– Потанцуй вон с тем жеребцом, что стоит там в углу, он с тебя глаз не сводит. А мне сегодня туфли жмут.Леди Сара вскинула нарисованные каштановые брови и взглянула на рекомендованного ей красавца, Алекса. М-м-м, недурен, очень даже недурен.Джонни вновь принялся изучать Хлою. Она не слыла доступной, это он знал из достоверных источников. Завсегдатаи «Ма Мэзон» были в курсе сексуальных склонностей и вкусов так называемого «списка четырехсот» – самых доступных голливудских красавиц. Обмениваясь подобной информацией, молодые донжуаны узнавали о предпочтениях каждой женщины в постели. Джонни знал, что брак Хлои дал трещину, но сегодня вечером он, похоже, был на последнем издыхании. Хлоя была одна. Никто из приятелей Джонни не слышал о ее любовных приключениях. Верная жена была редкостью в Голливуде. Особенно если она так привлекательна, как Хлоя. Женщина одного мужчины, преданная, и к тому же около сорока – это как раз его тип! Сейчас она сидела за стойкой бара, потягивая шампанское, и легкая морщинка пролегла вдоль прелестных бирюзовых глаз. Она выглядела грустной. Нервы явно начинали сдавать.– От шампанского будут мучить ночные кошмары, – подойдя к ней, шутливо заметил Джонни. – Рекомендую горячее молоко. Хотя, замечу, все зависит от того, чем вы занимаетесь в постели.Хлоя слабо улыбнулась, тронутая его юношеским обаянием, и попыталась дружески поддразнить Джонни.– Я ненавижу горячее молоко. Оно напоминает мне детство.Прежде чем Джонни смог продолжить свою атаку, дворецкий возвестил, что ужин подан. Гости потянулись из мраморного зала, с бархатной лужайки в бальный зал. Потолок выглядел так, как будто его расписывал сам Микеланджело. В лазурном небе, среди белых облаков, парили ангелы. На стенах, в канделябрах восемнадцатого века, горели восковые свечи. Электрического освещения не было: светло было от сияния сотни свечей на стенах и десяти столах, симметрично расставленных в зале. В центре каждого стола стояла стеклянная чаша, в которой искусно сплетались белые розы и лилии, подсвечиваемые крошечными фонариками. Слуги в ливреях провожали гостей к их местам.Хлоя уже была в отчаянии, когда рядом возник Джош.– Эй, малыш, – прошептал он, сжимая ей руку и касаясь мягкими губами ее щеки. Хлоя почувствовала слабый аромат водки и сильный запах наркотика. – Я не подвел тебя, детка. Я с тобой – старый надежный друг.– Дорогой, я так рада, что ты пришел. Я уже начала волноваться. – Она улыбнулась, коснувшись его, такого любимого, лица.– Ты же знала, что я не подведу, Хлоя. – Он слегка покачивался, и она поняла, что муж на взводе.Его речь была слегка невнятной. Никто, кроме Хлои, не заподозрил бы, что он пьян или принял наркотик; Джош умело маскировал это – настоящий профессионал.Она не упрекала его. В конце концов он все-таки пришел. Ради нее. Не суди его строго, Хлоя, подсказывал ей внутренний голос. Он здесь. Он любит тебя. Будь благодарна.Гости тайком поглядывали на часы. Десять тридцать. В десять сорок пять уже можно было бы и откланиваться. Обычно на голливудских приемах гости задерживались два с половиной – три часа, не больше. Отсидев положенное время, они стремились домой – к телевизору, видео или отложенному сценарию, а кто к проститутке или наркотикам. Мало кто действительно ложился спать в одиннадцать, разве что те актеры, которых с шести утра уже ждала съемка, но все охотно пользовались этим предлогом, чтобы уйти пораньше. Приемов было так много, и оставаться на них дольше трех часов казалось пустой тратой времени.Постучав серебряной вилкой по хрустальному фужеру, Эбби привлек внимание гостей.– Сегодняшний вечер – очень важное событие для компании «Макополис Пикчерс», – начал он, упиваясь всеобщим вниманием. – Наш последний телефильм «Великие конспираторы» имел очень большой успех. – Некоторые из гостей обменялись многозначительными взглядами. Ни для кого не было секретом, что фильм потерпел фиаско, даже в лучшее эфирное время не выдержав конкуренции с дешевыми комедиями. «Великие конспираторы» был самым грандиозным провалом, но Эбби, слишком искушенный в такого рода делах, умело замалчивая щепетильную тему, уже переходил к следующему объявлению. – Мои дорогие друзья, партнеры и коллеги, я глубоко взволнован тем, что сегодня вы все собрались здесь. – Глазами он обвел зал, встречая сдержанные улыбки и нетерпеливое ожидание во взглядах гостей.– Ближе к делу, дорогой, – пробормотала леди Сара; ее пухлые, унизанные кольцами пальцы выписывали круги на бедрах знойного юноши, которого она выловила утром на автобусной остановке на бульваре Санта-Моника.– Как всем вам известно, телевидение сегодня громко заявило о себе, и отныне мы его верные служители. – Поскольку большинство приглашенных были людьми кинематографа, реакции не последовало. Они все еще не воспринимали телевидение серьезно. Для них это было искусством мыльных опер, уделом вышедших в тираж звезд и непрофессионалов. – Мы, – Эбби кивнул головой в сторону Гертруды, которая приободрила его улыбкой, – решили создать самый грандиозный телесериал сезона восемьдесят второго года, которому будет отведено лучшее эфирное время. И этот сериал, как мы думаем, будет самым успешным не только в этом сезоне, но и в ближайшие десять. – Мы приобрели права на «Сагу», которая, как вам известно, является лидером среди бестселлеров, и через три месяца мы начинаем съемки четырехчасового мини-сериала, вслед за которым сразу же пойдут съемки продолжения. – С торжествующим видом Эбби принял редкие аплодисменты. Гости уже поглядывали на часы. – Мы еще не закончили подбор исполнителей на главные роли, но готовы сделать ряд чрезвычайно интересных объявлений. Роль Стива Гамильтона, патриарха, столпа общества, человека состоятельного, большой чести и достоинства, твердого характера будет исполнять кумир американской публики Сэм Шарп. Аплодисменты, аплодисменты. Сэм был популярен. Он встал и поклонился с деланной скромностью; от этого поклона публика млела вот уже четверть века. Сисси улыбалась, изображая гордость за супруга.– Что касается роли Миранды, этой Скарлетт О'Хара восьмидесятых, мы сузили наш выбор до пяти блестящих женщин. Пожалуйста, встаньте, мисс Сабрина Джоунс.Последовали жидкие аплодисменты. Здесь ее никто не знал, несмотря на довольно успешный телесериал. Они, безусловно, узнают о ней, когда выйдет на экраны ее художественный фильм для молодежи. А пока она для них всего лишь разрекламированный новичок. Сабрина зарделась от смущения. Джонни успокаивающе пожал ей руку, он бы даже хотел влюбиться в нее, но она была слишком молода.– Мисс Хлоя Кэррьер! – Вялые аплодисменты.Хлоя раскланялась перед голливудской элитой, сознавая, что она здесь чужая. Конечно, они могли видеть ее выступление в Лас-Вегасе, если были там в то время. Для этой публики Хлоя не представляла ни малейшего интереса. Она была просто певицей. Английская вокалиста. Не знаменита. Не молода. Не увенчана славой. Просто еще один исполнитель.– Мисс Розалинд Ламаз. – Более оживленные аплодисменты, одобрительные возгласы при виде обнаженного бедра Розалинд сквозь разрез ее золотистой юбки.Розалинд снялась во многих кассовых фильмах, была еще не так давно очень популярна и вновь могла повторить свой успех, так что ей аплодировали тепло и почти искренне.– Мисс Сисси Шарп. – Бурные аплодисменты, особенно со стороны тех, кто стремился завоевать дружбу президента Рейгана.Тусклые глаза Сисси зажглись торжествующим блеском. Если бы реакция собравшихся в зале приятелей Сисси была единственным критерием при отборе на роль Миранды, то Сисси могла бы уже радоваться легкой победе. Она пыталась выжать из этой сцены максимум выгоды, хотя и понимала, что все эти аплодисменты лишь притворство.– И, наконец, мисс Эмералд Барримор. – Зал разразился неистовой овацией.Эмералд была чрезвычайно популярна, и ее недавняя самоотверженная борьба с наркотиками, триумфальное возрождение к жизни тронули сердца голливудской публики. Какое имело значение, что за последние десять лет она не снялась ни в одном американском фильме? Она была легендой. Звезда с большой буквы и такой останется до конца своих дней, даже если никогда не выйдет на экран.Джош, в знак поддержки, стиснул руку Хлои. Она ответила ему пожатием и улыбнулась. По его зрачкам она поняла, что он опять взялся за наркотики. «О Боже, как долго продлится это?» – думала Хлоя. Как долго ей ждать очередного удара в спину, когда он, доведенный до безумия своими пристрастиями, опять сойдет с тормозов? 10 Кэлвину так и не удалось попасть в колледж. И не только потому, что у родителей не было достаточных средств; его оценки в школе были настолько низкими, что ни один уважающий себя университет просто не стал бы рассматривать его заявление.В восемнадцать лет Кэлвин решил покинуть сонную, унылую Юту – город, где он родился и вырос, и подался на запад. Его целью была Калифорния, и он чувствовал, что там наконец осуществится его заветная мечта: он встретит Эмералд Барримор, свою королеву.Кэлвину не пришлось долго искать работу. Его запросы были скромными, и он был готов к любому тяжелому труду. Начал он упаковщиком и грузчиком в аптеке «Трифти» на Кэньон-драйв в Беверли Хиллз. Вскоре он уже продвинулся на должность складского служащего, и наконец, через шесть лет, когда выучился на младшего продавца отдела фототоваров, ему разрешили работать с клиентами.Теперь он ежедневно сталкивался со многими звездами теле– и киноэкрана. Некоторые из них оставляли свои удачные снимки, которые просили размножить, и однажды ему посчастливилось увидеть на фотографии Эмералд, снятую на пикнике во дворе дома Сью Джакобс, самого популярного театрального агента.Кэлвин ждал своего часа. Он верил, что однажды придет Эмералд и он обслужит ее. Они станут друзьями, а потом – кто знает? – может быть, и любовниками. Нужно было только подождать.
Когда у Джоша шли записи в Лос-Анджелесе, он снимал номер в «Беверли Уилшир». Его послеобеденным ритуалом было наблюдение за женщинами на Родео-драйв. Высмотрев «добычу», он старался затащить ее к себе. Это была увлекательнейшая игра, сродни большой охоте или рулетке, и Джошу она никогда не надоедала. Это придавало ему уверенности в себе, а он сейчас очень в этом нуждался. Джош понимал, что играет с огнем, ведь их отношения с Хлоей были на грани полного разрыва, но все-таки не мог удержаться. Это уже стало болезненной одержимостью, и он об этом знал. Вот уже десять дней с того вечера в доме Арафатов он сидел на кокаине.Сегодня он опять проснулся в три часа дня в привычном наркотическом похмелье. Перри, его слуга и верный друг-Пятница, принес ему завтрак, который обычно готовил в отсутствие Хлои – стакан «Перье» и натуральный лимонный сок, мягкий датский сыр с маслом и ежевичным джемом и полграмма кокаина на маленьком серебряном подносе, рядом с которым лежал аккуратно сложенный счет на сто долларов. От наркотика в голове прояснилось. Джош подумал, что сегодня как следует поработает над текстом своей новой песни. Но через три часа он сдался – вдохновения не было. Он не мог найти подходящие слова, и даже кокаин не помогал – мелодия ускользала, не подчиняясь рифмам.Он настроил свой телескоп и, склонившись над карнизом, устремил взгляд на южную часть Родео-драйв. Время было как раз послеобеденное, и женщины и девушки всех возрастов и размеров выпархивали из близлежащих ресторанов – «Бистро», «Бистро Гарденс» и «Ла Скала», устремляясь в свой излюбленный поход: по магазинам.Внимание Джоша привлекли молодая китаянка лет тридцати пяти и ее юная дочь. Они стояли у перехода, явно направляясь в «Бонуит», и нерешительно оглядывались по сторонам. Откуда же они взялись? Гонконг? Сингапур? Впрочем, это не имело значения. Джош почувствовал возбуждение, увидев созревшие крошечные соски девушки под ее майкой. У матери они тоже были хороши. Парочка восточных фарфоровых куколок. Джош кивнул Перри. Тот был не новичок в отлове женщин. За годы службы у Джоша он преуспел в этом деле и добивался семидесяти пяти процентов успеха, выработав особый, мягкий стиль атаки.– Видишь вон тех чинков, Чинк – презрительная кличка китайцев в США. – Прим. пер.

Перри? – спросил Джош. – Приведи их.
Подойдя к лавке Сен-Лорана на другой стороне улицы, Хлоя вдруг резко остановилась, увидев, как Перри подходит к китаянкам. Ей стало дурно – она поняла, что Джош опять взялся за старое. Она почти читала по губам Перри все, что он говорил женщинам, видела их озадаченные лица.Она с отвращением отвернулась и направилась к машине. Придется забыть о новом платье, которое она мечтала купить к их сегодняшнему торжеству – несмотря ни на что, они решили отпраздновать десятилетие своей свадьбы.Где же она промахнулась? Стал ли Джош просто бессовестным волокитой, или он был таким всегда, все эти годы? Неужели она была слепа? Мог ли он вообще быть верным мужем? Или, может быть, он тешил свое мужское самолюбие? А может, это оттого, что его карьера угасает и он боится старости? Или это наркотики? Неужели кокаин так болезненно действует на него? Сорокалетний мужчина с моралью семнадцатилетнего глупого мальчишки. Хлоя хотела понять, простить, но уже не могла. Да, в ее карьере намечаются приятные перемены, а у него дела не ладятся. Но она не могла позволить ему сломать ее сейчас, уничтожить ее «я» вместе со своим. Как смеют мужчины думать, что только у них есть самолюбие?В первые месяцы замужества Хлоя жертвовала своей карьерой, отдавая всю себя семье. Она занялась новым для себя делом – домашним хозяйством: готовила для мужа, искала в магазинах его любимые продукты, обновляла их гардероб, покупая вещи, в которых им было бы удобно и уютно отдыхать в их просторном доме в Малибу. Одним из их любимых развлечений было скакать на лошадях по окрестностям Малибу – Джош на арабском жеребце, она на своей любимой английской кобыле. Часто на рассвете, после вечернего приема или бурной ночи любви, они уносились на лошадях в дюны.Она собирала для него коллекцию его любимых пластинок. Джош с презрением относился к творчеству Тома Джонса, Рода Стюарта и даже Мика Джаггера, который раньше ему так нравился. И Хлоя, чутко реагируя на его вкусы, выискивала давно забытые записи Билли Холидэя, Фэтса Уоллера и других великолепных великих певцов прошлого: Джош мог их слушать дни напролет.Он любил свернуться калачиком, устроившись у нее на коленях, а она ласкала его, шептала ему нежные слова, прижимая к себе, как ребенка. Он закрывал глаза, зарывался черной кудрявой головой в ее грудь, и умиротворенная улыбка озаряла его лицо. Кончиками пальцев она нежно касалась его тела, умело находя самые возбудимые места, что приводило его в бурный восторг.Он волновал ее всегда. Все эти годы она с неизменным любовным трепетом ощущала его бедра между своих ног, его поцелуи, его мускулистые руки на своем теле, ласкающие ее так, как она любила.«Я так хочу тебя, малыш», – шептал он ей в волосы.И, когда они сливались в порыве страсти, исчезали его обычные грубость и резкость. С Хлоей он становился нежным, пылким, внимательным любовником. Даже он сам себя не узнавал – он, который раньше плевал на своих женщин. Для Хлои же он находил самые нежные слова, слова любви – страстной и искренней. Хлоя была счастлива. Она так любила Джоша. Навсегда. А иначе и быть не могло.«Прекрати это, Хлоя, – остановила она себя; воспоминания об их любви померкли при мысли о том, что делает сейчас Джош в постели с этими китаянками, которых – она видела – Перри повел в «Уилшир». – Покончи с этим сейчас, девочка. Все прошло. Ты знаешь, что нужно делать. Все было окончено еще несколько лет назад».Она мчалась в своем серебристом «мерседесе» в Малибу, соленые слезы застилали глаза. Нужно быть готовой к сегодняшнему вечернему приему. Годовщина их свадьбы. Хлоя почувствовала страшную опустошенность. Наверное, так разрывается сердце?Было уже четыре часа, когда она добралась до дома. Из кухни, где повара-мексиканцы готовили угощения для праздничного стола, неслась громкая музыка. Хлоя пошла к океану и долго бродила вдоль берега. Ее брак рухнул. Джош не любил ее. Она пожертвовала своей карьерой, спасая угасающую карьеру мужа. Она пыталась вдохнуть новые силы и вернуть респектабельность его имиджу, но Джош не откликнулся на ее усилия. Никчемный и неблагодарный человек.Как бы ни было трудно в этом признаться, но он становился стареющей рок-звездой. И неважно, что он все еще выглядел сексуальным, динамичным и уверенным в себе – с легкой проседью в черных кудрях и лишь намеком на излишнюю полноту, от которой он быстро избавлялся после небольшой диеты перед каждыми гастролями. Нет, четырнадцатилетние подростки знали, что ему вот-вот стукнет сорок, и их нельзя было обмануть фотографиями на обложках альбомов, над которыми трудились эксперты-ретушеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39