Я бы не удержался и бросил ему в лицо перчатку, не будь на его лице написано такое простодушие. Боже мой, да он толкнул еще какую-то несчастную пару!
Она засмеялась и снова положила руку на его плечо.
– Наверное, вместо того чтобы вызвать его на дуэль, нужно повесить ему на шею колокольчик, милорд. Чтобы все заранее знали о его приближении.
Лорд Иден испытывал смущение. Какой непростительный промах с его стороны – поставить ее в такое неудобное положение. Он заставил себя улыбнуться ей в ответ.
– А я-то думал, что в вас нет ни малейшей склонности к злу, миссис Симпсон, – проговорил он. – Стыдитесь, сударыня!
Эллен никак не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Иден вдруг показался ей очень высоким, и он был так близко! Она почувствовала, что задыхается, но вовсе не от танца. Как все это неудобно!
Неужели музыка никогда не кончится? Но все же оба улыбнулись и нашли тему для разговора.
Графиня Эмберли рассеянно водила гребнем по волосам и смотрела на мужа, отражающегося в зеркале. Он стоял рядом.
– Как вы думаете, Мэдлин выйдет за полковника Хэкстейбла? – спросила она. – Он, по-видимому, очень приятный человек, вам не кажется? Впрочем, она знает его совсем недолго.
– Я полагаю, ему придется сделать ей предложение прежде, чем это станет неизбежным, – ответил граф, зажав ее локон между своими пальцами.
– Конечно, он сделает ей предложение, – улыбнулась она. – Разве все не поступают именно так?
– Значит, можно предположить, что она ему откажет, – сказал он. – Разве она не отказывает всем? Александра вздохнула.
– Может быть, у нее слишком серьезные взгляды на любовь, – сказала она. – Пожалуй, она полюбит, если только близко познакомится с подходящим человеком.
– Как это сделали мы? – спросил он.
– Да, – согласилась она, – как это сделали мы. Мы ведь не знали, что полюбим друг друга, когда обручились, правда?
– Ах, – сказал он, – я-то знал, что полюблю вас, Алекс. Возможно, обручение и было мне почти навязано, но я знал, что полюблю вас. И времени на это потребовалось немного.
Она коснулась его руки.
– Доминику нравится мисс Симпсон, – сказала она. – Девушка действительно очень мила. Мне она нравится. Только она немного молода для него, не так ли, Эдмунд?
– У нас с вами разница в восемь лет, – сказал он. – Вы что же, слишком молоды для меня?
– Нет, я говорю не о разнице в возрасте. Ну да ладно.
Они познакомились совсем недавно. А знаете, Эдмунд, что мне сказала эта ужасная Мэйзи Хардкасл?
– Представить себе не могу, – сказал он, нагнувшись к ней и теребя мочку ее уха. – Но не сомневаюсь, что нечто скандальное.
– Во всяком случае, я ее не поощряла, – сказала она, – и изо всех сил старалась даже не слушать. Но она настаивала, что считает своим долгом рассказать мне об этом, чтобы не повредить своей репутации.
Граф фыркнул.
– Вот как, неужели? Вы уже готовы лечь, Алекс? Она повернулась в его объятиях к нему лицом.
– Она сказала, что миссис Симпсон – дочь графини Хэрроуби. Вы се знаете?
– Я ее знаю, – ответил он, расстегивая верхнюю пуговку ее ночной рубашки и просовывая под нее руки. – Конечно, я знаю бедняжку старичка Хэрроуби. Увы, это спившийся развалина.
– Мэйзи, учти, подчеркнула, что миссис Симпсон – не дочь графа Хэрроуби, – сказала Александра.
– Пожалуй, это очень вероятно, – сказал граф, расстегивая вторую и третью пуговицы, с тем чтобы обнажить ее плечи. – У этой леди несколько специфическая репутация.
– Бедная миссис Симпсон, – вздохнула графиня. – Понимаете, Мэйзи скомпрометировала бы ее, будь это в ее силах.
– Кажется, некогда она попыталась проделать это с вами, любовь моя. Но я расстроил ее планы, женившись на вас.
– Спасибо, – строптиво дернув головкой, проговорила графиня. – Всем известно, что без вашего великодушия моя репутация разбилась бы вдребезги на веки вечные. И пожалуйста, уберите с вашего лица эту ухмылку.
– Мне нравится, когда вы язвительны, – сказал он. – И вы прекрасно знаете, что в конце концов вы вышли за меня исключительно по собственному желанию. Хотя в противном случае Кристофер мог оказаться в неприятном положении.
– Эдмунд, – она схватила его за руки, – не делайте этого, пока мы не легли. Вы же знаете, что от этого у меня всегда слабеют коленки.
– Этому легко помочь, любовь моя, – отозвался он, подхватывая ее на руки.
* * *
Эллен лежала рядом с мужем, закинув, как обычно, руки за голову.
– Так вы не хотите поехать? – спросила она. – Завтра у вас свободный день, Чарли. А в лесу, говорят, очень красиво.
– Я лучше останусь дома, девочка моя, – ответил он, – разве только вам действительно хочется, чтобы я поехал. Может, я требую от вас слишком многого, ожидая, что вы станете везде ходить с Дженнифер? Я очень эгоистичен, да? Тогда я поеду.
– Нет. – Она вздохнула и поцеловала его в щеку. – Вам будет не по себе, и я не получу от поездки никакого удовольствия. А как было бы приятно провести завтрашний день дома вместе! Во второй половине дня можно было бы пойти прогуляться по парку. Ну да ладно. Проведем вместе вечер. Вы ведь помните, Слэттери пригласили Дженнифер в театр?
– Угу, – отозвался он. – Это будет славно, милочка. Хотите, я поведу вас куда-нибудь?
– Нет, – ответила она. – Мне хочется провести обычный спокойный вечер дома, Чарли. Только вы и я. Как раньше.
Они погрузились в молчание, и она снова оказалась в бальном зале. В голове у нее звучала музыка, и зал бешено кружился вокруг. Шум и смех, цвет и движение. Запах мужского одеколона. Она беспокойно перевернулась на бок.
– Я озябла, – сказала она, когда муж открыл глаза и повернул к ней голову.
– В такую теплую ночь? – удивился он. – Э, да вы дрожите. – Он провел своими большими руками по ее спине и подоткнул одеяло. – Прижмитесь-ка ко мне. Я вас согрею.
– Я люблю вас, Чарли, – сказала Эллен, уткнувшись головой ему под подбородок и крепко закрывая глаза. Она распластала руки на его широкой и горячей груди. – Я так люблю вас. Вы мне верите, правда?
– Конечно, верю, девочка, – ответил он, погладив ее по волосам. – И вы знаете, что вы мое сокровище и всегда будете им. Согрелись немножко? Поднимите-ка личико, дайте мне поцеловать вас.
Она закинула голову с почти отчаянной страстностью и обвила его рукой за шею.
Глава 4
На безоблачном небе сияло солнце, когда две открытые четырехместные коляски, двигаясь по улице Пепиньер, проехали под Намюрскими воротами на южной окраине Брюсселя и направились по дороге, ведущей к Суанскому лесу. День для пикника выдался чудесный.
Леди Мэдлин Рейни ехала в первой коляске со своими подругами мисс Фрэнсис Саммерс и леди Энн Драммонд. Эллен и Дженнифер Симпсон ехали во втором ландо. Полковник Хакстэбль, лейтенант Пенворт, лорд Иден, капитан Нортон и сэр Хардинг Витворт скакали рядом с экипажами.
Мэдлин вертела вокруг головы желтый зонтик от солнца и была совершенно счастлива. Ведь можно быть такой счастливой, если сосредоточиться только на теплом сиянии солнца и красоте приближающегося леса и смотреть только на великолепие мундиров четверых сопровождающих и забыть о том, что означают эти мундиры.
– Я никогда в жизни не была в лесу, – сообщила леди Энн, – хотя и слышала, что там хорошо. Я и не думала, что деревья такие большие.
Три леди озирались вокруг, глядя на высокие и толстые буки с гладкими серебристыми стволами.
– В лесу мне всегда хочется говорить, – заметила Мэдлин. – Почти как в соборе.
– Кажется, здесь нужно свернуть, – сказал полковник Хакстэбль, оборачиваясь к лорду Идену, который кивнул в знак согласия, – а потом прямо до деревни Ватерлоо.
– Вот по этой дороге пытаются подойти французы? – спросила, не обращаясь ни к кому в отдельности, леди Энн, когда лошади и экипажи свернули с Шарлеруа в лес и поехали среди редких деревьев.
– О нет, – твердо проговорила мисс Саммерс. – Ферди говорит, что они придут с запада и попробуют отрезать нас от линий с боеприпасами у Остенде. Он говорит, что это наилучший тактический ход.
– Я считаю, что до конца дня нам следует строго запретить все разговоры на военные темы, – с веселой улыбкой проговорила Мэдлин.
– Я совершенно с этим согласен, – сказал полковник. Хакстэбль, – ибо всякий знает, что французы вообще ниоткуда не собираются подходить. Доверьте герцогу и союзным войскам обеспечить это, леди.
– Хотя я и сожалею, что у меня не будет возможности хорошенько задать жару солдатам старины Бони, – присовокупил лейтенант Пенворт.
– Да, пленный Орел был бы недурным сувениром, который можно держать в родовом замке до конца дней своих, не так ли? – проговорил сэр Хардинг несколько бранчливо. – Ваш юношеский пыл весьма утомителен, Пенворт, и скучен дамам. – Он поклонился Мэдлин с подчеркнутой любезностью.
Мэдлин промолчала. Очень удобно изображать усталость от жизни, будучи лицом гражданским. Ведь ему не грозит встреча со стягом Орла. Она улыбнулась вспыхнувшему лейтенанту Пенворту.
Когда было выбрано подходящее для пикника место, полковник помог Мэдлин выйти из ландо и попросил ее прогуляться с ним, поскольку приступать к еде было еще рано. Леди Энн и Фрэнсис уже расположились на покрывалах, которые расстелил на земле капитан Нортон. Сэр Хардинг сел рядом с ними. Лейтенант Пенворт склонился к руке Дженнифер.
Наверное, не очень-то прилично удаляться в лес с мужчиной, подумала Мэдлин, беря полковника под руку. Но она уже вышла из возраста, когда ей требовалась сопровождающая дама и тому подобный вздор. Иногда приятно, что тебе двадцать пять лет и ты свободна как птица.
– Теперь я понял, зачем вы надели такое яркое желтое платье, – сказал полковник. – Это для того, чтобы даже в гуще леса нам светило солнце.
– Ах, моя тайна раскрыта! – весело проговорила она, поворачивая зонтик, хотя было ясно, что толку от него под густой тенью деревьев нет никакого.
Начался обычный для них разговор, состоящий из легких подшучиваний. Впрочем, она почти со всеми мужчинами разговаривала в таком тоне. Ничего серьезного. Быть может, она боялась узнать кого-нибудь из них поглубже? Или что кто-то узнает поглубже ее? Она качала головой и улыбалась. Этот день не годится для самоанализа.
– Знаете ли… – начал полковник, и Мэдлин тут же насторожилась. Теперь голос его звучал иначе. – Несмотря на ваш строгий запрет говорить сегодня на определенные темы, должен сказать все же, что мне скорее всего придется уехать из Брюсселя без предупреждения.
– Вы так и сделали сегодня, – улыбнулась она. – Уехали на пикник.
Он улыбнулся ей в ответ, но глаза у него были серьезные.
– Возможно, я не смогу вернуться сразу же, – продолжал он. – Вероятно, вы уже будете в Англии, прежде чем я вернусь.
– Я останусь здесь, – возразила она. – То есть пока Доминик не будет готов к отъезду.
– Если вы вернетесь в Англию… могу ли я найти вас там?
– Ну конечно, – весело ответила она. – Я страшно люблю находить старых друзей, сэр.
– Вы поняли, что я хотел сказать? – спросил он, пытливо заглядывая ей в глаза.
Мэдлин отбросила притворную веселость.
– Да, – сказала она нерешительно, – да, сэр, я поняла. И зря вы это сделали. Давайте не будем портить этот чудный день.
Он грустно улыбнулся.
– Я вас не интересую? – спросил он.
– Ну конечно, интересуете, – поспешно ответила она. – Конечно.
– Но вы боитесь того, что может произойти? Она глубоко втянула воздух.
– Я об этом не думаю, – сказала она. – Дело вовсе не в этом.
– Вот как. Значит, есть кто-то другой?
Она грустно посмотрела ему в глаза.
– Да, – сказала она. – Мне очень жаль.
Он натужно улыбнулся.
– И мне тоже. – Некоторое время они шли молча. – Я очень надеюсь, что вы катите за собой моток бечевки. У вас есть хоть какое-то представление о том, как вернуться назад к экипажам? А вдруг нам придется блуждать здесь до конца наших дней?
– Какая страшная участь! – сказала она. – Но я уверена, что через несколько дней, сэр, когда я уже буду умирать от голода, вы поступите как настоящий джентльмен и залезете на дерево, чтобы посмотреть, не видно ли где-нибудь брюссельских шпилей или каких-то других признаков цивилизации.
Он засмеялся.
Она ответила ему «да», думала Мэдлин. Она ответила: да, есть кто-то другой. Почему она так сказала? Солгала, потому что так легче кончить неудобный разговор? И все же у нее не было чувства, что она солгала.
Но он ей не нравится, и она его не любит. Она не видела его три года и, судя по всему, не увидит больше никогда. Он обосновался в Канаде, где торгует пушниной. Она очень редко вспоминала о нем, разве что когда Александра получала от него письмо. Почему же тогда она призналась, что есть кто-то другой?
Прошло много времени с тех пор, как она любила и ненавидела Джеймса Парнелла. Много времени прошло с той странной ночи в Эмберли, когда он танцевал с ней во французском парке Эдмунда под тихие звуки музыки, доносившиеся из бального зала, когда он поцеловал ее с нежностью, которой она от него не ожидала, и со страстью, которая заставила ее пожелать, чтобы он овладел ею здесь же. Мэдлин вспомнила его ужасные слова: «Я не люблю вас, хотя очень хочу, и вы должны знать это». Тогда она убежала от него, а он прямо с бала отправился на корабль, идущий в Канаду.
Это было очень, очень давно. Как будто в другой жизни. И все же она только что сказала полковнику Хакстэблю, что у нее есть другой. Есть Джеймс – суровый, красивый, с беспокойным завитком темных волос, упрямо падающим ему на лоб.
Да, она любила его. Вопреки рассудку. И давно, очень давно.
Лейтенант Пенворт поклонился Дженнифер:
– Не согласитесь ли пройтись, мисс Симпсон? Может быть, вам хочется немного размяться с дороги?
Черт побери! – подумал лорд Иден. Сейчас он уступит ее алому кавалерийскому мундиру, молодому пылкому мальчишке. Ну что ж, в любом случае молодая девушка не может пойти в лес с кавалером, так что…
– Не пройтись ли и нам с вами, миссис Симпсон? – предложил он. – Признаюсь, мне хотелось бы немного нагулять аппетит перед чаем.
– Благодарю, – отозвалась Эллен и оперлась на его руку. Они шли в молчании, прервать которое оказалось для него нелегко. Странно – раньше он не чувствовал неловкости в ее обществе. Сегодня она даже не взглянула на него в дороге. Неужели это из-за вчерашнего инцидента на балу? Будь проклят этот танцор!
Мысли Идена странным образом крутились вокруг Эллен. Сегодня ночью аромат ее волос не давал ему спать. Эллен Симпсон. Жена его друга. Женщина, в чьем присутствии ему всегда было хорошо и уютно. Что же произошло теперь?
– Вы когда-нибудь скучаете по Англии? – спросил наконец он. – Здешние места очень красивы, но все же мы не дома, верно?
– Дом! – тихо проговорила она. – Дом для меня, милорд, не место. Дом – это мой муж. А у него есть привычка кочевать вместе с войском, – улыбнулась она.
Иден посмотрел на Эллен не без любопытства. Он никогда не спрашивал у нее о ней самой. Честно говоря, он почти ничего о ней не знает.
– Вы жили с детства со своим отцом? – спросил он. – Когда умерла ваша матушка?
– Я приехала с отцом в Испанию, когда мне было пятнадцать лет, и жила с ним до его гибели. А потом вышла за Чарли. С ним живу уже десять лет. Десять лет странствий.
Она не ответила на второй его вопрос. Умерла ли ее мать, когда ей было пятнадцать лет? И разве не было какой-либо другой семьи, где она могла бы жить?
– А где вы жили в Англии?
– В основном в Лондоне. Мой отец… То есть у нас был дом в Лестершире, но мы редко ездили туда. Я выросла в Лондоне.
– Вы мечтаете о возвращении? – спросил Иден. – О том, чтобы наконец обрести свой собственный дом?
– Да, иногда, – ответила Эллен. – Хочется купить домик где-нибудь за городом и жить на одном месте. Кажется, это неосуществимые мечты, но мне очень хочется спокойной, мирной жизни.
– Это время скоро настанет. – Он коснулся руки, которая лежала на его руке, и поспешно отдернул пальцы. Ему не хотелось снова ставить ее в неловкое положение. – Когда с Бонапартом будет покончено, Чарли продаст свой патент.
– Да, – сказала она. – Но за десять лет я научилась не заглядывать слишком далеко вперед и особо не предаваться мечтам. Сегодня мой муж со мной, и этого довольно.
– Чарли – счастливый человек.
Эллен встрепенулась и посмотрела на него.
– О нет, – возразила она. – Это я счастливый человек. Если бы вы только знали! Чарли – самый добрый и самый замечательный человек на свете. Понимаете, он наполнил мою жизнь смыслом. Он для меня – все. Если его не будет, мой мир рухнет.
За последнее время Иден понял, что в Эллен Симпсон есть нечто большее, чем просто сильный характер, жизнерадостность и ум. Он с удивлением отметил, что в ней есть страстность. Он пристально заглянул ей в глаза.
– А знаете, Эллен, если бы не ваш супруг, я, наверное, сбежал бы с поля своего первого сражения. Он сумел придать мне силу духа. Я понимаю вас. Сразу после гибели отца встретить такого утешителя – это большое счастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32