– Привет, Бетти Джин. – Поппи послушал немного, потом поглядел на Фрэнсин. – Конечно, она сможет… Нет, это не проблема. Ты позаботься о себе, а я сейчас же пришлю туда Фрэнсин.
– Куда? – спросила Фрэнсин, как только он повесил трубку.
– В ресторан. Бетти Джин должна была работать с обеда до закрытия, но около часа назад плохо себя почувствовала. У нее жар, и она чувствует боль в желудке. – Поппи слегка улыбнулся Фрэнсин. – Больная официантка – это не совсем хорошо для бизнеса.
Фрэнсин проигнорировала его шутку.
– Как я могу сейчас поехать на работу? Я не хочу оставлять тебя и Грэтхен. Ты только что вышел из больницы.
– Ну, как я понимаю, когда человека выписывают из больницы, значит, дела у него пошли на поправку. Мы с мисс Фасолинкой будем в полном порядке, и я закончу убирать со стола. А ты поезжай и освободи Бетти Джин. Ну, иди же, – повторил он, поскольку Фрэнсин не двигалась с места.
– Поппи…
– Пожалуйста, Фрэнни. Мы прекрасно справимся, а если я почувствую себя немного усталым, то позвоню Трэвису, и он мне поможет.
Фрэнсин еще немного поколебалась, потом вытерла руки о полотенце и взяла со столика ключи от своей машины.
– Хорошо, но тогда обещай, что не будешь перетруждаться.
– Обещаю, – ответил Поппи.
К тому времени, как Фрэнсин приехала в ресторан, атмосфера там уже накалилась до предела. Одна из официанток, студентка высшей школы, едва не разревелась от облегчения, когда в дверь вошла Фрэнсин.
Все три последующих часа у Фрэнсин не было времени на мысли или тревогу. Она обслуживала клиентов, протирала столы, болтала с покупателями и принимала у них деньги. У нее не было даже минутки, чтобы перевести дух.
К восьми вечера поток клиентов поредел, и она смогла налить себе чашку кофе и присесть на табурет, чтобы хоть немного отдышаться.
Почти в девять к ресторану подрулил грузовик и остановился прямо перед парадной дверью. Фрэнсин узнала машину Трэвиса, и на какой-то миг ее пронзил страх. Неужели что-нибудь случилось с Поппи? Или с Грэтхен?
Он долго не заходил внутрь и все сидел в машине. Она вышла к нему.
– Что-нибудь с Поппи? – спросила она.
Он помотал головой, и на скулах его заиграли желваки.
– Они с Грэтхен в порядке. Я заезжал к ним, прежде чем приехать сюда.
– О! – Она с любопытством смотрела на него. – Ты собираешься зайти?
– Я еще не решил.
– Мне надо возвращаться к работе, – сказала Фрэнсин, размышляя, для чего он приехал сюда. И, поняв, что ответа не предвидится, она повернулась и пошла в здание.
В следующие два часа в ресторан потоком шли посетители. Однако сколько бы у нее ни было работы, Фрэнсин не могла сосредоточиться на ней. Она заметила, что постоянно выглядывает в окно и смотрит туда, где Трэвис остановил свой грузовик.
Даже сквозь толстые стекла она чувствовала на себе его мрачный, горячий взгляд. Ей казалось, что он сосредоточился на ней одной.
«Что он там делает? – не переставала думать Фрэнсин. – Просто сидит и наблюдает за мной?» Ее это немного озадачивало. Ей хотелось, чтобы он уехал. И хотелось, чтобы он вошел в ресторан. А еще больше она хотела, чтобы он любил ее.
Трэвис следил, как работает Фрэнни. Несмотря на свою злость, он жаждал ощущать ее тело, мечтал запутаться пальцами в ее длинных темных волосах, ощутить сладость ее губ, держать ее в руках и слышать, как их сердца бьются в унисон.
Слова Поппи смутили его. И поведение Фрэнсин после того, как она вернулась домой, тоже озадачивало. Он вспомнил тот миг на кукурузном поле, когда в разгар игры в прятки они поцеловались. Страсть их мгновенно воспламенилась. Потом, на том же поле, она сигналила ему, чтобы он шел к ней навстречу.
«Возможно ли, что она испытывает ко мне такую страсть и в то же время не любит меня? – недоумевал Трэвис. – Несмотря на то что мне пришлось воспитать двух сестер, я не много понимаю в характере женщин. А Фрэнни всегда была загадочной. Так что же таится у нее на сердце? Она приехала в Купервиль не потому, что соскучилась по мне. Она приехала потому, что просто разорилась. Я не хочу, чтобы у нее в душе оставались кусочки разбитых грез. Я не хочу стать утешительным призом, который она завоюет, не добившись того, о чем мечтала всю жизнь. И все же, как бы поздно это ни свершилось, именно она подарила мне мою мечту, величайший дар, который женщина может принести мужчине… ребенка».
Он облокотился о спинку кресла и подумал о Грэтхен. Когда он остановился у Поппи по дороге сюда, малышка приветствовала его объятиями и поцелуем.
– Мамочка сказала мне, что ты мой настоящий папа, – воскликнула она. – Я так рада, потому что я люблю тебя, дядя… папочка.
От этих слов в горле у Трэвиса все пересохло, и он понял, что независимо от того, что там будет у него и у Фрэнни, его дочь навсегда останется с ним.
И все же слова Поппи преследовали его, смущали и раздражали. Старик намекнул, что его будущее – с Фрэнни, если только он протянет руку и возьмет его.
Могу ли я принести ей счастье? Могу ли дать ей новые мечты, мои мечты? Конечно, я знаю, что не смогу полюбить другую женщину, как люблю Фрэнни. Она в моем сердце, она царапает мне душу. А есть ли для меня место в ее душе? Он отстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Пора все выяснить.
Зазвенел колокольчик, возвестивший о его приходе, и' Фрэнни оторвалась о. т блокнота, в котором записывали заказы. От удивления и тревоги глаза ее потемнели.
– Нам надо поговорить, – без всякого вступления произнес Трэвис, подойдя к ней. – Пойдем со мной.
– Сейчас не самое подходящее время, – возразила Фрэнсин.
Один из подростков за столиком засмеялся, однако его дерзкий смех угас, едва Трэвис смерил мальчишку ледяным взглядом.
– Я подожду. – Он подошел к стойке и уселся на табурет.
Он видел, что она нервничает в его присутствии. Она уронила блокнот, подняла его и закончила записывать заказ. Пальцы ее слегка дрожали.
Она явно не понимает, почему я здесь. Наверное, думает, что я собираюсь сражаться с ней из-за опекунского соглашения насчет Грэтхен.
Но я не хочу ссориться. И не хочу играть в жестокие игры там, где дело касается дочки. Я просто хочу узнать, есть ли у нас двоих будущее. Я должен знать, бросит ли она меня опять. При этой мысли в груди его закипел гнев.
Вдруг терпение его лопнуло. Он встал и направился к ней.
– Нам надо сейчас же поговорить.
– Трэвис, я здесь работаю, – запротестовала она.
– Карен, подмени Фрэнни, – приказал Трэвис молоденькой официантке.
Он взял Фрэнни за руку и целенаправленно и решительно вывел ее наружу.
– Трэвис, ты устраиваешь сцену, – прошипела она, едва они покинули прохладное помещение и выбрались в жаркую, знойную ночь. – Ты что, потерял разум? – выпалила она. И, сердито выдернув запястье из его крепкой руки, рассерженно посмотрела на него.
– Да, я потерял разум. Я стал совершенно безумным, сумасшедшим, и все это по твоей вине.
– О чем ты говоришь? – спросила она.
– Я хочу узнать, собираешься ли ты уезжать из города.
Фрэнсин задумалась, прежде чем ответить.
– А какая тебе разница? – спросила она. – Я же говорила тебе, что ты сможешь проводить много времени с Грэтхен.
– Я говорю не о Грэтхен. Я говорю о тебе и обо мне.
Фрэнсин нахмурилась, и небольшая морщинка появилась у нее на лбу.
– При чем тут я и ты? О нас двоих речь не идет.
– Ты сбежала от меня пять лет назад.
У него вырвались эти слова, и он понял, почему всегда мысли о ней вызывали в нем злость. Потому что она была мне нужна. Она была моей душой и сердцем, но покинула меня. В то время, когда на мне было столько обязанностей, Фрэнни была для меня солнечным лучиком.
– Я не собираюсь ничего менять, – сердито произнесла Фрэнсин. – Мы уже все решили, и теперь это только заставляет нас говорить вещи, о которых мы позже будем сожалеть. – Она резко отвернулась от него, собираясь уйти, однако он поймал ее за плечи и с силой повернул к себе.
– Я не собираюсь говорить ничего такого, о чем потом буду сожалеть. – Он держал ее крепко за плечи, боясь, что она ускользнет от него прежде, чем он скажет то, что задумал. – В ту ночь, когда ты уходила, я смотрел на тебя. – Голос его стал хриплым. – Я спрятался в кукурузе, надеясь и молясь, что ты вернешься, ведь я нужен тебе больше, чем твои надуманные мечты.
На лице Фрэнсин, освещенном неоновым светом реклам, отразилось удивление.
– Но тогда почему ты не остановил меня? Ты недостаточно любил меня, иначе обязательно остановил бы, не дав уйти.
Он провел рукой по волосам и опустил руки.
– О Фрэнни, я не остановил тебя, потому что слишком сильно любил тебя. – Он сунул руки в карманы. – Как я мог остановить тебя? Я был не в силах отговорить тебя от погони за мечтой. Я не хотел насильно заставлять тебя остаться, боясь, что потом, позже, ты будешь негодовать, обижаться на меня.
Фрэнсин, скрестив на груди руки, задумчиво поглядела ему в лицо.
– А я так хотела, чтобы ты остановил меня. И надеялась, что ты это сделаешь. Я хотела лишь, чтобы ты сказал мне: «Не уезжай!», сказал бы, что любишь меня.
– Я думал, что моя любовь будет для тебя бременем.
Фрэнсин мягко улыбнулась.
– А я думала, что для тебя бременем станет Грэтхен. Думаю, мы сошлись на перекрестке, пытаясь защитить один другого, но в то же время обидели друг друга.
– Я совершенно не хотел тебя обидеть, – произнес Трэвис.
Ее слова окончательно исцелили его душу. «Она любила меня, она хотела остаться! – торжествовал он. – Но все это было пять лет назад. А теперь хочет ли она уехать?»
– Может, я и стала бы обижаться на тебя, если бы не уехала в Нью-Йорк. – И снова ее лицо стало задумчивым. – Наверное, эти пять лет мне были нужны, чтобы я выросла, чтобы поняла, что именно для меня важнее всего.
– И что же для тебя важнее всего? – Трэвис почувствовал, как воздух застрял у него в горле.
– Этот город, Поппи. – Она нервно перевела дух. – Мы не уезжаем, Трэвис. Мы остаемся здесь. – Он с удивлением увидел, что глаза ее наполнились слезами. – Грэтхен хочет остаться здесь, где у нее будет папа и дедушка.
– А ты чего хочешь?
Глаза ее засверкали, а по щекам полились слезы.
– Чего я хочу? Я хочу перестать любить тебя, чтобы мне было не так больно тебя видеть. Я хотела бы забыть, как ты когда-то любил меня и как я покинула тебя, отмахнувшись от нашего прошлого.
Сердце Трэвиса подскочило от ее слов. Неужели этот старый брюзга прав?
Он вытащил руки из карманов и обхватил ее лицо, лаская нежную кожу ее щек.
– Ну, а почему, черт побери, ты хочешь перестать любить меня, если я так безнадежно тебя люблю?
– Ты… что? – Она широко раскрыла глаза.
– Я люблю тебя, Фрэнни. Вчера… сегодня… всегда.
У нее вырвалось рыдание, она прижалась к нему и закрыла глаза.
– Повтори еще раз, – прошептала она.
– Я люблю тебя. Я всегда любил тебя. И я всегда буду любить тебя. – Он обнял ее обеими руками и крепко прижал к груди.
Сердце его быстро билось, и этот звук отдавался у нее в груди. Он слышал его неистовый грохот и понимал, что это звук любви.
Фрэнсин подняла голову и посмотрела на него. Глаза ее сияли, но не от слез, а от любви.
– О Трэвис, иногда я думаю, что родилась с любовью к тебе. Я знаю, что и умру, продолжая тебя любить.
Он наклонил голову и захватил ее рот губами. Это был неистовый поцелуй, в нем была страсть, желание, любовь… сама жизнь.
– Выходи за меня замуж, и давай будем мечтать вместе.
– Если я выйду за тебя замуж, моя мечта исполнится, – едва дыша, произнесла она.
Он улыбнулся ей.
– Я могу это принять за согласие?
– Да, да!
И снова Трэвис завладел ее губами, он хотел раствориться в этом поцелуе. Ибо знал, что всю оставшуюся жизнь будет любить ее.
И пока они были заняты поцелуем, до них донеслись радостные возгласы. Они остановились и поглядели на окно ресторана, оттуда на них смотрела стайка подростков: они вопили и улюлюкали, словно приветствуя своего любимого героя.
Румянец залил щеки Фрэнсин, и она попятилась от Трэвиса.
– Наутро о нас будет судачить весь город.
Он усмехнулся.
– Пусть судачат! – ответил он и снова притянул ее к себе.
ЭПИЛОГ
Фрэнсин сидела у окна в спальне, любуясь освещенным луной пейзажем. «Мне надо бы заснуть, – думала она. – Скоро полночь, а завтра у меня будет насыщенный день».
Она обхватила себя руками и прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Трудно было поверить, что прошло уже два месяца с тех пор, как Трэвис сделал ей предложение у дверей ресторана. Два месяца любви, о которой она и не смела мечтать.
Вспышка света озарила окно Трэвиса, за ней быстро последовала другая. Она улыбнулась и поняла, почему ей не спится: она интуитивно знала, что сегодня Трэвис подаст ей сигнал.
Она схватила куртку из стенного шкафа (стоял октябрь, и вечера становились прохладными), набросила ее на плечи и зашла в другую комнату, где в кроватке спала Грэтхен.
Она лежала на боку, обнимая мягкого динозавра, которого, папа выиграл ей на карнавале. Довольная, что Грэтхен мирно посапывает, Фрэнсин вернулась в свою комнату и осторожно выскользнула из окна.
Холодный ночной воздух хлестал ее, а она неслась навстречу Трэвису, стоявшему посреди поля. Радость наполнила ее, когда он раскрыл ей свои объятия.
Долгое время они стояли, обнимая друг друга. Им не нужны были слова.
– Я боялся, что ты не увидишь мой сигнал, – произнес он, неохотно отпуская ее.
– Я ждала его, – улыбнулась Фрэнсин.
– Ах, ты слишком хорошо меня знаешь. – Он сел на землю и потянул ее за руку, чтобы она опустилась рядом с ним, как они это проделывали сотни, вернее, тысячи ночей в прошлом.
– Тебе повезло, что я пришла. Жениху нельзя видеть невесту в день свадьбы.
Трэвис поднял руку и при свете луны поглядел на часы.
– У нас есть еще пятнадцать минут, прежде чем официально наступит день нашей свадьбы.
Фрэнсин прижалась к нему.
– Ты нервничаешь? – спросила она.
Он обнял ее и крепче прижал к себе.
– Нисколько. А ты?
Она прильнула к нему.
– Совсем нет. Я чувствую себя так, будто выйти замуж за тебя – самое правильное дело, какое я когда-либо делала в жизни. – Она поглядела на луну, спрашивая себя, как это получилось, что те желания, которые жили в ней и о которых она раньше и не подозревала, стали явью.
– Я люблю тебя, Фрэнни, – сказал Трэвис, целуя ее. – Обещаю сделать тебя счастливой. И ты никогда не пожалеешь, что осталась здесь.
– Шшш. – Она приложила палец к его губам. – Я сожалею лишь об одном: о том, что пять лет назад была слишком гордой, чересчур упрямой и не сказала тебе, что мне по-настоящему было нужно. – Она сжала его лицо руками. – Я люблю тебя, Трэвис. Ты – все, что мне надо, чтобы исполнились мои мечты.
И снова его губы завладели ее ртом, и в этом поцелуе смешались страсть и нежность, прошлое и будущее. И где-то в подсознании Фрэнсин молча попрощалась со своими детскими мечтами, приветствуя новые, которые были связаны с простым и мужественным человеком… с ее любимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Куда? – спросила Фрэнсин, как только он повесил трубку.
– В ресторан. Бетти Джин должна была работать с обеда до закрытия, но около часа назад плохо себя почувствовала. У нее жар, и она чувствует боль в желудке. – Поппи слегка улыбнулся Фрэнсин. – Больная официантка – это не совсем хорошо для бизнеса.
Фрэнсин проигнорировала его шутку.
– Как я могу сейчас поехать на работу? Я не хочу оставлять тебя и Грэтхен. Ты только что вышел из больницы.
– Ну, как я понимаю, когда человека выписывают из больницы, значит, дела у него пошли на поправку. Мы с мисс Фасолинкой будем в полном порядке, и я закончу убирать со стола. А ты поезжай и освободи Бетти Джин. Ну, иди же, – повторил он, поскольку Фрэнсин не двигалась с места.
– Поппи…
– Пожалуйста, Фрэнни. Мы прекрасно справимся, а если я почувствую себя немного усталым, то позвоню Трэвису, и он мне поможет.
Фрэнсин еще немного поколебалась, потом вытерла руки о полотенце и взяла со столика ключи от своей машины.
– Хорошо, но тогда обещай, что не будешь перетруждаться.
– Обещаю, – ответил Поппи.
К тому времени, как Фрэнсин приехала в ресторан, атмосфера там уже накалилась до предела. Одна из официанток, студентка высшей школы, едва не разревелась от облегчения, когда в дверь вошла Фрэнсин.
Все три последующих часа у Фрэнсин не было времени на мысли или тревогу. Она обслуживала клиентов, протирала столы, болтала с покупателями и принимала у них деньги. У нее не было даже минутки, чтобы перевести дух.
К восьми вечера поток клиентов поредел, и она смогла налить себе чашку кофе и присесть на табурет, чтобы хоть немного отдышаться.
Почти в девять к ресторану подрулил грузовик и остановился прямо перед парадной дверью. Фрэнсин узнала машину Трэвиса, и на какой-то миг ее пронзил страх. Неужели что-нибудь случилось с Поппи? Или с Грэтхен?
Он долго не заходил внутрь и все сидел в машине. Она вышла к нему.
– Что-нибудь с Поппи? – спросила она.
Он помотал головой, и на скулах его заиграли желваки.
– Они с Грэтхен в порядке. Я заезжал к ним, прежде чем приехать сюда.
– О! – Она с любопытством смотрела на него. – Ты собираешься зайти?
– Я еще не решил.
– Мне надо возвращаться к работе, – сказала Фрэнсин, размышляя, для чего он приехал сюда. И, поняв, что ответа не предвидится, она повернулась и пошла в здание.
В следующие два часа в ресторан потоком шли посетители. Однако сколько бы у нее ни было работы, Фрэнсин не могла сосредоточиться на ней. Она заметила, что постоянно выглядывает в окно и смотрит туда, где Трэвис остановил свой грузовик.
Даже сквозь толстые стекла она чувствовала на себе его мрачный, горячий взгляд. Ей казалось, что он сосредоточился на ней одной.
«Что он там делает? – не переставала думать Фрэнсин. – Просто сидит и наблюдает за мной?» Ее это немного озадачивало. Ей хотелось, чтобы он уехал. И хотелось, чтобы он вошел в ресторан. А еще больше она хотела, чтобы он любил ее.
Трэвис следил, как работает Фрэнни. Несмотря на свою злость, он жаждал ощущать ее тело, мечтал запутаться пальцами в ее длинных темных волосах, ощутить сладость ее губ, держать ее в руках и слышать, как их сердца бьются в унисон.
Слова Поппи смутили его. И поведение Фрэнсин после того, как она вернулась домой, тоже озадачивало. Он вспомнил тот миг на кукурузном поле, когда в разгар игры в прятки они поцеловались. Страсть их мгновенно воспламенилась. Потом, на том же поле, она сигналила ему, чтобы он шел к ней навстречу.
«Возможно ли, что она испытывает ко мне такую страсть и в то же время не любит меня? – недоумевал Трэвис. – Несмотря на то что мне пришлось воспитать двух сестер, я не много понимаю в характере женщин. А Фрэнни всегда была загадочной. Так что же таится у нее на сердце? Она приехала в Купервиль не потому, что соскучилась по мне. Она приехала потому, что просто разорилась. Я не хочу, чтобы у нее в душе оставались кусочки разбитых грез. Я не хочу стать утешительным призом, который она завоюет, не добившись того, о чем мечтала всю жизнь. И все же, как бы поздно это ни свершилось, именно она подарила мне мою мечту, величайший дар, который женщина может принести мужчине… ребенка».
Он облокотился о спинку кресла и подумал о Грэтхен. Когда он остановился у Поппи по дороге сюда, малышка приветствовала его объятиями и поцелуем.
– Мамочка сказала мне, что ты мой настоящий папа, – воскликнула она. – Я так рада, потому что я люблю тебя, дядя… папочка.
От этих слов в горле у Трэвиса все пересохло, и он понял, что независимо от того, что там будет у него и у Фрэнни, его дочь навсегда останется с ним.
И все же слова Поппи преследовали его, смущали и раздражали. Старик намекнул, что его будущее – с Фрэнни, если только он протянет руку и возьмет его.
Могу ли я принести ей счастье? Могу ли дать ей новые мечты, мои мечты? Конечно, я знаю, что не смогу полюбить другую женщину, как люблю Фрэнни. Она в моем сердце, она царапает мне душу. А есть ли для меня место в ее душе? Он отстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Пора все выяснить.
Зазвенел колокольчик, возвестивший о его приходе, и' Фрэнни оторвалась о. т блокнота, в котором записывали заказы. От удивления и тревоги глаза ее потемнели.
– Нам надо поговорить, – без всякого вступления произнес Трэвис, подойдя к ней. – Пойдем со мной.
– Сейчас не самое подходящее время, – возразила Фрэнсин.
Один из подростков за столиком засмеялся, однако его дерзкий смех угас, едва Трэвис смерил мальчишку ледяным взглядом.
– Я подожду. – Он подошел к стойке и уселся на табурет.
Он видел, что она нервничает в его присутствии. Она уронила блокнот, подняла его и закончила записывать заказ. Пальцы ее слегка дрожали.
Она явно не понимает, почему я здесь. Наверное, думает, что я собираюсь сражаться с ней из-за опекунского соглашения насчет Грэтхен.
Но я не хочу ссориться. И не хочу играть в жестокие игры там, где дело касается дочки. Я просто хочу узнать, есть ли у нас двоих будущее. Я должен знать, бросит ли она меня опять. При этой мысли в груди его закипел гнев.
Вдруг терпение его лопнуло. Он встал и направился к ней.
– Нам надо сейчас же поговорить.
– Трэвис, я здесь работаю, – запротестовала она.
– Карен, подмени Фрэнни, – приказал Трэвис молоденькой официантке.
Он взял Фрэнни за руку и целенаправленно и решительно вывел ее наружу.
– Трэвис, ты устраиваешь сцену, – прошипела она, едва они покинули прохладное помещение и выбрались в жаркую, знойную ночь. – Ты что, потерял разум? – выпалила она. И, сердито выдернув запястье из его крепкой руки, рассерженно посмотрела на него.
– Да, я потерял разум. Я стал совершенно безумным, сумасшедшим, и все это по твоей вине.
– О чем ты говоришь? – спросила она.
– Я хочу узнать, собираешься ли ты уезжать из города.
Фрэнсин задумалась, прежде чем ответить.
– А какая тебе разница? – спросила она. – Я же говорила тебе, что ты сможешь проводить много времени с Грэтхен.
– Я говорю не о Грэтхен. Я говорю о тебе и обо мне.
Фрэнсин нахмурилась, и небольшая морщинка появилась у нее на лбу.
– При чем тут я и ты? О нас двоих речь не идет.
– Ты сбежала от меня пять лет назад.
У него вырвались эти слова, и он понял, почему всегда мысли о ней вызывали в нем злость. Потому что она была мне нужна. Она была моей душой и сердцем, но покинула меня. В то время, когда на мне было столько обязанностей, Фрэнни была для меня солнечным лучиком.
– Я не собираюсь ничего менять, – сердито произнесла Фрэнсин. – Мы уже все решили, и теперь это только заставляет нас говорить вещи, о которых мы позже будем сожалеть. – Она резко отвернулась от него, собираясь уйти, однако он поймал ее за плечи и с силой повернул к себе.
– Я не собираюсь говорить ничего такого, о чем потом буду сожалеть. – Он держал ее крепко за плечи, боясь, что она ускользнет от него прежде, чем он скажет то, что задумал. – В ту ночь, когда ты уходила, я смотрел на тебя. – Голос его стал хриплым. – Я спрятался в кукурузе, надеясь и молясь, что ты вернешься, ведь я нужен тебе больше, чем твои надуманные мечты.
На лице Фрэнсин, освещенном неоновым светом реклам, отразилось удивление.
– Но тогда почему ты не остановил меня? Ты недостаточно любил меня, иначе обязательно остановил бы, не дав уйти.
Он провел рукой по волосам и опустил руки.
– О Фрэнни, я не остановил тебя, потому что слишком сильно любил тебя. – Он сунул руки в карманы. – Как я мог остановить тебя? Я был не в силах отговорить тебя от погони за мечтой. Я не хотел насильно заставлять тебя остаться, боясь, что потом, позже, ты будешь негодовать, обижаться на меня.
Фрэнсин, скрестив на груди руки, задумчиво поглядела ему в лицо.
– А я так хотела, чтобы ты остановил меня. И надеялась, что ты это сделаешь. Я хотела лишь, чтобы ты сказал мне: «Не уезжай!», сказал бы, что любишь меня.
– Я думал, что моя любовь будет для тебя бременем.
Фрэнсин мягко улыбнулась.
– А я думала, что для тебя бременем станет Грэтхен. Думаю, мы сошлись на перекрестке, пытаясь защитить один другого, но в то же время обидели друг друга.
– Я совершенно не хотел тебя обидеть, – произнес Трэвис.
Ее слова окончательно исцелили его душу. «Она любила меня, она хотела остаться! – торжествовал он. – Но все это было пять лет назад. А теперь хочет ли она уехать?»
– Может, я и стала бы обижаться на тебя, если бы не уехала в Нью-Йорк. – И снова ее лицо стало задумчивым. – Наверное, эти пять лет мне были нужны, чтобы я выросла, чтобы поняла, что именно для меня важнее всего.
– И что же для тебя важнее всего? – Трэвис почувствовал, как воздух застрял у него в горле.
– Этот город, Поппи. – Она нервно перевела дух. – Мы не уезжаем, Трэвис. Мы остаемся здесь. – Он с удивлением увидел, что глаза ее наполнились слезами. – Грэтхен хочет остаться здесь, где у нее будет папа и дедушка.
– А ты чего хочешь?
Глаза ее засверкали, а по щекам полились слезы.
– Чего я хочу? Я хочу перестать любить тебя, чтобы мне было не так больно тебя видеть. Я хотела бы забыть, как ты когда-то любил меня и как я покинула тебя, отмахнувшись от нашего прошлого.
Сердце Трэвиса подскочило от ее слов. Неужели этот старый брюзга прав?
Он вытащил руки из карманов и обхватил ее лицо, лаская нежную кожу ее щек.
– Ну, а почему, черт побери, ты хочешь перестать любить меня, если я так безнадежно тебя люблю?
– Ты… что? – Она широко раскрыла глаза.
– Я люблю тебя, Фрэнни. Вчера… сегодня… всегда.
У нее вырвалось рыдание, она прижалась к нему и закрыла глаза.
– Повтори еще раз, – прошептала она.
– Я люблю тебя. Я всегда любил тебя. И я всегда буду любить тебя. – Он обнял ее обеими руками и крепко прижал к груди.
Сердце его быстро билось, и этот звук отдавался у нее в груди. Он слышал его неистовый грохот и понимал, что это звук любви.
Фрэнсин подняла голову и посмотрела на него. Глаза ее сияли, но не от слез, а от любви.
– О Трэвис, иногда я думаю, что родилась с любовью к тебе. Я знаю, что и умру, продолжая тебя любить.
Он наклонил голову и захватил ее рот губами. Это был неистовый поцелуй, в нем была страсть, желание, любовь… сама жизнь.
– Выходи за меня замуж, и давай будем мечтать вместе.
– Если я выйду за тебя замуж, моя мечта исполнится, – едва дыша, произнесла она.
Он улыбнулся ей.
– Я могу это принять за согласие?
– Да, да!
И снова Трэвис завладел ее губами, он хотел раствориться в этом поцелуе. Ибо знал, что всю оставшуюся жизнь будет любить ее.
И пока они были заняты поцелуем, до них донеслись радостные возгласы. Они остановились и поглядели на окно ресторана, оттуда на них смотрела стайка подростков: они вопили и улюлюкали, словно приветствуя своего любимого героя.
Румянец залил щеки Фрэнсин, и она попятилась от Трэвиса.
– Наутро о нас будет судачить весь город.
Он усмехнулся.
– Пусть судачат! – ответил он и снова притянул ее к себе.
ЭПИЛОГ
Фрэнсин сидела у окна в спальне, любуясь освещенным луной пейзажем. «Мне надо бы заснуть, – думала она. – Скоро полночь, а завтра у меня будет насыщенный день».
Она обхватила себя руками и прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Трудно было поверить, что прошло уже два месяца с тех пор, как Трэвис сделал ей предложение у дверей ресторана. Два месяца любви, о которой она и не смела мечтать.
Вспышка света озарила окно Трэвиса, за ней быстро последовала другая. Она улыбнулась и поняла, почему ей не спится: она интуитивно знала, что сегодня Трэвис подаст ей сигнал.
Она схватила куртку из стенного шкафа (стоял октябрь, и вечера становились прохладными), набросила ее на плечи и зашла в другую комнату, где в кроватке спала Грэтхен.
Она лежала на боку, обнимая мягкого динозавра, которого, папа выиграл ей на карнавале. Довольная, что Грэтхен мирно посапывает, Фрэнсин вернулась в свою комнату и осторожно выскользнула из окна.
Холодный ночной воздух хлестал ее, а она неслась навстречу Трэвису, стоявшему посреди поля. Радость наполнила ее, когда он раскрыл ей свои объятия.
Долгое время они стояли, обнимая друг друга. Им не нужны были слова.
– Я боялся, что ты не увидишь мой сигнал, – произнес он, неохотно отпуская ее.
– Я ждала его, – улыбнулась Фрэнсин.
– Ах, ты слишком хорошо меня знаешь. – Он сел на землю и потянул ее за руку, чтобы она опустилась рядом с ним, как они это проделывали сотни, вернее, тысячи ночей в прошлом.
– Тебе повезло, что я пришла. Жениху нельзя видеть невесту в день свадьбы.
Трэвис поднял руку и при свете луны поглядел на часы.
– У нас есть еще пятнадцать минут, прежде чем официально наступит день нашей свадьбы.
Фрэнсин прижалась к нему.
– Ты нервничаешь? – спросила она.
Он обнял ее и крепче прижал к себе.
– Нисколько. А ты?
Она прильнула к нему.
– Совсем нет. Я чувствую себя так, будто выйти замуж за тебя – самое правильное дело, какое я когда-либо делала в жизни. – Она поглядела на луну, спрашивая себя, как это получилось, что те желания, которые жили в ней и о которых она раньше и не подозревала, стали явью.
– Я люблю тебя, Фрэнни, – сказал Трэвис, целуя ее. – Обещаю сделать тебя счастливой. И ты никогда не пожалеешь, что осталась здесь.
– Шшш. – Она приложила палец к его губам. – Я сожалею лишь об одном: о том, что пять лет назад была слишком гордой, чересчур упрямой и не сказала тебе, что мне по-настоящему было нужно. – Она сжала его лицо руками. – Я люблю тебя, Трэвис. Ты – все, что мне надо, чтобы исполнились мои мечты.
И снова его губы завладели ее ртом, и в этом поцелуе смешались страсть и нежность, прошлое и будущее. И где-то в подсознании Фрэнсин молча попрощалась со своими детскими мечтами, приветствуя новые, которые были связаны с простым и мужественным человеком… с ее любимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14