Некоторое время он молчал, затем вздохнул и продолжил: — Это произошло позавчера. Сегодня утром мы получили послание с Венеры о том, что Волленкот выпал из «антиграва» на слишком большой высоте, чтобы осталась надежда, что он выживет…
— Ого! Отличный способ избавляться от верных слуг, не так ли?.. Ну а сейчас я добавлю несколько штрихов к этой картине. Например, член Всемирного Совета Гилшист. Именно он и есть злодей.
— Почему вы так думаете?
— Это как раз тот предатель в Совете, о существовании которого вы подозревали. Мне сказал об этом Торстерн, сам того не ведая. Я не понимаю, как этому Гилшисту удалось все устроить, но когда я присутствовал на Совете, я ничего не заметил. Как это могло случиться?
— Его в тот день на заседании не было. — Карсон сделал в своих бумагах пометку и продолжил: — Отсутствовали тогда четверо. Он вернулся через несколько минут после вашего ухода.
— Однако это не помешало ему предать меня. Что вы намереваетесь предпринять против него?
— Ничего. Без доказательств ничего нельзя сделать. Я поставлю в известность Керати, а дальнейшее в его власти и в ведении Всемирного Совета. Одно дело сказать о факте, другое — доказать его.
— Вы правы. Во всяком случае, неважно, что они с ним сделают. Пусть хоть наградят золотой медалью за предательство. По большому счету мало что в этом мире имеет подлинную ценность. — Дэвид встал, направился к двери и, взявшись за ручку, добавил: — Но кое-что в этом деле имеет определенный вес, насколько это вообще возможно. Дело в том, что Торстерн — нормальный индивидуум. Керати — также. В отличие от нас с вами.
— И что из этого? — нехотя спросил Карсон.
— Есть люди, натура которых не приемлет поражения без мести. Есть люди, которые могут спокойно выбросить своего сторонника из «антиграва» и наблюдать, как он разобьется вдребезги. Есть люди, которые могут очень сильно испугаться, если их соответствующим образом «накачать». В этом состоит главное проклятие этого мира… страх! — Внимательно посмотрев сверкающими глазами на своего собеседника, Дэвид спросил: — А знаете, что делает этих людей настолько пугливыми?
— Смерть, — мрачно предположил Карсон.
— Нет, другие люди, — не согласился с ним Рейвен. — Помните об этом… особенно когда Керати сообщит только часть и промолчит об остальном.
Карсон не спросил, что Дэвид хотел этим сказать. Он уже давно понял технику защиты обычных смертных, не обладающих особыми талантами. Когда им нечего было скрывать, они приходили к нему лично. В противном случае они писали ему или звонили с надежного расстояния. Последнее происходило гораздо чаще.
После ухода Рейвена он еще некоторое время продолжал смотреть на дверь. Он был мутантом, поэтому не оставил без внимания намек, который сделал Рейвен.
Керати очень любил обсуждать с ним дела… по телефону.
Убежище Самуила Глауштрауба, примитивного гипнотика, способностей которого едва хватило бы на канарейку, находилось в маленьком и темном кабинете на высоте четырех лестничных маршей. Кто-то из его предков обладал этими способностями, которые, потерявшись в поколениях, проявились в таком зачаточном виде у Самуила. От других своих предков он унаследовал склонность к юриспруденции и бойкость языка — таланты, которые он ценил гораздо больше, чем свои сомнительные способности мутанта.
Войдя в кабинет, Рейвен поклонился:
— Добрый день, Сэм!
Тот поднял черные глаза, спрятавшиеся за очками в черепаховой оправе, и сказал:
— Я с вами знаком?
— Никоим образом!
— Да? А я подумал, что знаком. — Отложив в сторону документы, которые изучал, Глауштрауб поднялся из-за стола и внимательно осмотрел посетителя, мысленно спрашивая себя: «Где это он приобрел такие манеры? Уж не думает ли он, что я его слуга?»
— Что? В такой одежде, и мой слуга? — склонившись над столом, Рейвен указал на грязные брюки Сэма.
— Ого, телепат?! — заулыбался, показав желтые зубы, Сэм. Машинально разгладил брюки и продолжил: — Хорошо, мне все равно. К счастью, у меня очень спокойное сознание.
— Завидую вам. Немногие могут этим похвастать.
Сэм нахмурил брови, почувствовав скрытый скептицизм, и сказал:
— Чем могу быть полезным?
— У вас есть клиент по имени Артур Кайдер?
— Да, суд состоится завтра, — он с грустью покачал головой. — Я сделаю все, что в моих силах, но боюсь, что все это напрасно.
— Почему?
— Он обвиняется в том, что публично угрожал убийством. Поскольку из-за отсутствия истца жалоба не была представлена, вместо него это сделал генеральный прокурор. А это делает защиту безнадежным предприятием. Доказательства этой угрозы записаны на аудио — и видеопленки и будут представлены в суде. Опровергнуть их невозможно. Вы — один из его друзей?
— Насколько мне известно, я его лучший враг!
— Ха-ха-ха! — Глауштрауб так захохотал, что затрясся живот. — Вы пошутили, да?
— Ошибаетесь, Сэм. Я как раз тот, кого он пообещал превратить в скелет.
— Что? — Сэм от неожиданности открыл рот, затем подбежал к столу, порылся в бумагах и нервно спросил: — Ваше имя Дэвид Рейвен?
— Именно так.
Эта новость привела Сэма в полное замешательство. Он снял очки, стукнул ими озабоченно по краю стола, вновь надел и начал их лихорадочно искать среди бумаг.
— Они у вас на носу, — подсказал ему Рейвен.
— Ой, действительно… Какой же я болван! — Он сел, вскочил, вновь сел. — Хорошо, хорошо, мистер Рейвен! Свидетель обвинения!
— А кто вам сказал, что я буду свидетельствовать против него?
— Ну, полагаю, что… Видя, что вы вовремя вернулись, чтобы помочь обвинению… я…
— А если исходить из того, что я не появился?.. Что бы сделало обвинение в этом случае?
— Все равно дало бы ход делу. Видеозаписи достаточно, чтобы подкрепить обвинение.
— Да, но это в том случае, если я свидетельствую против Кайдера. Ну а если предположить, что он всего лишь шутил и я это знал?
— Мистер Рейвен! Не хотите ли вы сказать, что… — руки Глауштрауба от возбуждения начали дрожать. — Это действительно так, как вы сказали?
— Черт побери! Он прекрасно сознавал, что говорил. Кайдер с превеликим удовольствием наблюдал бы, как я медленно умираю, нежась в шелках и поедая виноград…
— В таком случае… почему?.. — Адвокат окончательно запутался.
— Предпочитаю умертвить человека сразу, чем обречь его на медленное гниение в тюрьме в течение многих лет. В конце концов, считаю, что Кайдер не должен страдать только из-за того, что ему не удалось осуществить свои намерения, не так ли? Что вы думаете по этому поводу?
— Кто, я? Абсолютно с вами согласен! Абсолютно! — воскликнул Сэм и недоверчиво добавил: — Вы хотите предстать в качестве свидетеля защиты?
— Нет, лучше какой-нибудь способ полегче.
— Вы можете дать клятву, — предложил адвокат, охваченный любопытной смесью сомнений, подозрений и надежды.
— Годится, Сэм. Где это можно сделать?
Глауштрауб схватил шляпу, водрузил ее на голову, вновь стал искать на столе очки, удостоверился, что они на носу, и потащил за собой посетителя в кабинет двумя этажами ниже.
В кабинете находились четверо довольно толстых людей. С их помощью он составил документ, который Рейвен внимательно прочел и подписал.
— Держи, старина Сэм!
— Это очень благородно с вашей стороны, мистер Рейвен! — Его рука прямо ласкала документ, глаза блестели, а в голове уже складывалась картина суда и тот театральный удар, который он нанесет, когда придет черед защиты. И наступившее затем молчание.
Эта была редкая для него возможность блеснуть. Глауштрауб был просто счастлив.
— Чрезвычайно благородно, должен вам сказать. Мой клиент должным образом оценит ваш жест.
— Именно этого я и хочу, — загадочно ответил Рейвен.
— Можете быть уверены… — Голос Сэма даже прервался от волнения, когда вдруг он осознал, что этот театральный удар может иметь очень хорошую цену. — Простите?
Рейвен объяснил:
— Я хочу, чтобы ваш клиент оценил мой жест. Хочу, чтобы он думал обо мне как о Дедушке Морозе, понятно? Когда банда идиотов начнет бороться друг с другом, нет ничего лучшего, чем благодарность, которая породит разлад в их рядах.
— А-а, да? — Сэм почувствовал, что сегодня утром он ничего не понимает. Он даже подергал себя за уши и ощупал свою голову.
— В этот раз они у вас в руках, — сказал Рейвен и исчез.
Глава 16
Рейвен уже на подходе к дому почувствовал, насколько веет от него миром и покоем. Лайна была дома. Он это знал так же точно, как и она, что он пришел. «Ваша женщина», как осуждающе сказал Торстерн. Между тем их сообщество, хотя и довольно условное, было глубоко нравственным. В других местах и среди других народов уровень падения нравственности был значительно выше.
Остановившись возле ворот, он осмотрел свежую яму рядом с участком.
Подойдя к главному входу, он при помощи телекинеза открыл замок так же, как Чарлз это сделал в замке. Дверь открылась внутрь. Лайна ожидала его в гостиной, сидя в кресле и скрестив длинные руки на груди. Глаза ее сияли от радости.
— Извини, я немного задержался.
Ни поцелуя, ни нежностей. Это были самые ласковые слова, которые он себе позволил.
— Я задержался, чтобы помочь Кайдеру. Перед отлетом я оставил его в надежном месте, но сейчас вижу, что это было излишне. Ситуация очень изменилась.
— В своей основе жизнь никогда не меняется.
— Второстепенные вещи меняются. Я не имел в виду что-нибудь серьезное.
— Серьезные вещи и есть самые важные.
— Ты права, звездные глаза, но я не могу согласиться с тем, что не следует обращать внимания на второстепенные вещи. Мы не хотим, чтобы они попали в лапы денебов… или чтобы уничтожили сами себя.
— Зло за зло. Это был бы наилучший выход… огорчительный, но не разрушительный. Денебы ничего не узнали бы.
— Они никогда не станут более сообразительными, чем сейчас.
— Возможно, — согласилась она. — Но ты посеял семена запрещенной мудрости. Рано или поздно ты будешь вынужден вырвать их с корнем.
— Это что, женская интуиция? — Улыбка тронула его губы. — Мэвис придерживается того же мнения.
— И она права.
— Когда придет время, семена можно будет очистить, не так ли? Ты ведь хорошо это знаешь.
— Конечно. Когда ты будешь готов, я буду вместе с тобой. Куда отправишься ты, туда и я. Однако твое нынешнее вмешательство было некстати и очень опасным.
— Иногда необходимо рисковать. Война уже окончилась. Теоретически человечество сейчас имеет все возможности, чтобы сконцентрироваться на достижении отдаленных целей.
— А почему «теоретически»?
Его лицо стало серьезным:
— Есть небольшая вероятность, что они упустят эту возможность и втянутся в другой конфликт.
— Понимаю, — сказала Лайна и отошла к окну. — Дэвид, если еще возникнет подобный случай, ты опять вмешаешься?
— Нет. Гарантирую, что нет. Новая война будет направлена против нам подобных или тех, кто считает себя таковыми. Поэтому для меня там места нет. Я буду уничтожен без предупреждения.
Подойдя к ней, он обнял ее за талию и сказал:
— Возможно, они и с тобой так же будут обращаться. Тебя это волнует?
— Вовсе нет! Это ведь еще неизвестно.
— Во всяком случае, надеюсь, что этого не произойдет. — И неожиданно, переменив тему: — А когда ты купишь селезня?
— Селезня?
— Для того озера, которое ты собираешься соорудить, — сказал он, указав на котлован. И не ожидая ответа, спросил: — Что случилось?
— В пятницу вечером я вернулась из города. Когда я открывала дверь, то почувствовала что-то неладное в замке.
— И что это было?
— Маленькая сфера с бусинку и белой точкой на ней. Она была так установлена, что ключ, вставляемый в замок, непременно касался белой точки. Поэтому я при помощи телекинеза извлекла сферу и бросила на белую точку камешек. Весь дом закачался.
— Какой-то «микроинженер», который выполнил рискованную работу, — невозмутимо прокомментировал Рейвен. — Если бы эта акция дала запланированный результат, наверняка самой удивленной оказалась бы ты, не так ли?
— Возможно, еще один человек, — поправила она. — Ты!
Эта ночь была очень ясной, все небо было усеяно звездами. Невооруженным глазом были видны кратеры на Луне. От горизонта до горизонта небо напоминало бархатный занавес, усыпанный алмазами. Рейвен сидел, а вернее, лежал, в шезлонге, закрыв глаза, время от времени вновь их открывая и глядя на эту потрясающей красоты картину. Рядом, в таком же кресле, лежала Лайна и занималась тем же.
Днем они также занимались этим, но периодически и не с такой концентрацией, больше обращая внимание на этот мир, а не на другие. Каждый мешал одиночеству другого. Кроме того, каждый по-разному оценивал «увиденное» и «услышанное».
На Земле и далеко-далеко за ее пределами всегда происходили тысячи разных событий. И никогда они не повторялись. Это была задача вечного наблюдателя за действиями врага. Многие участвовали в этой работе, всегда готовые в нужный момент поднять тревогу. Чарлз и Мэвис — на Венере, Хорст и Карина — на Марсе и многие тысячи других пар на других мирах.
Подумав о Марсе, Дэвид заметил розовый луч в нижней части небосклона и позвал:
«Хорст! Хорст!»
Через некоторое время пришел ответ, приглушенный атмосферой Земли.
«Знаешь, что сейчас делают твои повстанцы?»
«Большая часть поглощена дискуссией друг с другом, Дэвид. Разбились на несколько групп. Одни хотят продолжать войну против Земли, другие возмущаются предательством Венеры и хотят отомстить ей. Еще одна группа настроена очень агрессивно против мутантов. Однако большинство недовольно всем и готово прервать все связи».
«В таком случае они переживают период хронической нерешительности?»
«Примерно это состояние!»
«Спасибо, Хорст. Привет Карине».
Затем он переключился на другое направление:
«Чарлз! Чарлз!»
На этот раз ответ пришел быстрее и был более живым.
«Да, Дэвид?»
«Есть что-нибудь новенькое?»
«Вчера Торстерн отправился на Землю».
«А по какой причине?»
«Не знаю, но могу представить. Он надеется извлечь из всего этого какую-то выгоду».
«Это очевидно. Ладно, я прослежу за ним, когда он сюда прибудет. Потом я тебе расскажу, что смогу узнать».
«Сделай это, не забудь. Ты уже знаешь о Волленкоте?»
«Да, знаю. Ничего хорошего».
«Это плохо, — ответил Чарлз. — Волленкот мог быть где-нибудь спрятан и оставлен умирать медленной смертью. К счастью, так не случилось, но это чистое везение. — На какое-то мгновение он замолчал, а затем продолжил: — А здесь, похоже, организация распадается, но ее ядро сохранено и может быть восстановлено в любой момент. Пока мне рано успокаиваться».
«И я знаю почему».
«И почему же?»
«Мэвис не устает тебе напоминать, что ты ошибся».
«Точно, — грустно согласился Чарлз. — Мы договорились о том, что мы не договоримся».
«Мы тоже. Если судить обо мне по ее мнению, то я представляю собой что-то вроде молодого преступника».
«Но если главный наш секрет находится под надежной защитой, то почему наши женщины так нервничают?»
«Потому, парень, что они смотрят на эти миры по-женски, вернее, по-матерински. И когда мы с тобой летим черт знает куда, они ужасно нервничают и терпеть этого не могут».
«Пожалуй, ты прав. — Неожиданно Чарлз спросил с известной долей сарказма: — Слушай, а тебе-то откуда все это известно?»
«Ну, у меня все-таки есть воображение! — ответил Дэвид. — Ладно, пока, Чарлз!»
В ответ пришел слабо различимый сигнал. Дэвид посмотрел на Лайну. Она сидела в своем кресле, с закрытыми глазами и с лицом, обращенным к звездам. Некоторое время он с нежностью наблюдал за ней, причем эта нежность не имела ничего общего с обычными земными чувствами.
Она не осознавала, что за ней наблюдают. Ее мысли находились где-то далеко, в другом месте космического пространства. Рейвен последовал ее примеру, прислушиваясь к звездным посланиям, ослабленным расстоянием и земной атмосферой.
«Они патрулируют все пространство вокруг Блуфайра, этого гиганта в стадии перехода в газообразное состояние Двадцать черных кораблей типа эсминца…»
«…к сожалению, полное отсутствие точек соприкосновения сделало невозможным общение с этими бродягами. Мы даже не можем дать им сигнал, что хотим с ними поговорить, а уж тем более предупредить их. Если денебы прибудут и начнут враждебно к ним относиться, то мы будем вынуждены принять соответствующие меры…»
«Говорит Таис. Я обнаружил нужного нам типа. Он только сейчас улетел. У него очень быстрое мышление. Он сказал: „Я готов“.
«Хотя бендры обладают исключительными способностями, они находятся на очень низкой социальной ступени. Они воспринимают нас очень упрощенно, называют „сияющими“ и просто обожают. А это довольно утомительно».
«Мы прошли незамеченными мимо Жулцердина и обнаружили, что денебы строят в своей временной зоне огромное кристаллическое сооружение».
«…бедные дикари, они выбрали нас для ежегодного жертвоприношения Близнецам-Солнцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Ого! Отличный способ избавляться от верных слуг, не так ли?.. Ну а сейчас я добавлю несколько штрихов к этой картине. Например, член Всемирного Совета Гилшист. Именно он и есть злодей.
— Почему вы так думаете?
— Это как раз тот предатель в Совете, о существовании которого вы подозревали. Мне сказал об этом Торстерн, сам того не ведая. Я не понимаю, как этому Гилшисту удалось все устроить, но когда я присутствовал на Совете, я ничего не заметил. Как это могло случиться?
— Его в тот день на заседании не было. — Карсон сделал в своих бумагах пометку и продолжил: — Отсутствовали тогда четверо. Он вернулся через несколько минут после вашего ухода.
— Однако это не помешало ему предать меня. Что вы намереваетесь предпринять против него?
— Ничего. Без доказательств ничего нельзя сделать. Я поставлю в известность Керати, а дальнейшее в его власти и в ведении Всемирного Совета. Одно дело сказать о факте, другое — доказать его.
— Вы правы. Во всяком случае, неважно, что они с ним сделают. Пусть хоть наградят золотой медалью за предательство. По большому счету мало что в этом мире имеет подлинную ценность. — Дэвид встал, направился к двери и, взявшись за ручку, добавил: — Но кое-что в этом деле имеет определенный вес, насколько это вообще возможно. Дело в том, что Торстерн — нормальный индивидуум. Керати — также. В отличие от нас с вами.
— И что из этого? — нехотя спросил Карсон.
— Есть люди, натура которых не приемлет поражения без мести. Есть люди, которые могут спокойно выбросить своего сторонника из «антиграва» и наблюдать, как он разобьется вдребезги. Есть люди, которые могут очень сильно испугаться, если их соответствующим образом «накачать». В этом состоит главное проклятие этого мира… страх! — Внимательно посмотрев сверкающими глазами на своего собеседника, Дэвид спросил: — А знаете, что делает этих людей настолько пугливыми?
— Смерть, — мрачно предположил Карсон.
— Нет, другие люди, — не согласился с ним Рейвен. — Помните об этом… особенно когда Керати сообщит только часть и промолчит об остальном.
Карсон не спросил, что Дэвид хотел этим сказать. Он уже давно понял технику защиты обычных смертных, не обладающих особыми талантами. Когда им нечего было скрывать, они приходили к нему лично. В противном случае они писали ему или звонили с надежного расстояния. Последнее происходило гораздо чаще.
После ухода Рейвена он еще некоторое время продолжал смотреть на дверь. Он был мутантом, поэтому не оставил без внимания намек, который сделал Рейвен.
Керати очень любил обсуждать с ним дела… по телефону.
Убежище Самуила Глауштрауба, примитивного гипнотика, способностей которого едва хватило бы на канарейку, находилось в маленьком и темном кабинете на высоте четырех лестничных маршей. Кто-то из его предков обладал этими способностями, которые, потерявшись в поколениях, проявились в таком зачаточном виде у Самуила. От других своих предков он унаследовал склонность к юриспруденции и бойкость языка — таланты, которые он ценил гораздо больше, чем свои сомнительные способности мутанта.
Войдя в кабинет, Рейвен поклонился:
— Добрый день, Сэм!
Тот поднял черные глаза, спрятавшиеся за очками в черепаховой оправе, и сказал:
— Я с вами знаком?
— Никоим образом!
— Да? А я подумал, что знаком. — Отложив в сторону документы, которые изучал, Глауштрауб поднялся из-за стола и внимательно осмотрел посетителя, мысленно спрашивая себя: «Где это он приобрел такие манеры? Уж не думает ли он, что я его слуга?»
— Что? В такой одежде, и мой слуга? — склонившись над столом, Рейвен указал на грязные брюки Сэма.
— Ого, телепат?! — заулыбался, показав желтые зубы, Сэм. Машинально разгладил брюки и продолжил: — Хорошо, мне все равно. К счастью, у меня очень спокойное сознание.
— Завидую вам. Немногие могут этим похвастать.
Сэм нахмурил брови, почувствовав скрытый скептицизм, и сказал:
— Чем могу быть полезным?
— У вас есть клиент по имени Артур Кайдер?
— Да, суд состоится завтра, — он с грустью покачал головой. — Я сделаю все, что в моих силах, но боюсь, что все это напрасно.
— Почему?
— Он обвиняется в том, что публично угрожал убийством. Поскольку из-за отсутствия истца жалоба не была представлена, вместо него это сделал генеральный прокурор. А это делает защиту безнадежным предприятием. Доказательства этой угрозы записаны на аудио — и видеопленки и будут представлены в суде. Опровергнуть их невозможно. Вы — один из его друзей?
— Насколько мне известно, я его лучший враг!
— Ха-ха-ха! — Глауштрауб так захохотал, что затрясся живот. — Вы пошутили, да?
— Ошибаетесь, Сэм. Я как раз тот, кого он пообещал превратить в скелет.
— Что? — Сэм от неожиданности открыл рот, затем подбежал к столу, порылся в бумагах и нервно спросил: — Ваше имя Дэвид Рейвен?
— Именно так.
Эта новость привела Сэма в полное замешательство. Он снял очки, стукнул ими озабоченно по краю стола, вновь надел и начал их лихорадочно искать среди бумаг.
— Они у вас на носу, — подсказал ему Рейвен.
— Ой, действительно… Какой же я болван! — Он сел, вскочил, вновь сел. — Хорошо, хорошо, мистер Рейвен! Свидетель обвинения!
— А кто вам сказал, что я буду свидетельствовать против него?
— Ну, полагаю, что… Видя, что вы вовремя вернулись, чтобы помочь обвинению… я…
— А если исходить из того, что я не появился?.. Что бы сделало обвинение в этом случае?
— Все равно дало бы ход делу. Видеозаписи достаточно, чтобы подкрепить обвинение.
— Да, но это в том случае, если я свидетельствую против Кайдера. Ну а если предположить, что он всего лишь шутил и я это знал?
— Мистер Рейвен! Не хотите ли вы сказать, что… — руки Глауштрауба от возбуждения начали дрожать. — Это действительно так, как вы сказали?
— Черт побери! Он прекрасно сознавал, что говорил. Кайдер с превеликим удовольствием наблюдал бы, как я медленно умираю, нежась в шелках и поедая виноград…
— В таком случае… почему?.. — Адвокат окончательно запутался.
— Предпочитаю умертвить человека сразу, чем обречь его на медленное гниение в тюрьме в течение многих лет. В конце концов, считаю, что Кайдер не должен страдать только из-за того, что ему не удалось осуществить свои намерения, не так ли? Что вы думаете по этому поводу?
— Кто, я? Абсолютно с вами согласен! Абсолютно! — воскликнул Сэм и недоверчиво добавил: — Вы хотите предстать в качестве свидетеля защиты?
— Нет, лучше какой-нибудь способ полегче.
— Вы можете дать клятву, — предложил адвокат, охваченный любопытной смесью сомнений, подозрений и надежды.
— Годится, Сэм. Где это можно сделать?
Глауштрауб схватил шляпу, водрузил ее на голову, вновь стал искать на столе очки, удостоверился, что они на носу, и потащил за собой посетителя в кабинет двумя этажами ниже.
В кабинете находились четверо довольно толстых людей. С их помощью он составил документ, который Рейвен внимательно прочел и подписал.
— Держи, старина Сэм!
— Это очень благородно с вашей стороны, мистер Рейвен! — Его рука прямо ласкала документ, глаза блестели, а в голове уже складывалась картина суда и тот театральный удар, который он нанесет, когда придет черед защиты. И наступившее затем молчание.
Эта была редкая для него возможность блеснуть. Глауштрауб был просто счастлив.
— Чрезвычайно благородно, должен вам сказать. Мой клиент должным образом оценит ваш жест.
— Именно этого я и хочу, — загадочно ответил Рейвен.
— Можете быть уверены… — Голос Сэма даже прервался от волнения, когда вдруг он осознал, что этот театральный удар может иметь очень хорошую цену. — Простите?
Рейвен объяснил:
— Я хочу, чтобы ваш клиент оценил мой жест. Хочу, чтобы он думал обо мне как о Дедушке Морозе, понятно? Когда банда идиотов начнет бороться друг с другом, нет ничего лучшего, чем благодарность, которая породит разлад в их рядах.
— А-а, да? — Сэм почувствовал, что сегодня утром он ничего не понимает. Он даже подергал себя за уши и ощупал свою голову.
— В этот раз они у вас в руках, — сказал Рейвен и исчез.
Глава 16
Рейвен уже на подходе к дому почувствовал, насколько веет от него миром и покоем. Лайна была дома. Он это знал так же точно, как и она, что он пришел. «Ваша женщина», как осуждающе сказал Торстерн. Между тем их сообщество, хотя и довольно условное, было глубоко нравственным. В других местах и среди других народов уровень падения нравственности был значительно выше.
Остановившись возле ворот, он осмотрел свежую яму рядом с участком.
Подойдя к главному входу, он при помощи телекинеза открыл замок так же, как Чарлз это сделал в замке. Дверь открылась внутрь. Лайна ожидала его в гостиной, сидя в кресле и скрестив длинные руки на груди. Глаза ее сияли от радости.
— Извини, я немного задержался.
Ни поцелуя, ни нежностей. Это были самые ласковые слова, которые он себе позволил.
— Я задержался, чтобы помочь Кайдеру. Перед отлетом я оставил его в надежном месте, но сейчас вижу, что это было излишне. Ситуация очень изменилась.
— В своей основе жизнь никогда не меняется.
— Второстепенные вещи меняются. Я не имел в виду что-нибудь серьезное.
— Серьезные вещи и есть самые важные.
— Ты права, звездные глаза, но я не могу согласиться с тем, что не следует обращать внимания на второстепенные вещи. Мы не хотим, чтобы они попали в лапы денебов… или чтобы уничтожили сами себя.
— Зло за зло. Это был бы наилучший выход… огорчительный, но не разрушительный. Денебы ничего не узнали бы.
— Они никогда не станут более сообразительными, чем сейчас.
— Возможно, — согласилась она. — Но ты посеял семена запрещенной мудрости. Рано или поздно ты будешь вынужден вырвать их с корнем.
— Это что, женская интуиция? — Улыбка тронула его губы. — Мэвис придерживается того же мнения.
— И она права.
— Когда придет время, семена можно будет очистить, не так ли? Ты ведь хорошо это знаешь.
— Конечно. Когда ты будешь готов, я буду вместе с тобой. Куда отправишься ты, туда и я. Однако твое нынешнее вмешательство было некстати и очень опасным.
— Иногда необходимо рисковать. Война уже окончилась. Теоретически человечество сейчас имеет все возможности, чтобы сконцентрироваться на достижении отдаленных целей.
— А почему «теоретически»?
Его лицо стало серьезным:
— Есть небольшая вероятность, что они упустят эту возможность и втянутся в другой конфликт.
— Понимаю, — сказала Лайна и отошла к окну. — Дэвид, если еще возникнет подобный случай, ты опять вмешаешься?
— Нет. Гарантирую, что нет. Новая война будет направлена против нам подобных или тех, кто считает себя таковыми. Поэтому для меня там места нет. Я буду уничтожен без предупреждения.
Подойдя к ней, он обнял ее за талию и сказал:
— Возможно, они и с тобой так же будут обращаться. Тебя это волнует?
— Вовсе нет! Это ведь еще неизвестно.
— Во всяком случае, надеюсь, что этого не произойдет. — И неожиданно, переменив тему: — А когда ты купишь селезня?
— Селезня?
— Для того озера, которое ты собираешься соорудить, — сказал он, указав на котлован. И не ожидая ответа, спросил: — Что случилось?
— В пятницу вечером я вернулась из города. Когда я открывала дверь, то почувствовала что-то неладное в замке.
— И что это было?
— Маленькая сфера с бусинку и белой точкой на ней. Она была так установлена, что ключ, вставляемый в замок, непременно касался белой точки. Поэтому я при помощи телекинеза извлекла сферу и бросила на белую точку камешек. Весь дом закачался.
— Какой-то «микроинженер», который выполнил рискованную работу, — невозмутимо прокомментировал Рейвен. — Если бы эта акция дала запланированный результат, наверняка самой удивленной оказалась бы ты, не так ли?
— Возможно, еще один человек, — поправила она. — Ты!
Эта ночь была очень ясной, все небо было усеяно звездами. Невооруженным глазом были видны кратеры на Луне. От горизонта до горизонта небо напоминало бархатный занавес, усыпанный алмазами. Рейвен сидел, а вернее, лежал, в шезлонге, закрыв глаза, время от времени вновь их открывая и глядя на эту потрясающей красоты картину. Рядом, в таком же кресле, лежала Лайна и занималась тем же.
Днем они также занимались этим, но периодически и не с такой концентрацией, больше обращая внимание на этот мир, а не на другие. Каждый мешал одиночеству другого. Кроме того, каждый по-разному оценивал «увиденное» и «услышанное».
На Земле и далеко-далеко за ее пределами всегда происходили тысячи разных событий. И никогда они не повторялись. Это была задача вечного наблюдателя за действиями врага. Многие участвовали в этой работе, всегда готовые в нужный момент поднять тревогу. Чарлз и Мэвис — на Венере, Хорст и Карина — на Марсе и многие тысячи других пар на других мирах.
Подумав о Марсе, Дэвид заметил розовый луч в нижней части небосклона и позвал:
«Хорст! Хорст!»
Через некоторое время пришел ответ, приглушенный атмосферой Земли.
«Знаешь, что сейчас делают твои повстанцы?»
«Большая часть поглощена дискуссией друг с другом, Дэвид. Разбились на несколько групп. Одни хотят продолжать войну против Земли, другие возмущаются предательством Венеры и хотят отомстить ей. Еще одна группа настроена очень агрессивно против мутантов. Однако большинство недовольно всем и готово прервать все связи».
«В таком случае они переживают период хронической нерешительности?»
«Примерно это состояние!»
«Спасибо, Хорст. Привет Карине».
Затем он переключился на другое направление:
«Чарлз! Чарлз!»
На этот раз ответ пришел быстрее и был более живым.
«Да, Дэвид?»
«Есть что-нибудь новенькое?»
«Вчера Торстерн отправился на Землю».
«А по какой причине?»
«Не знаю, но могу представить. Он надеется извлечь из всего этого какую-то выгоду».
«Это очевидно. Ладно, я прослежу за ним, когда он сюда прибудет. Потом я тебе расскажу, что смогу узнать».
«Сделай это, не забудь. Ты уже знаешь о Волленкоте?»
«Да, знаю. Ничего хорошего».
«Это плохо, — ответил Чарлз. — Волленкот мог быть где-нибудь спрятан и оставлен умирать медленной смертью. К счастью, так не случилось, но это чистое везение. — На какое-то мгновение он замолчал, а затем продолжил: — А здесь, похоже, организация распадается, но ее ядро сохранено и может быть восстановлено в любой момент. Пока мне рано успокаиваться».
«И я знаю почему».
«И почему же?»
«Мэвис не устает тебе напоминать, что ты ошибся».
«Точно, — грустно согласился Чарлз. — Мы договорились о том, что мы не договоримся».
«Мы тоже. Если судить обо мне по ее мнению, то я представляю собой что-то вроде молодого преступника».
«Но если главный наш секрет находится под надежной защитой, то почему наши женщины так нервничают?»
«Потому, парень, что они смотрят на эти миры по-женски, вернее, по-матерински. И когда мы с тобой летим черт знает куда, они ужасно нервничают и терпеть этого не могут».
«Пожалуй, ты прав. — Неожиданно Чарлз спросил с известной долей сарказма: — Слушай, а тебе-то откуда все это известно?»
«Ну, у меня все-таки есть воображение! — ответил Дэвид. — Ладно, пока, Чарлз!»
В ответ пришел слабо различимый сигнал. Дэвид посмотрел на Лайну. Она сидела в своем кресле, с закрытыми глазами и с лицом, обращенным к звездам. Некоторое время он с нежностью наблюдал за ней, причем эта нежность не имела ничего общего с обычными земными чувствами.
Она не осознавала, что за ней наблюдают. Ее мысли находились где-то далеко, в другом месте космического пространства. Рейвен последовал ее примеру, прислушиваясь к звездным посланиям, ослабленным расстоянием и земной атмосферой.
«Они патрулируют все пространство вокруг Блуфайра, этого гиганта в стадии перехода в газообразное состояние Двадцать черных кораблей типа эсминца…»
«…к сожалению, полное отсутствие точек соприкосновения сделало невозможным общение с этими бродягами. Мы даже не можем дать им сигнал, что хотим с ними поговорить, а уж тем более предупредить их. Если денебы прибудут и начнут враждебно к ним относиться, то мы будем вынуждены принять соответствующие меры…»
«Говорит Таис. Я обнаружил нужного нам типа. Он только сейчас улетел. У него очень быстрое мышление. Он сказал: „Я готов“.
«Хотя бендры обладают исключительными способностями, они находятся на очень низкой социальной ступени. Они воспринимают нас очень упрощенно, называют „сияющими“ и просто обожают. А это довольно утомительно».
«Мы прошли незамеченными мимо Жулцердина и обнаружили, что денебы строят в своей временной зоне огромное кристаллическое сооружение».
«…бедные дикари, они выбрали нас для ежегодного жертвоприношения Близнецам-Солнцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22