Объяснение Локка произвело впечатление на всех. Ведь все могло случиться именно так.
Прошло несколько минут, потом опять заговорил Хардин.
– Выходи, и мы тебя будем судить по справедливости!
– Как? – В голосе Локка прозвучал вызов. – У вас нет свидетелей. У меня тоже. Никто не сможет сказать, что там было, кроме меня, потому что Джонни мертв.
– Джонни был хорошим парнем и нашим другом! – закричал Шорт. – Мы не позволим всяким паршивым скваттерам приезжать и убивать людей!
На это ответа не последовало, и они, в некотором замешательстве, ждали. Нейлл оперся о дерево, рядом с которым стоял. В конце концов, Локк может говорить правду. Откуда они знают? Нельзя вешать человека, пока не убедишься, что он виновен.
– Дьявол! – взорвался Шорт. – Пошли вперед, Хардин! Давай возьмем его! Он врет! Никто не стрелял быстрее Джонни, это всем известно!
– Уэбб был быстрым только в своей округе! – прокричал в ответ Локк.
Момент тишины вслед за этим задержал их, а потом, будто по команде, они двинулись к лесопилке. Нейлл не отдавал себе отчета, когда и зачем он сделал первый шаг. Внутри он ощущал пустоту и усталость. Ему все надоело, он чувствовал, что этот человек не мог стрелять в спину.
Они продвигались осторожно, потому что знали, что этот человек умеет обращаться с оружием. Неожиданно прозвучал голос Хардина:
– Стойте, ребята! Оставайтесь там, где стоите, пока не рассветет. Держите глаза и уши открытыми. Если он выберется оттуда, значит, ему повезло, если нет, то мы его утром возьмем или подожжем лесопилку!
Нейлл опустился на бревно. На него теплой волной нахлынуло облегчение. Сегодня они не будут убивать. Не сегодня.
Медленно текли часы, постепенно он стал различать ночные звуки. Вот зашуршал заяц, упала с дерева шишка, прошумел верхушками сосен ветер, и в просветах мелькнули звезды, с любопытством взглянув на молчаливых мужчин.
С первым светом они вошли в двери и влезли в окна старой лесопилки, там было пусто и тихо. Они посмотрели друг на друга, и Шорт злобно выругался. В просторном помещении его голос гулко отдался эхом.
– Поехали на ранчо Соренсона, – сказал Киммел. – Он будет там.
И каким-то образом все они уверились, что найдут Локка на ранчо. Они знали, что он направился домой, потому что он был человеком того же типа, как они. Он не станет отступать дальше своего очага. Там для того, чтобы поймать его и повесить, им придется поджечь ранчо, и при осаде кто-то из них умрет. И все же они не боялись. Им было присуще чувство долга и необходимости поддерживать на этой безлюдной пустынной и горной земле хоть какое-то подобие законности и порядка. Однако сомнение росло, пока полностью не поглотило их. Даже Шорт, которого разозлили оставленные Локком ориентиры, и Кесни, лучший следопыт среди них – даже лучший, чем Хардин, – и те испытывали непонятное раздражение.
Солнце взошло и согревало их, когда они выехали на вершину холма и посмотрели вниз, на засушливую котловину, где раскинулось ранчо Соренсона.
Но котловина была уже не засушливой. Хардин так резко осадил коня, что тот чуть не встал на дыбы. Это место вряд ли можно было назвать ранчо Соренсона.
Жилой дом отремонтировали и перестроили. На крыше виднелись светлые пятна, где на нее положили свежие доски, стены старого сарая, выстроенного из жердей, обмазали глиной, чтобы внутрь не проникала вода, и укрепили. Рядом стоял новый кораль, а справа от дома зеленел обнесенный изгородью огород, особенно красивый после однообразия вчерашней пустыни.
Они медленно, в задумчивости, сбившись в плотную группу, спустились с холма. Скот, рядом с которым они проезжали, был здоровым и упитанным, в корале стояло много лошадей.
– Славно здесь поработали, – сказал Киммел. А он знал, сколько труда нужно вложить, чтобы сделать такое место привлекательным.
– Не похоже на ранчо, где живет убийца! – вырвалось у Нейлла. Он покраснел и слегка отстал, смущенный своим высказыванием. Он был самым молодым среди них и прожил в округе меньше всех.
Никто ему не ответил. Он лишь выразил то, что думали все. Это ранчо внушало надежность, чувствовалось, что человек, который здесь жил, приехал надолго.
– Я вас ждал.
Слова заставили их внутренне сжаться. Позади стоял Чет Локк и наверняка с наведенной винтовкой. Если кто-нибудь из них двинется, то…
– Моя жена в доме готовит завтрак. Я сказал, что ко мне приедут друзья – погоня, отправившаяся за каким-то убийцей. Я ничего не сказал ей о наших проблемах. А теперь поезжайте вперед и оставьте оружие при себе. Позавтракаете, а потом, если все-таки решите выполнить свой долг, я готов сразиться с вами поодиночке или со всеми сразу, но повесить себя я не дам. Не называю никого, потому что никому не хочу навязывать драку. Ну, поезжайте.
Они поехали вперед и во дворе спешились. Нейлл повернулся и в первый раз увидел Чета Локка. Он был крупным мужчиной, сухощавым и сильным. Рыжевато-каштановые волосы спадали на загорелое и обветренное лицо, но благодаря теплоте глаз, выражение его было дружелюбным.
Хардин взглянул на него.
– Ты тут кое-что переделал.
– Еще бы. – Локк показал рукой на колодец. – Выкопал собственными руками. Жена поднимала землю на лебедке. – Он повернулся к ним и обвел глазами. – У меня лучшая жена в мире.
Нейлл вдруг почувствовал, как наворачиваются слезы, и отвернулся, ослабляя подпругу. Он чувствовал точно так же по отношению к Мери.
Вдруг дверь открылась, и они повернулись. В этом заброшенном пустынном уголке вид любой женщины заставит мужчину обернуться, но они увидели не то, что ожидали увидеть. Она была молодой – лет двадцати пяти – и хорошенькой, с каштановыми волнистыми волосами, зелеными глазами и несколькими веснушками на носу.
– Проходите, пожалуйста. Чет предупредил, что на завтрак к нему приедут друзья, а мы не часто принимаем гостей.
Неуклюже ступая, борясь со замешательством, они поднялись на крыльцо. Кесни заметил, как тщательно были подогнаны грубо оструганные доски. Это тоже было свидетельством той же надежности, постоянства, силы. Такой человек мог принести здесь пользу. Кесни подумал об этом прежде, чем отдал себе отчет, и покраснел.
Комната в доме была такой же чистой и аккуратной, как и девушка. Как ей удавалось так чисто отмыть полы? Он задал вопрос и смутился. Она улыбнулась.
– О, это придумал Чет! Он прикрепил кусок пемзы к рукоятке. Она врезается во все трещины и очень хорошо чистит пол.
Еда вкусно пахла, и когда Хардин посмотрел на свои руки, Чет показал на дверь.
– Если хотите помыться, там вода и полотенца.
Нейлл закатал рукава и погрузил ладони в таз. Вода была мягкой, что в этой округе было редкостью, а мыло приятно скользило в руках. Вытерев их, он вошел в комнату. Хардин и Кесни уже сидели за столом, и жена Локка наливала им кофе.
– Ребята, – сказал Локк, – это Мери. Вам придется назваться самим, я не помню ваши имена.
Мери. Нейлл поднял глаза. Ее тоже звали Мери. Он снова посмотрел на тарелку и немного поел. Когда он поднял взгляд, она ему улыбнулась.
– Мою жену тоже зовут Мери, – произнес он. – Она очень хорошая девушка.
– Конечно! А почему бы вам вдвоем не приехать к нам в гости? Я уже забыла, что такое поболтать с женщиной! Чет, почему ты не пригласил их раньше?
Чет что-то пробормотал, а Нейлл не отрываясь смотрел на свою чашку кофе. Люди ели в неловком молчании. Хардин то и дело оглядывал комнату. Кусок пемзы. Надо соорудить что-нибудь подобное для Джейн. Она все время ворчит про то, как тяжело начисто мыть дощатые полы. И раковина внутри с трубами из полых стволов деревьев, чтобы вода выливалась наружу и жене не приходилось бегать взад-вперед. Это тоже хорошая идея.
Они закончили завтрак и неохотно, по одному, вышли во двор, избегая смотреть друг другу в глаза. Чет вышел с ними.
– Если будем стрелять, – спокойно сказал он, – давайте отойдем подальше от дома.
Хардин посмотрел на него.
– Локк, то, что ты сказал на лесопилке, это правда? Поединок был честным?
Локк кивнул.
– Да. Джонни Уэбб потешался надо мной. Мне не хотелось неприятностей, но и не хотелось прятаться за то, что у меня не было в тот момент оружия. Я зашел в салун не за тем, чтобы стреляться, хотелось дать ему возможность избежать неприятностей. Он увидел меня и выхватил револьвер. Я оказался быстрее. Это был честный поединок.
– Ладно, – кивнул Хардин. – Меня это устраивает. Кажется, ты совсем другой человек, чем мы думали.
– Поехали, – сказал Шорт. – Мне надо ставить изгородь.
Чет Локк положил руку на седло Хардина.
– Заезжайте в гости, ребята. Жене здесь одиноко. Я-то привык, а женщине тяжело, вы же понимаете.
– Конечно, – сказал Хардин. – Конечно понимаем.
– А ты привози свою Мери, – сказал он Нейллу.
Нейлл кивнул, чувствуя ком в горле. Когда они въехали на холм, он обернулся. В дверях им вслед махала Мери Локк, и солнце ярко светило на чисто выметенный двор.
Езжай дальше, всадник
Все, что бы ни делал человек – мошенничал в карты или совершал несправедливость, пользуясь пусть даже законными методами – указывает на его характер.
Это, вероятно, было наиболее очевидным на Западе, где скрыть свои поступки было очень трудно. Население было немногочисленным, и спрятаться от чужих взглядов, буквально выражаясь, было негде.
Иногда я настолько увлекаюсь своими героями в рассказах, что мне жаль с ними расставаться. В "Долине Голландца – действует именно такой герой. В результате я взял почти тот же самый сюжет и много позже расширил рассказ до повести «Человек-замок». В другом случае рассказ "Военный отряд" стал "Бендиго Шефтером".
Персонажи могут становиться для автора очень реальными, и часто с ними трудно расставаться. Хочется узнать побольше о них, о их жизни после конца рассказа, а единственный путь узнать – позволить повествованию развиваться самостоятельно. Герои в "Долине Голландца" так же типичны для Запада, как и в любом другом моем рассказе.
Заметки автора
Кроме того, что оружие постоянно использовалось на охоте, то есть для выживания, существовала необходимость пользоваться им хорошо. Люди с Запада стреляли не ради призов в тире, а для того, чтобы в любой момент защитить себя.
Джордж Ратледж Гибсон в своем дневнике за 1847 и 1848 годы пишет: "Подсчитано, что в 1847 году на тропе Санта Фе индейцы убили сорок семь американцев, уничтожили 330 фургонов и угнали около 6500 голов скота".
Джеймс Х.Кук в своей книге "Пятьдесят лет на старой границе освоенных территорий" говорит: "Все – за исключением духовенства – либо носили на себе один-два револьвера, либо держали оружие под рукой. Каждое значительное разногласие решалось или с помощью револьвера, или с помощью ножа".
Фредерик Ло Олмстед в своем "Путешествии по Техасу" (1850 год) говорит: "В Техасе, вероятно, столько же револьверов, сколько взрослых мужчин… После небольшой тренировки мы уверенно могли снести голову змее с седла и более или менее разумного расстояния".
Когда Тэк Джентри увидел побитые непогодой постройки ранчо “Джи-Бар”, он тронул шпорами гнедого, и конь перешел на быстрый галоп, который вынес ковбоя по дорожке во двор ранчо. Он соскочил на землю.
– Эй! – радостно, с улыбкой заорал он. Неужели меня некому встретить?
Дверь распахнулась, и на ветхое крыльцо вышел человек. На его лице была многодневная щетина и повисшие усы. Голубые глаза его были маленькими и узкими.
– Ты кто? – требовательно спросил он. – И что тебе нужно?
– Я Тэк Джентри, – сказал Тэк. – А где дядя Джон?
– Я тебя не знаю, – сказал человек, – и я в жизни не слыхал про дядю Джона. Кажется, ты заехал на чужой, двор, мальчик.
– На чужой двор? – рассмеялся Тэк. – Бросьте шутить! Я помогал ставить этот дом и собственными руками выстроил вот этот кораль, пока болел дядя Джон. Где все?
Человек внимательно его осмотрел, затем перевел взгляд за его спину. Позади ковбоя раздался голос:
– Ты, наверное, здесь давно не был?
Джентри повернулся. Стоявший за ним человек был маленького роста, коренастый, со светлыми волосами. У него было широкое, плоское лицо, маленький переломанный нос и жестокие глаза.
– Давно? Да, порядком! Почти год! Гонял стадо на север в Эллсуорт, потом опять со стадом доехал до Вайоминга.
Тэк настороженно и с удивлением оглядывался. На ранчо происходило что-то не то. Типичной для дяди Джона аккуратности больше не было. Постройки выглядели заброшенными, крыльцо грязным, дверь висела на петлях и даже лошади в корале были другими.
– Где дядя Джон? – снова спросил Тэк. – Хватит уходить от ответа!
Человек со светлыми волосами улыбнулся, обнажив сломанные зубы, в его глазах загорелся жесткий, циничный огонек.
– Если ты имеешь в виду Джона Джентри, который раньше владел этим ранчо, то он мертв. Старик попытался сразиться с человеком, который оказался быстрее его, и был убит.
– Что? – У Тэка перехватило дыхание. Некоторое время он стоял, не в состоянии вымолвить ни слова. – Он попытался сразиться? Дядя Джон?
Тэк покачал головой.
– Это невозможно! Джон Джентри был квакером. Он ни разу в жизни не позволил себе насилие над кем-либо или чем-либо! И он не носил оружия, да у него никогда и не было оружия.
– Я только говорю, что знаю, – сказал человек со светлыми волосами, – однако нам надо работать, а тебе лучше уехать отсюда. И, – добавил он хмуро, – если у тебя есть мозги, – поезжай, не останавливаясь, и больше в нашей округе не появляйся!
– Что ты хочешь сказать? – Мысли Тэка беспорядочно метались, он пытался привыкнуть к новой обстановке, удивляясь, что могло произойти здесь, что стояло за всеми этими переменами.
– Я хочу сказать, что в этих местах многое изменилось. Если решишь остаться, можешь поехать в Санбоннет, найти Вэна Хардина или Дика Олни и передать им, чтобы они дали все, что тебе причитается. Скажи, что тебя послал Содерман.
– А кто такой Вэн Хардин? – спросил Тэк. – Фамилия вроде незнакомая.
– Тебя и впрямь долго не было, – признал Содерман, – иначе бы ты знал, кто такой Вэн Хардин. Он хозяин нашей округи. Босс. А Олни – шериф.
Тэк Джентри отъезжал от родного ранчо со смешанными мыслями. Дядя Джон! Убит в поединке! Да это вообще не имело никакого смысла! Старик не стал бы драться. Никогда в жизни! А этот Дик Олни – шериф. Что же стало с Питом Лискомбом? Перевыборы только через год, а Пит был хорошим стражем порядка.
Был только один способ решить проблему и получить ответы на все вопросы – поездить по округе и заглянуть на ранчо Лондона. Билл расскажет все, что случилось, и кроме того, ему хотелось увидеть Бетти. Он соскучился о ней.
Шесть миль до ранчо Лондона промелькнули быстро, но Тэк по дороге внимательно оглядывал местность вдоль отрогов гор Маравильяс. Скота паслось достаточно, больше, чем когда-либо на землях “Джи-Бар”, и все – с клеймом дядя Джона.
Он резко натянул поводья. Какого черта?.. Если дядя Джон умер, ранчо принадлежит ему! Но если так, то кто такой Содерман? И что он делал на ранчо?
Когда Тэк подъехал, на широкой веранде жилого дома ранчо ошивались без дела трое – все незнакомые ему. Он осторожно оглядел их.
– Где Билл Лондон? – справился Тэк.
– Лондон? – Человек в широкой коричневой шляпе пожал плечами. – Наверное дома, на перевале Санбоннет-Пасс. Он сюда не приезжает.
– Это ведь его ранчо? – требовательно спросил Тэк.
Все трое, казалось, напряглись.
– Его? – Человек в коричневой шляпе покачал головой. – Ты, кажись, здесь новенький. Это ранчо Вэна Хардина. У Лондона нет ранчо. У него вообще нет земли, если не считать нескольких акров возле ручья у Санбоннет-Пасс. Они с дочерью там и живут. – Он вдруг усмехнулся. – Но, похоже, ей недолго осталось там жить. Слышал, что она собирается работать в танцзале “Лонгхорна”.
– Бетти Лондон? В “Лонгхорне”? – воскликнул Тэк. – Не смеши меня, друг! Бетти – приличная девушка и не станет…
– Так написано в объявлениях, – спокойно ответил человек в коричневой шляпе.
Часом позже Тэк Джентри ехал в задумчивости по пыльной улице Санбоннета. Весь этот час он провел в размышлениях и вспомнил слова Содермана. Тот сказал, чтобы Хардин или Олни дали все, что ему причитается. Неожиданно это замечание приобрело двоякий смысл.
Тэк сошел с коня у “Лонгхорна”. Рядом со входом красовался огромный плакат, извещавший, что скоро в салуне будет петь и развлекать народ Бетти Лондон. Скрипнув зубами, Тэк вошел внутрь.
Знакомыми оказались лишь бар да столы. Человек за стойкой прислуживал приземистый, толстый человек. Его глаза уставились на Тэка из складок жира.
– Чего вам? – потребовал он.
– Ржаного, – сказал Тэк.
Он медленно обвел взглядом комнату. Ни одного знакомого лица. Ни Коротышки Дейвиса, ни Ника Фармера. Все присутствующие – чужаки с плотно сжатыми губами и жесткими глазами.
Джентри посмотрел на бармена.
– Здесь есть работа ковбоям?
1 2 3 4 5 6 7
Прошло несколько минут, потом опять заговорил Хардин.
– Выходи, и мы тебя будем судить по справедливости!
– Как? – В голосе Локка прозвучал вызов. – У вас нет свидетелей. У меня тоже. Никто не сможет сказать, что там было, кроме меня, потому что Джонни мертв.
– Джонни был хорошим парнем и нашим другом! – закричал Шорт. – Мы не позволим всяким паршивым скваттерам приезжать и убивать людей!
На это ответа не последовало, и они, в некотором замешательстве, ждали. Нейлл оперся о дерево, рядом с которым стоял. В конце концов, Локк может говорить правду. Откуда они знают? Нельзя вешать человека, пока не убедишься, что он виновен.
– Дьявол! – взорвался Шорт. – Пошли вперед, Хардин! Давай возьмем его! Он врет! Никто не стрелял быстрее Джонни, это всем известно!
– Уэбб был быстрым только в своей округе! – прокричал в ответ Локк.
Момент тишины вслед за этим задержал их, а потом, будто по команде, они двинулись к лесопилке. Нейлл не отдавал себе отчета, когда и зачем он сделал первый шаг. Внутри он ощущал пустоту и усталость. Ему все надоело, он чувствовал, что этот человек не мог стрелять в спину.
Они продвигались осторожно, потому что знали, что этот человек умеет обращаться с оружием. Неожиданно прозвучал голос Хардина:
– Стойте, ребята! Оставайтесь там, где стоите, пока не рассветет. Держите глаза и уши открытыми. Если он выберется оттуда, значит, ему повезло, если нет, то мы его утром возьмем или подожжем лесопилку!
Нейлл опустился на бревно. На него теплой волной нахлынуло облегчение. Сегодня они не будут убивать. Не сегодня.
Медленно текли часы, постепенно он стал различать ночные звуки. Вот зашуршал заяц, упала с дерева шишка, прошумел верхушками сосен ветер, и в просветах мелькнули звезды, с любопытством взглянув на молчаливых мужчин.
С первым светом они вошли в двери и влезли в окна старой лесопилки, там было пусто и тихо. Они посмотрели друг на друга, и Шорт злобно выругался. В просторном помещении его голос гулко отдался эхом.
– Поехали на ранчо Соренсона, – сказал Киммел. – Он будет там.
И каким-то образом все они уверились, что найдут Локка на ранчо. Они знали, что он направился домой, потому что он был человеком того же типа, как они. Он не станет отступать дальше своего очага. Там для того, чтобы поймать его и повесить, им придется поджечь ранчо, и при осаде кто-то из них умрет. И все же они не боялись. Им было присуще чувство долга и необходимости поддерживать на этой безлюдной пустынной и горной земле хоть какое-то подобие законности и порядка. Однако сомнение росло, пока полностью не поглотило их. Даже Шорт, которого разозлили оставленные Локком ориентиры, и Кесни, лучший следопыт среди них – даже лучший, чем Хардин, – и те испытывали непонятное раздражение.
Солнце взошло и согревало их, когда они выехали на вершину холма и посмотрели вниз, на засушливую котловину, где раскинулось ранчо Соренсона.
Но котловина была уже не засушливой. Хардин так резко осадил коня, что тот чуть не встал на дыбы. Это место вряд ли можно было назвать ранчо Соренсона.
Жилой дом отремонтировали и перестроили. На крыше виднелись светлые пятна, где на нее положили свежие доски, стены старого сарая, выстроенного из жердей, обмазали глиной, чтобы внутрь не проникала вода, и укрепили. Рядом стоял новый кораль, а справа от дома зеленел обнесенный изгородью огород, особенно красивый после однообразия вчерашней пустыни.
Они медленно, в задумчивости, сбившись в плотную группу, спустились с холма. Скот, рядом с которым они проезжали, был здоровым и упитанным, в корале стояло много лошадей.
– Славно здесь поработали, – сказал Киммел. А он знал, сколько труда нужно вложить, чтобы сделать такое место привлекательным.
– Не похоже на ранчо, где живет убийца! – вырвалось у Нейлла. Он покраснел и слегка отстал, смущенный своим высказыванием. Он был самым молодым среди них и прожил в округе меньше всех.
Никто ему не ответил. Он лишь выразил то, что думали все. Это ранчо внушало надежность, чувствовалось, что человек, который здесь жил, приехал надолго.
– Я вас ждал.
Слова заставили их внутренне сжаться. Позади стоял Чет Локк и наверняка с наведенной винтовкой. Если кто-нибудь из них двинется, то…
– Моя жена в доме готовит завтрак. Я сказал, что ко мне приедут друзья – погоня, отправившаяся за каким-то убийцей. Я ничего не сказал ей о наших проблемах. А теперь поезжайте вперед и оставьте оружие при себе. Позавтракаете, а потом, если все-таки решите выполнить свой долг, я готов сразиться с вами поодиночке или со всеми сразу, но повесить себя я не дам. Не называю никого, потому что никому не хочу навязывать драку. Ну, поезжайте.
Они поехали вперед и во дворе спешились. Нейлл повернулся и в первый раз увидел Чета Локка. Он был крупным мужчиной, сухощавым и сильным. Рыжевато-каштановые волосы спадали на загорелое и обветренное лицо, но благодаря теплоте глаз, выражение его было дружелюбным.
Хардин взглянул на него.
– Ты тут кое-что переделал.
– Еще бы. – Локк показал рукой на колодец. – Выкопал собственными руками. Жена поднимала землю на лебедке. – Он повернулся к ним и обвел глазами. – У меня лучшая жена в мире.
Нейлл вдруг почувствовал, как наворачиваются слезы, и отвернулся, ослабляя подпругу. Он чувствовал точно так же по отношению к Мери.
Вдруг дверь открылась, и они повернулись. В этом заброшенном пустынном уголке вид любой женщины заставит мужчину обернуться, но они увидели не то, что ожидали увидеть. Она была молодой – лет двадцати пяти – и хорошенькой, с каштановыми волнистыми волосами, зелеными глазами и несколькими веснушками на носу.
– Проходите, пожалуйста. Чет предупредил, что на завтрак к нему приедут друзья, а мы не часто принимаем гостей.
Неуклюже ступая, борясь со замешательством, они поднялись на крыльцо. Кесни заметил, как тщательно были подогнаны грубо оструганные доски. Это тоже было свидетельством той же надежности, постоянства, силы. Такой человек мог принести здесь пользу. Кесни подумал об этом прежде, чем отдал себе отчет, и покраснел.
Комната в доме была такой же чистой и аккуратной, как и девушка. Как ей удавалось так чисто отмыть полы? Он задал вопрос и смутился. Она улыбнулась.
– О, это придумал Чет! Он прикрепил кусок пемзы к рукоятке. Она врезается во все трещины и очень хорошо чистит пол.
Еда вкусно пахла, и когда Хардин посмотрел на свои руки, Чет показал на дверь.
– Если хотите помыться, там вода и полотенца.
Нейлл закатал рукава и погрузил ладони в таз. Вода была мягкой, что в этой округе было редкостью, а мыло приятно скользило в руках. Вытерев их, он вошел в комнату. Хардин и Кесни уже сидели за столом, и жена Локка наливала им кофе.
– Ребята, – сказал Локк, – это Мери. Вам придется назваться самим, я не помню ваши имена.
Мери. Нейлл поднял глаза. Ее тоже звали Мери. Он снова посмотрел на тарелку и немного поел. Когда он поднял взгляд, она ему улыбнулась.
– Мою жену тоже зовут Мери, – произнес он. – Она очень хорошая девушка.
– Конечно! А почему бы вам вдвоем не приехать к нам в гости? Я уже забыла, что такое поболтать с женщиной! Чет, почему ты не пригласил их раньше?
Чет что-то пробормотал, а Нейлл не отрываясь смотрел на свою чашку кофе. Люди ели в неловком молчании. Хардин то и дело оглядывал комнату. Кусок пемзы. Надо соорудить что-нибудь подобное для Джейн. Она все время ворчит про то, как тяжело начисто мыть дощатые полы. И раковина внутри с трубами из полых стволов деревьев, чтобы вода выливалась наружу и жене не приходилось бегать взад-вперед. Это тоже хорошая идея.
Они закончили завтрак и неохотно, по одному, вышли во двор, избегая смотреть друг другу в глаза. Чет вышел с ними.
– Если будем стрелять, – спокойно сказал он, – давайте отойдем подальше от дома.
Хардин посмотрел на него.
– Локк, то, что ты сказал на лесопилке, это правда? Поединок был честным?
Локк кивнул.
– Да. Джонни Уэбб потешался надо мной. Мне не хотелось неприятностей, но и не хотелось прятаться за то, что у меня не было в тот момент оружия. Я зашел в салун не за тем, чтобы стреляться, хотелось дать ему возможность избежать неприятностей. Он увидел меня и выхватил револьвер. Я оказался быстрее. Это был честный поединок.
– Ладно, – кивнул Хардин. – Меня это устраивает. Кажется, ты совсем другой человек, чем мы думали.
– Поехали, – сказал Шорт. – Мне надо ставить изгородь.
Чет Локк положил руку на седло Хардина.
– Заезжайте в гости, ребята. Жене здесь одиноко. Я-то привык, а женщине тяжело, вы же понимаете.
– Конечно, – сказал Хардин. – Конечно понимаем.
– А ты привози свою Мери, – сказал он Нейллу.
Нейлл кивнул, чувствуя ком в горле. Когда они въехали на холм, он обернулся. В дверях им вслед махала Мери Локк, и солнце ярко светило на чисто выметенный двор.
Езжай дальше, всадник
Все, что бы ни делал человек – мошенничал в карты или совершал несправедливость, пользуясь пусть даже законными методами – указывает на его характер.
Это, вероятно, было наиболее очевидным на Западе, где скрыть свои поступки было очень трудно. Население было немногочисленным, и спрятаться от чужих взглядов, буквально выражаясь, было негде.
Иногда я настолько увлекаюсь своими героями в рассказах, что мне жаль с ними расставаться. В "Долине Голландца – действует именно такой герой. В результате я взял почти тот же самый сюжет и много позже расширил рассказ до повести «Человек-замок». В другом случае рассказ "Военный отряд" стал "Бендиго Шефтером".
Персонажи могут становиться для автора очень реальными, и часто с ними трудно расставаться. Хочется узнать побольше о них, о их жизни после конца рассказа, а единственный путь узнать – позволить повествованию развиваться самостоятельно. Герои в "Долине Голландца" так же типичны для Запада, как и в любом другом моем рассказе.
Заметки автора
Кроме того, что оружие постоянно использовалось на охоте, то есть для выживания, существовала необходимость пользоваться им хорошо. Люди с Запада стреляли не ради призов в тире, а для того, чтобы в любой момент защитить себя.
Джордж Ратледж Гибсон в своем дневнике за 1847 и 1848 годы пишет: "Подсчитано, что в 1847 году на тропе Санта Фе индейцы убили сорок семь американцев, уничтожили 330 фургонов и угнали около 6500 голов скота".
Джеймс Х.Кук в своей книге "Пятьдесят лет на старой границе освоенных территорий" говорит: "Все – за исключением духовенства – либо носили на себе один-два револьвера, либо держали оружие под рукой. Каждое значительное разногласие решалось или с помощью револьвера, или с помощью ножа".
Фредерик Ло Олмстед в своем "Путешествии по Техасу" (1850 год) говорит: "В Техасе, вероятно, столько же револьверов, сколько взрослых мужчин… После небольшой тренировки мы уверенно могли снести голову змее с седла и более или менее разумного расстояния".
Когда Тэк Джентри увидел побитые непогодой постройки ранчо “Джи-Бар”, он тронул шпорами гнедого, и конь перешел на быстрый галоп, который вынес ковбоя по дорожке во двор ранчо. Он соскочил на землю.
– Эй! – радостно, с улыбкой заорал он. Неужели меня некому встретить?
Дверь распахнулась, и на ветхое крыльцо вышел человек. На его лице была многодневная щетина и повисшие усы. Голубые глаза его были маленькими и узкими.
– Ты кто? – требовательно спросил он. – И что тебе нужно?
– Я Тэк Джентри, – сказал Тэк. – А где дядя Джон?
– Я тебя не знаю, – сказал человек, – и я в жизни не слыхал про дядю Джона. Кажется, ты заехал на чужой, двор, мальчик.
– На чужой двор? – рассмеялся Тэк. – Бросьте шутить! Я помогал ставить этот дом и собственными руками выстроил вот этот кораль, пока болел дядя Джон. Где все?
Человек внимательно его осмотрел, затем перевел взгляд за его спину. Позади ковбоя раздался голос:
– Ты, наверное, здесь давно не был?
Джентри повернулся. Стоявший за ним человек был маленького роста, коренастый, со светлыми волосами. У него было широкое, плоское лицо, маленький переломанный нос и жестокие глаза.
– Давно? Да, порядком! Почти год! Гонял стадо на север в Эллсуорт, потом опять со стадом доехал до Вайоминга.
Тэк настороженно и с удивлением оглядывался. На ранчо происходило что-то не то. Типичной для дяди Джона аккуратности больше не было. Постройки выглядели заброшенными, крыльцо грязным, дверь висела на петлях и даже лошади в корале были другими.
– Где дядя Джон? – снова спросил Тэк. – Хватит уходить от ответа!
Человек со светлыми волосами улыбнулся, обнажив сломанные зубы, в его глазах загорелся жесткий, циничный огонек.
– Если ты имеешь в виду Джона Джентри, который раньше владел этим ранчо, то он мертв. Старик попытался сразиться с человеком, который оказался быстрее его, и был убит.
– Что? – У Тэка перехватило дыхание. Некоторое время он стоял, не в состоянии вымолвить ни слова. – Он попытался сразиться? Дядя Джон?
Тэк покачал головой.
– Это невозможно! Джон Джентри был квакером. Он ни разу в жизни не позволил себе насилие над кем-либо или чем-либо! И он не носил оружия, да у него никогда и не было оружия.
– Я только говорю, что знаю, – сказал человек со светлыми волосами, – однако нам надо работать, а тебе лучше уехать отсюда. И, – добавил он хмуро, – если у тебя есть мозги, – поезжай, не останавливаясь, и больше в нашей округе не появляйся!
– Что ты хочешь сказать? – Мысли Тэка беспорядочно метались, он пытался привыкнуть к новой обстановке, удивляясь, что могло произойти здесь, что стояло за всеми этими переменами.
– Я хочу сказать, что в этих местах многое изменилось. Если решишь остаться, можешь поехать в Санбоннет, найти Вэна Хардина или Дика Олни и передать им, чтобы они дали все, что тебе причитается. Скажи, что тебя послал Содерман.
– А кто такой Вэн Хардин? – спросил Тэк. – Фамилия вроде незнакомая.
– Тебя и впрямь долго не было, – признал Содерман, – иначе бы ты знал, кто такой Вэн Хардин. Он хозяин нашей округи. Босс. А Олни – шериф.
Тэк Джентри отъезжал от родного ранчо со смешанными мыслями. Дядя Джон! Убит в поединке! Да это вообще не имело никакого смысла! Старик не стал бы драться. Никогда в жизни! А этот Дик Олни – шериф. Что же стало с Питом Лискомбом? Перевыборы только через год, а Пит был хорошим стражем порядка.
Был только один способ решить проблему и получить ответы на все вопросы – поездить по округе и заглянуть на ранчо Лондона. Билл расскажет все, что случилось, и кроме того, ему хотелось увидеть Бетти. Он соскучился о ней.
Шесть миль до ранчо Лондона промелькнули быстро, но Тэк по дороге внимательно оглядывал местность вдоль отрогов гор Маравильяс. Скота паслось достаточно, больше, чем когда-либо на землях “Джи-Бар”, и все – с клеймом дядя Джона.
Он резко натянул поводья. Какого черта?.. Если дядя Джон умер, ранчо принадлежит ему! Но если так, то кто такой Содерман? И что он делал на ранчо?
Когда Тэк подъехал, на широкой веранде жилого дома ранчо ошивались без дела трое – все незнакомые ему. Он осторожно оглядел их.
– Где Билл Лондон? – справился Тэк.
– Лондон? – Человек в широкой коричневой шляпе пожал плечами. – Наверное дома, на перевале Санбоннет-Пасс. Он сюда не приезжает.
– Это ведь его ранчо? – требовательно спросил Тэк.
Все трое, казалось, напряглись.
– Его? – Человек в коричневой шляпе покачал головой. – Ты, кажись, здесь новенький. Это ранчо Вэна Хардина. У Лондона нет ранчо. У него вообще нет земли, если не считать нескольких акров возле ручья у Санбоннет-Пасс. Они с дочерью там и живут. – Он вдруг усмехнулся. – Но, похоже, ей недолго осталось там жить. Слышал, что она собирается работать в танцзале “Лонгхорна”.
– Бетти Лондон? В “Лонгхорне”? – воскликнул Тэк. – Не смеши меня, друг! Бетти – приличная девушка и не станет…
– Так написано в объявлениях, – спокойно ответил человек в коричневой шляпе.
Часом позже Тэк Джентри ехал в задумчивости по пыльной улице Санбоннета. Весь этот час он провел в размышлениях и вспомнил слова Содермана. Тот сказал, чтобы Хардин или Олни дали все, что ему причитается. Неожиданно это замечание приобрело двоякий смысл.
Тэк сошел с коня у “Лонгхорна”. Рядом со входом красовался огромный плакат, извещавший, что скоро в салуне будет петь и развлекать народ Бетти Лондон. Скрипнув зубами, Тэк вошел внутрь.
Знакомыми оказались лишь бар да столы. Человек за стойкой прислуживал приземистый, толстый человек. Его глаза уставились на Тэка из складок жира.
– Чего вам? – потребовал он.
– Ржаного, – сказал Тэк.
Он медленно обвел взглядом комнату. Ни одного знакомого лица. Ни Коротышки Дейвиса, ни Ника Фармера. Все присутствующие – чужаки с плотно сжатыми губами и жесткими глазами.
Джентри посмотрел на бармена.
– Здесь есть работа ковбоям?
1 2 3 4 5 6 7