Марта Прайд некоторое время, глядя прямо в глаза воину, размышляла, потом задала вопрос в лоб:
— В этом случае как же они собираются использовать солдат Вако? Каково ваше мнение?
Было заметно, как напрягся Аримас, он был молод и не мог полностью скрыть волнение.
— У меня складывается впечатление, что враги решили сыграть с нами в известную игру: «Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь…» Они, по-видимому, решили перебросить часть своих сил через холмы вот сюда, — он указал район Дейла, — и устроить нам засаду. Одним словом, когда наш оперативный отряд ударит во фланг и тыл противника — а нам просто необходимо это сделать! — они в свою очередь попытаются перехватить его. Решение очевидное! При этом остатки местной милиции и полк Академии будут прикрывать движение колонн с другого фланга.
— Аримас, вы знаете, что мы разрабатывали этот вариант, когда совершили высадку на Ковентри?
— Так точно, мой Хан. Но это предложение было отклонено потому, что предгорья возле Дейла труднопроходимы, а у нас не было проводников. К сожалению, я уверен, что у противника они есть. — Аримас указал на Горы Смерти. — Согласно документам, которые мы захватили, второй батальон рейнджеров Скаи был отправлен на защиту какой-то местной обогатительной фабрики. Этот батальон и есть та часть, которую мы так долго и безуспешно пытались выкурить из подземных ходов, проложенных под Горами Смерти. Его состав: первая и третья роты — штурмовые, вторая — разведывательная. По нашим сведениям, этот батальон сумел соединиться с частями экспедиционного корпуса. Вторая рота постоянно использовала для занятий район Дейла, они знают эти леса как свои пять пальцев.
Марта улыбнулась.
— Розендо, он один из ваших или из наших?
— Ни то, ни другое. Он из Мальтусов с примесью крови Нигренов и Разбойников.
— Отлично!
— Аримас, — кивнул Хазен подчиненному, — доложите свой план Хану. Только коротко.
— Так точно.
Пальцы Аримаса опять забегали по клавиатуре компьютера. Изображение местности на глазах начало приобретать другие очертания. Обороняющиеся галактические соединения кланов внезапно разделились на три части. Каждая выделила из себя подразделения легких, скоростных роботов. Все они слились в одну гроздь. В резерв были отведены тяжелые, штурмовые боевые роботы, в то время как линию обороны вокруг города приняли на себя боевые машины среднего класса.
— Вот что я предлагаю — сразу, как только враги начнут атаку, нашим войскам, обороняющим Сент-Уильям, необходимо отступить. Противник, вне всякого сомнения, попытается загнать нас вот сюда, — он указал на голограмме предполагаемое место. — Таким образом, наше заранее запланированное отступление они сочтут за крупный успех и попытаются развить его, невзирая на то что рейнджеры Вако к тому моменту еще не успеют развернуться на боевых позициях. Однако, по моему мнению, они ни в коем случае не пожелают оставить всю славу одним Драгунам и попытаются с ходу вступить в бой. В то время, как наши основные силы отступят вот до этого рубежа, резервный оперативный отряд начнет фланговый маневр. Прежде всего необходимо сбить передовые заслоны местной милиции — этот этап мы сейчас и просчитываем. Получается, что эта задача будет более простой, чем мы предполагали. Опрокинув заслоны, мы стремительно проникаем глубоко в тылы противника и перерезаем его коммуникации.
Ясно, что подобный удар потрясет до основания всю систему обороны противника. Рейнджерам придется значительно ускорить темп продвижения, чтобы повторить ту же операцию, но в нашем тылу. Однако, как мы все здесь считаем, в результате они сломают свои боевые порядки. Хочу заметить, что они, по идее, уже к этому моменту должны нарушить строй — всякий успех Драгун для них невыносим. Когда они накрепко втянутся в сражение, наши легкие роботы, составившие основу оперативного отряда, через тылы противника прорвутся к рейнджерам Вако и ударят по ним с тыла. К тому времени нам необходимо захватить Лейтнертон. Опять же судя по расчетам, эта задача нам вполне по силам.
— Что получится, если рейнджеры Вако сохранят боевые порядки и их удар окажется куда более чувствительным, чем можно было ожидать?
— Нашей оперативной грозди, состоящей из быстрых роботов, придется увеличить скорость движения и стремительно обрушиться на тылы Вако. Мы свяжем их боем в окружении, а тем временем во фланг и тыл противника ударят наши более тяжелые машины. — Аримас широко улыбнулся. — Не буду скрывать, в этом плане есть уязвимое место. Что, если Драгуны не растеряются и усилят напор на наши обороняющиеся части? В этом случае у нас есть возможность сдержать их натиск посредством элементалов и вспомогательных частей. Вся трудность в точном соблюдении сроков операции и слаженности маневра, как раз в этом у нас большое преимущество перед врагом. Они будут вынуждены отступить. К сожалению, у нас маловато сил для полного окружения…
Марта Прайд переглянулась с Розендо Хазеном.
— Насчет окружения не знаю, а вот то, что им придется отступить, — это бесспорно.
— Мы можем принять этот план к разработке, квиафф? — спросил Розендо.
— С одним небольшим уточнением, афф. — Марта Прайд указала на расположенные под стенами вражеские войска. — Драгуны когда-то были частью кланов. Легкая кавалерия, по их собственному заявлению, считает себя преемницей традиций тех войск, которые не ушли вместе с генералом Керенским. Разгромить их — это очень даже хорошо, но только здесь и сейчас. После чего лучшие из них должны встать в наши ряды. Мне кажется, что с помощью этой операции я смогу получить то, что хочу.
Штаб-квартира Ком-Стара
Токкайдо
Свободная Республика Расалхаг
Виктор Дэвион устроился в одном из кресел, стоявших возле камина. Сиденье, спинка, подлокотники — все было устроено настолько удобно, что он невольно вспомнил мастеров, занимавшихся изготовлением мебели во времена Звездной Лиги. Обстановка в комнате была под стать креслам — все вокруг дышало древностью, солидностью. Создавалось впечатление, что этот кабинет использовался еще в те времена, когда человечество не покинуло пределы Терры и не вышло в космос. Конечно, это была искусная имитация… Ласкали взгляд стенные панели под орех, встроенные шкафы, на полках которых стояли книги в кожаных переплетах. Деревянная мебель напомнила принцу его собственные апартаменты на Новом Авалоне. Раньше там работал его отец… Воспоминания сами собой вплелись в бурливый разговор огня, в руке принц держал бокал с шотландским виски — совсем как дома. Было тепло, уютно, следом, как слеза на ресницах, навернулась мысль о родителях. Сейчас не время, тайно вздохнул он и глянул на своих друзей.
Хосиро Курита сидел напротив него в таком же кресле — сидел задумавшись, будто подтверждая мысль Виктора, что обработанное, сохранившее тепло человеческих рук дерево, огонь и доброе старое вино — вот и все, что надо человеку для отдыха, для углубленных спокойных размышлений, для беседы с друзьями.
Хосиро отпил виски и неожиданно улыбнулся.
— Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? — спросил он у Виктора и, не дожидаясь ответа, объяснил: — Вся эта обстановка ничем не напоминает ту, среди которой любили отдыхать мои предки, и все равно мне здесь хорошо. В сущности, все мы одинаковы — та же любовь к дереву, к пламени… Чашка сакэ… Разве что не хватает рисунков на рисовой бумаге и иероглифов…
Кай Аллард-Ляо сидел, наклонившись вперед. Рука с узкогорлым бокалом была протянута к огню.
— Нет, рисунки, иероглифы — это уже путь в указанном направлении. Они начинают увлекать твои размышления в свою страну, в свое пространство… Дерево, костерок и из всех сотворенных человеком вещей — только бренди. Вот основа полного благодушия и созерцательности. Вот что приводит в порядок чувства.
— Если не считать, что мы все смертельно устали. — Виктор потер глаза. — Однако это добрая усталость. Как ты верно выразился, Кай, навевающая благодушие и созерцательность. Иной раз мне кажется, что именно в такие минуты я сливаюсь с миром, становлюсь его весомой, очень нужной частью. Но для этого необходимо до предела устать. И ощущать удовлетворение. Особенно, Хосиро, в такой день, когда на моих глазах твой полк Джениоши сокрушил правый фланг Галактического штурмового соединения Ком-Стара. Прекрасная работа. Как ты добился такой слаженности в движении и управлении огнем?
— Трудом. Ежедневным напряженным трудом… Я передам твои поздравления Наримасо Асано. Это он сегодня был ведущим.
— Ага, а ты просто командовал, — улыбнулся Виктор. Подобная скромность была удивительна. Это при проявленной сегодня исключительной храбрости, которая сразила даже бывалых ветеранов. Хосиро шел в атаку в первых рядах, при этом ни на секунду не выпустил нить управления из своих рук.
Этот маневр напрочь сковал фланг Галактического штурмового соединения, позволив остальным батальонам окружить и подавить огнем главные силы Гвардии Ком-Стара, из которых была сформирована ударная единица. Как только гвардейцы дрогнули и начали отступать, оставшиеся силы полка Джениоши были брошены в бой. Их натиск окончательно смял линию гвардейцев. Победа была полная.
— Наша атака, — сказал Хосиро, — удалась только потому, что Галактическое соединение придерживалось тактики, которую часто использует Клан Нефритовых Соколов. Они всегда ставят на решительное столкновение боевых роботов. В этом направлении работает их творческая мысль — каким образом втянуть противника в главное сражение, которое, по их мнению, должно решить судьбу войны. В целом, таких же воззрений придерживались и придерживаются старые военачальники Синдиката, а также кое-кто еще… Стремление решить дело одним ударом у них в крови. Мне кажется, что подобная тактика устарела и не может принести успех в долгом и кровопролитном конфликте.
Виктор нахмурился.
— Кого ты имеешь в виду под «кое-кто еще»?
— Кого угодно, только не Клан Волка. Вот об этих я бы никогда не посмел сказать ничего подобного. Как раз эти воины научили меня, что в бою первое дело — маневр, целью которого является попытка окружить или разгромить противника. Действенность подобного способа я проверил на собственной шкуре. — Хосиро жестко улыбнулся. — Правда, им тоже пришлось заплатить высокую цену за преподанный нам урок, однако после того боя я понял, что одной храбростью на войне не возьмешь. Или стойкостью. Вся проблема в захвате инициативы! Кто первый поставит противника в такие условия, когда тот будет вынужден только отвечать на выпады врага, тот и одержит победу. Да, в тот раз мы потеряли много достойных самураев…
— Как я понимаю, это были воины, которые устроили моему дяде Яну такой славный конец?
— Конечно. Но до сих пор, Виктор, среди моего народа ходят легенды о его храбрости.
— Странно, как выражения «пал в бою», «достойный конец» облагораживают смерть. Придают ей какой-то волнующий оттенок…— вставил замечание Кай. — Удивительно, человек гибнет в сражении — не бежит от опасности, стойко исполняет свой долг, но все равно умирает, а люди, приложившие столько стараний, чтобы погубить его, начинают рассказывать сказки о его доблестной кончине. Дело доходит до абсурда — человек, убивший множество людей, безжалостно расправляющийся с пленными, с женщинами и детьми, иной раз заслуживает куда большей славы, чем тот, кто построил город, проложил канал, придумал нечто такое, что украсило жизнь многим его соплеменникам. Странные вещи творит с человечеством война. Какая-то искаженная точка зрения!.. Я уже не говорю о нравах и психологии кланов — у тех уже совсем ум за разум зашел. Мало того что путь воина — это дорога к славе. Это к тому же, всерьез утверждают они, единственно достойный образ жизни. Как при таком подходе они до сих пор не перебили друг дружку, не понимаю. Виктор удивленно посмотрел на друга.
— Прости, Кай, но как-то странно слышать подобное от человека, чья карьера, вплоть до звания чемпиона Игр на Солярисе, была построена на постоянном участии в боевых действиях. Насколько мне помнится, ты так и шагал — от поединка к поединку.
— Правильно…— с излишней даже горячностью ответил Кай, потом неожиданно сник. Было видно, что он сам не знает ответа на этот вопрос, отсюда и сомнения. Он потряс головой, потом ответил: — Конечно, на арене во время схватки вполне можно лишиться жизни — от этого никто не застрахован, однако не это является целью соревнований. Мне удалось выиграть состязание на лучшего пилота боевого робота, но при этом я не убил ни одного из моих противников. На арене, как правило, гибнут либо по собственной глупости, либо случайно. Как говорится, кому на роду написано быть повешенным, тот не утонет. Я был бы не прочь призвать всех враждующих между собой людей решать дело посредством поединков, проводимых по правилам Олимпийских игр. К сожалению, это невозможно, в конце концов правило «на войне как на войне» берет свое. Мы начинаем плодить героев, славить их, скорбеть…
— Но это же справедливо…— пожал плечами Виктор. Хосиро поднял руку:
— Позвольте мне. Кажется, я догадался, в какую сторону клонит Кай. Игры есть состязания в искусстве. В умении!.. Вот что главное в спортивном поединке, вот на что люди ходят смотреть. Игры — это война, которую загнали в ящик, обусловили правилами, традициями, прочими условностями. То же самое, что и с боксом, который, по существу, есть бунт против общества, только в рамках закона. Агрессия свойственна людям, и это качество не такое уж плохое, однако постоянно воевать невозможно — вот люди и придумали подобные суррогаты.
— Вот именно! — кивнул Кай. — В спортивных состязаниях устранено самое главное — цель войны. И на Играх, случается, зрителям приходится сталкиваться с трагедией гибели. Что бы ты, Виктор, ни говорил, это всегда трагедия. Но мы не можем позволить себе на войне поступать так же, как на спортивной арене. Мы должны озлобиться, прогнать всякие посторонние мысли, тем более всякую жалость, сострадание. Если мы этого не сделаем, мы просто не сможем убивать. К сожалению, в одиночку человек не способен справиться с подобной психологической нагрузкой, поэтому общественное сознание переводит эту форму убийства в разряд славных дел. Герои — всегда фигуры трагические, потому что с их помощью, не спрашивая согласия, люди пытаются затушевать подлинный лик смерти. Он ужасен, зачем это доказывать. А так, подмалеванный, подкрашенный, даже совсем ничего. Кое-кому нравится, многие любуются, а кое-кто вообще сходит с ума…
Виктор поставил бокал на расположенный рядом с креслом столик.
— Понятно, что ты хочешь сказать, однако я считаю, что вы с Хосиро допускаете одну непростительную ошибку. В самой постановке вопроса!..
— И в чем же она заключается? — спросил принц Курита.
Виктор вздохнул, вспомнив, что на этом вопросе споткнулись многие великие историки и философы. Не в первый раз люди спрашивают, в чем причина возникновения войн, и наряду с бесспорными суждениями — например, война есть продолжение политики иными средствами, — в обосновании коренной причины мудрецы не очень-то преуспели. Даже на приведенное только что заявление насчет связи политики и войны можно возразить, что история знает примеры, когда война вовсе не являлась наилучшим способом решения политических проблем и тем не менее люди охотно начинали бойню. Или, скажем более осторожно — с головой бросались в рискованное предприятие, каким всегда является война.
— Мне бы не хотелось упрощать, но я считаю, что целью войны является вовсе не уничтожение противника, а победа над ним.
Хосиро кивнул.
— Которой легче всего добиться посредством его убийства.
— Совсем не обязательно, Хосиро! — Кай откинулся в кресле. — Я же справился со своими врагами на Играх, не убивая их.
— Но это только Игры.
— Какое различие между этими Играми и тем способом, каким кланы ведут борьбу с нами? Я неточно выразился — и той философией, которая толкнула кланы обрушиться на государства Внутренней Сферы? В их глазах война приобрела мистический оттенок — победитель всегда прав, причем в высшем, как сказал Виктор, философском смысле. На Играх чемпиону вручают деньги, он становится известным. Кланы полагают, что победитель приобретает славу и — главное! — шанс на то, что именно его гены станут частью наследственной программы. В сущности, воин клана в случае победы выигрывает право на бессмертие! Мне кажется, поэтому клановцы сражаются с такой яростью и так умело. Они знают, за что идут в бой. Эти цели ясны, возвышенны и почетны… Сама по себе смерть в бою или удача, которая позволила сохранить жизнь, мало что значат. Человеку вдалбливают, что он является ступенькой к осуществлению величайшего в истории человечества проекта — в становлении супермена, сверхчеловека, в коем сольются вековые представления людей о силе, разуме, добре и красоте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49