Когда орган заиграл с полной силой и под высокими сводами храма зазвучала мелодия гимна «Совершенная любовь», Одра почувствовала комок в горле, глаза ее наполнились слезами, и ее охватила тоска по братьям. Однако понимая, что не может позволить себе разрыдаться, она взяла себя в руки. Высоко подняв голову, она посмотрела в сторону алтаря, где ее ждал Винсент; рядом с ним стоял его брат Фрэнк, который был его шафером.
Любовь, светившаяся на его лице, и искреннее восхищение вернули ей самообладание и уверенность в себе, и она подумала, как он красив в своем новом, с иголочки, темно-синем костюме, накрахмаленной белой рубашке и серебристо-сером шелковом галстуке.
Остановившись перед алтарем, мистер Белл отступил в сторону, и Винсент занял его место. Его присутствие и доброе выражение на лице священника моментально рассеяли чувство одиночества, ранее охватившее ее.
Слова преподобного Бакстера, казалось, омывали душу Одры: «В радости и горе… в богатстве или в бедности… оставив мысли о других». Конечно, она оставила мысли о других. Разве может ей понадобиться кто-нибудь другой, кроме Винсента? Даже подумать об этом было невозможно.
Свадебная церемония была окончена, прежде чем она осознала это.
Они стали мужем и женой. Она стала миссис Винсент Краудер.
Одра шла к выходу из церкви, теперь уже опираясь на руку своего мужа, под торжественные звуки органа; радостная, ликующая мелодия «Свадебного марша» Мендельсона заполнила церковь.
Новобрачные всего на несколько минут задержались на ступеньках церкви, чтобы сфотографироваться и принять поздравления от семьи Винсента, его друзей, Беллов и Маргарет Леннокс, которая приехала из Рипона специально на свадьбу.
А затем, среди всеобщего веселья, осыпанные потоком конфетти и риса, они бросились к машине, ожидавшей их у церковных ворот. Фил, дядя Винсента, подвез их к Калфер-Хаузу, где миссис и мистер Томас Белл устраивали для них свадебный завтрак с шампанским.
Прижавшись к своему молодому мужу на заднем сиденье машины, Одра улыбнулась и перевела взгляд на золотое кольцо на пальце. Она не думала, что может быть так счастлива.
11
В лунном свете окна Одра казалась серебряной статуей.
Она неподвижно стояла у окна и пристально смотрела на море, опершись рукой на подоконник и так изогнувшись, что из глубины комнаты был виден ее профиль. На белую атласную рубашку, тонкую, как струйка дыма, падал, отражаясь, свет полной луны, и в полумраке комнаты она светилась и блестела, как чистое серебро.
В неподвижной фигуре Одры было что-то эфемерное, призрачное. Оставаясь незамеченным, Винсент смотрел на нее, застыв в дверях, не в силах оторвать от нее взгляд и желая продлить этот момент, запечатлеть этот образ в своих мыслях и памяти.
Она показалась ему совсем нереальной, как будто была частью какого-то сна, который привиделся ему когда-то давно и теперь снится вновь. Он почувствовал, что, если пошевельнется или заговорит, вся сцена нарушится и исчезнет, как это бывает со всеми снами, и она будет потеряна для него навсегда.
Желание вспыхнуло в нем, острое и неотступное, как всегда, когда она была рядом. Ни одну женщину он не желал так сильно. Когда они приехали сюда, в отель «Виктория» в бухте Робин Гуда, на исходе субботнего дня, он не смог совладать с собой. Сдерживаемые эмоции, желание, постоянно подавляемое и обуздываемое в течение пяти месяцев, вырвалось из-под контроля в ту самую минуту, как они очутились одни в номере. Он повлек ее на постель, даже не дожидаясь, пока они распакуют вещи.
В течение пяти дней они почти не покидали свой номер.
Он сделался увлеченным и опытным учителем, с наслаждением и радостью отдаваясь этой роли, она – внимательной и усердной ученицей, страстно стремящейся ему угодить. Через пару дней она начала преодолевать свою застенчивость, и теперь их любовные ласки не вызывали в ней ни малейшего чувства неловкости. Она полностью отдавалась ему, и на ее лице было написано восхищение им. Он был преисполнен радости, обнаружив, что матушка-природа наделила его робкую и застенчивую девственницу глубоко скрытой чувственностью, так же, как и его самого. Co счастливым волнением он видел, что ее темперамент становится таким же горячим, как и его собственный.
Как он любил ее, эту нежную пылкую молодую женщину, которая теперь принадлежала ему… и принадлежала навсегда. Его женщина. Его любовница. Его жена.
Сознание того, что он обладает ею до кончиков ногтей, будоражило его. Один взгляд на нее разжигал в нем огонь. Он не отводил глаз от ее тоненькой, но такой женственной фигуры, отчетливо вырисовывавшейся под струящимся атласом, облегающим ее тело. Она была тонкокостной, но все линии ее тела были соблазнительно округлыми. Ее высокая грудь, обтянутая шелком, была такой упругонапряженной, что он видел остро выступающие соски.
Жар охватил его поясницу, в паху возникла тупая боль.
Его мужское естество восстало с необычайной силой. Такого взрыва желания он еще не знал за те пять дней и ночей, которые провел с нею. Опьянение ею не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытывал от близости с другими женщинами.
Он сделал шаг вперед. Его движение нарушило тихую неподвижность воздуха.
Она повернула голову к двери и, увидев его, улыбнулась.
Подойдя к ней, Винсент очень нежно обхватил руками ее лицо и заглянул в самую глубину ее глаз. В тусклом свете они казались чернильно-темными. Он наклонился и, целуя ее лоб, глаза и щеки, почувствовал соленый вкус ее слез.
Испугавшись, он отпрянул назад в смятении.
– Одра, в чем дело, любимая? Разве ты не счастлива со мной?
Возбуждение улеглось.
– О, Винсент, я счастлива. Конечно, счастлива. – Она прижалась к нему и, обхватив руками его спину, положила голову на его гладкую обнаженную грудь. Глубокий вздох вырвался из ее груди.
– Что же тогда? Чем ты так огорчена?
– Я не огорчена, правда, совсем не огорчена. – Она еще теснее прижалась к нему, надеясь, что этим рассеет его тревогу. Она так сильно любила его, всем сердцем, всей душой всеми помыслами. Ей не хотелось, чтобы он неправильно истолковал ее слезы.
Медленно выговаривая слова, она сказала:
– Я стояла здесь, ожидая тебя и восхищаясь красотой моря в лунном свете, и вдруг представила себе, сколько бесконечных милей океана тянется отсюда до Австралии. И внезапно я так затосковала по Уильяму и Фредерику. Это было похоже на острую боль в груди, как будто ее очень сильно сдавило. Мне стало так грустно и так захотелось, чтобы они были здесь, в Англии. Хоть где-нибудь. Пусть в другом городе. Все равно, лишь бы под одним со мной небом… и потом я вспомнила нашу свадьбу и заплакала. О, как бы мне хотелось, чтобы они были там, чтобы они видели наше венчание. – Одра снова вздохнула, но это был легкий, едва слышимый вздох. – В церкви был момент, как раз перед тем, как священник обвенчал нас, когда я почувствовала себя совсем одинокой. Это было ужасно.
– Да, я понимаю, – нежно пробормотал Винсент, гладя волосы Одры и сжимая ее в объятиях. – Конечно, ты скучала по своим братьям и хотела, чтобы они присутствовали на твоей свадьбе, это вполне естественно. – Он поцеловал ее в макушку. – Но с того момента, как мы поженились, ты уже не одна. И никогда больше не будешь одинокой. У тебя теперь есть я.
– Я это знаю, Винсент. А у тебя есть я.
– И я никогда не забуду, как ты выглядела тем субботним утром в церкви, Одра. Не забуду до конца жизни. Ты была такой чудесной в своем голубом платье. Ты всегда должна носить голубое, этот цвет очень идет тебе, любимая.
Он почувствовал, как она улыбается, уткнувшись ему в грудь, и понял, что грусть ее уходит. Он был рад этому.
Она попросила:
– Винсент, скажи мне снова… то, что говорил прошлой ночью.
Он тихо засмеялся.
– Я многое говорил прошлой ночью. Что именно ты имеешь в виду?
– Почему ты женился на мне.
– Потому что я люблю тебя.
– А почему ты любишь меня?
Он опять тихонько рассмеялся.
– Скажи мне, – настаивала она едва слышным голосом и провела пальцами по его лопаткам.
Его бросило в дрожь.
– Потому что я люблю смотреть на тебя, люблю слушать звук твоего голоса, чувствовать прикосновение твоих рук. Я люблю ощущать твою кожу, когда прикасаюсь к ней. Люблю каждую частичку тебя. О, Одра… любимая. – Он откинул ее голову и стал целовать ее шею, ее мягкие податливые губы. Кровь бросилась ему в голову. Желание поглотило его.
Она страстно отвечала на его поцелуи. Когда он нашел ее губы, она слегка приоткрыла рот, чтобы его теплый, любящий, ищущий язык смог прижаться к ее языку. Объятия его становились все крепче, поцелуи все более страстными. Их зубы соприкоснулись.
Одра чуть передвинулась, и их тела слились воедино. Она ощутила через тонкую ткань атласа напряженную твердость на своем животе и невольно вздрогнула. В глубине тела Одры запульсировал яростный огонь, дрожь усилилась в предвкушении того, что произойдет дальше, того чувства, которое она испытает, когда он возьмет ее. В первую брачную ночь, первую ночь их физической близости, она, увидев его обнаженным перед собой, ощутила некоторую тревогу. Но он был так осторожен и нежен, так искусен, что вместо боли она почувствовала лишь мгновенный острый дискомфорт. Теперь же они совершенно подходили друг другу.
Винсент перестал ее целовать. Отступив назад, он спустил с ее плеч тонкие бретельки и потянул рубашку вниз, обнажив грудь. Рубашка упала на пол и лежала у ее ног, как сверкающее озерцо. Винсент снова заглянул Одре в глаза. Подняв руку, погладил по щеке и долго стоял так, не отводя влюбленных глаз, затем закрыл их и, встав перед ней на колени, прижался головой к животу, обвил ее руками, потом, медленно касаясь ягодиц, слегка подвинул ее, несколько изменив позу.
Она дрожала от его прикосновений, влечение к нему охватило ее с новой силой. Кровь стучала в висках, сердце колотилось, тело покалывало от нетерпения. Протянув руку, она погладила его волосы, затем дала им упасть на плечи.
Покрывая ее живот легкими, трепетными поцелуями, он продолжал гладить ее спину, ягодицы и бедра. Затем, слегка отодвинувшись и откинувшись назад, он положил руки на ее живот, по-прежнему продолжая гладить Одру. Наконец его руки остановились на мягких, шелковистых завитках светлых волос, покрывавших бугорок между ее ногами. Медленно, с большой осторожностью, он раздвинул нежные лепестки и прикоснулся к маленьким складкам теплой влажной ткани, защищавшим ее женское естество.
Он целовал ее пупок, живот. Это были долгие, медленные поцелуи, и все это время его пальцы перебирали пахнущие мускусом складки, как бы ища, нащупывая что-то. Потом он стал ласкать Одру языком. Он вдыхал ее запах, целовал девушку и вот услышал, как она тихо застонала. Обхватив его плечи, она потянулась к нему – она была на грани экстаза.
Внезапно он отстранился.
Она затаила дыхание и широко раскрытыми глазами пристально смотрела на него.
Он быстро взял любимую за руку и потянул за собой на пол. Нетерпеливо сбросив пижамные брюки, он лег рядом с ней на ковре и, обвив своим телом, крепко прижал к себе. Как ни сильно было его желание обладать ею, ему хотелось продлить ласки.
Приподнявшись на локте, он глянул в лицо Одры. Их глаза встретились, полные такой страсти, такого всепроникающего, всеобъемлющего чувства, что, казалось, пронзают насквозь. Винсенту почудилось, что он глядит ей прямо в душу. И там были лишь бесконечная любовь и томление. А Одра, заглянув в чистые, зеленые глаза Винсента, прочла в них жгучее желание, смешанное с восторгом, и увидела, что в них блестят слезы. Сердце сжалось, и она протянула руку, чтобы коснуться его лица.
Винсент первым отвел глаза. Он понял вдруг, что больше не может так смотреть на нее – слишком тронут он был и переполнен чувством.
Его взгляд скользнул по телу, распростертому перед ним.
Лунный свет, струящийся в открытое окно, освещал Одру. Она напоминала прекрасную статую, но не из холодного мрамора. Она была из плоти и крови, теплая и желанная. Ее груди цвета жемчуга, были округлые и гладкие, а выступающие соски – твердые и упругие, словно распускающиеся майские бутоны.
– Ах, Одра, – выдохнул он. – Моя Одра. Ты такая красивая.
Она улыбнулась, подняла руку и провела пальцем по его губам, очертила контур его рта, в форме охотничьего лука.
Он поцеловал ее ладонь, затем, склонившись над ней, провел губами по ложбинке между грудями, целуя и вдыхая нежный аромат молодой душистой кожи. Потом обхватил ладонью прекрасную грудь и стал нежно теребить сосок, пока он не затвердел и не напрягся под его ласкающими пальцами. У Одры вырвалось тихое радостное восклицание, когда он коснулся губами второй груди.
Она прильнула к нему, провела руками по его спине, затем по шее и стала перебирать пальцами его жесткие темные волосы.
– О Винсент, Винсент, как я люблю тебя, – хрипло прошептала она.
Услышав свое имя и нежные слова, он быстро отодвинулся от нее и, опираясь на руки, склонился над ней.
Больше нельзя было ждать. Он не мог ждать.
Он овладел ею быстро, испытывая жгучую потребность соединиться с ней, слиться воедино. Он проникал в нее глубже и глубже, упиваясь ее объятиями, купаясь в ее тепле и любви и наслаждаясь всей полнотой счастья, которую он узнал только с ней.
О, как он любил ее, эту милую девочку, которую держал в своих руках… свою красавицу жену. Она принадлежала ему. Они были созданы друг для друга, они должны были быть одним целым. И как хорошо она подходила ему.
Просунув ладони под ее тело, он прижал ее ближе к себе и крепко держал, то опускаясь, то поднимаясь. А она выгибалась навстречу его медленно, глубоко входящей в нее плоти. Обхватив его руками, она отдавалась ему, со всей пылкостью отвечая на его страсть.
Он вскрикнул в экстазе, повторяя ее имя снова и снова, все крепче прижимая ее к себе, словно не желая больше отпускать ее от себя. Он был на грани взрыва. Ему показалось, что он теряет сознание и падает с большой высоты… падает, падает, падает.
– О, я готов, – выдохнул он в ее пылающую щеку. – Одра, возьми всего меня. Сейчас.
– Винсент!
Она еще сильнее выгнулась – так, как он любил, отвечая на его страсть, принимая его с любовью и даря взамен себя, не сдерживая своих порывов.
Ее омывали волны чистой радости, и она подумала, что вот-вот растворится в блаженстве. Ей показалось, что она поднялась на гребень вздымающейся волны, в то время как его тело содрогалось от сильной дрожи. И в этот миг к ним пришло упоительное чувство освобождения. Обмякнув, он лежал обессиленный в ее объятиях, а она, прижавшись головой к его лицу, гладила его волосы, тоже обессиленная, но переполненная эмоциями.
Наконец Винсент очнулся.
– Я слишком тяжелый, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.
– Нет, ничего. Я люблю чувствовать твою тяжесть, – прошептала она, затем тряхнула головой и сказала громко: – А что это я шепчу?
– Понятия не имею. И Бог знает, почему мы лежим на полу. – Винсент засмеялся.
– Что тебя так веселит?
– Я сам, любимая. Много месяцев напролет мечтал о том, как мы будем ласкать друг друга на хорошей, удобной постели, и вот теперь, когда у нас есть именно такая постель, мы почему-то предпочли пол. Можно ли этому поверить! – Он приподнялся на локте и убрал прядь волос с ее лица. – Но это все твоя вина.
– Почему?
– Потому что ты маленькая искусительница, вот почему. Ты стояла у окна в лунном свете, и мое сердце не выдержало. Я не смог устоять перед тобой. Моя любовь должна была найти выход. Прямо здесь, на полу, и никак иначе. – Он снова засмеялся. – Я ничего не могу с этим поделать, ты сводишь меня с ума.
Ничего не ответив, Одра отвела взгляд.
Винсент уловил ее внезапную застенчивость.
Одра была удивительным созданием. Он обнаружил в ее поведении множество противоречий. С того самого момента, как она отдалась ему в первую ночь их медового месяца, щедрость и отзывчивость ее были безграничны, она, без всякого сомнения, делала все, чего он ждал от нее. И все же после близости она не хотела обсуждать то наслаждение, которое они только что испытали, и не любила, когда он упоминал об этом. Он заметил, что в такие моменты она неизменно замыкалась в себе. Словно опускалась завеса, отгораживающая ее от него. Он полагал, что подобное поведение было результатом ее происхождения и воспитания. Наверное, если женщина – леди, то делать это для нее в порядке вещей, а говорить об этом не принято. Ну что ж, пусть так. В конце концов это было неважно. Ведь она принадлежала ему, и он так сильно любил ее.
Встав с пола, Винсент протянул Одре руку и помог ей подняться. Затем нашел ее рубашку и надел на нее, после чего натянул свои пижамные брюки.
– Не знаю, как ты, но я ужасно проголодался. Давай устроим пикник и отдадим должное этой вазе с фруктами. – С этими словами Винсент подошел к столу и взял вазу.
– Прекрасная мысль, – согласилась Одра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45