Все наше подразделение сидело на прямоугольной платформе, установленной на четыре столба, и ждало приказа запустить зубы в долгожданную пищу – розовые длинчики с красными прожилками, кремовые полушарики-недожарики с аппетитной корочкой и квадратиком тающей желтой намазки, оранжевые тубы-подпоилки с нарко-колой, – как вдруг…
Похоже, забравшаяся к нам в мозги пакость организовала общую визуальную агнозию. На что ни взглянешь – все кажется незнакомым. При виде самых обыкновенных вещей в мозгу не срабатывают эмоциональные или интеллектуальные связи. Все кажется скоплением базовых форм, геометрических фигур, из которых ничего целостного построить нельзя, и в результате – полная дезориентация.
Так нам объяснили спецы из цифреальности. Сами-то мы просто не смогли бы понять, что происходит неладное.
К примеру, я гляжу на Пингвиниху – если это Пингвиниха – и вижу удлиненный тороид с неровной поверхностью, увенчанный разной длины волокнами. Наверное, и она, глядя на меня, видит нечто в этом же роде.
Нелегко вызвать в себе симпатию к тороиду, но мы изо всех сил стараемся, утешаем друг друга. Обер-ефрейтор Озал держится просто фантастически. Этот овоид с семью отверстиями по экватору настолько хладнокровен, что в нем можно хранить жидкий азот. Кажется, он черпает сверхчеловеческую силу и спокойствие из раскатов каввали – наушники превратились в раковинообразные наросты на «макушке» овоида. Не знаю, что бы мы делали без него.
Боюсь, микроскопическую багу не так просто уничтожить, как предполагалось вначале.
Сейчас я искривляю ротовую щель и мясистый красный орган вкуса, а плоская серая коробочка, преобразующая и передающая мои фонемы, позаботится о том, чтобы вы получили это сообщение.
Мама, сохраняйте Ваш гомеостаз на рекомендованном уровне! В июле на Мак-Мердо не так уж и плохо.
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070565/1829
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Агнозия прошла сама по себе. На смену ей явился неострый нейродифицит. Когда переключаешь наушники на поп-режим, из них несется какая-то дребедень. Ну, это не беда, мы тут даже каламбурим, что амузыя нам по барабану. Только беднягу Озала жалко – не выдержал потери, застрелился.
Ваш любящий гость-сын, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070565/2105
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка, я еще не отправлял это сообщение?
Пингвиниха, подожди!
Кажется, мы заболели КГА, или кратковременной глобальной амнезией. Во всяком случае, мы надеемся, что она кратковременная. По словам спецов, симптомы те же, что и при повреждении нижних частей височных долей; то есть лепилы на этот раз знают, где искать багу, и надеются прихлопнуть ее специально выведенным багохлопом. Я еще не говорил, что мы больны КГА? Вот незадача – память отказывается принимать на хранение новую информацию. Может быть, я уже посылал Вам об этом сообщение… Не беспокойтесь, долговременная память не пострадала. Я помню, как прекрасно относились ко мне Вы и остальные мамы и папы. Надеюсь, я не забуду Вас.
Пингвиниха, подожди!
Я еще не отправлял это сообщение?
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070565/0105
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Похоже, КГА проходит. Нам приказано поспать, если сможем.
Все обрадовались этому распоряжению, но когда начали задремывать, пошли чудовищной силы миоклонические спазмы. С вами ведь бывает такое – когда засыпаете, то неожиданно вздрагиваете всем телом? Ну а нас так дергало, что едва с койки не сбрасывало.
Сейчас санитары раздают снотворное. Обещают, что к рассвету эта проклятая бага наконец сдохнет.
Спокойной ночи! Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070665/0800
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
От моего подразделения осталась половина. Виной тому – синдром сладкой кончины, тайско-филиппинско-кампучийская тенденция умирать во сне.
К сожалению, снотворное повлияло на боевой дух, и спавшим расхотелось просыпаться.
Не знаю, почему я вам об этом рассказываю, так что простите за болтливость. В списке потерь – Пингвиниха. Я даже буду рад, если вернется амнезия, – очень уж мне тяжело.
Попросил нашего нового командира переслать Вам через метамедиум адоб – мы с Пингвинихой вдвоем.
Просто на тот случай, если я не смогу вернуться домой.
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070765/1200
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как недуг напоминал о себе в последний раз. Спецы уже успокоились, обещают скоро нас выписать. С нами виртуально находится доктор Сакс, у него на крайний случай припасен экспериментальный троп, по действию близкий к УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ, – его пустят в ход, если опять что-нибудь не сладится.
Пожелайте мне удачи и скрестите пальцы (сращенные и все прочие)!
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070865/0300
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Нам всем сделали уколы олдисина, нового тропа от доктора Сакса, несмотря на высокую вероятность летального исхода.
Но другого выхода не было. Ведь мы все телесно ослепли.
Вы, наверное, сейчас спрашиваете: «Что такое телесная слепота?»
Это абсолютная потеря проприоцепции, сложной связи мозга с мускулами и нервами, кожей и костями, позволяющая нам судить (в основном подсознательно), что делает наше тело в данный момент.
А теперь мы изолированы в своих головах, словно кукловод, у которого запутались идущие к куклам нити, или словно телефактор-оператор, утративший сенсорный контакт со своей аппаратурой. И при этом мы можем шевелить конечностями. Это вовсе не паралич. Мы всего лишь (всего лишь!) не способны контролировать ни одну свою клетку. В таких условиях управлять своим телом ничуть не проще, чем чужим. Грустно смотреть, как мои друзья-товарищи не держатся на ногах, как промахиваются мимо стульев, не могут отправить пищу в рот, добраться до утилизатора отходов.
Но, вероятно, ко всему можно привыкнуть. И спецы уверены, что олдисин не допустит новых нейродефицитов.
Положа руку на сердце, я даже рад, что Пингвиниха не испытывает этих мук. Раньше я не успел Вам рассказать – прежде, на гражданке, она была танцовщицей.
Наконец из Брюсселя поступил приказ на вывод нашего подразделения. Ходят разговоры, что если телесная слепота окажется неизлечимой, всем нам попробуют вживить микросхемы-стабилизаторы и наносенсоры для симуляции нормальной проприоцепции. До чего только не додумаются эти лепилы, правда, мама?
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 02-999Z.
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 071065/2400
Статус передачи: СОЛНЕЧНЫЙ ШУМ. ПОМЕХИ (*) = —10%
Доро**я Ма*ь-хозяйка!
Как вы, наверное, уже до***ались по задержке этого вокса, у нас изменился маршрут.
Нас переводят в УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ, там б***т обеспечен надлежащий медиц****** уход. Оказалось, все, кто остался жив в нашем подразд******, страдают дегенеративным нейрофибриллярным переплетением белковых молекул, вроде того, что наблюдалось у пораженных ныне почти исчезнувшей болез**** Альц*******. УДАЛЕНО Ц****РОЙ – это что-то вроде санатория, с персоналом из людей и кибов. По словам лепил, средний срок пребывания в УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ – *** месяцев, но мы там можем задержаться и на **** лет. О, бешеные гены! За это время Вы, мама, наверняка усп**** перейти в другое симбионт-семейство! Впрочем, так далеко в будущее я не заглядываю – у нашего *****зделения очень ****** прогноз. Связь работает неважно, поэтому на всякий с****й повторю: у нас **** шансов выздороветь.
К сожалению, некоторое время я не смогу принимать входящих вокс-сообщений и отправлять вам свои. Впрочем, не беда – я сейчас плохо воспринимаю информацию. Почти ничего не соображаю. Но начальство обещает в с***** времени полн***** восстановить метамедиумный контакт.
Так что не надо вол********. Вы сможете в любой момент связаться с Брюсселем и узнать новости о Вашем мальчике, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Уличная жизнь
Хозяин Коуни – Поэт Виртуальности. Причем один из лучших. Тягаться с ним по части философской глубины, яркости образов и блеска композиции могут только Планксти и Бинго-Бантам, да и то редко. Об этом хозяин частенько рассказывал Коуни, особенно под воздействием какого-нибудь тропа вроде «самомнина» или «эго-пучина», вызывавших у него желание читать вслух отзывы прессы о его персоне, а также мелодраматически расправлять громадные складки бархатистой кожи, свисавшей, точно крылья летучей мыши, из-под мышек.
– «Последний мозговоротный опус Хопкрофта – это настоящий клеточный парализатор! „Визит на Грибную Планету“ открывается сценой, в которой тенниелова Гусеница, курильщица кальяна, встречает перципиента клубом ароматного дыма. Вот развеивается бурый чад, и перец обнаруживает, что перенесся на Грибную Планету! Представители туземных форм жизни торопливо отращивают нити, чтобы опутать ими путешественника. Но тот, к счастью, обладает свободой управления конструктом, превышающей стандартные десять процентов, и это – благодаря поистине креативному использованию умной среды от фирмы „КоСенСис“. Поэт широко применяет роскошные текстуры и богатейшую палитру ложнокрасок собственного изготовления, благодаря чему достигаются прямо-таки синопсодробительные ощущения, особенно если вы, как этот счастливчик-перец, одновременно используете сопроцессор „селлсмарц“. Созданием этого конструкта Хопкрофт выполнил все свои недавние обещания, и теперь не может быть никаких сомнений: поэт достоин своей когорты!»
А далее, швырнув гибкий экран через всю комнату в угол (где его вскоре подбирал аккуратный киберуборщик от фирмы «Браун»), хозяин Коуни расправлял перепонки во всю ширь и восклицал:
– Поэт достоин своей когорты! Коуни, ты слышал?
– Да, полноправ Хопкрофт, я слышал.
– Хорошо сказано! Но это не просто высокие слова, это еще и правдивые слова. В нашем поэтическом цеху я – самый совершенный. И это сомнению не подлежит, верно, Коуни?
– Не подлежит, хозяин. Все так, как сказал полноправ критик.
Обычно после этого – особенно если троп успевал выдохнуться – хозяин падал в сверхудобное кресло «приласкай чресла» (ни разу не расстроился настолько, чтобы шлепнуться на пол), закутывал голову в складки кожи и плакал.
– Но какой мне с этого прок, а, Коуни? Наше варварское общество не уважает поэтов, не удостаивает их материальным или моральным вознаграждением. С нами никогда не обращались и не будут обращаться, как должно. У меня абсолютный вкус, и таких, как я, единицы. Мои друзья-сограждане в массе своей мещане, приземленный и примитивный народ. Их идеал поэзии – «Секси-сиуксы»! Ответь, Коуни, как с этим может мириться столь тонкая натура, как я? О, до чего же трудна моя жизнь – уж куда потруднее, чем ты, глупый трансген, можешь себе вообразить. Денег хватает только на оплату доступа к цифреальности! А ведь мое искусство суеты не терпит, вот и приходится то и дело строить из себя вирт-жиголо!
Коуни уже давно зарубил на носу: в такие минуты хозяина перебивать нельзя. И трансген со свойственной его народу терпеливостью ждал, когда слезливый поэт закончит представление.
– Да, – продолжал свой монолог хозяин Коуни, – я, РАМ-бо своей когорты, чтобы сводить концы с концами, лезу в Мешок и встречаюсь со старыми нимфоманками, которым не терпится похвастать перед своими выжившими из ума подружками телепоревом с очередным таренто, чье великое искусство они даже не в состоянии постичь!
В этом месте трансген мог позволить себе комментарий, в надежде, что это поднимет самооценку хозяина, а самого Коуни избавит от «рывка за ошейник»:
– Полноправ Хопкрофт делает только то, что он обязан делать для совершенствования своего искусства.
Если бы хозяин находился в этот момент под воздействием такого тропа, как «селявин», он бы с экстравагантным вздохом согласился. В ином случае мог последовать страшный нервный припадок с воплями «Знай свой шесток, ничтожество!» и «Не твоего ума дело, паршивая помесь!»
Нынешним же погожим июньским вечером (стохастический прогноз исключал дождь), к большому облегчению Коуни, его реплика дала желаемый результат. Сцена, давным-давно ставшая привычной, разыгрывалась по благоприятному для него варианту.
– Ты прав, маленький Дэу-Думбинни, каждый из нас выполняет свой долг. Искусство требует жертв – и не только человеческих.
Из последней фразы Коуни ничегошеньки не понял, но все равно согласно закивал. Хозяин Коуни встал и произнес:
– Мой верный Коуни, я хочу, чтобы в жертвоприношении поучаствовал и ты, обеспечив максимальную результативность сего неприятного виртуального свидания. Вот это – новый троп, называется он «О-о-оргазм!!!». Это подарок моего поклонника, чуткого юного штепселя, работающего в фирме «Ксомаграф». Промышленное производство тропа еще не начато, но поклонник гарантировал, что моя клиентка получит незабываемые ощущения и с радостью увеличит мой гонорар. Я рассчитываю на тебя, мой друг. Доставь препарат ей, сроку тебе – час. Зовут ее Францес Фокс, вот ее адрес.
Хозяин вручил Коуни липучку-ползучку и силикробовую карточку-коммуникатор. На карточке появился адрес – доставить посылку надо на другой, западный, конец города. Коуни тщательно занес в память задание, проложил на ментальной карте маршрут и наконец сказал:
– Это очень далеко. Можно, я поеду на поезде?
– Не говори глупостей. Поезд – удовольствие недешевое. Ради чего вся затея? Чтобы зарабатывать экю, а не тратить. Да к тому же магнитолевитационный транспорт небезопасен для трансгенов – по трубовагонам повадились шастать Трансгеноциды со своими ужасными бритвами. Нет, дружок, изволь прогуляться. Ничего, ты у нас быстроногий, если заводская реклама не врет. Успеешь добраться, прежде чем мы с полноправом Фокс залезем в Мешок.
– Но ведь сейчас ночь!
– Ну и что?
– Чтобы успеть в данный вами срок, мне придется пересечь Софт-сектор. В темноте.
Представив себе это путешествие, Коуни покрылся мурашками. Но его хозяин, очевидно, похожих соматических неудобств не испытывал.
– Вынуждаешь меня повторять: ну и что? Успокойся, на тебя никто не обратит внимания. Ты ведь невелик и незначителен.
В этом-то и проблема.
Но хозяину не было дела до тревог Коуни:
– Ты преувеличиваешь, чтобы выманить уступку или поощрение. Так и быть, получишь награду: по выполнении этого пустякового задания я тебе прочту свой сонет. Причаститься красоты и величия «Танца холодных лун» – великая честь для невежественной помеси.
– Благодарю вас, полноправ. Я бы предпочел небольшой доппаек. Но готов от всего отказаться, только бы не идти. Может быть, вы сами…
– Что-о! – заревел хозяин. – Покинуть надежный вундеркаммер и открыть свое драгоценное тело всем опасностям гигантской физической биосферы? Ах ты, дерзкий трансген, да как тебе такое могло прийти в голову?! – И рука хозяина грозно двинулась к набедренной клавиатуре.
– Наберите правильный код. Наберите правильный код. Наберите правильный код, – повторяла несообразительная дверь, когда перепуганный Коуни невпопад стучал по кнопкам замка.
Не так давно муниципалитет ввел систему «Светлячок» – на замену устаревшей осветительной технике с солнечным питанием. По ночам возле каждого здания висели маленькие рои силикробовых баг, каждая из которых состояла из множества силикробов, – чтобы загореться, дождавшись прохожего. Такой фонарь светил в радиусе двух метров. Эти светлячки, держась над головой прохожего, провожали его и затем возвращались на свой пост.
И Коуни, запасясь собственным нимбом, менявшим интенсивность свечения, когда взаимодействовал со светлячками других граждан и помесей, пошел в Вест-Энд.
На первом этапе своего путешествия Коуни особых страхов не испытывал. В этом районе за порядком следили сторожевые Приматы от «Парк-Дэвис» и дружинники от «Шеринг-Плау», поэтому он считался спокойным. В этом скоплении магазинов, жилых домов и автофабрик он себя чувствовал вполне комфортно, несколько раз Коуни побывал с курьерскими поручениями в Вест-Энде и знал: там тоже безопасно.
Но между родным районом и Вест-Эндом лежала дикая территория. Вот ее-то он и боялся.
Софт-сектор!
Чтобы справиться с чувствами, Коуни повторял выученную в «Дэу» стимулмантру:
– Напряжение, страх, беспокойство – исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Похоже, забравшаяся к нам в мозги пакость организовала общую визуальную агнозию. На что ни взглянешь – все кажется незнакомым. При виде самых обыкновенных вещей в мозгу не срабатывают эмоциональные или интеллектуальные связи. Все кажется скоплением базовых форм, геометрических фигур, из которых ничего целостного построить нельзя, и в результате – полная дезориентация.
Так нам объяснили спецы из цифреальности. Сами-то мы просто не смогли бы понять, что происходит неладное.
К примеру, я гляжу на Пингвиниху – если это Пингвиниха – и вижу удлиненный тороид с неровной поверхностью, увенчанный разной длины волокнами. Наверное, и она, глядя на меня, видит нечто в этом же роде.
Нелегко вызвать в себе симпатию к тороиду, но мы изо всех сил стараемся, утешаем друг друга. Обер-ефрейтор Озал держится просто фантастически. Этот овоид с семью отверстиями по экватору настолько хладнокровен, что в нем можно хранить жидкий азот. Кажется, он черпает сверхчеловеческую силу и спокойствие из раскатов каввали – наушники превратились в раковинообразные наросты на «макушке» овоида. Не знаю, что бы мы делали без него.
Боюсь, микроскопическую багу не так просто уничтожить, как предполагалось вначале.
Сейчас я искривляю ротовую щель и мясистый красный орган вкуса, а плоская серая коробочка, преобразующая и передающая мои фонемы, позаботится о том, чтобы вы получили это сообщение.
Мама, сохраняйте Ваш гомеостаз на рекомендованном уровне! В июле на Мак-Мердо не так уж и плохо.
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070565/1829
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Агнозия прошла сама по себе. На смену ей явился неострый нейродифицит. Когда переключаешь наушники на поп-режим, из них несется какая-то дребедень. Ну, это не беда, мы тут даже каламбурим, что амузыя нам по барабану. Только беднягу Озала жалко – не выдержал потери, застрелился.
Ваш любящий гость-сын, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070565/2105
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка, я еще не отправлял это сообщение?
Пингвиниха, подожди!
Кажется, мы заболели КГА, или кратковременной глобальной амнезией. Во всяком случае, мы надеемся, что она кратковременная. По словам спецов, симптомы те же, что и при повреждении нижних частей височных долей; то есть лепилы на этот раз знают, где искать багу, и надеются прихлопнуть ее специально выведенным багохлопом. Я еще не говорил, что мы больны КГА? Вот незадача – память отказывается принимать на хранение новую информацию. Может быть, я уже посылал Вам об этом сообщение… Не беспокойтесь, долговременная память не пострадала. Я помню, как прекрасно относились ко мне Вы и остальные мамы и папы. Надеюсь, я не забуду Вас.
Пингвиниха, подожди!
Я еще не отправлял это сообщение?
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070565/0105
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Похоже, КГА проходит. Нам приказано поспать, если сможем.
Все обрадовались этому распоряжению, но когда начали задремывать, пошли чудовищной силы миоклонические спазмы. С вами ведь бывает такое – когда засыпаете, то неожиданно вздрагиваете всем телом? Ну а нас так дергало, что едва с койки не сбрасывало.
Сейчас санитары раздают снотворное. Обещают, что к рассвету эта проклятая бага наконец сдохнет.
Спокойной ночи! Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070665/0800
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
От моего подразделения осталась половина. Виной тому – синдром сладкой кончины, тайско-филиппинско-кампучийская тенденция умирать во сне.
К сожалению, снотворное повлияло на боевой дух, и спавшим расхотелось просыпаться.
Не знаю, почему я вам об этом рассказываю, так что простите за болтливость. В списке потерь – Пингвиниха. Я даже буду рад, если вернется амнезия, – очень уж мне тяжело.
Попросил нашего нового командира переслать Вам через метамедиум адоб – мы с Пингвинихой вдвоем.
Просто на тот случай, если я не смогу вернуться домой.
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070765/1200
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как недуг напоминал о себе в последний раз. Спецы уже успокоились, обещают скоро нас выписать. С нами виртуально находится доктор Сакс, у него на крайний случай припасен экспериментальный троп, по действию близкий к УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ, – его пустят в ход, если опять что-нибудь не сладится.
Пожелайте мне удачи и скрестите пальцы (сращенные и все прочие)!
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 01-4591П
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 070865/0300
Статус передачи: OK.
Дорогая мать-хозяйка!
Нам всем сделали уколы олдисина, нового тропа от доктора Сакса, несмотря на высокую вероятность летального исхода.
Но другого выхода не было. Ведь мы все телесно ослепли.
Вы, наверное, сейчас спрашиваете: «Что такое телесная слепота?»
Это абсолютная потеря проприоцепции, сложной связи мозга с мускулами и нервами, кожей и костями, позволяющая нам судить (в основном подсознательно), что делает наше тело в данный момент.
А теперь мы изолированы в своих головах, словно кукловод, у которого запутались идущие к куклам нити, или словно телефактор-оператор, утративший сенсорный контакт со своей аппаратурой. И при этом мы можем шевелить конечностями. Это вовсе не паралич. Мы всего лишь (всего лишь!) не способны контролировать ни одну свою клетку. В таких условиях управлять своим телом ничуть не проще, чем чужим. Грустно смотреть, как мои друзья-товарищи не держатся на ногах, как промахиваются мимо стульев, не могут отправить пищу в рот, добраться до утилизатора отходов.
Но, вероятно, ко всему можно привыкнуть. И спецы уверены, что олдисин не допустит новых нейродефицитов.
Положа руку на сердце, я даже рад, что Пингвиниха не испытывает этих мук. Раньше я не успел Вам рассказать – прежде, на гражданке, она была танцовщицей.
Наконец из Брюсселя поступил приказ на вывод нашего подразделения. Ходят разговоры, что если телесная слепота окажется неизлечимой, всем нам попробуют вживить микросхемы-стабилизаторы и наносенсоры для симуляции нормальной проприоцепции. До чего только не додумаются эти лепилы, правда, мама?
Ваш любящий сын-гость, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Адресант: мобильный узел МВФ,
сист. 02-999Z.
Адресат: Биосфера Мак-Мердо.
Дата/час: 071065/2400
Статус передачи: СОЛНЕЧНЫЙ ШУМ. ПОМЕХИ (*) = —10%
Доро**я Ма*ь-хозяйка!
Как вы, наверное, уже до***ались по задержке этого вокса, у нас изменился маршрут.
Нас переводят в УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ, там б***т обеспечен надлежащий медиц****** уход. Оказалось, все, кто остался жив в нашем подразд******, страдают дегенеративным нейрофибриллярным переплетением белковых молекул, вроде того, что наблюдалось у пораженных ныне почти исчезнувшей болез**** Альц*******. УДАЛЕНО Ц****РОЙ – это что-то вроде санатория, с персоналом из людей и кибов. По словам лепил, средний срок пребывания в УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ – *** месяцев, но мы там можем задержаться и на **** лет. О, бешеные гены! За это время Вы, мама, наверняка усп**** перейти в другое симбионт-семейство! Впрочем, так далеко в будущее я не заглядываю – у нашего *****зделения очень ****** прогноз. Связь работает неважно, поэтому на всякий с****й повторю: у нас **** шансов выздороветь.
К сожалению, некоторое время я не смогу принимать входящих вокс-сообщений и отправлять вам свои. Впрочем, не беда – я сейчас плохо воспринимаю информацию. Почти ничего не соображаю. Но начальство обещает в с***** времени полн***** восстановить метамедиумный контакт.
Так что не надо вол********. Вы сможете в любой момент связаться с Брюсселем и узнать новости о Вашем мальчике, УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ.
Уличная жизнь
Хозяин Коуни – Поэт Виртуальности. Причем один из лучших. Тягаться с ним по части философской глубины, яркости образов и блеска композиции могут только Планксти и Бинго-Бантам, да и то редко. Об этом хозяин частенько рассказывал Коуни, особенно под воздействием какого-нибудь тропа вроде «самомнина» или «эго-пучина», вызывавших у него желание читать вслух отзывы прессы о его персоне, а также мелодраматически расправлять громадные складки бархатистой кожи, свисавшей, точно крылья летучей мыши, из-под мышек.
– «Последний мозговоротный опус Хопкрофта – это настоящий клеточный парализатор! „Визит на Грибную Планету“ открывается сценой, в которой тенниелова Гусеница, курильщица кальяна, встречает перципиента клубом ароматного дыма. Вот развеивается бурый чад, и перец обнаруживает, что перенесся на Грибную Планету! Представители туземных форм жизни торопливо отращивают нити, чтобы опутать ими путешественника. Но тот, к счастью, обладает свободой управления конструктом, превышающей стандартные десять процентов, и это – благодаря поистине креативному использованию умной среды от фирмы „КоСенСис“. Поэт широко применяет роскошные текстуры и богатейшую палитру ложнокрасок собственного изготовления, благодаря чему достигаются прямо-таки синопсодробительные ощущения, особенно если вы, как этот счастливчик-перец, одновременно используете сопроцессор „селлсмарц“. Созданием этого конструкта Хопкрофт выполнил все свои недавние обещания, и теперь не может быть никаких сомнений: поэт достоин своей когорты!»
А далее, швырнув гибкий экран через всю комнату в угол (где его вскоре подбирал аккуратный киберуборщик от фирмы «Браун»), хозяин Коуни расправлял перепонки во всю ширь и восклицал:
– Поэт достоин своей когорты! Коуни, ты слышал?
– Да, полноправ Хопкрофт, я слышал.
– Хорошо сказано! Но это не просто высокие слова, это еще и правдивые слова. В нашем поэтическом цеху я – самый совершенный. И это сомнению не подлежит, верно, Коуни?
– Не подлежит, хозяин. Все так, как сказал полноправ критик.
Обычно после этого – особенно если троп успевал выдохнуться – хозяин падал в сверхудобное кресло «приласкай чресла» (ни разу не расстроился настолько, чтобы шлепнуться на пол), закутывал голову в складки кожи и плакал.
– Но какой мне с этого прок, а, Коуни? Наше варварское общество не уважает поэтов, не удостаивает их материальным или моральным вознаграждением. С нами никогда не обращались и не будут обращаться, как должно. У меня абсолютный вкус, и таких, как я, единицы. Мои друзья-сограждане в массе своей мещане, приземленный и примитивный народ. Их идеал поэзии – «Секси-сиуксы»! Ответь, Коуни, как с этим может мириться столь тонкая натура, как я? О, до чего же трудна моя жизнь – уж куда потруднее, чем ты, глупый трансген, можешь себе вообразить. Денег хватает только на оплату доступа к цифреальности! А ведь мое искусство суеты не терпит, вот и приходится то и дело строить из себя вирт-жиголо!
Коуни уже давно зарубил на носу: в такие минуты хозяина перебивать нельзя. И трансген со свойственной его народу терпеливостью ждал, когда слезливый поэт закончит представление.
– Да, – продолжал свой монолог хозяин Коуни, – я, РАМ-бо своей когорты, чтобы сводить концы с концами, лезу в Мешок и встречаюсь со старыми нимфоманками, которым не терпится похвастать перед своими выжившими из ума подружками телепоревом с очередным таренто, чье великое искусство они даже не в состоянии постичь!
В этом месте трансген мог позволить себе комментарий, в надежде, что это поднимет самооценку хозяина, а самого Коуни избавит от «рывка за ошейник»:
– Полноправ Хопкрофт делает только то, что он обязан делать для совершенствования своего искусства.
Если бы хозяин находился в этот момент под воздействием такого тропа, как «селявин», он бы с экстравагантным вздохом согласился. В ином случае мог последовать страшный нервный припадок с воплями «Знай свой шесток, ничтожество!» и «Не твоего ума дело, паршивая помесь!»
Нынешним же погожим июньским вечером (стохастический прогноз исключал дождь), к большому облегчению Коуни, его реплика дала желаемый результат. Сцена, давным-давно ставшая привычной, разыгрывалась по благоприятному для него варианту.
– Ты прав, маленький Дэу-Думбинни, каждый из нас выполняет свой долг. Искусство требует жертв – и не только человеческих.
Из последней фразы Коуни ничегошеньки не понял, но все равно согласно закивал. Хозяин Коуни встал и произнес:
– Мой верный Коуни, я хочу, чтобы в жертвоприношении поучаствовал и ты, обеспечив максимальную результативность сего неприятного виртуального свидания. Вот это – новый троп, называется он «О-о-оргазм!!!». Это подарок моего поклонника, чуткого юного штепселя, работающего в фирме «Ксомаграф». Промышленное производство тропа еще не начато, но поклонник гарантировал, что моя клиентка получит незабываемые ощущения и с радостью увеличит мой гонорар. Я рассчитываю на тебя, мой друг. Доставь препарат ей, сроку тебе – час. Зовут ее Францес Фокс, вот ее адрес.
Хозяин вручил Коуни липучку-ползучку и силикробовую карточку-коммуникатор. На карточке появился адрес – доставить посылку надо на другой, западный, конец города. Коуни тщательно занес в память задание, проложил на ментальной карте маршрут и наконец сказал:
– Это очень далеко. Можно, я поеду на поезде?
– Не говори глупостей. Поезд – удовольствие недешевое. Ради чего вся затея? Чтобы зарабатывать экю, а не тратить. Да к тому же магнитолевитационный транспорт небезопасен для трансгенов – по трубовагонам повадились шастать Трансгеноциды со своими ужасными бритвами. Нет, дружок, изволь прогуляться. Ничего, ты у нас быстроногий, если заводская реклама не врет. Успеешь добраться, прежде чем мы с полноправом Фокс залезем в Мешок.
– Но ведь сейчас ночь!
– Ну и что?
– Чтобы успеть в данный вами срок, мне придется пересечь Софт-сектор. В темноте.
Представив себе это путешествие, Коуни покрылся мурашками. Но его хозяин, очевидно, похожих соматических неудобств не испытывал.
– Вынуждаешь меня повторять: ну и что? Успокойся, на тебя никто не обратит внимания. Ты ведь невелик и незначителен.
В этом-то и проблема.
Но хозяину не было дела до тревог Коуни:
– Ты преувеличиваешь, чтобы выманить уступку или поощрение. Так и быть, получишь награду: по выполнении этого пустякового задания я тебе прочту свой сонет. Причаститься красоты и величия «Танца холодных лун» – великая честь для невежественной помеси.
– Благодарю вас, полноправ. Я бы предпочел небольшой доппаек. Но готов от всего отказаться, только бы не идти. Может быть, вы сами…
– Что-о! – заревел хозяин. – Покинуть надежный вундеркаммер и открыть свое драгоценное тело всем опасностям гигантской физической биосферы? Ах ты, дерзкий трансген, да как тебе такое могло прийти в голову?! – И рука хозяина грозно двинулась к набедренной клавиатуре.
– Наберите правильный код. Наберите правильный код. Наберите правильный код, – повторяла несообразительная дверь, когда перепуганный Коуни невпопад стучал по кнопкам замка.
Не так давно муниципалитет ввел систему «Светлячок» – на замену устаревшей осветительной технике с солнечным питанием. По ночам возле каждого здания висели маленькие рои силикробовых баг, каждая из которых состояла из множества силикробов, – чтобы загореться, дождавшись прохожего. Такой фонарь светил в радиусе двух метров. Эти светлячки, держась над головой прохожего, провожали его и затем возвращались на свой пост.
И Коуни, запасясь собственным нимбом, менявшим интенсивность свечения, когда взаимодействовал со светлячками других граждан и помесей, пошел в Вест-Энд.
На первом этапе своего путешествия Коуни особых страхов не испытывал. В этом районе за порядком следили сторожевые Приматы от «Парк-Дэвис» и дружинники от «Шеринг-Плау», поэтому он считался спокойным. В этом скоплении магазинов, жилых домов и автофабрик он себя чувствовал вполне комфортно, несколько раз Коуни побывал с курьерскими поручениями в Вест-Энде и знал: там тоже безопасно.
Но между родным районом и Вест-Эндом лежала дикая территория. Вот ее-то он и боялся.
Софт-сектор!
Чтобы справиться с чувствами, Коуни повторял выученную в «Дэу» стимулмантру:
– Напряжение, страх, беспокойство – исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25