Все бы ничего, но был в этом жилье один серьезный недостаток: под нами находилась котельная, и с началом отопительного сезона непрестанно гудели два мотора. Их разноголосый вой действовал на нервы, не давал спокойно спать.
Обязанностей у начальника канцелярии было много: надо принять и просмотреть все документы, поступающие на имя министра, и доложить ему, проконтролировать исполнение поручений министра, обеспечить четкую работу канцелярии, принять сотрудников министерства и других лиц, обращающихся к министру с различными вопросами и просьбами, и т д. и т п.
Министр относился к сотрудникам канцелярии хорошо. В обращении он был всегда ровен, спокоен, корректен. Не было случая, чтобы он когда-либо повысил голос, нагрубил. Его указания мы всегда выполняли точно и в срок. Нередко Константина Петровича вызывали в ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР, Совет Министров СССР. В таких случаях, как правило, срочно требовались соответствующие документы. Работники канцелярии спешно готовили их. Хотя время и подпирало, министр никогда не напоминал нам и не торопил. Он был уверен, что приняты все меры к быстрой подготовке нужного документа и лишнее напоминание внесет лишь нервозность, суету и не ускорит дела.
В решении важных вопросов Константин Петрович был нетороплив. Заседания коллегии вел деловито, свои мысли излагал четко и ясно, умело выделяя главное.
Работа и общение с К.П.Горшениным очень многому меня научили.
Когда в 1956 году Министерство юстиции СССР было ликвидировано, Константин Петрович перешел на научную работу.
Проработав два года начальником канцелярии, я вновь вернулся на свою работу – в отдел обобщения ГУВТа. Вскоре меня назначили заместителем начальника управления кадров Главного управления. Моим непосредственным начальником стал полковник юстиции Петр Алексеевич Лихачев, опытный трибуналец, спокойный, доброжелательный человек. В работе он давал нам полную самостоятельность, поддерживал инициативу подчиненных. Такой стиль руководства мне нравился. Я никогда не любил опеки и всегда считал и считаю, что только при максимальной самостоятельности человек может раскрыть свои способности или показать свою несостоятельность.
Все наше время было заполнено активной деятельностью: приемом работников военных трибуналов, решением вопросов, связанных с расстановкой офицеров по службе, с их перемещением, распределением выпускников Военно-юридической академии…
В этой должности я проработал до марта 1953 года, а затем был переведен на партийную работу – в аппарат ЦК КПСС.
Было очень жаль расставаться с коллективом ГУВТа, к которому за семилетний период работы я привык. В то же время новое назначение волновало: а вдруг не справлюсь, не оправдаю доверия. Ведь предстояла ответственная работа в самом высоком партийном органе страны. Было, конечно, трудно, особенно первое время. Но коллектив, товарищи помогли освоить порученное дело.
Работа в аппарате ЦК КПСС – огромная школа подготовки кадров. Лично я за пять лет работы в этом аппарате многому научился, многое познал.
Вместе со мной работали в отделе прекрасные люди – чуткие и отзывчивые, внимательные и в то же время требовательные.
Непосредственным моим начальником был Василий Васильевич Куликов. Я сохранил к этому человеку самые добрые чувства. Он был трудолюбив, к подчиненным относился как к равным, советовался с ними и прислушивался к их мнению. В 1958 году его назначили заместителем Генерального Прокурора СССР, а через несколько лет Верховный Совет СССР избрал его на должность заместителя Председателя Верховного суда СССР.
Моими ближайшими сослуживцами были Кузьма Николаевич Новиков, Василий Иванович Лапутин, Александр Васильевич Лаптев. Эти люди, беззаветно преданные Родине и партии, были строгими блюстителями законности. К.Н.Новиков и В.И.Лапутин впоследствии были выдвинуты на руководящую работу в органы прокуратуры и суда. К сожалению, оба они умерли в расцвете творческих сил. А.В.Лаптев сейчас на пенсии.
Хороших людей в отделе было много, и о каждом можно было бы сказать добрые слова. Хочу упомянуть лишь еще одного – Афанасия Александровича Старцева – бывшего заместителя заведующего отделом. В прошлом он работал педагогом, и это чувствовалось. Он являл собою образец интеллигентности, корректности, доброты и отзывчивости. Работать с таким человеком – поистине удовольствие.
1 июля 1958 года я был утвержден в должности начальника одного из управлений Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР.
Об этом нелегком, но, как мне кажется, интересном периоде моей жизни я уже рассказывал в первой главе и еще вернусь к нему в последующих главах. Сейчас же мне хочется продолжить повествование с апреля 1964 года, когда после пятилетней работы в КГБ я был избран членом Верховного суда СССР и утвержден председателем Военной коллегии этого суда. Таким образом, снова вернулся на трибунальскую работу.
Верховный суд СССР является высшим судебным органом нашей страны.
Первый состав Верховного суда СССР был сформирован в январе – феврале 1924 года. Его председателем был утвержден А.Н.Винокуров – соратник В.И.Ленина. Врач по профессии, он 30 августа 1918 года после злодейского покушения на нашего вождя одним из первых оказал помощь тяжело раненному Владимиру Ильичу.
На посту Председателя Верховного суда А.Н.Винокуров находился 14 лет.
В первые годы своей деятельности Верховный суд СССР помимо судебных и судебно-надзорных функций был наделен также функциями конституционного надзора. С образованием в 1933 году Прокуратуры СССР эти функции перешли к ней.
В апреле 1974 года Верховный суд отметил свое пятидесятилетие. Все эти годы он стоял на страже социалистической законности, давая судам руководящие указания о правильности применения уголовного и уголовно-процессуального, гражданского и гражданско-процессуального законодательства, о необходимости повышения культуры судебной деятельности и воспитательной роли судебных процессов, об улучшении правовой пропаганды и правового воспитания граждан СССР.
Когда я пришел на работу в Верховный суд СССР, его председателем был Александр Федорович Горкин. Под его руководством довелось проработать восемь лет. До прихода в Верховный суд я знал Александра Федоровича мало, иногда встречался с ним по служебным вопросам, когда он был секретарем Президиума Верховного Совета СССР.
Александр Федорович остался в моей памяти образцом коммуниста и руководителя. Это человек ленинской школы, член партии с 1916 года. Высокие партийные качества, требовательность к себе, личное обаяние, чуткость снискали к нему глубокое уважение всего коллектива Верховного суда и всех, кто его знал и вместе с ним когда-либо работал.
Весьма поучительным является прием Александром Федоровичем людей, обращавшихся к нему по судебным делам. Всякого, кто к нему обращался с просьбой о пересмотре дела, он выслушивал самым внимательным образом и помимо существа дела интересовался жизнью семьи посетителя, ее материальным положением, здоровьем и многими другими вопросами, искренне сочувствовал беде. Если доводы посетителя заслуживали внимания, Александр Федорович поручал истребовать дело и тщательно в нем разобраться. Нередко он и отказывал в просьбе, но силой фактов и неотразимых доводов заставлял посетителя убедиться в том, что в данном случае ничего сделать нельзя. Уходя из кабинета, эти люди не были обижены, они понимали, что Председатель Верховного суда прав, что он не может и не имеет права нарушить закон. Они были благодарны Александру Федоровичу за его внимание, тактичность и сердечность во время приема.
К советским законам Александр Федорович относился с исключительным уважением и требовал их пунктуального выполнения. Вместе с тем он был ярым противником формализма при применении законов, противником неоправданной жестокости в определении мер наказания.
Мне вспоминается случай, когда Военная коллегия Верховного суда СССР однажды отменила приговор Военного трибунала одного из округов за мягкостью меры наказания. Когда я доложил Александру Федоровичу о нашем решении, он сказал:
– Зачем вы это сделали? Суду первой инстанции было виднее, какую применить меру наказания. Он видел подсудимого, подробно проанализировал материалы дела, все взвесил и, несмотря на тяжесть преступления, пришел к выводу, что именно такая мера наказания должна быть определена подсудимому. Надо более уважительно относиться к судебным приговорам и не ломать их без особой надобности.
Александр Федорович был, конечно, прав. В данном конкретном случае Военная коллегия поступила неправильно, формально.
За время моей работы с Александром Федоровичем я не знаю случая, чтобы он когда-либо повысил голос, сказал грубое слово, унизил человека или обидел его.
К офицерам Военной коллегии он относился особенно хорошо и неоднократно говорил:
– Люблю я вас, военных. Все у вас солидно, организованно, четко.
Он никогда не допускал мелочной опеки, доверял в работе, верил в людей. Он как-то в шутку сказал:
– Что значит быть руководителем? Это значит на 95 процентов не вмешиваться в работу подчиненных и на 5 процентов им помогать.
Сказано вроде бы в шутку, а смысла в этих словах много.
В кабинете Александра Федоровича на письменном столе всегда стоял небольшой портрет Михаила Ивановича Калинина, с которым он вместе работал многие годы и к которому относился с благоговением и особенной теплотой. Он не раз рассказывал нам о М.И.Калинине, подчеркивая его исключительную человечность и высокие партийные качества. И когда думаешь об этих людях, то начинает казаться, что они своими лучшими чертами похожи друг на друга.
Но было бы неправильным представлять Александра Федоровича Горкина всегда спокойным, добродушным. Нет, он был нетерпим к равнодушию, несправедливости, бесчеловечности, формализму, бездушному отношению к людям. На одной из комиссий Президиума Верховного Совета СССР рассматривался вопрос о помиловании осужденного к смертной казни. Когда закончилось заседание, один из работников, участвовавший в деятельности комиссии, остановил Александра Федоровича и высказал упрек:
– Зачем вы в своих справках расписываете, что человек ранее воевал, был ранен, занимался общественно-полезным трудом и т д.? Ведь он убийца, и суд правильно приговорил его к смертной казни.
Александр Федорович побледнел от негодования.
– Как вы смеете так говорить! Вопрос решается о жизни человека, о его помиловании. Нам не безразлично, как жил этот человек и приносил ли он пользу. В данном случае речь идет о человеке, который был на фронте и пролил кровь за Родину. Неужели вы этого не понимаете?
5 сентября 1967 года Александру Федоровичу исполнилось 70 лет. Президиум Верховного Совета СССР присвоил ему звание Героя Социалистического Труда. Коллектив Верховного суда тепло и торжественно отметил юбилей и высокую награду Александра Федоровича.
В 1972 году в возрасте 75 лет он ушел на пенсию, но, несмотря на возраст, продолжает работать.
В сентябре 1974 года я случайно встретил в здании Верховного суда Александра Федоровича. Поздоровавшись, он мягко и душевно сказал:
– Слышал, слышал, что вы уходите на пенсию. Самое главное – не отрывайтесь от народа, от коллектива, продолжайте трудиться.
Военные трибуналы являются судами Союза ССР. Они не входят в судебную систему союзных республик. Поэтому приговоры военных трибуналов выносятся именем Союза Советских Социалистических Республик, а не именем союзной республики.
Отнесение военных трибуналов к числу судов Союза ССР обусловлено двумя обстоятельствами: во-первых, они ведут борьбу с посягательствами, затрагивающими интересы всего государства, независимо от того, на территории какой союзной республики они совершены; во-вторых, это обусловлено особенностями организации Вооруженных Сил СССР, с жизнью и деятельностью которых военные трибуналы связаны.
В то же время военные трибуналы нашего государства не образуют изолированной судебной системы, как это имеет место во многих капиталистических странах. Так, например, в Соединенных Штатах Америки система военных судов совершенно отделена от системы гражданских судов. Военное командование в США осуществляет руководство и полный контроль над организацией и деятельностью военных судов, что обусловливает реакционный характер этих органов.
Военные трибуналы в СССР составляют органическую часть единой судебной системы, в которую входят все судебные органы страны. Это обстоятельство порождает ряд важных правовых последствий для организации и деятельности военных трибуналов. Они организованы и действуют в соответствии с общими демократическими принципами осуществления правосудия в нашей стране: равенство всех граждан перед законом и судом, выборность судов, гласность судопроизводства, независимость судей и подчинение их только закону, рассмотрение дел с участием народных заседателей и т д.
В судебной деятельности они руководствуются как общесоюзными, так и республиканскими законами.
После победы Великой Октябрьской социалистической революции в России были упразднены все ранее действовавшие судебные установления, в том числе военные и военно-полевые суды, вызывавшие особую ненависть трудящихся своей открытой расправой со всеми, кто пытался поднять голос протеста против самодержавия, против существовавшей в царской армии муштры и гнетущей палочной дисциплины.
«Пусть кричат, что мы, не реформируя старый суд, сразу отдали его на слом, – говорил В.И.Ленин. – Мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда… сделали орудие воспитания на прочных основах социалистического общества» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 270.
.
В постановлении V Всероссийского съезда Советов по военному вопросу подчеркивалось, что Красная Армия должна быть построена на основе революционной дисциплины, беспрекословного подчинения требованиям и приказам командиров, преданности революции. Эти задачи можно было выполнить лишь решительной борьбой с дезертирами, грабителями, шкурниками и иными чуждыми Красной Армии и Флоту элементами. В условиях гражданской войны так же остро стоял вопрос о борьбе с внутренней контрреволюцией. Серьезную опасность для нашей армии представляли пробравшиеся в ее ряды враги Советской власти. Они устраивали заговоры, диверсии, занимались шпионажем, совершали террористические акты, вели контрреволюционную агитацию и пропаганду.
В целях борьбы с этими элементами и установления в армии и на флоте железной воинской дисциплины по инициативе командования и партийно-политических органов в армии стали создаваться специальные военно-судебные органы – революционные военные трибуналы (РВТ).
Особенно тяжелая обстановка сложилась на Восточном фронте. Здесь, в Заволжье, полыхали антисоветские мятежи и кулацкие восстания. Участились случаи измены и перехода военных специалистов и командиров на сторону врага (побег командующего Северо-Урало-Сибирским участком фронта Богословского и других командиров, измена командующего фронтом левого эсера Муравьева). Все это оказывало вредное влияние на политико-моральное состояние войск и их боеспособность.
Поэтому именно здесь, на Восточном фронте, и прежде всего в 1-й армии, в июле 1918 года был создан первый революционный трибунал. В приказе реввоенсовета этой армии указывалось, что военный трибунал должен «решать и рассматривать контрреволюционные дела, а также дела о саботажах и неповиновении революционному начальству, о дезертирстве, принимая во внимание их важность и обстановку». В этом же приказе подчеркивалось, что трибунал обязан решать дела «со строгостью военного времени вплоть до расстрела, принимая во внимание важность момента и ответственность перед революционной Россией» ЦГАСА, ф. 157, оп. 5, д. 3, л. 11.
.
В июле – октябре 1918 года революционные военные трибуналы были созданы при всех армиях Восточного и Северного фронтов, а в некоторых армиях – и трибуналы дивизий. В октябре 1918 года учреждаются РВТ Восточного, Северного и Южного фронтов. К концу 1918 года революционные военные трибуналы действовали уже при всех армиях и фронтах Красной Армии.
Большинство возникавших дел рассматривалось на месте совершения преступления, непосредственно в боевой обстановке, в самой гуще красноармейских масс.
Наряду с суровыми репрессиями, применявшимися к враждебным элементам, сознательно вредившим делу революции, военные трибуналы проявляли чуткость и внимание к лицам пролетарского происхождения, случайно ставшим на путь преступления. К ним нередко применялось условное осуждение, а также иные меры, связанные не столько с принуждением, сколько с убеждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Обязанностей у начальника канцелярии было много: надо принять и просмотреть все документы, поступающие на имя министра, и доложить ему, проконтролировать исполнение поручений министра, обеспечить четкую работу канцелярии, принять сотрудников министерства и других лиц, обращающихся к министру с различными вопросами и просьбами, и т д. и т п.
Министр относился к сотрудникам канцелярии хорошо. В обращении он был всегда ровен, спокоен, корректен. Не было случая, чтобы он когда-либо повысил голос, нагрубил. Его указания мы всегда выполняли точно и в срок. Нередко Константина Петровича вызывали в ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР, Совет Министров СССР. В таких случаях, как правило, срочно требовались соответствующие документы. Работники канцелярии спешно готовили их. Хотя время и подпирало, министр никогда не напоминал нам и не торопил. Он был уверен, что приняты все меры к быстрой подготовке нужного документа и лишнее напоминание внесет лишь нервозность, суету и не ускорит дела.
В решении важных вопросов Константин Петрович был нетороплив. Заседания коллегии вел деловито, свои мысли излагал четко и ясно, умело выделяя главное.
Работа и общение с К.П.Горшениным очень многому меня научили.
Когда в 1956 году Министерство юстиции СССР было ликвидировано, Константин Петрович перешел на научную работу.
Проработав два года начальником канцелярии, я вновь вернулся на свою работу – в отдел обобщения ГУВТа. Вскоре меня назначили заместителем начальника управления кадров Главного управления. Моим непосредственным начальником стал полковник юстиции Петр Алексеевич Лихачев, опытный трибуналец, спокойный, доброжелательный человек. В работе он давал нам полную самостоятельность, поддерживал инициативу подчиненных. Такой стиль руководства мне нравился. Я никогда не любил опеки и всегда считал и считаю, что только при максимальной самостоятельности человек может раскрыть свои способности или показать свою несостоятельность.
Все наше время было заполнено активной деятельностью: приемом работников военных трибуналов, решением вопросов, связанных с расстановкой офицеров по службе, с их перемещением, распределением выпускников Военно-юридической академии…
В этой должности я проработал до марта 1953 года, а затем был переведен на партийную работу – в аппарат ЦК КПСС.
Было очень жаль расставаться с коллективом ГУВТа, к которому за семилетний период работы я привык. В то же время новое назначение волновало: а вдруг не справлюсь, не оправдаю доверия. Ведь предстояла ответственная работа в самом высоком партийном органе страны. Было, конечно, трудно, особенно первое время. Но коллектив, товарищи помогли освоить порученное дело.
Работа в аппарате ЦК КПСС – огромная школа подготовки кадров. Лично я за пять лет работы в этом аппарате многому научился, многое познал.
Вместе со мной работали в отделе прекрасные люди – чуткие и отзывчивые, внимательные и в то же время требовательные.
Непосредственным моим начальником был Василий Васильевич Куликов. Я сохранил к этому человеку самые добрые чувства. Он был трудолюбив, к подчиненным относился как к равным, советовался с ними и прислушивался к их мнению. В 1958 году его назначили заместителем Генерального Прокурора СССР, а через несколько лет Верховный Совет СССР избрал его на должность заместителя Председателя Верховного суда СССР.
Моими ближайшими сослуживцами были Кузьма Николаевич Новиков, Василий Иванович Лапутин, Александр Васильевич Лаптев. Эти люди, беззаветно преданные Родине и партии, были строгими блюстителями законности. К.Н.Новиков и В.И.Лапутин впоследствии были выдвинуты на руководящую работу в органы прокуратуры и суда. К сожалению, оба они умерли в расцвете творческих сил. А.В.Лаптев сейчас на пенсии.
Хороших людей в отделе было много, и о каждом можно было бы сказать добрые слова. Хочу упомянуть лишь еще одного – Афанасия Александровича Старцева – бывшего заместителя заведующего отделом. В прошлом он работал педагогом, и это чувствовалось. Он являл собою образец интеллигентности, корректности, доброты и отзывчивости. Работать с таким человеком – поистине удовольствие.
1 июля 1958 года я был утвержден в должности начальника одного из управлений Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР.
Об этом нелегком, но, как мне кажется, интересном периоде моей жизни я уже рассказывал в первой главе и еще вернусь к нему в последующих главах. Сейчас же мне хочется продолжить повествование с апреля 1964 года, когда после пятилетней работы в КГБ я был избран членом Верховного суда СССР и утвержден председателем Военной коллегии этого суда. Таким образом, снова вернулся на трибунальскую работу.
Верховный суд СССР является высшим судебным органом нашей страны.
Первый состав Верховного суда СССР был сформирован в январе – феврале 1924 года. Его председателем был утвержден А.Н.Винокуров – соратник В.И.Ленина. Врач по профессии, он 30 августа 1918 года после злодейского покушения на нашего вождя одним из первых оказал помощь тяжело раненному Владимиру Ильичу.
На посту Председателя Верховного суда А.Н.Винокуров находился 14 лет.
В первые годы своей деятельности Верховный суд СССР помимо судебных и судебно-надзорных функций был наделен также функциями конституционного надзора. С образованием в 1933 году Прокуратуры СССР эти функции перешли к ней.
В апреле 1974 года Верховный суд отметил свое пятидесятилетие. Все эти годы он стоял на страже социалистической законности, давая судам руководящие указания о правильности применения уголовного и уголовно-процессуального, гражданского и гражданско-процессуального законодательства, о необходимости повышения культуры судебной деятельности и воспитательной роли судебных процессов, об улучшении правовой пропаганды и правового воспитания граждан СССР.
Когда я пришел на работу в Верховный суд СССР, его председателем был Александр Федорович Горкин. Под его руководством довелось проработать восемь лет. До прихода в Верховный суд я знал Александра Федоровича мало, иногда встречался с ним по служебным вопросам, когда он был секретарем Президиума Верховного Совета СССР.
Александр Федорович остался в моей памяти образцом коммуниста и руководителя. Это человек ленинской школы, член партии с 1916 года. Высокие партийные качества, требовательность к себе, личное обаяние, чуткость снискали к нему глубокое уважение всего коллектива Верховного суда и всех, кто его знал и вместе с ним когда-либо работал.
Весьма поучительным является прием Александром Федоровичем людей, обращавшихся к нему по судебным делам. Всякого, кто к нему обращался с просьбой о пересмотре дела, он выслушивал самым внимательным образом и помимо существа дела интересовался жизнью семьи посетителя, ее материальным положением, здоровьем и многими другими вопросами, искренне сочувствовал беде. Если доводы посетителя заслуживали внимания, Александр Федорович поручал истребовать дело и тщательно в нем разобраться. Нередко он и отказывал в просьбе, но силой фактов и неотразимых доводов заставлял посетителя убедиться в том, что в данном случае ничего сделать нельзя. Уходя из кабинета, эти люди не были обижены, они понимали, что Председатель Верховного суда прав, что он не может и не имеет права нарушить закон. Они были благодарны Александру Федоровичу за его внимание, тактичность и сердечность во время приема.
К советским законам Александр Федорович относился с исключительным уважением и требовал их пунктуального выполнения. Вместе с тем он был ярым противником формализма при применении законов, противником неоправданной жестокости в определении мер наказания.
Мне вспоминается случай, когда Военная коллегия Верховного суда СССР однажды отменила приговор Военного трибунала одного из округов за мягкостью меры наказания. Когда я доложил Александру Федоровичу о нашем решении, он сказал:
– Зачем вы это сделали? Суду первой инстанции было виднее, какую применить меру наказания. Он видел подсудимого, подробно проанализировал материалы дела, все взвесил и, несмотря на тяжесть преступления, пришел к выводу, что именно такая мера наказания должна быть определена подсудимому. Надо более уважительно относиться к судебным приговорам и не ломать их без особой надобности.
Александр Федорович был, конечно, прав. В данном конкретном случае Военная коллегия поступила неправильно, формально.
За время моей работы с Александром Федоровичем я не знаю случая, чтобы он когда-либо повысил голос, сказал грубое слово, унизил человека или обидел его.
К офицерам Военной коллегии он относился особенно хорошо и неоднократно говорил:
– Люблю я вас, военных. Все у вас солидно, организованно, четко.
Он никогда не допускал мелочной опеки, доверял в работе, верил в людей. Он как-то в шутку сказал:
– Что значит быть руководителем? Это значит на 95 процентов не вмешиваться в работу подчиненных и на 5 процентов им помогать.
Сказано вроде бы в шутку, а смысла в этих словах много.
В кабинете Александра Федоровича на письменном столе всегда стоял небольшой портрет Михаила Ивановича Калинина, с которым он вместе работал многие годы и к которому относился с благоговением и особенной теплотой. Он не раз рассказывал нам о М.И.Калинине, подчеркивая его исключительную человечность и высокие партийные качества. И когда думаешь об этих людях, то начинает казаться, что они своими лучшими чертами похожи друг на друга.
Но было бы неправильным представлять Александра Федоровича Горкина всегда спокойным, добродушным. Нет, он был нетерпим к равнодушию, несправедливости, бесчеловечности, формализму, бездушному отношению к людям. На одной из комиссий Президиума Верховного Совета СССР рассматривался вопрос о помиловании осужденного к смертной казни. Когда закончилось заседание, один из работников, участвовавший в деятельности комиссии, остановил Александра Федоровича и высказал упрек:
– Зачем вы в своих справках расписываете, что человек ранее воевал, был ранен, занимался общественно-полезным трудом и т д.? Ведь он убийца, и суд правильно приговорил его к смертной казни.
Александр Федорович побледнел от негодования.
– Как вы смеете так говорить! Вопрос решается о жизни человека, о его помиловании. Нам не безразлично, как жил этот человек и приносил ли он пользу. В данном случае речь идет о человеке, который был на фронте и пролил кровь за Родину. Неужели вы этого не понимаете?
5 сентября 1967 года Александру Федоровичу исполнилось 70 лет. Президиум Верховного Совета СССР присвоил ему звание Героя Социалистического Труда. Коллектив Верховного суда тепло и торжественно отметил юбилей и высокую награду Александра Федоровича.
В 1972 году в возрасте 75 лет он ушел на пенсию, но, несмотря на возраст, продолжает работать.
В сентябре 1974 года я случайно встретил в здании Верховного суда Александра Федоровича. Поздоровавшись, он мягко и душевно сказал:
– Слышал, слышал, что вы уходите на пенсию. Самое главное – не отрывайтесь от народа, от коллектива, продолжайте трудиться.
Военные трибуналы являются судами Союза ССР. Они не входят в судебную систему союзных республик. Поэтому приговоры военных трибуналов выносятся именем Союза Советских Социалистических Республик, а не именем союзной республики.
Отнесение военных трибуналов к числу судов Союза ССР обусловлено двумя обстоятельствами: во-первых, они ведут борьбу с посягательствами, затрагивающими интересы всего государства, независимо от того, на территории какой союзной республики они совершены; во-вторых, это обусловлено особенностями организации Вооруженных Сил СССР, с жизнью и деятельностью которых военные трибуналы связаны.
В то же время военные трибуналы нашего государства не образуют изолированной судебной системы, как это имеет место во многих капиталистических странах. Так, например, в Соединенных Штатах Америки система военных судов совершенно отделена от системы гражданских судов. Военное командование в США осуществляет руководство и полный контроль над организацией и деятельностью военных судов, что обусловливает реакционный характер этих органов.
Военные трибуналы в СССР составляют органическую часть единой судебной системы, в которую входят все судебные органы страны. Это обстоятельство порождает ряд важных правовых последствий для организации и деятельности военных трибуналов. Они организованы и действуют в соответствии с общими демократическими принципами осуществления правосудия в нашей стране: равенство всех граждан перед законом и судом, выборность судов, гласность судопроизводства, независимость судей и подчинение их только закону, рассмотрение дел с участием народных заседателей и т д.
В судебной деятельности они руководствуются как общесоюзными, так и республиканскими законами.
После победы Великой Октябрьской социалистической революции в России были упразднены все ранее действовавшие судебные установления, в том числе военные и военно-полевые суды, вызывавшие особую ненависть трудящихся своей открытой расправой со всеми, кто пытался поднять голос протеста против самодержавия, против существовавшей в царской армии муштры и гнетущей палочной дисциплины.
«Пусть кричат, что мы, не реформируя старый суд, сразу отдали его на слом, – говорил В.И.Ленин. – Мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда… сделали орудие воспитания на прочных основах социалистического общества» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 270.
.
В постановлении V Всероссийского съезда Советов по военному вопросу подчеркивалось, что Красная Армия должна быть построена на основе революционной дисциплины, беспрекословного подчинения требованиям и приказам командиров, преданности революции. Эти задачи можно было выполнить лишь решительной борьбой с дезертирами, грабителями, шкурниками и иными чуждыми Красной Армии и Флоту элементами. В условиях гражданской войны так же остро стоял вопрос о борьбе с внутренней контрреволюцией. Серьезную опасность для нашей армии представляли пробравшиеся в ее ряды враги Советской власти. Они устраивали заговоры, диверсии, занимались шпионажем, совершали террористические акты, вели контрреволюционную агитацию и пропаганду.
В целях борьбы с этими элементами и установления в армии и на флоте железной воинской дисциплины по инициативе командования и партийно-политических органов в армии стали создаваться специальные военно-судебные органы – революционные военные трибуналы (РВТ).
Особенно тяжелая обстановка сложилась на Восточном фронте. Здесь, в Заволжье, полыхали антисоветские мятежи и кулацкие восстания. Участились случаи измены и перехода военных специалистов и командиров на сторону врага (побег командующего Северо-Урало-Сибирским участком фронта Богословского и других командиров, измена командующего фронтом левого эсера Муравьева). Все это оказывало вредное влияние на политико-моральное состояние войск и их боеспособность.
Поэтому именно здесь, на Восточном фронте, и прежде всего в 1-й армии, в июле 1918 года был создан первый революционный трибунал. В приказе реввоенсовета этой армии указывалось, что военный трибунал должен «решать и рассматривать контрреволюционные дела, а также дела о саботажах и неповиновении революционному начальству, о дезертирстве, принимая во внимание их важность и обстановку». В этом же приказе подчеркивалось, что трибунал обязан решать дела «со строгостью военного времени вплоть до расстрела, принимая во внимание важность момента и ответственность перед революционной Россией» ЦГАСА, ф. 157, оп. 5, д. 3, л. 11.
.
В июле – октябре 1918 года революционные военные трибуналы были созданы при всех армиях Восточного и Северного фронтов, а в некоторых армиях – и трибуналы дивизий. В октябре 1918 года учреждаются РВТ Восточного, Северного и Южного фронтов. К концу 1918 года революционные военные трибуналы действовали уже при всех армиях и фронтах Красной Армии.
Большинство возникавших дел рассматривалось на месте совершения преступления, непосредственно в боевой обстановке, в самой гуще красноармейских масс.
Наряду с суровыми репрессиями, применявшимися к враждебным элементам, сознательно вредившим делу революции, военные трибуналы проявляли чуткость и внимание к лицам пролетарского происхождения, случайно ставшим на путь преступления. К ним нередко применялось условное осуждение, а также иные меры, связанные не столько с принуждением, сколько с убеждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31