Тьфу, на тебя, старший, – укоризненно посмотрел на него Майкл, – снова заболтал в сторону от темы. Мы же про волков говорили.
– О чем конкретно, Майк?
– О том, что их мало осталось.
– А-а, – протянул Адам, не удержав зевок – он не спал уже двадцать часов.
– Помнишь, я тебе говорил, что волкам, на территорию которых мы свалились, помогли соседние племена?
– Помню.
– Нам теперь надо себя осторожно вести, чтобы «нашим» волкам снова подкрепление не подошло.
– Не стрелять в них, что ли, при нападении? – саркастически поинтересовался Адам.
– Нет, стрелять мы будем. Это вам, стратегам дальней разведки, надо, чтобы «Титан» нашим нейтральным соседям не попался на глаза. И упаси бог вас, чтобы их бомбить до тех пор, пока мы внешний периметр не запустим.
– Ты совсем, что ли, Фапгер, нас за дураков держишь? Будем летать тихо-тихо, как летучие мыши.
– Лишь бы не так громко, как Бэтмен, – усмехнулся Майкл. – Нет, старший, все-таки могло бы быть хуже. Могло же «наше» племя ударить в набат, образно выражаясь. Собралась бы толпа тысяч этак пять…
– Ты думаешь, что их так много?
– Не знаю, Эйд, спроси у Сереги Дубинина, зря он, что ли, из лаборатории своей не вылезает. Так вот, собралось бы, ну не пять тысяч, а полтысячи волков. Так они в первый же выход в лес так бы нас обработали, что мало бы не показалось. А если бы к нам на Двойку заявилось сотни три таких тварей? Они запросто покрошили всех, кто не успел бы в Башне спрятаться.
– Твоя правда.
– А что там у тебя с Джеком?
– Ничего пока, ведем потихоньку. Если честно, то я не знаю, чтобы мы без Джека делали. Все на нем держится, он нас обучил, сам без дела не сидит с утра до ночи. Мы его с Ричардом вечером пытаемся из Башни выгнать, говорим, хоть дома ночуй. А он уперся и ни в какую. Говорит: «Не могу я „Титан“ бросить, я дома спокойно спать не смогу».
– Да ты что?
– Вот тебе и что. Поставили ему раскладушку в комнате контроля, он там и спит. Я его по утрам заставляю пробежку сделать вокруг Башни, а то он совсем к стулу приклеится.
Они замолчали. Майкл медленно, словно нехотя, выпускал дым из ноздрей.
– Джек молодец. Я даже никогда не предположил бы, что двигатели дирижабля можно на время выключать, чтобы не перегревались. Когда ветер попутный или поток восходящий, Джек двигатели выключает и «Титан» спокойно так парит. Там сверху такой вид прекрасный, Майк. Красота! Деревья высоченные до самого горизонта, на севере, километров двадцать отсюда, сеть таких маленьких озер, как будто кто случайно синей краской брызнул по зеленому фону.
– Вот, значит, где они могут глиной разжиться, – сказал Майкл.
– Я рад, конечно, Майки, что тебя снова посетила гениальная идея, но я тут о красоте толкую.
– Адам, из тебя поэт – как из пулемета швабра.
Они улыбнулись друг другу и Майкл сказал:
– Пойду-ка я загляну в госпиталь, посмотрю, что там как.
Адам тронул Майкла за плечо:
– Майки, ты только не обижайся, ладно?
– Чего?
– Ты что, в Марину Сергееву влюбился?
– Нет, Эйд, – улыбнулся Майкл, – она же Сергеева любит без памяти. Она просто так с ним разговаривает, что всем кажется, что они вот-вот поругаются. А на самом деле они так друг дружку любят, как будто первый месяц вместе живут. Они хорошие люди, Эйд. В первый день мне так погано было на душе, я к ним зашел, посидели немножко и ты не представляешь, как мне легко стало. Они и не утешали меня, и не жалели на словах, а легче стало так, как будто зимой у теплого камина отогрелся. Возле них всегда так тепло на душе становится. Вот я к ним и захожу иногда.
– Как они там? Я так зашился с делами, что ни черта не успеваю.
– Когда много раненых было, им тяжело пришлось. Им Джоана Ким здорово помогла, она с Сергеевым в соседних операционных наших зашивали. Марина легкораненым помогала, и еще две медсестры, Молли Додд и Сара Хайдер, то хирургам ассистировали, то раненых перевязывали. Одно могу сказать – с врачами нам тоже повезло, таких специалистов беречь надо.
– Побережем. Лучше бы их вообще работы лишить, разве что оставить роды принимать.
– Точно, старший. Ну, пока.
– Пока, Майки. Заходи завтра.
– Обязательно…
Вечером, за двадцать минут до заката солнца, колонисты снова хоронили своих солдат. Снова горел погребальный костер, снова искры взлетали в быстро темнеющее небо. Казалось, души солдат улетают в небо сверкающими огненными мотыльками. Гудело пламя, пожирая в своем очищающем от смерти огне тела молодых парней, которым не суждено было стать чьими-нибудь мужьями и отцами. Снова перед тем, как поднести пылающий факел к усеченной пирамиде, сложенной из дров, Адам Фолз вышел вперед, чтобы сказать прощальное слово.
– Я хочу, чтобы вы были последними павшими на этой земле, – начал он, обращаясь к тем, чьи тела были зашиты в грубые белые полотняные саваны, – я действительно этого хочу. Простите меня. Я клянусь, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы ваша смерть не была напрасной. Я клянусь.
Когда Адам протянул вперед факел, то он услышал, как за его спиной все, свободные от работы и службы колонисты, кто прошептал, а кто проговорил вслух, его последние слова: «Клянусь»…
На следующий день «Команда-1» вышла из ворот северного сектора в шесть часов утра, сразу же после восхода солнца, чтобы начать работу пораньше. Солдаты батальона Ричардсона, помня о вчерашних жертвах, были предельно внимательны. Им хотелось отомстить за свой собственный вчерашний страх, за погибших товарищей и им представился такой случай.
Волки атаковали авангард на расстоянии семидесяти метров от периметра. Они снова были в глине и их не заметили ни наземные наблюдатели, ни термооптика «Каспера-1».
Ричард Вейно смог понять, что в лесу начался бой только потому, что увидел на экране термовизора тоненькие красные пунктиры, тянущиеся от фигурок людей в лес. Поэтому Ричард предупредил батальон охранения периметра о том, на вторую команду совершено нападение.
Третья рота, идущая в двадцати метрах впереди основной группы была атакована стаей из двадцати двух волков – всех, кто остался в живых после двух атак на людей.
Элемент неожиданности сработал и здесь, но солдаты успели открыть огонь по волкам, выскочившим из-за деревьев в пяти метрах от людей. На этот раз волков не остановила смерть четырех своих сородичей, бегущих впереди. Волки перепрыгивали через них, казалось, что они согласны погибнуть все сразу. Им осталось добежать до первых солдат всего два метра – один прыжок, когда огонь стал плотнее и сильней. Дональд Седжвик заорал: «Первое отделение, ложись!», солдаты выполнили его команду и четверо пулеметчиков открыли огонь на поражение.
Страшнее пулеметов в ближнем бою – только гранаты, но здесь гранаты использовать было нельзя – можно было убить своих.
Первые ряды волков смело и отбросило назад. Двухсоткилограммовые волчьи тела отлетали назад, как будто теннисные мячи, отброшенные сильным ударом тренированного спортсмена.
Звери падали в густую траву, щедро поливая ее собственной кровью. Пулеметный огонь прорезал нападавших огненной гребенкой, прорубив четыре невидимых коридора, заполненных свистящей, грохочущей смертью.
Волки, бежавшие первыми, падали практически рядом с солдатами третьей роты, стреляющими из положения лежа, практически в упор. Крупнокалиберные пули выкашивали невысокие заросли не хуже, чем электрические ножницы садовода. Хищникам некуда было скрыться от этого убийственного огня, и они умирали, один за другим, в бессильной ярости глядя на своих убийц.
А люди не считали себя убийцами, многие об этом даже не думали. В таком бою все мысли сводятся к немногим важным вещам: выстрелить раньше, чем враг добежит до тебя, смотреть по сторонам, чтобы не пропустить врага, правильно считать, сколько патронов остается в магазине, а когда они закончатся – быстрее перезарядить. Хорошо, когда сосед прикрывает тебя, когда ты перезаряжаешь, этому учат, но в горячке боя многим это удается с трудом. Некоторые завидуют пулеметчикам в бою: в пулеметных лентах патронов много. Пулеметчикам не завидуют только в тех случаях, когда пулемет приходится переть на себе.
Волки разворачивались и пытались уйти в лес, прячась за деревьями. Этому они уже научились – прятаться и скрываться. Им вслед неслись выстрелы, изредка настигающие цели.
В грохоте пулеметов совсем неслышным хлопком прозвучал выстрел снайперской винтовки, заряженной специальным патроном с пулей в виде пневматического шприца, заряженного большой дозой снотворного.
Рядом со снайпером в траве лежал Майкл Фапгер, зажав в руках бинокль.
Как только начался бой, Майкл потащил за собой Джеймса Истера, снайпера из своего бывшего батальона. Истер был первоклассным стрелком, но очень занудливым человеком. Майкл убил целое утро, пока уговорил Истера попробовать подстрелить одного из волков иглой со снотворным и чуть не задушил Истера из-за его нудного мычания: «Ну, я не знаю, Майкл, я никогда не стрелял такими патронами», «А зачем это надо, Майкл?», «А Фолз в курсе?». Майкл терпеливо отвечал, что это неважно, что Истер так никогда не стрелял, врал, что Адам в курсе, что это нужно для биолаборатории, что ему, Джеймсу Истеру, будет благодарен весь техотдел и прочая, и прочая. Но Джеймс упирался, чувствуя какой-то подвох, и, привыкший за всю свою работу снайпером в полицейском управлении Чикаго действовать только по инструкции, мычал что-то вроде: «Ну, я не знаю», пока Майкл не потерял терпение и не заорал:
– Короче, Джимми, мать твою так и так, ты будешь стрелять?!
Истер посмотрел на бешеное лицо Майкла Фапгера и понял, что его бывший командир вот-вот созреет для предумышленного убийства в состоянии аффекта. И согласился.
Майкл впихнул ему в руку три патрона, которые ему передал Дубинин, и проследил, как Истер, с минуту повертев необычные патроны в руках, тщательно зарядил свой «маузер».
Вчера вечером Майкл наведался в лабораторию Сергея и предложил сделать Адаму сюрприз – отловить живого волка. Сергей, у которого и так было много работы, рассеянно посмотрел на Майкла:
– Ты думаешь, что на вас еще нападут? Вы же вроде бы сегодня перебили их несчетно.
– Я уверен в одном, Сергей – в том, что они не остановятся. Только вчера до меня дошло, что у нас дважды был шанс захватить одного из них в плен, чтобы понять, кто они на самом деле.
– Адам в курсе?
– Нет, – улыбнулся Майкл, – я действую по личной инициативе. Ты дашь мне патроны или мне придется бить волков дубинкой по голове?
Сергей улыбнулся:
– Сомневаюсь я, что ты сможешь безнаказанно подобраться хотя бы к одному из волков ближе, чем на сорок метров.
Он порылся в пластмассовых высоких ящиках, расставленных на стеллажах, и вытащил черную коробку и передал ее Майклу.
Майкл открыл коробку и Дубинин сказал:
– Калибр 7,62.
– Я и сам вижу, Сергей, спасибо. Какой заряд пороха?
– Уменьшенный вдвое. Доза ацепромазина в стальном шприце рассчитана на агрессивное животное весом от двухсот до двухсот пятидесяти килограммов. Впрыскивание производится при попадании в цель.
– А при чем тут «агрессивное»?
– Чем выше уровень агрессии, тем выше порог сопротивляемости.
– Ладно. Расстояние?
– Не больше сотни метров.
– В лесу видимость – метров двадцать-тридцать, если повезет, конечно, – улыбнулся Майкл.
– Стрелять лучше в шею или в плечо. Если попадешь в кость, то ничего не будет – поршень не сработает. Бей в мякоть.
– Ладно, учтем. А теперь самый главный вопрос к тебе – у тебя будет место, чтобы его держать?
Дубинин, усмехаясь, посмотрел на Майкла:
– Ты так уверен, что завтра же ты принесешь мне спящего волка? Ты кто, Красная Шапочка?
– Не остри, Дубинин, – усмехнулся Майкл в ответ, – ты же не собираешься держать нашего будущего подопечного на цепи и наморднике. Хотя, могу поспорить, это тебе понравилось бы: водить волка на поводке, как болонку.
– Ты достань хоть одного живого, а то я уже насмотрелся, какими вы мне их доставляете. Вы же их так боитесь, что на их телах ни одного живого места нет.
– Посмотрел бы я на тебя, Дубинин, как бы ты их не испугался в лесу.
– Ладно, мир. Пошли, – Сергей вышел из лаборатории.
Майкл пошел за ним. Они шли по тускло освещенному коридору, в который выходили черные провалы открытых дверных проемов.
– Интересно, интересно, Дубинин, – саркастически улыбнулся Майкл, – а как насчет того, что защитное поле на входе в башню не пропускает животных?
– А разве ты считаешь сейров животными? – поинтересовался Сергей.
– Вообще-то, нет.
– Вот и я так не считаю.
– Ну, а если все-таки мы не сможем внести волка вовнутрь?
– Защитное поле есть только на входах, так утверждает Борис Сергеевич. Окна второго уровня и выше смогут пропустить все, что угодно. Если не сможем внести волка обычным путем, то просто поднимем на его на лебёдке и все дела.
Они вошли в темную комнату в конце коридора. Вспыхнул яркий свет и Майкл увидел прозрачную стену с множеством круглых отверстий размером горлышко пивной бутылки. В стене было еще отверстие побольше, размером с кирпич, и узкая дверь, заметная только по непрозрачным белым граням. Эта дверь была примечательна тем, что она закрывалась на три металлических засова, явно кустарного производства. Металлические петли, сквозь которые продевали брусья массивных засовов, были надежно закреплены в прозрачной стене.
– Ну, как, впечатляет? – Сергей остановился у стены.
– Есть немного, – ответил Майкл, внимательно рассматривая стену. – А она выдержит? – И костяшками пальцев постучал по стене.
– Обрати внимание на толщину материала.
Майкл присмотрелся и довольно присвистнул: толщина стены была не менее пятнадцати сантиметров.
– Из чего она сделана?
– Какой-то стеклопластик, Нильсен так и не смог установить, какой. Прочный, как сталь. Посмотри в нижний правый угол.
– Где?
– Да вот, – Сергей, улыбаясь, указал на едва заметное молочно-белое пятнышко у самого пола.
– Ну и что?
– Стена выдержала прямое попадание из винтовки, а ты еще спрашиваешь «Ну и что»?
Майкл еще раз присмотрелся и покачал головой:
– Солидно. Сам стрелял?
– Ага, – улыбнулся Сергей, – рикошетом мимо уха так и свистнуло.
– Ну и дурак, – посмотрел на него Майкл, – влепилась бы эта пуля тебе прямо в лоб – чтобы мы тогда делали?
– Ничего, – пожал плечами биолог, – помянули бы.
Майклу оставалось только махнуть рукой:
– Вы все русские – такие чертовы фаталисты.
– Я не русский, но все равно спасибо, мой американский друг. Чего ты переживаешь, Майкл, все ведь обошлось? – пожал плечами Сергей, с любопытством глядя на него.
Майкл снова махнул рукой и прошелся вдоль стены, время от времени останавливаясь и заглядывая в отверстия. Наконец Фапгер остановился у двери.
– Похоже, что здесь приложил руку Росселини, – сказал он, указывая на засовы.
– Я, как эту комнатку заприметил, так сразу наших техников позвал, – довольно постукивая пальцами по стене, сказал Сергей, – чтобы смогли дверь закрепить, как надо. Все условия для содержания есть: клетка налицо, вентиляция присутствует, только вот вояки наши бравые все больше трупы мне таскают, а насчет живого или хотя бы раненого – так это уже выше их сил.
– Хватит издеваться, Дубинин. Если бы я знал, что у тебя уже все давно готово, я бы и не интересовался. Нет, ну надо же, – продолжал возмущаться Майкл, – я его спрашиваю, как человека, а он надо мной издевается, Красной Шапочкой называет!
– Ну, извини, Фапгер, – рассмеялся Сергей, – я не знал, что ты такой обидчивый.
– Я не обидчивый, – проворчал Майкл, – а вот ты, Серега, странный до невозможности. Я думал, что у тебя дел по горло, что ты нас ни о чем не просишь потому, что занят, а на самом деле ты уже готов к приему гостей и молчишь, как Будда.
– А чего мне было вас просить? У вас и так дел по горло. Думаешь, я не понимаю, что такое в лес выходить каждый день и ждать, что вот-вот эти зверюги выпрыгнут из ниоткуда и башку тебе откусят? Мне довелось квартиру на окраине снимать и в институт на работу ездить через полгорода. А квартира в поганом районе, малолетки, которым по вечерам делать нечего, кроме как с палками и кастетами прохожих по углам подстерегать. Пока обратно от остановки автобуса идешь – такого страху наловишься, куда там.
– Ну, ты Серега сравнил, там ведь, на Земле, люди, а тут звери, – усмехнулся Майкл.
– Иногда там, на Земле, – в тон ему ответил Сергей, – встречаются люди хуже зверей. Со зверями все понятно – у него вид страшный, зубы большие, клыки, а людей нельзя по внешним признакам различить – кто нормальный, а кто зверя в себе прячет. У человека зубы нормальные и клыков нет, и когтей, но от этого не станет легче, когда такая тварь, внешне очень на человека похожая, тебя ножом проткнет или сзади по голове дубиной огреет.
– На тебя так же напали? – посмотрел на него Майкл.
– Ну, – смутился Сергей, – да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– О чем конкретно, Майк?
– О том, что их мало осталось.
– А-а, – протянул Адам, не удержав зевок – он не спал уже двадцать часов.
– Помнишь, я тебе говорил, что волкам, на территорию которых мы свалились, помогли соседние племена?
– Помню.
– Нам теперь надо себя осторожно вести, чтобы «нашим» волкам снова подкрепление не подошло.
– Не стрелять в них, что ли, при нападении? – саркастически поинтересовался Адам.
– Нет, стрелять мы будем. Это вам, стратегам дальней разведки, надо, чтобы «Титан» нашим нейтральным соседям не попался на глаза. И упаси бог вас, чтобы их бомбить до тех пор, пока мы внешний периметр не запустим.
– Ты совсем, что ли, Фапгер, нас за дураков держишь? Будем летать тихо-тихо, как летучие мыши.
– Лишь бы не так громко, как Бэтмен, – усмехнулся Майкл. – Нет, старший, все-таки могло бы быть хуже. Могло же «наше» племя ударить в набат, образно выражаясь. Собралась бы толпа тысяч этак пять…
– Ты думаешь, что их так много?
– Не знаю, Эйд, спроси у Сереги Дубинина, зря он, что ли, из лаборатории своей не вылезает. Так вот, собралось бы, ну не пять тысяч, а полтысячи волков. Так они в первый же выход в лес так бы нас обработали, что мало бы не показалось. А если бы к нам на Двойку заявилось сотни три таких тварей? Они запросто покрошили всех, кто не успел бы в Башне спрятаться.
– Твоя правда.
– А что там у тебя с Джеком?
– Ничего пока, ведем потихоньку. Если честно, то я не знаю, чтобы мы без Джека делали. Все на нем держится, он нас обучил, сам без дела не сидит с утра до ночи. Мы его с Ричардом вечером пытаемся из Башни выгнать, говорим, хоть дома ночуй. А он уперся и ни в какую. Говорит: «Не могу я „Титан“ бросить, я дома спокойно спать не смогу».
– Да ты что?
– Вот тебе и что. Поставили ему раскладушку в комнате контроля, он там и спит. Я его по утрам заставляю пробежку сделать вокруг Башни, а то он совсем к стулу приклеится.
Они замолчали. Майкл медленно, словно нехотя, выпускал дым из ноздрей.
– Джек молодец. Я даже никогда не предположил бы, что двигатели дирижабля можно на время выключать, чтобы не перегревались. Когда ветер попутный или поток восходящий, Джек двигатели выключает и «Титан» спокойно так парит. Там сверху такой вид прекрасный, Майк. Красота! Деревья высоченные до самого горизонта, на севере, километров двадцать отсюда, сеть таких маленьких озер, как будто кто случайно синей краской брызнул по зеленому фону.
– Вот, значит, где они могут глиной разжиться, – сказал Майкл.
– Я рад, конечно, Майки, что тебя снова посетила гениальная идея, но я тут о красоте толкую.
– Адам, из тебя поэт – как из пулемета швабра.
Они улыбнулись друг другу и Майкл сказал:
– Пойду-ка я загляну в госпиталь, посмотрю, что там как.
Адам тронул Майкла за плечо:
– Майки, ты только не обижайся, ладно?
– Чего?
– Ты что, в Марину Сергееву влюбился?
– Нет, Эйд, – улыбнулся Майкл, – она же Сергеева любит без памяти. Она просто так с ним разговаривает, что всем кажется, что они вот-вот поругаются. А на самом деле они так друг дружку любят, как будто первый месяц вместе живут. Они хорошие люди, Эйд. В первый день мне так погано было на душе, я к ним зашел, посидели немножко и ты не представляешь, как мне легко стало. Они и не утешали меня, и не жалели на словах, а легче стало так, как будто зимой у теплого камина отогрелся. Возле них всегда так тепло на душе становится. Вот я к ним и захожу иногда.
– Как они там? Я так зашился с делами, что ни черта не успеваю.
– Когда много раненых было, им тяжело пришлось. Им Джоана Ким здорово помогла, она с Сергеевым в соседних операционных наших зашивали. Марина легкораненым помогала, и еще две медсестры, Молли Додд и Сара Хайдер, то хирургам ассистировали, то раненых перевязывали. Одно могу сказать – с врачами нам тоже повезло, таких специалистов беречь надо.
– Побережем. Лучше бы их вообще работы лишить, разве что оставить роды принимать.
– Точно, старший. Ну, пока.
– Пока, Майки. Заходи завтра.
– Обязательно…
Вечером, за двадцать минут до заката солнца, колонисты снова хоронили своих солдат. Снова горел погребальный костер, снова искры взлетали в быстро темнеющее небо. Казалось, души солдат улетают в небо сверкающими огненными мотыльками. Гудело пламя, пожирая в своем очищающем от смерти огне тела молодых парней, которым не суждено было стать чьими-нибудь мужьями и отцами. Снова перед тем, как поднести пылающий факел к усеченной пирамиде, сложенной из дров, Адам Фолз вышел вперед, чтобы сказать прощальное слово.
– Я хочу, чтобы вы были последними павшими на этой земле, – начал он, обращаясь к тем, чьи тела были зашиты в грубые белые полотняные саваны, – я действительно этого хочу. Простите меня. Я клянусь, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы ваша смерть не была напрасной. Я клянусь.
Когда Адам протянул вперед факел, то он услышал, как за его спиной все, свободные от работы и службы колонисты, кто прошептал, а кто проговорил вслух, его последние слова: «Клянусь»…
На следующий день «Команда-1» вышла из ворот северного сектора в шесть часов утра, сразу же после восхода солнца, чтобы начать работу пораньше. Солдаты батальона Ричардсона, помня о вчерашних жертвах, были предельно внимательны. Им хотелось отомстить за свой собственный вчерашний страх, за погибших товарищей и им представился такой случай.
Волки атаковали авангард на расстоянии семидесяти метров от периметра. Они снова были в глине и их не заметили ни наземные наблюдатели, ни термооптика «Каспера-1».
Ричард Вейно смог понять, что в лесу начался бой только потому, что увидел на экране термовизора тоненькие красные пунктиры, тянущиеся от фигурок людей в лес. Поэтому Ричард предупредил батальон охранения периметра о том, на вторую команду совершено нападение.
Третья рота, идущая в двадцати метрах впереди основной группы была атакована стаей из двадцати двух волков – всех, кто остался в живых после двух атак на людей.
Элемент неожиданности сработал и здесь, но солдаты успели открыть огонь по волкам, выскочившим из-за деревьев в пяти метрах от людей. На этот раз волков не остановила смерть четырех своих сородичей, бегущих впереди. Волки перепрыгивали через них, казалось, что они согласны погибнуть все сразу. Им осталось добежать до первых солдат всего два метра – один прыжок, когда огонь стал плотнее и сильней. Дональд Седжвик заорал: «Первое отделение, ложись!», солдаты выполнили его команду и четверо пулеметчиков открыли огонь на поражение.
Страшнее пулеметов в ближнем бою – только гранаты, но здесь гранаты использовать было нельзя – можно было убить своих.
Первые ряды волков смело и отбросило назад. Двухсоткилограммовые волчьи тела отлетали назад, как будто теннисные мячи, отброшенные сильным ударом тренированного спортсмена.
Звери падали в густую траву, щедро поливая ее собственной кровью. Пулеметный огонь прорезал нападавших огненной гребенкой, прорубив четыре невидимых коридора, заполненных свистящей, грохочущей смертью.
Волки, бежавшие первыми, падали практически рядом с солдатами третьей роты, стреляющими из положения лежа, практически в упор. Крупнокалиберные пули выкашивали невысокие заросли не хуже, чем электрические ножницы садовода. Хищникам некуда было скрыться от этого убийственного огня, и они умирали, один за другим, в бессильной ярости глядя на своих убийц.
А люди не считали себя убийцами, многие об этом даже не думали. В таком бою все мысли сводятся к немногим важным вещам: выстрелить раньше, чем враг добежит до тебя, смотреть по сторонам, чтобы не пропустить врага, правильно считать, сколько патронов остается в магазине, а когда они закончатся – быстрее перезарядить. Хорошо, когда сосед прикрывает тебя, когда ты перезаряжаешь, этому учат, но в горячке боя многим это удается с трудом. Некоторые завидуют пулеметчикам в бою: в пулеметных лентах патронов много. Пулеметчикам не завидуют только в тех случаях, когда пулемет приходится переть на себе.
Волки разворачивались и пытались уйти в лес, прячась за деревьями. Этому они уже научились – прятаться и скрываться. Им вслед неслись выстрелы, изредка настигающие цели.
В грохоте пулеметов совсем неслышным хлопком прозвучал выстрел снайперской винтовки, заряженной специальным патроном с пулей в виде пневматического шприца, заряженного большой дозой снотворного.
Рядом со снайпером в траве лежал Майкл Фапгер, зажав в руках бинокль.
Как только начался бой, Майкл потащил за собой Джеймса Истера, снайпера из своего бывшего батальона. Истер был первоклассным стрелком, но очень занудливым человеком. Майкл убил целое утро, пока уговорил Истера попробовать подстрелить одного из волков иглой со снотворным и чуть не задушил Истера из-за его нудного мычания: «Ну, я не знаю, Майкл, я никогда не стрелял такими патронами», «А зачем это надо, Майкл?», «А Фолз в курсе?». Майкл терпеливо отвечал, что это неважно, что Истер так никогда не стрелял, врал, что Адам в курсе, что это нужно для биолаборатории, что ему, Джеймсу Истеру, будет благодарен весь техотдел и прочая, и прочая. Но Джеймс упирался, чувствуя какой-то подвох, и, привыкший за всю свою работу снайпером в полицейском управлении Чикаго действовать только по инструкции, мычал что-то вроде: «Ну, я не знаю», пока Майкл не потерял терпение и не заорал:
– Короче, Джимми, мать твою так и так, ты будешь стрелять?!
Истер посмотрел на бешеное лицо Майкла Фапгера и понял, что его бывший командир вот-вот созреет для предумышленного убийства в состоянии аффекта. И согласился.
Майкл впихнул ему в руку три патрона, которые ему передал Дубинин, и проследил, как Истер, с минуту повертев необычные патроны в руках, тщательно зарядил свой «маузер».
Вчера вечером Майкл наведался в лабораторию Сергея и предложил сделать Адаму сюрприз – отловить живого волка. Сергей, у которого и так было много работы, рассеянно посмотрел на Майкла:
– Ты думаешь, что на вас еще нападут? Вы же вроде бы сегодня перебили их несчетно.
– Я уверен в одном, Сергей – в том, что они не остановятся. Только вчера до меня дошло, что у нас дважды был шанс захватить одного из них в плен, чтобы понять, кто они на самом деле.
– Адам в курсе?
– Нет, – улыбнулся Майкл, – я действую по личной инициативе. Ты дашь мне патроны или мне придется бить волков дубинкой по голове?
Сергей улыбнулся:
– Сомневаюсь я, что ты сможешь безнаказанно подобраться хотя бы к одному из волков ближе, чем на сорок метров.
Он порылся в пластмассовых высоких ящиках, расставленных на стеллажах, и вытащил черную коробку и передал ее Майклу.
Майкл открыл коробку и Дубинин сказал:
– Калибр 7,62.
– Я и сам вижу, Сергей, спасибо. Какой заряд пороха?
– Уменьшенный вдвое. Доза ацепромазина в стальном шприце рассчитана на агрессивное животное весом от двухсот до двухсот пятидесяти килограммов. Впрыскивание производится при попадании в цель.
– А при чем тут «агрессивное»?
– Чем выше уровень агрессии, тем выше порог сопротивляемости.
– Ладно. Расстояние?
– Не больше сотни метров.
– В лесу видимость – метров двадцать-тридцать, если повезет, конечно, – улыбнулся Майкл.
– Стрелять лучше в шею или в плечо. Если попадешь в кость, то ничего не будет – поршень не сработает. Бей в мякоть.
– Ладно, учтем. А теперь самый главный вопрос к тебе – у тебя будет место, чтобы его держать?
Дубинин, усмехаясь, посмотрел на Майкла:
– Ты так уверен, что завтра же ты принесешь мне спящего волка? Ты кто, Красная Шапочка?
– Не остри, Дубинин, – усмехнулся Майкл в ответ, – ты же не собираешься держать нашего будущего подопечного на цепи и наморднике. Хотя, могу поспорить, это тебе понравилось бы: водить волка на поводке, как болонку.
– Ты достань хоть одного живого, а то я уже насмотрелся, какими вы мне их доставляете. Вы же их так боитесь, что на их телах ни одного живого места нет.
– Посмотрел бы я на тебя, Дубинин, как бы ты их не испугался в лесу.
– Ладно, мир. Пошли, – Сергей вышел из лаборатории.
Майкл пошел за ним. Они шли по тускло освещенному коридору, в который выходили черные провалы открытых дверных проемов.
– Интересно, интересно, Дубинин, – саркастически улыбнулся Майкл, – а как насчет того, что защитное поле на входе в башню не пропускает животных?
– А разве ты считаешь сейров животными? – поинтересовался Сергей.
– Вообще-то, нет.
– Вот и я так не считаю.
– Ну, а если все-таки мы не сможем внести волка вовнутрь?
– Защитное поле есть только на входах, так утверждает Борис Сергеевич. Окна второго уровня и выше смогут пропустить все, что угодно. Если не сможем внести волка обычным путем, то просто поднимем на его на лебёдке и все дела.
Они вошли в темную комнату в конце коридора. Вспыхнул яркий свет и Майкл увидел прозрачную стену с множеством круглых отверстий размером горлышко пивной бутылки. В стене было еще отверстие побольше, размером с кирпич, и узкая дверь, заметная только по непрозрачным белым граням. Эта дверь была примечательна тем, что она закрывалась на три металлических засова, явно кустарного производства. Металлические петли, сквозь которые продевали брусья массивных засовов, были надежно закреплены в прозрачной стене.
– Ну, как, впечатляет? – Сергей остановился у стены.
– Есть немного, – ответил Майкл, внимательно рассматривая стену. – А она выдержит? – И костяшками пальцев постучал по стене.
– Обрати внимание на толщину материала.
Майкл присмотрелся и довольно присвистнул: толщина стены была не менее пятнадцати сантиметров.
– Из чего она сделана?
– Какой-то стеклопластик, Нильсен так и не смог установить, какой. Прочный, как сталь. Посмотри в нижний правый угол.
– Где?
– Да вот, – Сергей, улыбаясь, указал на едва заметное молочно-белое пятнышко у самого пола.
– Ну и что?
– Стена выдержала прямое попадание из винтовки, а ты еще спрашиваешь «Ну и что»?
Майкл еще раз присмотрелся и покачал головой:
– Солидно. Сам стрелял?
– Ага, – улыбнулся Сергей, – рикошетом мимо уха так и свистнуло.
– Ну и дурак, – посмотрел на него Майкл, – влепилась бы эта пуля тебе прямо в лоб – чтобы мы тогда делали?
– Ничего, – пожал плечами биолог, – помянули бы.
Майклу оставалось только махнуть рукой:
– Вы все русские – такие чертовы фаталисты.
– Я не русский, но все равно спасибо, мой американский друг. Чего ты переживаешь, Майкл, все ведь обошлось? – пожал плечами Сергей, с любопытством глядя на него.
Майкл снова махнул рукой и прошелся вдоль стены, время от времени останавливаясь и заглядывая в отверстия. Наконец Фапгер остановился у двери.
– Похоже, что здесь приложил руку Росселини, – сказал он, указывая на засовы.
– Я, как эту комнатку заприметил, так сразу наших техников позвал, – довольно постукивая пальцами по стене, сказал Сергей, – чтобы смогли дверь закрепить, как надо. Все условия для содержания есть: клетка налицо, вентиляция присутствует, только вот вояки наши бравые все больше трупы мне таскают, а насчет живого или хотя бы раненого – так это уже выше их сил.
– Хватит издеваться, Дубинин. Если бы я знал, что у тебя уже все давно готово, я бы и не интересовался. Нет, ну надо же, – продолжал возмущаться Майкл, – я его спрашиваю, как человека, а он надо мной издевается, Красной Шапочкой называет!
– Ну, извини, Фапгер, – рассмеялся Сергей, – я не знал, что ты такой обидчивый.
– Я не обидчивый, – проворчал Майкл, – а вот ты, Серега, странный до невозможности. Я думал, что у тебя дел по горло, что ты нас ни о чем не просишь потому, что занят, а на самом деле ты уже готов к приему гостей и молчишь, как Будда.
– А чего мне было вас просить? У вас и так дел по горло. Думаешь, я не понимаю, что такое в лес выходить каждый день и ждать, что вот-вот эти зверюги выпрыгнут из ниоткуда и башку тебе откусят? Мне довелось квартиру на окраине снимать и в институт на работу ездить через полгорода. А квартира в поганом районе, малолетки, которым по вечерам делать нечего, кроме как с палками и кастетами прохожих по углам подстерегать. Пока обратно от остановки автобуса идешь – такого страху наловишься, куда там.
– Ну, ты Серега сравнил, там ведь, на Земле, люди, а тут звери, – усмехнулся Майкл.
– Иногда там, на Земле, – в тон ему ответил Сергей, – встречаются люди хуже зверей. Со зверями все понятно – у него вид страшный, зубы большие, клыки, а людей нельзя по внешним признакам различить – кто нормальный, а кто зверя в себе прячет. У человека зубы нормальные и клыков нет, и когтей, но от этого не станет легче, когда такая тварь, внешне очень на человека похожая, тебя ножом проткнет или сзади по голове дубиной огреет.
– На тебя так же напали? – посмотрел на него Майкл.
– Ну, – смутился Сергей, – да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33