Цифры на индикаторе перебрасывались отвратительно медленно и стоило больших трудов дождаться окончания трехминутного срока, определенного им самим.
Керон, сообразив, что дела развиваются немного не так, как ожидали его командиры, достал из своего ранца свежий магазин и заменил им опустевший на половину, а после этого передвинул рычажок управления скорострельностью оружия в крайнее положение. Остальные наемники сделали примерно те же действия со своими пулеметами. Уилк, распаковал один из своих подсумков и раздал всем, в том числе и капитану, миниатюрные гранаты.
– Вот здесь, сверху находиться кнопка, – объяснил он, – перед броском ее нужно разблокировать, повернув вот эту шайбу вправо или влево. После того, как кнопка будет разблокирована, нажимайте на нее и держите – граната готова к применению. Если с кнопки снять палец, граната взрывается через три секунды. Так что поаккуратнее с этими штуками. А если передумаете бросать, то нужно вернуть шайбу в прежнее положение и положить гранату обратно в карман, хотя я вам этого делать не советую, – все равно может взорваться. Более подробных объяснений не потребовалось.
Время истекло. – Я по прежнему не вижу денег, – злым, холодным тоном процедил капитан, доставая свой импульсник и направляя его в грудь не сдержавшему своего слова заказчику.
Двое стражников, видимо самые преданные, находящиеся подле своего хозяина и днем и ночью, вскинули над головами сверкнувшие электрическим, ртутным светом клинки, и не сговариваясь бросились на обидчика своего хозяина. В этом порыве было что-то от собачей преданности и благородного самопожертвования. Они успели только прыгнуть вперед. Четыре пулемета коротко огрызнулись. Доблесть стражников разлетелась в разные стороны, догоняя куски изорванной в клочья плоти. Владыка Актании стряхивал с одежд кусочки плоти и капли крови, сейчас, не смотря на его богатый наряд, он походил на мясника с бойни, на очень богатого мясника.
Горталию больше никаких аргументов не потребовалось. Он жестом подозвал одного из стражников и что-то шепнул ему на ухо. Тот мигом унесся выполнять поручение. Один из пленников Уилка жалобно завыл о чем-то своем, наболевшем, но тут же осекся под тяжелым взглядом сержанта.
Не прошло и сорока секунд, как в зал вбежал запыхавшийся Карт, неся перед собой, обхватив обеими руками, увесистый тюк, забитый стандартными, банковскими упаковками. Замедлив свой бег он в нерешительности остановился в нескольких шагах от капитана, быстро бросая испуганные взгляды то на своего владыку, то на черные стволы пулеметов. Горталий повелительным кивком головы разрешил своему прихвостню отдать деньги. Тот с облегчением обрушил тяжеленный мешок у ног капитана и проворно убрался с линии огня, только тяжелое дыхание говорило о его присутствии в помещении.
Капитан пристегнул свое оружие к ремню и стал профессионально упаковывать деньги в свой необъятный кейс, одновременно подбивая в уме сумму. Когда последняя упаковка заняла свое место в чемодане, она составила семерку с шестью нулями. Щелкнули замки, код которых не знал даже сам капитан. Это кое-что говорило о доверии руководства к своим людям, но с деньгами всегда так – как только они появляются, их тут же закрывают, чтобы не мозолили глаза кому попало.
Недавние пленники, все еще не веря в свою удачу стояли плотной группой между двумя противоборствующими сторонами и растирали следы наручников на своих запястьях, маска страха еще не покинула их сморщенных временем лиц.
– Вы можете идти, мы с вами в расчете. – Процедил сквозь зубы Горталий и небрежно, по царски взмахнул рукой, указывая на прикрытую покрывалом дверь.
– Не нравиться мне все это, – доложил Уилк обращаясь к капитану, – мне кажется эти жулики что-то задумали. Ты только посмотри на рожу их главного…
Действительно, лицо Горталия выражало целую гамму чувств одновременно. Это был и восторг от освобождения Индинара, главы так внезапно ставшей близкой ему секты, и сожаление от расставания с очень крупной для этих мест суммой денег, но вместе с этим, в его взгляде было что-то такое, что сразу не понравилось успевшему за свои годы научиться разбираться в людях сержанту. Керон то же подозрительно глядел на происходящее. Оно ему то же не нравилось. Карт тем временем откинул покрывало маскирующее от посторонних взглядов вход в тайные подземелья дворца. Дверь, находилась в таком же полуоткрытом состоянии, в каком они ее оставили, когда входили сюда. Карт несколько раз выкрикнул что-то в пустоту, но их недавний провожатый, совсем недавно обещавший явиться по первому требованию, не появился.
– Ну вот, начинается. – Загадочно сказал сержант и все шестеро находящихся подле него солдат удачи, одновременно почувствовали беспокойство.
Больше не говоря ни слова, Уилк метнулся к плотной кучке недавних узников, уже начинающих чувствовать свободу и крепкой рукой выхватил полноправного полномочного представителя Крога на этой планете. Стражники, все как один дернулись в его сторону, но моментально вскинутые стволы пулеметов заставили их так же дружно отпрянуть.
– Индинар пойдет с нами, – пояснил свои действия сержант, – если с нами что-то случиться, то он умрет первым.
Когда коммуникатор сержанта закончил перевод этой фразы, Горталий опешил. Он не знал, что ему сделать или сказать. В этом мире, где человеческая жизнь не имела практически никакой оценочной стоимости, где государство никак не участвовало в жизни простых людей, кроме как драло с них налоги, вместе с тем не вкладывая в любого отдельного человека ни кредита, с таким понятием, как заложник он встретился впервые за свою долгую жизнь.
Недавний пленник, неожиданно перешедший в заложники, трясся всем телом, на него опять накатился приступ ужаса, а страх вновь сомкнул свои отвратительно холодные руки на его тощем горле. Он попытался было слабо возражать, но его грубо схватили за шиворот и впихнули в пахнувший плесенью мрак узкого прохода. Несколько раз гулко хлопнуло и мрак прохода осветили своим дрожащим светом сигнальные шашки. Одну из них держал в поднятой руке шедший впереди Уилк, таща за руку, как упирающегося ребенка, древнего старца из эпохи легенд. Замыкал колонну Катор, у него и был второй факел.
Проход петлял, как сознание алкоголика в поисках спиртного, ветвился боковыми, темными проходами. Иногда его пересекал подобный проход, но в основном это были простые ответвления. Снова то справа, то слева, слышались голоса и шум развлекающейся знати, непривычные звуки местных духовых и струнных инструментов, похотливый смех фавориток и звуки шумного застолья. Насколько вспоминал Керон, все эти звуки уже были, только сейчас они меняли друг-друга в обратном порядке. Как сержанту удавалось находить обратную дорогу в этом мрачном лабиринте? Подземелью казалось не будет конца. Несколько раз сержант ошибался, но тут же брал след вновь, так что возвращаться было не далеко.
Неожиданно он замер на месте. Почти бегущий за сержантом Сальс буквально налетел на своего командира, но тот даже не отреагировал на столь непростительную оплошность своего подчиненного, а стоял и прислушивался к чему-то впереди. Во мраке подземелья затаилась опасность и сержант ее почувствовал. Жажда жизни, если она действительно сильна, в состоянии делать разные невозможные на первый взгляд вещи, так что Керон стоял спокойно и не удивлялся.
– Впереди кто-то есть, – прошептал ему сержант снимая с предохранителя оружие, – передай остальным.
Сержант не ошибся, за углом их ждала засада. Больше десятка крепких воинов дожидались своих жертв в двух боковых ответвлениях основного прохода, как охотники дичь. По синеватой стали их клинков изредка пробегали едва различимые блики, казалось единственным, что можно было заметить во мраке, это были белки их широко раскрытых глаз. Ровное дыхание воинов, перед самой схваткой, выдавало в них настоящих профессионалов, всецело посвятивших себя военному искусству.
Уилк включил радиостанцию:
– Сержант Уилк, вызываю всех.
– Челнок слушает. – Раздалось в ответ.
– Взвод слушает.
– Команда прикрытия слушает.
– Вездеход слушает.
– Кто ни будь из наших находиться сейчас во дворце? – Спросил он. Из сбивчивых докладов следовало, что никого во дворце из своих нет. – Вездеход, вас никто не беспокоил, после того как мы расстались, – поинтересовался сержант.
– Крутились тут какие-то подозрительные типы, – раздалось из динамика в ответ, – пришлось выйти и разогнать их из пулемета. Больше никого не было.
– Оставайтесь на месте и не покидайте машины, мы скоро будем на месте.
Последняя фраза сержанта вселила некоторую уверенность во всех присутствующих, кроме Индинара конечно.
– А ну выходи по одному! – Скомандовал через свой коммуникатор неожиданно для всех проснувшийся капитан. Никакого ответа или действия не последовало. Капитан подумал, что нужно еще как следует потренеровать свой командирский голос, но вслух предположил:
– Может там и нет никого. Ответ на его вопрос последовал неожиданно быстро. В полной тишине, без обязательного в таких случаях боевого клича, воины ринулись в атаку. Широкие, темные одежды скрывали фигуры нападавших и мозг выделял только две детали – вскинутые для удара клинки и мечущие стрелы ненависти глаза.
Сержант метнул в сторону нападавших свой факел, вырвав у мрака его воинов и отпрянул в сторону, освобождая Керону зону обстрела. Воины стремительно приближались. Керону ничего не оставалось делать, как нажать на спуск. Пулемет в его руках ожил, озарив низкий свод над головой трепещущими квадратами синеватого света – это из прорезей пламегасителя вырывались раскаленные пороховые газы. Через мгновенье к пулемету Керона присоединился еще один, бивший откуда-то снизу и сзади. Видно стрелок присел и вел огонь с колена. В десяти метрах от ствола пулемета Керона стремительно разворачивалась маленькая трагедия, – крохотная песчинка, из которых складывается общая картина необъятного и трагичного по своей сути бытия.
Воины Горталия бились в агонии под градом пуль, умирали, но даже мысли об отступлении не возникало в их головах. Вероятно приказ, полученный ими накануне в случае отступления так же гарантировал смерть, вот воины и сражались, в отчаянье пытаясь пытаясь использовать ничтожный шанс выжить.
Керон первый раз столкнулся с такой ожесточенностью, с такой слепой решимостью победить или умереть, какая сверкала в глазах этил людей. Хотя стычка и длилась не больше пятнадцати секунд, но для него это время неимоверно растянулось – бессмысленная смерть всегда сильно действует на человека. Пулемет в его руках казался живым существом, жившим отдельной, совершенно непонятной в данный момент для Керона жизнью. Когда стрелять уже было не в кого, он еще несколько раз прошелся поперек прохода и умолк. После грохота очередей, тишина буквально звенела в ушах.
Сержант Уилк, с импульсником наготове, поднялся и отряхнувшись прошел немного вперед, осматривая изорванные в клочья тела. На влажном от крови полу, выстеленном ровными, прямоугольными плитами в самых неестественных позах валялось двенадцать трупов. Правители Актании не задумываясь бросили еще двенадцать жизней на алтарь своих амбиций.
– Что же это такое делается?! – в сердцах воскликнул сержант, еще не до конца отошедший от предыдущего задания, – неужели они не соображают, что ничего не могут нам сделать, что у нас просто другой уровень?
Зажгли свежие сигнальные факела, в замен потухшим и потерянным во время короткой схватки и переступая через тела пошли дальше. До двери, через которую они вошли в это подземелье добрались без приключений. Уилк толкнул дверь, но она оказалась запертой. Он с размаху двинул по двери своим огромным сапогом, но вновь ничего не изменилось. С таким же успехом можно было лупить ногами в каменную стену, но до сержанта это дошло после десятого удара.
– Отойдите все назад. – Приказал он. Еще не соображая, что же придумал сержант, все попятились и от греха подальше укрылись в первом же ответвлении коридора после дверей, в двадцати метрах зиявшем непроглядным провалом слева по ходу движения. Этот проход, в отличие от основного был намного уже. За всеми, подгоняя потерявшего надежду на своего Крога старика, последовал и сержант. Он достал из своего подсумка три гранаты, затем связав их вместе оторванным от униформы ремешком, повернул предохранительное кольцо на одной из них, как рассказывал ранее, и метнул свое произведение в сторону двери. Строго через три секунды, как это и задумывали конструкторы, раздался оглушительный взрыв. Ударная волна пронеслась мимо спрятавшихся людей и помчалась дальше по подземелью, пугать придворных и наводить ужас на челядь. Из межблочных стыков низко нависших сводов кое-где посыпались струйки песка и пыли.
– Старый казимат, – прокоментировал кто-то сзади, – того и гляди все завалиться к чертям.
Не дожидаясь, пока он разовьет как следует свою мысль, все бросились вдогонку за рванувшим вперед сержантом.
Двери как не бывало. Отсутствовали даже петли, только глубокие дыры в камне свидетельствовали о том, что они совсем недавно были на месте. За дикий камень сумел удержаться только фрагмент замысловатого замка, на который была заперта дверь.
Проскочив через сплошную пелену пыли, отряд вырвался наружу и оказался в том же запущенном саду, в котором их покинул обладающий удивительной жестикуляцией проводник, но сейчас он нигде не наблюдался. Если не считать причудливо разукрашенных, походивших на голубей птичек, занятых своими брачными игрищами, которое целиком поглотило их не бог весть какое внимание, то в парке больше никого не было.
– Туда. – Скомандовал сержант, рукой указывая направление. Когда они пробегали довольно широкими улицами привелегированной части города, навстречу им, ориентируясь на производимый отрядом шум, выбежал заспанный страж, но обнаружив, что предполагаемых врагов гораздо больше, чем он в состоянии победить, в тот же момент скрылся, позорно бросив на вымощенную из огромных булыжников мостовую свою тяжеленную алебарду. Она Хоть и считалась грозным, по местным понятиям, оружием, но сильно затрудняла бег.
Когда им удалось добраться до небольшой площади, на скотном дворе которой они оставили свой транспортер, им открылось удивительное зрелище. Транспортер уже покинул некое подобие хлева, в котором они его оставили, а стоял посреди площади. Его мотор натужно ревел. Около пятидесяти лучников, вооруженных короткими, но мощными луками, стояли полукругом и беспощадно обстреливали своими стрелами, сверкающую глянцем свежей эмали, грозную машину. Стрелы летели в бронированное остекление кабины, в систему катков гусеничного привода, с силой ударялись и отлетали. Сержант даже остановился, изумленный скоростью, с которой распространялись распоряжения главнокомандующего в этом примитивном мире. Когда водителю надоедал град осыпающих его машину стрел, транспортер, как дикий зверь, резко брал с места и бросался на толпу лучников. Те, с дикими криками кидались в рассыпную, перепрыгивая через высокие заборы ближайших усадьб и запрыгивали в раскрытые окна первых этажей с ловкостью, на которую способен человек только в режиме спасения собственной жизни. Как только машина замирала на месте, они тут же собирались в свой неизменный полукруг, вероятно так требовали местные представления о стратегии, и производили очередной залп.
– Давно воюешь? – Спросил по радиостанции сержант у водителя вездехода.
– Уже минут пятнадцать… – Сразу откликнулся водитель, завершив фразу мастерски составленным набором ругательств. – Поцарапали мне своими дурацкими стрелами все стекло…
– А почему не выходил на связь? – Оборвал его грозивший затянуться доклад.
– Так был же приказ – «оставаться на песте и ждать распоряжений», тем более, что никакого урона они этому транспортеру они нанести не смогут, тем более, что я их близко не подпускаю. Просто эти сволочи меня уже достали.
К гулу работающего в холостом режиме двигателя, добавился еще один, едва различимый звук, поначалу еле слышный, нарастающая с каждой секундой монотонная дробь. Это был стук копыт о булыжную мостовую.
– К тебе еще гости, – прокомментировал услышанное Уилк, – на подмогу лучникам скачет конница.
И действительно в следующее мгновение из-за поворота улицы показались богато разукрашенные, закованные в тускло сверкающие латы всадники. Шлемы видимо представляли особенную гордость этих воителей, так как на них висели самые выдающиеся достижения местной абстракции – яркие лоскуты прозрачных и тонких, как намек фаворита, тканей, соседствовали с пучками длинных, цветных перьев, красиво развевающихся на ветру и болтающимися на шнурках, маленькими деревянными скульптурками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Керон, сообразив, что дела развиваются немного не так, как ожидали его командиры, достал из своего ранца свежий магазин и заменил им опустевший на половину, а после этого передвинул рычажок управления скорострельностью оружия в крайнее положение. Остальные наемники сделали примерно те же действия со своими пулеметами. Уилк, распаковал один из своих подсумков и раздал всем, в том числе и капитану, миниатюрные гранаты.
– Вот здесь, сверху находиться кнопка, – объяснил он, – перед броском ее нужно разблокировать, повернув вот эту шайбу вправо или влево. После того, как кнопка будет разблокирована, нажимайте на нее и держите – граната готова к применению. Если с кнопки снять палец, граната взрывается через три секунды. Так что поаккуратнее с этими штуками. А если передумаете бросать, то нужно вернуть шайбу в прежнее положение и положить гранату обратно в карман, хотя я вам этого делать не советую, – все равно может взорваться. Более подробных объяснений не потребовалось.
Время истекло. – Я по прежнему не вижу денег, – злым, холодным тоном процедил капитан, доставая свой импульсник и направляя его в грудь не сдержавшему своего слова заказчику.
Двое стражников, видимо самые преданные, находящиеся подле своего хозяина и днем и ночью, вскинули над головами сверкнувшие электрическим, ртутным светом клинки, и не сговариваясь бросились на обидчика своего хозяина. В этом порыве было что-то от собачей преданности и благородного самопожертвования. Они успели только прыгнуть вперед. Четыре пулемета коротко огрызнулись. Доблесть стражников разлетелась в разные стороны, догоняя куски изорванной в клочья плоти. Владыка Актании стряхивал с одежд кусочки плоти и капли крови, сейчас, не смотря на его богатый наряд, он походил на мясника с бойни, на очень богатого мясника.
Горталию больше никаких аргументов не потребовалось. Он жестом подозвал одного из стражников и что-то шепнул ему на ухо. Тот мигом унесся выполнять поручение. Один из пленников Уилка жалобно завыл о чем-то своем, наболевшем, но тут же осекся под тяжелым взглядом сержанта.
Не прошло и сорока секунд, как в зал вбежал запыхавшийся Карт, неся перед собой, обхватив обеими руками, увесистый тюк, забитый стандартными, банковскими упаковками. Замедлив свой бег он в нерешительности остановился в нескольких шагах от капитана, быстро бросая испуганные взгляды то на своего владыку, то на черные стволы пулеметов. Горталий повелительным кивком головы разрешил своему прихвостню отдать деньги. Тот с облегчением обрушил тяжеленный мешок у ног капитана и проворно убрался с линии огня, только тяжелое дыхание говорило о его присутствии в помещении.
Капитан пристегнул свое оружие к ремню и стал профессионально упаковывать деньги в свой необъятный кейс, одновременно подбивая в уме сумму. Когда последняя упаковка заняла свое место в чемодане, она составила семерку с шестью нулями. Щелкнули замки, код которых не знал даже сам капитан. Это кое-что говорило о доверии руководства к своим людям, но с деньгами всегда так – как только они появляются, их тут же закрывают, чтобы не мозолили глаза кому попало.
Недавние пленники, все еще не веря в свою удачу стояли плотной группой между двумя противоборствующими сторонами и растирали следы наручников на своих запястьях, маска страха еще не покинула их сморщенных временем лиц.
– Вы можете идти, мы с вами в расчете. – Процедил сквозь зубы Горталий и небрежно, по царски взмахнул рукой, указывая на прикрытую покрывалом дверь.
– Не нравиться мне все это, – доложил Уилк обращаясь к капитану, – мне кажется эти жулики что-то задумали. Ты только посмотри на рожу их главного…
Действительно, лицо Горталия выражало целую гамму чувств одновременно. Это был и восторг от освобождения Индинара, главы так внезапно ставшей близкой ему секты, и сожаление от расставания с очень крупной для этих мест суммой денег, но вместе с этим, в его взгляде было что-то такое, что сразу не понравилось успевшему за свои годы научиться разбираться в людях сержанту. Керон то же подозрительно глядел на происходящее. Оно ему то же не нравилось. Карт тем временем откинул покрывало маскирующее от посторонних взглядов вход в тайные подземелья дворца. Дверь, находилась в таком же полуоткрытом состоянии, в каком они ее оставили, когда входили сюда. Карт несколько раз выкрикнул что-то в пустоту, но их недавний провожатый, совсем недавно обещавший явиться по первому требованию, не появился.
– Ну вот, начинается. – Загадочно сказал сержант и все шестеро находящихся подле него солдат удачи, одновременно почувствовали беспокойство.
Больше не говоря ни слова, Уилк метнулся к плотной кучке недавних узников, уже начинающих чувствовать свободу и крепкой рукой выхватил полноправного полномочного представителя Крога на этой планете. Стражники, все как один дернулись в его сторону, но моментально вскинутые стволы пулеметов заставили их так же дружно отпрянуть.
– Индинар пойдет с нами, – пояснил свои действия сержант, – если с нами что-то случиться, то он умрет первым.
Когда коммуникатор сержанта закончил перевод этой фразы, Горталий опешил. Он не знал, что ему сделать или сказать. В этом мире, где человеческая жизнь не имела практически никакой оценочной стоимости, где государство никак не участвовало в жизни простых людей, кроме как драло с них налоги, вместе с тем не вкладывая в любого отдельного человека ни кредита, с таким понятием, как заложник он встретился впервые за свою долгую жизнь.
Недавний пленник, неожиданно перешедший в заложники, трясся всем телом, на него опять накатился приступ ужаса, а страх вновь сомкнул свои отвратительно холодные руки на его тощем горле. Он попытался было слабо возражать, но его грубо схватили за шиворот и впихнули в пахнувший плесенью мрак узкого прохода. Несколько раз гулко хлопнуло и мрак прохода осветили своим дрожащим светом сигнальные шашки. Одну из них держал в поднятой руке шедший впереди Уилк, таща за руку, как упирающегося ребенка, древнего старца из эпохи легенд. Замыкал колонну Катор, у него и был второй факел.
Проход петлял, как сознание алкоголика в поисках спиртного, ветвился боковыми, темными проходами. Иногда его пересекал подобный проход, но в основном это были простые ответвления. Снова то справа, то слева, слышались голоса и шум развлекающейся знати, непривычные звуки местных духовых и струнных инструментов, похотливый смех фавориток и звуки шумного застолья. Насколько вспоминал Керон, все эти звуки уже были, только сейчас они меняли друг-друга в обратном порядке. Как сержанту удавалось находить обратную дорогу в этом мрачном лабиринте? Подземелью казалось не будет конца. Несколько раз сержант ошибался, но тут же брал след вновь, так что возвращаться было не далеко.
Неожиданно он замер на месте. Почти бегущий за сержантом Сальс буквально налетел на своего командира, но тот даже не отреагировал на столь непростительную оплошность своего подчиненного, а стоял и прислушивался к чему-то впереди. Во мраке подземелья затаилась опасность и сержант ее почувствовал. Жажда жизни, если она действительно сильна, в состоянии делать разные невозможные на первый взгляд вещи, так что Керон стоял спокойно и не удивлялся.
– Впереди кто-то есть, – прошептал ему сержант снимая с предохранителя оружие, – передай остальным.
Сержант не ошибся, за углом их ждала засада. Больше десятка крепких воинов дожидались своих жертв в двух боковых ответвлениях основного прохода, как охотники дичь. По синеватой стали их клинков изредка пробегали едва различимые блики, казалось единственным, что можно было заметить во мраке, это были белки их широко раскрытых глаз. Ровное дыхание воинов, перед самой схваткой, выдавало в них настоящих профессионалов, всецело посвятивших себя военному искусству.
Уилк включил радиостанцию:
– Сержант Уилк, вызываю всех.
– Челнок слушает. – Раздалось в ответ.
– Взвод слушает.
– Команда прикрытия слушает.
– Вездеход слушает.
– Кто ни будь из наших находиться сейчас во дворце? – Спросил он. Из сбивчивых докладов следовало, что никого во дворце из своих нет. – Вездеход, вас никто не беспокоил, после того как мы расстались, – поинтересовался сержант.
– Крутились тут какие-то подозрительные типы, – раздалось из динамика в ответ, – пришлось выйти и разогнать их из пулемета. Больше никого не было.
– Оставайтесь на месте и не покидайте машины, мы скоро будем на месте.
Последняя фраза сержанта вселила некоторую уверенность во всех присутствующих, кроме Индинара конечно.
– А ну выходи по одному! – Скомандовал через свой коммуникатор неожиданно для всех проснувшийся капитан. Никакого ответа или действия не последовало. Капитан подумал, что нужно еще как следует потренеровать свой командирский голос, но вслух предположил:
– Может там и нет никого. Ответ на его вопрос последовал неожиданно быстро. В полной тишине, без обязательного в таких случаях боевого клича, воины ринулись в атаку. Широкие, темные одежды скрывали фигуры нападавших и мозг выделял только две детали – вскинутые для удара клинки и мечущие стрелы ненависти глаза.
Сержант метнул в сторону нападавших свой факел, вырвав у мрака его воинов и отпрянул в сторону, освобождая Керону зону обстрела. Воины стремительно приближались. Керону ничего не оставалось делать, как нажать на спуск. Пулемет в его руках ожил, озарив низкий свод над головой трепещущими квадратами синеватого света – это из прорезей пламегасителя вырывались раскаленные пороховые газы. Через мгновенье к пулемету Керона присоединился еще один, бивший откуда-то снизу и сзади. Видно стрелок присел и вел огонь с колена. В десяти метрах от ствола пулемета Керона стремительно разворачивалась маленькая трагедия, – крохотная песчинка, из которых складывается общая картина необъятного и трагичного по своей сути бытия.
Воины Горталия бились в агонии под градом пуль, умирали, но даже мысли об отступлении не возникало в их головах. Вероятно приказ, полученный ими накануне в случае отступления так же гарантировал смерть, вот воины и сражались, в отчаянье пытаясь пытаясь использовать ничтожный шанс выжить.
Керон первый раз столкнулся с такой ожесточенностью, с такой слепой решимостью победить или умереть, какая сверкала в глазах этил людей. Хотя стычка и длилась не больше пятнадцати секунд, но для него это время неимоверно растянулось – бессмысленная смерть всегда сильно действует на человека. Пулемет в его руках казался живым существом, жившим отдельной, совершенно непонятной в данный момент для Керона жизнью. Когда стрелять уже было не в кого, он еще несколько раз прошелся поперек прохода и умолк. После грохота очередей, тишина буквально звенела в ушах.
Сержант Уилк, с импульсником наготове, поднялся и отряхнувшись прошел немного вперед, осматривая изорванные в клочья тела. На влажном от крови полу, выстеленном ровными, прямоугольными плитами в самых неестественных позах валялось двенадцать трупов. Правители Актании не задумываясь бросили еще двенадцать жизней на алтарь своих амбиций.
– Что же это такое делается?! – в сердцах воскликнул сержант, еще не до конца отошедший от предыдущего задания, – неужели они не соображают, что ничего не могут нам сделать, что у нас просто другой уровень?
Зажгли свежие сигнальные факела, в замен потухшим и потерянным во время короткой схватки и переступая через тела пошли дальше. До двери, через которую они вошли в это подземелье добрались без приключений. Уилк толкнул дверь, но она оказалась запертой. Он с размаху двинул по двери своим огромным сапогом, но вновь ничего не изменилось. С таким же успехом можно было лупить ногами в каменную стену, но до сержанта это дошло после десятого удара.
– Отойдите все назад. – Приказал он. Еще не соображая, что же придумал сержант, все попятились и от греха подальше укрылись в первом же ответвлении коридора после дверей, в двадцати метрах зиявшем непроглядным провалом слева по ходу движения. Этот проход, в отличие от основного был намного уже. За всеми, подгоняя потерявшего надежду на своего Крога старика, последовал и сержант. Он достал из своего подсумка три гранаты, затем связав их вместе оторванным от униформы ремешком, повернул предохранительное кольцо на одной из них, как рассказывал ранее, и метнул свое произведение в сторону двери. Строго через три секунды, как это и задумывали конструкторы, раздался оглушительный взрыв. Ударная волна пронеслась мимо спрятавшихся людей и помчалась дальше по подземелью, пугать придворных и наводить ужас на челядь. Из межблочных стыков низко нависших сводов кое-где посыпались струйки песка и пыли.
– Старый казимат, – прокоментировал кто-то сзади, – того и гляди все завалиться к чертям.
Не дожидаясь, пока он разовьет как следует свою мысль, все бросились вдогонку за рванувшим вперед сержантом.
Двери как не бывало. Отсутствовали даже петли, только глубокие дыры в камне свидетельствовали о том, что они совсем недавно были на месте. За дикий камень сумел удержаться только фрагмент замысловатого замка, на который была заперта дверь.
Проскочив через сплошную пелену пыли, отряд вырвался наружу и оказался в том же запущенном саду, в котором их покинул обладающий удивительной жестикуляцией проводник, но сейчас он нигде не наблюдался. Если не считать причудливо разукрашенных, походивших на голубей птичек, занятых своими брачными игрищами, которое целиком поглотило их не бог весть какое внимание, то в парке больше никого не было.
– Туда. – Скомандовал сержант, рукой указывая направление. Когда они пробегали довольно широкими улицами привелегированной части города, навстречу им, ориентируясь на производимый отрядом шум, выбежал заспанный страж, но обнаружив, что предполагаемых врагов гораздо больше, чем он в состоянии победить, в тот же момент скрылся, позорно бросив на вымощенную из огромных булыжников мостовую свою тяжеленную алебарду. Она Хоть и считалась грозным, по местным понятиям, оружием, но сильно затрудняла бег.
Когда им удалось добраться до небольшой площади, на скотном дворе которой они оставили свой транспортер, им открылось удивительное зрелище. Транспортер уже покинул некое подобие хлева, в котором они его оставили, а стоял посреди площади. Его мотор натужно ревел. Около пятидесяти лучников, вооруженных короткими, но мощными луками, стояли полукругом и беспощадно обстреливали своими стрелами, сверкающую глянцем свежей эмали, грозную машину. Стрелы летели в бронированное остекление кабины, в систему катков гусеничного привода, с силой ударялись и отлетали. Сержант даже остановился, изумленный скоростью, с которой распространялись распоряжения главнокомандующего в этом примитивном мире. Когда водителю надоедал град осыпающих его машину стрел, транспортер, как дикий зверь, резко брал с места и бросался на толпу лучников. Те, с дикими криками кидались в рассыпную, перепрыгивая через высокие заборы ближайших усадьб и запрыгивали в раскрытые окна первых этажей с ловкостью, на которую способен человек только в режиме спасения собственной жизни. Как только машина замирала на месте, они тут же собирались в свой неизменный полукруг, вероятно так требовали местные представления о стратегии, и производили очередной залп.
– Давно воюешь? – Спросил по радиостанции сержант у водителя вездехода.
– Уже минут пятнадцать… – Сразу откликнулся водитель, завершив фразу мастерски составленным набором ругательств. – Поцарапали мне своими дурацкими стрелами все стекло…
– А почему не выходил на связь? – Оборвал его грозивший затянуться доклад.
– Так был же приказ – «оставаться на песте и ждать распоряжений», тем более, что никакого урона они этому транспортеру они нанести не смогут, тем более, что я их близко не подпускаю. Просто эти сволочи меня уже достали.
К гулу работающего в холостом режиме двигателя, добавился еще один, едва различимый звук, поначалу еле слышный, нарастающая с каждой секундой монотонная дробь. Это был стук копыт о булыжную мостовую.
– К тебе еще гости, – прокомментировал услышанное Уилк, – на подмогу лучникам скачет конница.
И действительно в следующее мгновение из-за поворота улицы показались богато разукрашенные, закованные в тускло сверкающие латы всадники. Шлемы видимо представляли особенную гордость этих воителей, так как на них висели самые выдающиеся достижения местной абстракции – яркие лоскуты прозрачных и тонких, как намек фаворита, тканей, соседствовали с пучками длинных, цветных перьев, красиво развевающихся на ветру и болтающимися на шнурках, маленькими деревянными скульптурками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68