда приходилось опасаться индейцев-черноногих, которые бродили поблизости, а дружбы между нами в те времена отнюдь не было. Однажды нам с Джо Миком и Расселом Осборном пришлось принять участие в серьезной схватке — в тот раз черноногие едва нас не побили… А с гризли в те дни встречались чуть ли не все. Помню, мы с Расселом шли вверх по ручью, направляясь к Йеллоустон-ривер… Вот только в каком году — не помню… И вот мы с ним увидели, как восемь или девять гризли стоят на задних лапах и объедают с кустов ягоды — аж за ушами трещит… На нас они даже не обратили внимания, посмотрели и продолжали есть…
Внезапно Скотт Коллинз остановился. Он нашел ясно различимые следы детей и накладывавшиеся на них отпечатки Копыт жеребца.
— Ред выслеживает их! — крикнул он Сквайрсу, который отъехал на несколько ярдов в сторону, чтобы осмотреть землю вокруг плоского камня.
— Здесь они немного отдохнули, — сказал горец. — Я так и подумал, когда увидел этот камень. Где бы я сел, будь усталым мальчиком? Здесь. И точно, они тут были.
Подъехав, Скотт наклонился и пригляделся к следам. Движения его были легкими и быстрыми. Пока он изучал отпечатки на земле, Сквайрс пояснял:
— Малышка устала. Волочит ноги больше, чем когда-либо раньше. Но вот, взгляни-ка сюда: мальчик соорудил себе что-то вроде сумы. Видишь, где он ее поставил? — Сквайрс усмехнулся. — Знаешь, что я думаю? Мальчик прокрался обратно, в их лагерь, и пока они за ним охотились, стащил кое-что из припасов. По крайней мере, я надеюсь, что он поступил именно так.
Они поехали дальше. Теперь впереди был Коллинз. Подавляя в себе неотступную тревогу, он старался спокойно оценить положение. До сих пор дети имели хоть какое-то пропитание, но что будет дальше?
Коллинз надеялся на удачный исход, но когда? Скоро начнутся морозы. «Я найду их, — твердил он себе, — я должен их найти». Думая о Харди, Коллинз невольно гордился мальчиком. Сын хорошо усвоил его уроки и теперь сумел припомнить и использовать все, что знал.
После полудня возле маленького ручья они вновь потеряли след. Он совершенно исчез под многочисленными лосиными следами — стадо, чем-то изрядно напуганное, порядочно покружило здесь.
Ничего похожего на следы человека или лошади им не удалось обнаружить на лугах, объеденных и истоптанных оленями, лосями и даже несколькими бизонами, редкими в этих местах. Однажды им показалось возле куста что-то похожее на след мокасина — смутный полуотпечаток ноги, который они не решились безоговорочно признать человеческим. Дети, лошадь и их преследователи исчезли, словно унесенные ветром.
Рассыпавшись по лесу, трое мужчин продолжали поиски. Им и раньше случалось терять и снова находить след, и потому они не были слишком обескуражены. Трава все еще оставалась зеленой, а сбегавшие с гор ручьи — прозрачными и светлыми, но им не удалось отыскать ни одного места, где паслась бы лошадь, и ни единого следа на берегу.
— Скоро мне придется возвращаться, — с неохотой проговорил Фрэнк Дэрроу. — Зима на носу, и мне нужно позаботиться о стаде. — Этот немногословный человек был почти начисто лишен иллюзий, а верность хранил только своим друзьям. — Поверь, Скотт, это не потому, что я хочу бросить вас в беде.
— Я знаю, Фрэнк. Поезжай, когда сочтешь нужным.
Этим вечером вокруг лагерного костра царило мрачное безмолвие. Все трое чувствовали себя подавленными тем, что не сумели отыскать следы.
— Они свернули, — сказал Дэрроу. — По-моему, вся эта компания свернула куда-то в сторону.
Они обсудили все возможности, взвешивая каждую. Им надо было поставить себя на место детей, представить себе, что сами они сделали бы в подобных обстоятельствах.
— Сомневаюсь, чтобы они пошли в горы, — сказал Сквайрс. — Уж очень трудным выглядит подъем.
— Харди может рискнуть, — отозвался после секундного раздумья Коллинз. — Он всегда любил лазать по горам и может отважиться пойти туда, куда никто не предполагает. Но будет изо всех сил стараться не потерять направления на форт Бриджер.
Никто из них не хотел возвращаться, но все чувствовали, что зашли слишком далеко, и наконец решение было принято. Однако Скотт с каждым шагом чувствовал все больший страх от того, что они покидают его сына и его маленькую подругу. Он не хуже других понимал, что времени на поиск остается все меньше. Наставала пора зимних бурь, которые промчатся по долинам, чтобы одеть холмы снегом, и тогда ни один легко одетый ребенок не останется в живых.
Скотт Коллинз знал и любил эти места, но он знал и все таившиеся здесь опасности. И как избегать их и что надо сделать, чтобы выжить, — тоже. Вы не можете воевать с природой; чтобы жить среди нее, вы должны стать ее частью; вам необходимо жить вместе с деревьями и ветром, ручьями и растениями, холодом и жарой, всегда немного поддаваясь им, но ни в коем случае не чрезмерно.
Впервые Коллинз по-настоящему оценил ту тяжелую борьбу, которую пришлось вести им с сыном, чтобы выжить. На ферме, где вырос Харди, ничто не давалось легко. Выжить там можно было лишь собственным тяжким трудом. Ночью, когда холодные зимние ветры завывали вокруг их дома, в нем было тепло и уютно — но только благодаря тому старанию, с которым Коллинз построил этот дом. Он не позволял себе и малейшей небрежности, все было сделано очень тщательно.
Он собственными руками обтесал каждую балку, вырубил пазы в каждом бревне, уложил каждый камень очага, зная, что ледяные пальцы стужи найдут любую щелку или трещину.
Коллинз всегда был добросовестным работником и постарался передать Харди самое необходимое в жизни качество — чувство ответственности. Иногда ему вовсе не хотелось, чтобы Харди шел с ним в лес — например, когда было слишком холодно или слишком жарко. Скотту всегда хотелось, чтобы мальчику жилось хоть немного полегче, но сейчас он от души радовался тому, что это все ему пригодилось.
Харди прошел трудную школу, экзаменаторами в которой выступали жестокие холод и голод и беспощадные индейцы. Результатом же экзамена являлась не отметка, а жизнь.
Всадники въехали в долину, на дне которой к югу от реки Суитсуотер лежало большое озеро. Они не торопились, поскольку любая поспешность означала сейчас потерю всякой надежды отыскать следы — следы, которые с каждым часом становилось все труднее найти. Этим утром Скотт подстрелил оленя, так что мяса им хватало, и теперь, пока Коллинз разводил костер, Сквайрс занимался приготовлением ужина. Часа через два после того, как они поели, вернулся ездивший на разведку Фрэнк Дэрроу.
— Нашел кое-что, — прихлебывая кофе, сказал он. — Этот гнедой жеребец пил на том берегу озера.
— А что-нибудь еще ты видел? — Скотт почти боялся спрашивать. — Дети все еще с ним?
Фрэнк Дэрроу откусил большой кусок лепешки и принялся неторопливо жевать; глаза Билла Сквайрса заблестели от еле сдерживаемого смеха.
— Ладно, — сказал Дэрроу, не в силах больше сдерживать улыбки, — так уж и быть, слушай. Они были там. Все. Так или иначе, но они сумели найти друг друга. Вчера утром, насколько я мог определить. — Он допил кофе. — Нам надо поторопиться. Эти двое ненамного от них отстали. — Дэрроу помолчал и добавил: — На жеребце теперь седло, и мальчик может садиться, когда захочет. Так что один из этих двоих без седла… Я нашел место, где он садился.
— Значит, завтра мы можем их догнать, — заметил Сквайрс. — Я предвкушаю встречу с этими джентльменами.
Глава 9
Когда Харди выполз из кустов, в лагере никого не было. Он выжидал достаточно долго, чтобы убедиться, что это не ловушка; ждать дольше нельзя, они могут вернуться. Харди не задавался вопросом, хорошо он поступает или нет — ведь он слышал, как они собирались украсть Биг Реда и убить его с Бетти Сью. Больше того, у этих людей было много еды, а он не должен оставлять Бетти Сью голодной, если в лагере было всего в избытке.
Прежде чем выбраться из кустов, он тщательно обдумал каждое предстоящее движение и теперь, оказавшись на открытом месте, действовал быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15