Да и сама не была влюблена в молодого Маккензи. Они стали друзьями, когда Йен на короткое время приехал домой. Лавиния, молодая вдова, благоразумно выбирала себе любовников так, чтобы не связывать себя никакими обязательствами. Она хотела получать удовольствие и пренебрегала общественным мнением. К тому же покойный супруг завещал ей кругленькую сумму, которой она лишилась бы при вторичном замужестве.
— Маккензи! Йен Маккензи! Вы несете совершеннейшую ерунду! — воскликнул Альфред Риппли, постукивая тростью по дубовой двери библиотеки. — Вы утверждаете, будто Джон Браун заслужил петлю и что Авраам Линкольн, этот моральный урод, не держит никакого зла против южан и озабочен только сохранением незыблемости Федерации!
Йен вздохнул и посмотрел на своего отца, который стоял в противоположном углу библиотеки, опершись локтем на выступ в стене. Эта его поза не менялась с годами. Джаррет Маккензи выглядел все таким же сильным, здоровым и энергичным. Темные глаза придавали особую выразительность его красивому и благородному лицу. Иссиня-черные волосы слегка тронула седина.
Еще недавно у Йена были разногласия с отцом, но сейчас их мнения стали во многом совпадать. За последние несколько лет Йен понял, что не просто любит отца, но и уважает его. Взгляды Джаррета оказали решающее влияние на образ мыслей сына. Джаррет имел огромный жизненный опыт и поэтому всегда считал себя правым. В этом он убеждал и сына, поучая его…
— Дело Джона Брауна достойно сожаления, — ответил Йен на выпад Альфреда Риппли. — Этот человек всем сердцем верил, что Бог благословил его деяния, ибо они преследовали высокие цели. Но все же я считаю, что он заслужил петлю. Ибо именно такое наказание прописано в наших законах за убийство. Джон Браун не имел права брать на себя роль судьи и вершителя правосудия.
Йен встал и поклонился всем, находившимся в библиотеке. Его дядя Джеймс, приехавший со всей семьей на день рождения Джаррета Маккензи, как-то странно посмотрел на племянника. Йен ответил ему быстрым взглядом и скорчил кислую мину. Затем повернулся к Риппли и остальным.
— Джентльмены, надеюсь, вы меня извините, если я на некоторое время отлучусь. Мне необходимо проверить список вин на сегодняшний вечер. Отец, ты не возражаешь?
Джаррет понимал, что его сына невольно втянули в политический спор, и очень сожалел об этом. Тем более что Риппли не терпел возражений и считал правильной только свою точку зрения. Он даже вряд ли понимал, как отвратительны его попытки оправдать рабство, не видел, с какой нечеловеческой жестокостью каждая из воюющих сторон старалась доказать другой, что их дело благословил сам Бог. Так было, например, в штатах Канзас, Миссури и Небраска.
— Да, Иен, сходи, пожалуйста, и все проверь, — кивнул сыну старший Маккензи.
Йен с облегчением вздохнул и вышел из библиотеки. Конечно, он не собирался проверять никаких списков вин. Это было давно сделано. Хотя отец и не знал о Лавинии, но понял, что сыну необходимо поскорее уйти.
Йен решил заглянуть на кухню. Он, разумеется, не подозревал о том, что происходило внизу между Питером О'Нилом и Элайной, но услышал звонкий звук пощечины.
Ему не нравился этот О'Нил, отец которого, только что объявивший о помолвке своего сына с наследницей хлопковой фирмы Эльзой Фитч, как говорили, прижил нескольких внебрачных детей по всему штату. При этом он бросал каждую женщину, как только та оказывалась в интересном положении и это становилось заметным. Его считали красивым мужчиной и покорителем сердец.
Услышав звук пощечины. Йен поспешил на кухню, считая своим долгом защитить неизвестную особу, подвергшуюся оскорблению. Ведь это происходило в его родном доме! Но только в том случае, если пострадавшая не будет против этого возражать.
Отодвинув от двери тележку с мясом, преграждавшую вход в буфетную, Йен заглянул внутрь и увидел, что Питер О'Нил стоит посреди комнаты и держится за щеку. На его багрово-красном лице белел след от пощечины. При виде молодого хозяина Питер растерялся.
— Простите меня, Йен, — уныло пробормотал он. — Издержки любовной интриги. Надеюсь, этим дело и ограничится. Одна красотка влюбилась в меня, и вот…
— Похоже, что так, — сухо ответил Йен.
— Для брака она не годится, — продолжал оправдываться Питер.
— Кажется, у вас всегда возникают проблемы с женщинами, которые вам нравятся. Питер покраснел еще больше.
— У моего отца таких проблем не было.
— Но на сей раз у вас, полагаю, мелькнула мысль о женитьбе, не так ли? — вкрадчиво поинтересовался Йен. Питер растерянно улыбнулся и театрально воздел руки.
— Вы объехали всю страну. Йен! И уж конечно, изучили до тонкостей женские нравы. Дамочка, которая только что меня покинула, наградив пощечиной, обыкновенная распутница. К тому же немного озорница, из которой так и брызжет спелый сок. Она хотела меня. И я не мог ей отказать. Поверьте, Йен, только камень устоял бы перед этой фурией. Вы не представляете себе…
— Перестаньте, Питер! — прервал его Йен. — И избавьте меня от ваших театральных сцен. Я знаю, с какой бесчеловечной жестокостью вы относитесь к женщинам, которых считаете недостойными вашей руки. — Йен внимательно посмотрел на Питера. — Надеюсь, вы не заводите здесь шашни со служанками?
Он вдруг заподозрил, что О'Нил-младший забавлялся здесь с Лили.
Питер выпрямился, и глаза его злобно сверкнули. Он знал, что Йен не питает к нему симпатии, и его привело в ярость то, что молодой Маккензи догадался о разыгравшейся здесь сцене.
— Конечно, нет! — раздраженно ответил он. — ; И уж если верить слухам, то отнюдь не вам, мистер Йен Маккензи, осуждать других мужчин за любовные похождения.
Йен выгнул левую бровь. Не готовый к подобному выпаду, он немного растерялся. Впрочем, нет никакого смысла затевать с О'Нилом разговор о том, что развлекаться со взрослыми опытными женщинами и соблазнять невинных юных девушек — не одно и то же. Однако пока Йен не мог ни в чем обвинять Питера, поскольку не знал, какая женщина вышла несколько минут назад из буфетной и за что наградила О'Нила такой звонко пощечиной.
Черт с ним, с этим Питером! Пора прекратить это никчемный разговор и уйти отсюда. К тому же Лавиния, наверное, уже заждалась.
— Берегитесь, Питер, — предупредил Йен. — Вы находитесь в доме моего отца, поэтому извольте вести себя достойно. Иначе…
— Иначе что? — с вызовом спросил О'Нил.
— Иначе мне придется преподать вам урок хорошего тона.
Йен вышел через холл на улицу. Проходя под окнами библиотеки, он услышал возбужденные голоса. Видимо, политические баталии были в самом разгаре. Ему вдруг страстно захотелось забыть и о Питере О'Ниле, и о грозовых тучах, неумолимо собиравшихся над страной…
Йен все сильнее тосковал о прошлом, о спокойной, размеренной жизни, о безоблачных днях, суливших в будущем только счастье. Он вспоминал те времена, когда реки текли спокойно и по ним лениво плыли баржи. Так же неторопливо, как тиканье часов, тянулась день за днем и сама жизнь в Симарроне. Кроны сосен бросали тень на землю, а кристально чистые водоемы освежали прохладой разгоряченные летним солнцем человеческие тела. Это был его мир. Непохожий ни на Север, ни на большинство штатов Юга. Немалая часть этого мира до сих пор располагалась на дикой, почти не тронутой цивилизацией территории полуострова, преобладающими цветами которого были голубой и зеленый. Его прозрачные водоемы не походили ни на какие другие. Солнце здесь светило ярче, чем где-либо еще, а краски закатов потрясали воображение. Земля была подобна эдему.
— Мм-м… эдему? — спросил себя Йен. — Раю?
Душевному… Уединенному… Соблазнительному…
Вернувшемуся благодаря… Лавинии.
А весь остальной мир пусть на это время провалится в ад…
Элайна торопливо шла вдоль сосновой аллеи, легко ступая по устланной мягкой хвоей тропинке и не решаясь оглянуться. Потом остановилась и посмотрела в сторону дома. На тропинке никого не было. Видимо, Питер О'Нил все же не решился последовать за ней. Даже, если…
При этой мысли у девушки вспыхнули щеки.
Но нет! Ее никто не преследует. Никто! Питер остался в буфетной. Ей все-таки удалось ускользнуть от него! После всех событий этого дня она наконец осталась одна. Ей необходимо побыть одной, чтобы прийти в себя.
Элайна направилась в спокойное, тихое убежище.
Туда она и хотела пойти, когда Питер грубо остановил ее. Но теперь ей уже никто не помешает!
Девушка знала, что неподалеку находится небольшой водоем с чистой прохладной водой, окруженный деревьями. Сказочное, уединенное место. Наверное, там и был когда-то рай, где жили Адам и Ева. А дальше простирался темный лес, начинавшийся за лугом у Симаррона. Кузина Йена Сидни Маккензи рассказала Элайне об этом месте, называя его райским уголком, и уверяла, что та легко найдет водоем с хрустально прозрачной ключевой водой. Сидни все здесь хорошо знала, потому что принадлежала к семейству Маккензи, хотя и не к той ветви, которая обосновалась в Симарроне. Сидни, как и Элайна, выросла на самом юге штата. В местах, которые жители цивилизованной центральной Флориды считали дикими.
Такое мнение забавляло Элайну и вместе с тем внушало ей гордость. Возможно, поэтому она взирала свысока на молоденьких девушек, приехавших на празднество в Симаррон. Сейчас они расположились в комнатах и рассказывают всякие небылицы про Элайну и ее отца. Причем порой, видимо, очень смешные, поскольку то и дело давятся от хохота. Глядя на них, Элайна думала, что хорошо воспитанные молодые леди никогда не ведут себя подобным образом. Даже когда сплетничают. Правда, сама Элайна порой позволяла себе довольно крепкие выражения, что, конечно, не подобает молодым девушкам из хорошего общества. Но ведь она ни в чем не виновата. Ее отец уделял гораздо больше внимания плантации, чем воспитанию дочери…
Может, поэтому Элайна и не считалась подходящей парой для окружавших ее молодых людей. Вернее, для их родителей…
Но как посмел этот мерзавец Питер сказать о ней такое! Подумать только, ведь не так давно она чуть было в него не влюбилась! Более того, одно время даже серьезно подумывала, не выйти ли за него замуж! И вот этот грязный тип предложил ей… О Господи! Как горько!
Тут девушка вышла на небольшую полянку, посреди которой сверкал голубой водоем. Да, вот оно! То самое место! Вода такая чистая, что видно каждую песчинку на дне. А к поверхности струйками поднимаются пузырьки от ключей. Низко склонившиеся ветви деревьев почти касались воды.
Элайне безумно захотелось окунуться. Она опустила ногу в прохладную воду. Какое блаженство! Сейчас она скинет одежду и нырнет… Не думая о том, что кто-то увидит ее. Какое это имеет значение?
Однако, вздохнув, девушка решила отказаться от этого удовольствия. Нет, ни одна порядочная женщина не сбежит тайком из дома, чтобы в диком лесу, окружающем Симаррон, искупаться нагой в пруду. Хотя… Хотя несколько минут назад ей было прямо сказано, что к числу порядочных молодых девушек она не принадлежит! А если так, то…
Элайна огляделась. На опушке никого не было. На дороге в сторону дома — тоже. В траве стрекотали цикады. Солнце припекало. Желание искупаться все усиливалось. Прохладная вода манила ее все больше. Девушке так хотелось окунуться!
Окунуться и смыть с себя грязные прикосновения Питера О'Нила! Забыть о его мерзких словах… Мужчины, не думая ни о чем, пили коньяк. Женщины сплетничали. О существовании этого маленького водоема знали только члены семьи Маккензи…
Элайна села под большой сосной и начала расшнуровывать свои элегантные ботинки. Затем сняла платье, нижние юбки и душивший ее корсет. Потом замешкалась, размышляя, не остаться ли приличия ради в сорочке и коротких панталончиках. Но тут же отвергла эту мысль: если нижнее белье не высохнет, придется возвращаться домой мокрой, что, конечно же, даст дополнительную пищу для сплетен. Не лучше ли раздеться догола и припрятать одежду под деревом? Волосы после купания высохнут на солнце, она оденется и чинно вернется в дом. Элайне никак не удавалось отделаться от ощущения, что грязные прикосновения Питера жгут ей кожу. Их надо непременно смыть! И поскорее!..
Девушка сбросила с себя остатки одежды, аккуратно сложила ее между корнями огромной сосны и, разбежавшись, бросилась в водоем…
Глава 3
Лавинии Йен уже не застал. Видимо, долго ожидая его, она решила, что планы Йена изменились и он вообще не придет. Йен проклинал болванов, задержавших его.
Агрессивного Альфреда Риппли.
Мерзавца и задиру Питера О'Нила.
Йен с досадой посмотрел на поваленную сосну, где его обычно поджидала Лавиния. Она очень любила сидеть на ней, вытянув ноги, чуть откинувшись назад и опираясь руками на ствол.
Но Йен решил не давать волю досаде и поскорее остудить разгоревшийся жар желания. Лавиния, очевидно, разозлилась на то, что он не бросился за ней очертя голову, как только она поманила его пальцем. Со вздохом Иен уселся на ствол сосны. Может, стоит поблагодарить судьбу за то, что свидание не состоялось? Йен вовсе не намеревался сохранять целомудрие, но внутренний голос убеждал его, что он должен вести себя, как мужчина, собирающийся жениться на хорошей женщине. Такой, которая понимала бы все его порывы и суетные желания.
Но сейчас в душе Йена бушевала буря. Он хотел поскорее избавиться от всех этих мыслей. Более того, это было ему совершенно необходимо.
Йен запустил пятерню в свои густые волосы. Очень скоро ему предстояло принять нелегкое решение…
Миролюбиво настроенные, трезво мыслящие мужчины и женщины все еще твердили, что война не разгорится. Но Йен сам видел тех, кто хотел толкнуть страну на путь кровопролития. Правда, пока этого не произошло. Но повсеместное брожение началось с того дня, когда отцы народа приняли Конституцию, не включив в нее статью о рабовладении.
И сейчас в воздухе пахло взрывом.
«Но если дело дойдет до войны, что тогда делать мне, Йену Маккензи?»
Он не находил ответа на этот вопрос. Флорида была рабовладельческим штатом. Большая часть плантаций по-прежнему держалась на рабском труде. Это означало, что в случае войны Йену придется драться против друзей и соседей.
Он тяжело вздохнул и посмотрел на небо, голубое и чистое. Молодой Маккензи всегда любовался им, когда приезжал домой. Он любил это небо. Конечно, лето во Флориде, как и везде, сменялось зимой. Шли дожди. Гремели грозы. Море грохотало штормами, а непокорные ветры приносили страшные ураганы. Но все это продолжалось недолго. Небо редко бывало хмурым и неприветливым. В основном светило солнце. Так, как сегодня, когда над головой сиял восхитительный голубой купол. Однако с наступлением пасмурных дней…
Но нет! Йен не меньше любил штормы! Ему нравилось наблюдать, как огненные молнии прорезают черноту туч. Подставлять лицо ураганному ветру. Скакать навстречу налетающей буре на своей любимой Пайе.
Йен подумал, что хорошо бы сейчас забыть обо всем в страстных объятиях… Лавинии.
Слабый всплеск воды оторвал его от этих мыслей. Он поднял голову и вдруг увидел неподалеку, у корней сосны аккуратно сложенную женскую одежду. Йен с недоумением огляделся, и от того, что предстало его взору, забурлила кровь в жилах, а в чреслах разлился огонь.
Эта дерзкая девчонка… Она здесь!
Он нашел ее! Впрочем, мысли о ней ни на минуту не покидали его. Сквозь кристально прозрачную воду Иен видел, как она плывет к берегу. Странно! Ему прежде казалось, что эта девушка не станет купаться в водоеме, опасаясь испортить свою затейливую прическу.
И все же это была она. Причем чувствовала себя в воде, как в родной стихии, и плыла с изяществом дельфина или русалки.
Йен невольно залюбовался этой естественной красотой, сразу же забыв обо всех проблемах. На его лице заиграла мягкая улыбка.
Он осторожно разделся и положил свою одежду тоже под сосной…
Элайна, совершенно счастливая, даже не заметила, что плавает в водоеме уже не одна. Она вспомнила купание у рифов в Ки-Уэсте, когда вместе с отцом выезжала на побережье. Отец ловил рыбу, а Элайна плавала в море. Конечно, купание среди рифов очень отличалось от сегодняшнего. Там подводная морская стихия поражала удивительным разнообразием красок. Элайна любила отдаваться подводному течению, порой уносившему ее далеко от берега. Море даже зимой было теплым и ласковым.
А на щеках оставался тонкий налет соли.
Здесь же вода была холодной и прозрачной. Сказочно прозрачной. Элайна видела каждый камешек на дне. А нырнув и повернувшись на спину, смотрела, как покачиваются спускавшиеся к самой воде ветви деревьев. Здесь, конечно, не было никакого течения и все выглядело иначе. А между тем…
Погружение в эту чистую прохладную воду давало волшебные ощущения. Элайна словно попала в какой-то новый, неведомый мир, о существовании которого даже не подозревала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Маккензи! Йен Маккензи! Вы несете совершеннейшую ерунду! — воскликнул Альфред Риппли, постукивая тростью по дубовой двери библиотеки. — Вы утверждаете, будто Джон Браун заслужил петлю и что Авраам Линкольн, этот моральный урод, не держит никакого зла против южан и озабочен только сохранением незыблемости Федерации!
Йен вздохнул и посмотрел на своего отца, который стоял в противоположном углу библиотеки, опершись локтем на выступ в стене. Эта его поза не менялась с годами. Джаррет Маккензи выглядел все таким же сильным, здоровым и энергичным. Темные глаза придавали особую выразительность его красивому и благородному лицу. Иссиня-черные волосы слегка тронула седина.
Еще недавно у Йена были разногласия с отцом, но сейчас их мнения стали во многом совпадать. За последние несколько лет Йен понял, что не просто любит отца, но и уважает его. Взгляды Джаррета оказали решающее влияние на образ мыслей сына. Джаррет имел огромный жизненный опыт и поэтому всегда считал себя правым. В этом он убеждал и сына, поучая его…
— Дело Джона Брауна достойно сожаления, — ответил Йен на выпад Альфреда Риппли. — Этот человек всем сердцем верил, что Бог благословил его деяния, ибо они преследовали высокие цели. Но все же я считаю, что он заслужил петлю. Ибо именно такое наказание прописано в наших законах за убийство. Джон Браун не имел права брать на себя роль судьи и вершителя правосудия.
Йен встал и поклонился всем, находившимся в библиотеке. Его дядя Джеймс, приехавший со всей семьей на день рождения Джаррета Маккензи, как-то странно посмотрел на племянника. Йен ответил ему быстрым взглядом и скорчил кислую мину. Затем повернулся к Риппли и остальным.
— Джентльмены, надеюсь, вы меня извините, если я на некоторое время отлучусь. Мне необходимо проверить список вин на сегодняшний вечер. Отец, ты не возражаешь?
Джаррет понимал, что его сына невольно втянули в политический спор, и очень сожалел об этом. Тем более что Риппли не терпел возражений и считал правильной только свою точку зрения. Он даже вряд ли понимал, как отвратительны его попытки оправдать рабство, не видел, с какой нечеловеческой жестокостью каждая из воюющих сторон старалась доказать другой, что их дело благословил сам Бог. Так было, например, в штатах Канзас, Миссури и Небраска.
— Да, Иен, сходи, пожалуйста, и все проверь, — кивнул сыну старший Маккензи.
Йен с облегчением вздохнул и вышел из библиотеки. Конечно, он не собирался проверять никаких списков вин. Это было давно сделано. Хотя отец и не знал о Лавинии, но понял, что сыну необходимо поскорее уйти.
Йен решил заглянуть на кухню. Он, разумеется, не подозревал о том, что происходило внизу между Питером О'Нилом и Элайной, но услышал звонкий звук пощечины.
Ему не нравился этот О'Нил, отец которого, только что объявивший о помолвке своего сына с наследницей хлопковой фирмы Эльзой Фитч, как говорили, прижил нескольких внебрачных детей по всему штату. При этом он бросал каждую женщину, как только та оказывалась в интересном положении и это становилось заметным. Его считали красивым мужчиной и покорителем сердец.
Услышав звук пощечины. Йен поспешил на кухню, считая своим долгом защитить неизвестную особу, подвергшуюся оскорблению. Ведь это происходило в его родном доме! Но только в том случае, если пострадавшая не будет против этого возражать.
Отодвинув от двери тележку с мясом, преграждавшую вход в буфетную, Йен заглянул внутрь и увидел, что Питер О'Нил стоит посреди комнаты и держится за щеку. На его багрово-красном лице белел след от пощечины. При виде молодого хозяина Питер растерялся.
— Простите меня, Йен, — уныло пробормотал он. — Издержки любовной интриги. Надеюсь, этим дело и ограничится. Одна красотка влюбилась в меня, и вот…
— Похоже, что так, — сухо ответил Йен.
— Для брака она не годится, — продолжал оправдываться Питер.
— Кажется, у вас всегда возникают проблемы с женщинами, которые вам нравятся. Питер покраснел еще больше.
— У моего отца таких проблем не было.
— Но на сей раз у вас, полагаю, мелькнула мысль о женитьбе, не так ли? — вкрадчиво поинтересовался Йен. Питер растерянно улыбнулся и театрально воздел руки.
— Вы объехали всю страну. Йен! И уж конечно, изучили до тонкостей женские нравы. Дамочка, которая только что меня покинула, наградив пощечиной, обыкновенная распутница. К тому же немного озорница, из которой так и брызжет спелый сок. Она хотела меня. И я не мог ей отказать. Поверьте, Йен, только камень устоял бы перед этой фурией. Вы не представляете себе…
— Перестаньте, Питер! — прервал его Йен. — И избавьте меня от ваших театральных сцен. Я знаю, с какой бесчеловечной жестокостью вы относитесь к женщинам, которых считаете недостойными вашей руки. — Йен внимательно посмотрел на Питера. — Надеюсь, вы не заводите здесь шашни со служанками?
Он вдруг заподозрил, что О'Нил-младший забавлялся здесь с Лили.
Питер выпрямился, и глаза его злобно сверкнули. Он знал, что Йен не питает к нему симпатии, и его привело в ярость то, что молодой Маккензи догадался о разыгравшейся здесь сцене.
— Конечно, нет! — раздраженно ответил он. — ; И уж если верить слухам, то отнюдь не вам, мистер Йен Маккензи, осуждать других мужчин за любовные похождения.
Йен выгнул левую бровь. Не готовый к подобному выпаду, он немного растерялся. Впрочем, нет никакого смысла затевать с О'Нилом разговор о том, что развлекаться со взрослыми опытными женщинами и соблазнять невинных юных девушек — не одно и то же. Однако пока Йен не мог ни в чем обвинять Питера, поскольку не знал, какая женщина вышла несколько минут назад из буфетной и за что наградила О'Нила такой звонко пощечиной.
Черт с ним, с этим Питером! Пора прекратить это никчемный разговор и уйти отсюда. К тому же Лавиния, наверное, уже заждалась.
— Берегитесь, Питер, — предупредил Йен. — Вы находитесь в доме моего отца, поэтому извольте вести себя достойно. Иначе…
— Иначе что? — с вызовом спросил О'Нил.
— Иначе мне придется преподать вам урок хорошего тона.
Йен вышел через холл на улицу. Проходя под окнами библиотеки, он услышал возбужденные голоса. Видимо, политические баталии были в самом разгаре. Ему вдруг страстно захотелось забыть и о Питере О'Ниле, и о грозовых тучах, неумолимо собиравшихся над страной…
Йен все сильнее тосковал о прошлом, о спокойной, размеренной жизни, о безоблачных днях, суливших в будущем только счастье. Он вспоминал те времена, когда реки текли спокойно и по ним лениво плыли баржи. Так же неторопливо, как тиканье часов, тянулась день за днем и сама жизнь в Симарроне. Кроны сосен бросали тень на землю, а кристально чистые водоемы освежали прохладой разгоряченные летним солнцем человеческие тела. Это был его мир. Непохожий ни на Север, ни на большинство штатов Юга. Немалая часть этого мира до сих пор располагалась на дикой, почти не тронутой цивилизацией территории полуострова, преобладающими цветами которого были голубой и зеленый. Его прозрачные водоемы не походили ни на какие другие. Солнце здесь светило ярче, чем где-либо еще, а краски закатов потрясали воображение. Земля была подобна эдему.
— Мм-м… эдему? — спросил себя Йен. — Раю?
Душевному… Уединенному… Соблазнительному…
Вернувшемуся благодаря… Лавинии.
А весь остальной мир пусть на это время провалится в ад…
Элайна торопливо шла вдоль сосновой аллеи, легко ступая по устланной мягкой хвоей тропинке и не решаясь оглянуться. Потом остановилась и посмотрела в сторону дома. На тропинке никого не было. Видимо, Питер О'Нил все же не решился последовать за ней. Даже, если…
При этой мысли у девушки вспыхнули щеки.
Но нет! Ее никто не преследует. Никто! Питер остался в буфетной. Ей все-таки удалось ускользнуть от него! После всех событий этого дня она наконец осталась одна. Ей необходимо побыть одной, чтобы прийти в себя.
Элайна направилась в спокойное, тихое убежище.
Туда она и хотела пойти, когда Питер грубо остановил ее. Но теперь ей уже никто не помешает!
Девушка знала, что неподалеку находится небольшой водоем с чистой прохладной водой, окруженный деревьями. Сказочное, уединенное место. Наверное, там и был когда-то рай, где жили Адам и Ева. А дальше простирался темный лес, начинавшийся за лугом у Симаррона. Кузина Йена Сидни Маккензи рассказала Элайне об этом месте, называя его райским уголком, и уверяла, что та легко найдет водоем с хрустально прозрачной ключевой водой. Сидни все здесь хорошо знала, потому что принадлежала к семейству Маккензи, хотя и не к той ветви, которая обосновалась в Симарроне. Сидни, как и Элайна, выросла на самом юге штата. В местах, которые жители цивилизованной центральной Флориды считали дикими.
Такое мнение забавляло Элайну и вместе с тем внушало ей гордость. Возможно, поэтому она взирала свысока на молоденьких девушек, приехавших на празднество в Симаррон. Сейчас они расположились в комнатах и рассказывают всякие небылицы про Элайну и ее отца. Причем порой, видимо, очень смешные, поскольку то и дело давятся от хохота. Глядя на них, Элайна думала, что хорошо воспитанные молодые леди никогда не ведут себя подобным образом. Даже когда сплетничают. Правда, сама Элайна порой позволяла себе довольно крепкие выражения, что, конечно, не подобает молодым девушкам из хорошего общества. Но ведь она ни в чем не виновата. Ее отец уделял гораздо больше внимания плантации, чем воспитанию дочери…
Может, поэтому Элайна и не считалась подходящей парой для окружавших ее молодых людей. Вернее, для их родителей…
Но как посмел этот мерзавец Питер сказать о ней такое! Подумать только, ведь не так давно она чуть было в него не влюбилась! Более того, одно время даже серьезно подумывала, не выйти ли за него замуж! И вот этот грязный тип предложил ей… О Господи! Как горько!
Тут девушка вышла на небольшую полянку, посреди которой сверкал голубой водоем. Да, вот оно! То самое место! Вода такая чистая, что видно каждую песчинку на дне. А к поверхности струйками поднимаются пузырьки от ключей. Низко склонившиеся ветви деревьев почти касались воды.
Элайне безумно захотелось окунуться. Она опустила ногу в прохладную воду. Какое блаженство! Сейчас она скинет одежду и нырнет… Не думая о том, что кто-то увидит ее. Какое это имеет значение?
Однако, вздохнув, девушка решила отказаться от этого удовольствия. Нет, ни одна порядочная женщина не сбежит тайком из дома, чтобы в диком лесу, окружающем Симаррон, искупаться нагой в пруду. Хотя… Хотя несколько минут назад ей было прямо сказано, что к числу порядочных молодых девушек она не принадлежит! А если так, то…
Элайна огляделась. На опушке никого не было. На дороге в сторону дома — тоже. В траве стрекотали цикады. Солнце припекало. Желание искупаться все усиливалось. Прохладная вода манила ее все больше. Девушке так хотелось окунуться!
Окунуться и смыть с себя грязные прикосновения Питера О'Нила! Забыть о его мерзких словах… Мужчины, не думая ни о чем, пили коньяк. Женщины сплетничали. О существовании этого маленького водоема знали только члены семьи Маккензи…
Элайна села под большой сосной и начала расшнуровывать свои элегантные ботинки. Затем сняла платье, нижние юбки и душивший ее корсет. Потом замешкалась, размышляя, не остаться ли приличия ради в сорочке и коротких панталончиках. Но тут же отвергла эту мысль: если нижнее белье не высохнет, придется возвращаться домой мокрой, что, конечно же, даст дополнительную пищу для сплетен. Не лучше ли раздеться догола и припрятать одежду под деревом? Волосы после купания высохнут на солнце, она оденется и чинно вернется в дом. Элайне никак не удавалось отделаться от ощущения, что грязные прикосновения Питера жгут ей кожу. Их надо непременно смыть! И поскорее!..
Девушка сбросила с себя остатки одежды, аккуратно сложила ее между корнями огромной сосны и, разбежавшись, бросилась в водоем…
Глава 3
Лавинии Йен уже не застал. Видимо, долго ожидая его, она решила, что планы Йена изменились и он вообще не придет. Йен проклинал болванов, задержавших его.
Агрессивного Альфреда Риппли.
Мерзавца и задиру Питера О'Нила.
Йен с досадой посмотрел на поваленную сосну, где его обычно поджидала Лавиния. Она очень любила сидеть на ней, вытянув ноги, чуть откинувшись назад и опираясь руками на ствол.
Но Йен решил не давать волю досаде и поскорее остудить разгоревшийся жар желания. Лавиния, очевидно, разозлилась на то, что он не бросился за ней очертя голову, как только она поманила его пальцем. Со вздохом Иен уселся на ствол сосны. Может, стоит поблагодарить судьбу за то, что свидание не состоялось? Йен вовсе не намеревался сохранять целомудрие, но внутренний голос убеждал его, что он должен вести себя, как мужчина, собирающийся жениться на хорошей женщине. Такой, которая понимала бы все его порывы и суетные желания.
Но сейчас в душе Йена бушевала буря. Он хотел поскорее избавиться от всех этих мыслей. Более того, это было ему совершенно необходимо.
Йен запустил пятерню в свои густые волосы. Очень скоро ему предстояло принять нелегкое решение…
Миролюбиво настроенные, трезво мыслящие мужчины и женщины все еще твердили, что война не разгорится. Но Йен сам видел тех, кто хотел толкнуть страну на путь кровопролития. Правда, пока этого не произошло. Но повсеместное брожение началось с того дня, когда отцы народа приняли Конституцию, не включив в нее статью о рабовладении.
И сейчас в воздухе пахло взрывом.
«Но если дело дойдет до войны, что тогда делать мне, Йену Маккензи?»
Он не находил ответа на этот вопрос. Флорида была рабовладельческим штатом. Большая часть плантаций по-прежнему держалась на рабском труде. Это означало, что в случае войны Йену придется драться против друзей и соседей.
Он тяжело вздохнул и посмотрел на небо, голубое и чистое. Молодой Маккензи всегда любовался им, когда приезжал домой. Он любил это небо. Конечно, лето во Флориде, как и везде, сменялось зимой. Шли дожди. Гремели грозы. Море грохотало штормами, а непокорные ветры приносили страшные ураганы. Но все это продолжалось недолго. Небо редко бывало хмурым и неприветливым. В основном светило солнце. Так, как сегодня, когда над головой сиял восхитительный голубой купол. Однако с наступлением пасмурных дней…
Но нет! Йен не меньше любил штормы! Ему нравилось наблюдать, как огненные молнии прорезают черноту туч. Подставлять лицо ураганному ветру. Скакать навстречу налетающей буре на своей любимой Пайе.
Йен подумал, что хорошо бы сейчас забыть обо всем в страстных объятиях… Лавинии.
Слабый всплеск воды оторвал его от этих мыслей. Он поднял голову и вдруг увидел неподалеку, у корней сосны аккуратно сложенную женскую одежду. Йен с недоумением огляделся, и от того, что предстало его взору, забурлила кровь в жилах, а в чреслах разлился огонь.
Эта дерзкая девчонка… Она здесь!
Он нашел ее! Впрочем, мысли о ней ни на минуту не покидали его. Сквозь кристально прозрачную воду Иен видел, как она плывет к берегу. Странно! Ему прежде казалось, что эта девушка не станет купаться в водоеме, опасаясь испортить свою затейливую прическу.
И все же это была она. Причем чувствовала себя в воде, как в родной стихии, и плыла с изяществом дельфина или русалки.
Йен невольно залюбовался этой естественной красотой, сразу же забыв обо всех проблемах. На его лице заиграла мягкая улыбка.
Он осторожно разделся и положил свою одежду тоже под сосной…
Элайна, совершенно счастливая, даже не заметила, что плавает в водоеме уже не одна. Она вспомнила купание у рифов в Ки-Уэсте, когда вместе с отцом выезжала на побережье. Отец ловил рыбу, а Элайна плавала в море. Конечно, купание среди рифов очень отличалось от сегодняшнего. Там подводная морская стихия поражала удивительным разнообразием красок. Элайна любила отдаваться подводному течению, порой уносившему ее далеко от берега. Море даже зимой было теплым и ласковым.
А на щеках оставался тонкий налет соли.
Здесь же вода была холодной и прозрачной. Сказочно прозрачной. Элайна видела каждый камешек на дне. А нырнув и повернувшись на спину, смотрела, как покачиваются спускавшиеся к самой воде ветви деревьев. Здесь, конечно, не было никакого течения и все выглядело иначе. А между тем…
Погружение в эту чистую прохладную воду давало волшебные ощущения. Элайна словно попала в какой-то новый, неведомый мир, о существовании которого даже не подозревала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32