– От кого это письмо? – процедил он сквозь зубы, заранее зная ответ, но, тем не менее, чувствуя необходимость услышать его из ее уст.
Леди Лэнскомб ошарашено смотрела на него и молчала. Тогда он встряхнул ее за плечи и угрожающе зарычал:
– Кто это писал, черт побери?
Видно, решив подлить масла в огонь, виконтесса покачала головой и кокетливо улыбнулась:
– А что, милый? Ты ревнуешь?
– Не советую сейчас со мной шутить, миледи. Я спросил, кто это написал, и жду ответа.
Его суровый тон и жесткое выражение лица насторожили леди Лэнскомб. Она поняла, что он вот-вот ее задушит, и в ее округлившихся глазах мелькнул откровенный страх.
– Но я не могу… – начала виконтесса.
– Можете и скажете, иначе я поставлю в известность вашего мужа!
После продолжительной паузы виконтесса произнесла, через силу выдавливая слова:
– Это написал Страттон, сын Лэцскомба. Гейбриел отпустил ее и сердито зашагал по комнате, даже не замечая леди Лэнскомб, которая спотыкаясь, убралась с его пути. Страттон? Неужели такое возможно? Это не очень вяжется с версией Моры, так как во времена, когда маркиза играла в театре, сын виконта был еще ребенком: ему было восемь, от силы девять лет, и он никак не мог крутить с ней роман. Однако не исключено, что Лэнскомб поведал Страттону интимные подробности своих отношений с леди Олбрайт. А пять лет назад, когда эти отношения возобновились, сынок Лэнскомба был уже вполне взрослым.
Гейбриел вспомнил слова Страттона, сказанные им сегодня днем, и похолодел от ужасной догадки.
«Дьявол во плоти влюблен в отродье самой грязной лондонской Иезавели! Впрочем, женщины в этой семье обладают таким воздействием. Они доводят мужчину до греха вопреки его собственной воле, дразнят и мучают его, а потом раздвигают ножки для следующего поклонника, как обычные шлюхи».
Иезавель… Гейбриел вновь обернулся к леди Лэнскомб. В ушах у него стучало, но он старался ничем не выдать своего волнения:
– Скажите, Страттон никогда не проявлял интереса к покойной леди Олбрайт?
В глазах виконтессы что-то блеснуло, и она горько расхохоталась:
– Проявлял интерес? Да он был очарован ею так же, как его отец! И не важно, что эта женщина умерла, пять лет назад. Он говорит о ней со злостью, даже с ненавистью, но перед нашим отъездом из Лондона я нашла в его столе ящик, битком набитый старыми театральными афишами – он тайно хранит их со времен ее актерства. – Леди Лэнскомб содрогнулась и обхватила себя руками, словно пыталась унять внезапно охватившую ее дрожь. – Боже мой, он даже выкрикивает ее имя, когда мы занимаемся любовью! Отчасти поэтому я прогнала его сегодня ночью, сказав, что между нами все кончено. Мне надоело быть заменой этой проститутки.
Она гневно сверкнула глазами.
– Почему женщины этой семьи превращают мужчин в идиотов? Что в них такого особенного?
«Если б я знал», – беспомощно подумал Гейбриел и задал вопрос:
– Где сейчас Страттон?
– Не знаю. Он ушел отсюда час назад, когда я заявила, что хочу прекратить наши отношения. Он что-то говорил насчет возвращения в Лондон и был очень зол. Думаю, в таком состоянии он вряд ли станет дожидаться утра.
«Надо торопиться, – подумал Гейбриел, – Наверное, он еще собирает вещи».
Его охватил охотничий азарт. Может, постучаться к Море и все ей рассказать? Впрочем, нет, ни в коем случае! Она будет рваться в бой, а ей нельзя даже близко подходить к Страттону. Если, допросив этого типа, Гейбриел утвердится в своих подозрениях, он передаст информацию отцу Моры и его другу, сыщику с Боу-стрит. Но сейчас ей не стоит совать нос в это дело. Хватит того, что она затеяла это дурацкое расследование и подвергла свою жизнь опасности.
Трудно сказать, наладятся ли их отношения, но мысль о том, что Мора может пострадать, была невыносима.
Он пересек комнату, вернул записку на прежнее место и галантно поклонился виконтессе:
– Спасибо, миледи. Советую вам убрать письмо со стола, чтобы его не увидел ваш муж. – Хоксли насмешливо вскинул бровь. – Конечно, он человек снисходительный, но вряд ли даже ему понравится, что вы спите с его сыном.
Леди Лэнскомб побагровела, но Гейбриел не стал дожидаться ее ответа. Буркнув «спокойной ночи», он распахнул дверь с намерением тут же отправиться к Страттону.
И наткнулся на испуганные голубые глаза Моры, смотревшие на него через щель в двери напротив.
Он замер от неожиданности, уставившись в ее бледное лицо. Взгляд девушки скользнул за его плечо, и на ее лице отразились боль и потрясение. Гейбриел сразу понял, в чем дело: она увидела полуголую леди Лэнскомб, маячившую за его спиной!
Гейбриел прекрасно знал, как это выглядит со стороны. Мора наверняка подумала, что… Он открыл, было, рот, чтобы все объяснить, сказать, что она ошибается, но что-то его остановило – возможно, гордость или обида, которая застряла в его душе после ее незаслуженного обвинения. Как бы то ни было, но он не хотел оправдываться. Если она поверила, что он способен использовать ее в собственных целях, если она также поверила, что он способен выйти от нее и тут же нырнуть в постель к другой женщине, значит, у их отношений нет будущего.
Сердце, которое совсем недавно возродилось к жизни и опять начало биться в полную силу, опять разрывалось в его груди. Он оторвал взгляд от Моры, закрыл дверь и пошел прочь не оборачиваясь.
Глава 22
Сегодня вечером на званом обеде у Ралстона Филипп застал меня с Хоксли в укромном месте. По выражению его лица я поняла, что он неправильно истолковал ситуацию – мы просто мило общались – и, вместо того чтобы потребовать объяснений, он просто развернулся и ушел. Какая ирония судьбы! Я столько раз специально заигрывала с другими мужчинами, чтобы отомстить мужу и дать ему почувствовать, как мучилась я от его отчуждения. Но сейчас, когда мне наконец удалось это сделать, причем совершенно случайно, я почему-то не испытываю никакого удовлетворения. Мне хотелось побежать за ним, убедить его в собственной невиновности… После этого происшествия в душе моей поселились холод и пустота.
Из дневника Элис Маршан 1 октября 1812 года
Мора смотрела из окна гостиной на сумрачный дождливый мир за стеклом и размышляла о том, как хорошо унылая погода отражает ее настроение. Серые небеса проливали обильные слезы, чуть ли не с полудня – почти с того момента, как они с тетей вернулись в город. Казалось, что ливню не будет конца. Так же как и ее душевным страданиям.
Нахмурившись, девушка прижалась лбом к оконной раме и стала наблюдать за несколькими смельчаками, отважившимися выйти на улицу в такую непогоду. Шлепая по лужам и стараясь уворачиваться от дождевых потоков, они спешили по каким-то своим делам, которые, очевидно, нельзя отложить на потом. Несмотря на мрачноватый день, Мора где-то в глубине души была рада тому, что она уже дома, в знакомой обстановке, среди любящих людей. После всех передряг и треволнений это было очень важно для нее.
В воскресенье утром, встав с постели, леди Оливия не сменила своего решения немедленно уехать из Роузмонт-Холла. Потерянная и совершенно убитая последними событиями, Мора не видела причин спорить с ней. Она не хотела оставаться, вновь надевать на себя маску благовоспитанной леди и делать вид, будто не замечает злобный шепот и смешки за своей спиной.
И самое главное, она не хотела больше встречаться с Гейбриелом.
При одной мысли о нем боль, которую она изо всех сил старалась заглушить, мощной волной захлестнула сердце. Оказывается, он занимался с ней любовью только ради того, чтобы докопаться до ее тайны! Сознавать это было невыносимо. Но когда она увидела его выходящим из спальни леди Лэнскомб, в ее душе, будто сразу что-то оборвалось…
Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной. Если бы она могла довериться ему, принять его объяснения и точно знать, что человек, которого она полюбила, действительно существует! Может, у него был какой-то вполне невинный повод отправиться в комнату виконтессы, и то, что лежало на поверхности, на самом деле неправда? Однако скандальное прошлое графа то и дело всплывало в виде уродливой маски и преследовало девушку, вызывая бурю сомнений. Каждый раз, когда она начинала на что-то надеяться, все заканчивалось жестоким разочарованием. Пережив такое, очень трудно оставаться оптимисткой.
Впрочем, судя по всему, ей не стоило бояться случайной встречи с Хоксли. Фиби, которая за время пребывания в крыле для прислуги подружилась с двумя местными горничными, рассказала, что граф, как они успели заметить, незадолго до рассвета, без всяких объяснений, уехал из Роузмонт-Холла. С одной стороны, Мора радовалась, что теперь не скоро увидится с Гейбриелом, но, с другой стороны, ее очень удивил тот факт, что он не предупредил ее об отъезде и даже не счел нужным попрощаться.
– Пожалуйста, деточка, отойди от окна, – зазвучал знакомый ласковый голос у нее за спиной. – Ты уже битый час стоишь там и смотришь на дождь, а ведь тебе и без того тоскливо. Не надо, это не поможет тебе.
Мора оглянулась через плечо на вдовствующую герцогиню, которая уютно устроилась на одном из парчовых диванчиков в дальнем конце комнаты. Пожилая дама возвращалась в Лондон в одной карете с женщинами семьи Давентри, за что Мора была очень ей признательна. Если бы не она, тетушка наверняка за время долгой дороги замучила бы Мору нравоучениями.
Однако, как только они вошли в городской дом Олбрайтов, Оливия тут же потащила племянницу в спальню маркиза и в красках поведала ему обо всех проступках Моры.
Как будто угадав ее мысли, Теодория подалась вперед, внимательно глядя на девушку.
– Ты еще не рассказала мне о том, что случилось вчера, – заметила она. На ее морщинистом лице читалась искренняя тревога. – Как я поняла, Оливия изрядно попортила тебе нервы.
Мора вспыхнула. Это слишком мягко сказано! Тетя была в ярости. Она выложила все до мельчайших подробностей, и бедная девушка просто не знала, куда деться от стыда. Никогда раньше Оливия не набрасывалась на нее с оскорблениями, тем более публичными. В этот момент в комнате находились Джиллиан с Коннором, которые недавно вернулись домой и зашли проведать Олбрайта, так что унижение было полным.
Девушка пересекла комнату, опустилась на диван рядом с пожилой дамой и устало вздохнула.
– Она обвинила меня в том, что я лишила всю нашу семью возможности оправдаться в глазах светского общества. По ее словам, я неблагодарная, эгоистичная, совершенно испорченная, и меня следует, как можно строже наказать. – Она покачала головой и криво усмехнулась. – Слава Богу, папа – человек понимающий. Он очень спокойно выслушал ее тираду, потом похлопал меня по руке и сказал, что всегда считал лорда Уолдрона напыщенным занудой, и что ему не очень-то хотелось иметь такого зятя.
Глава 23
Сегодня вечером я вышла из своей комнаты после ссоры с Филиппом и увидела Мору, прятавшуюся в холле. Она наверняка все слышала и посмотрела на меня с такой ненавистью, что я невольно отпрянула. Я давно жила обособленной жизнью и не замечала того, как отдаляются от меня мои девочки. Так вот чего я добилась своими неуклюжими попытками завоевать внимание мужа? Как я могла забыть, что, обижая их отца, я тем самым наношу обиду и им? Филипп пытался мне это объяснить, но я не хотела его слышать. Однако теперь, когда я сама в этом убедилась, пришло время провести переоценку ценностей. Господи, только бы я не опоздала! Нет ничего страшней, чем потерять любовь дочерей…
Из дневника Элис Маршан 10 августа 1813 года
Как только Мора с Теодосией перешагнули порог магазина Вайолет, звон колокольчика над стеклянной дверью возвестил об их прибытии.
Стояла зловещая тишина. Вешалки с яркими костюмами были без присмотра, и услужливые продавцы совсем не спешили к вошедшим клиентам.
– Где все? – удивленно прошептала вдовствующая герцогиня Море на ухо.
– Не знаю, – так же тихо ответила девушка. По ее спине внезапно пробежал холодок – первый признак дурного предчувствия. В самом деле, как странно! Обычно в магазине полно посетителей, особенно в сезон балов, когда все покупают костюмы для маскарадов.
– Вайолет? – позвала она, снимая промокшую шляпку и внимательно оглядывая помещение. – Ты здесь, Вайолет?
Тишина была подозрительной. Подруга так и не появилась, поэтому тревога росла с каждой секундой. Что же могло случиться?
Схватив Теодосию за руки, она тихо проговорила:
– Подождите здесь, ваша светлость.
Пожилая дама хотела возразить, но не успела. Мора резко развернулась и направилась в глубь магазина.
– Вайолет, я получила твою записку. Ты написала, что хочешь поговорить со мной о чем-то важном, и я пришла, как только смогла.
По-прежнему никакого ответа. У Моры сильно закололо в затылке. Дойдя до прилавка, она заглянула в арочный проем, ведущий в подсобное помещение, но ничего не увидела, кроме рядов сложенных друг на друга коробок и вешалок с костюмами.
– Не понимаю… – начала она, оборачиваясь к герцогине, но в этот момент краем глаза заметила, что из-под прилавка что-то торчит. Нога в туфельке!
Мора вскрикнула и подбежала ближе. Бледная как смерть Вайолет лежала без движения на дощатом полу. Из большой раны на лбу сочилась кровь, но она, похоже, еще была жива: грудь поднималась и опускалась – значит, она дышала.
– Ваша светлость, пожалуйста, пошлите вашего кучера за врачом! Быстрее! – крикнула Мора через плечо, нагибаясь к подруге. Она пощупала пульс – он был нитевидным. Когда-то ее мама лежала точно в такой же позе… Но в отличие от маркизы Вайолет была еще жива. Правда, никто не знал, сколько она продержится, поэтому медлить было нельзя.
– Извините, леди Мора, но я не позволю вам это сделать, – неожиданно произнес мужской голос.
Сердце ее упало. Она быстро обернулась и увидела, как Теодосия медленно оседает на пол – такая же бледная, как Вайолет.
Возле нее стоял лорд Страттон. Одежда на нем была рваной и грязной, вокруг лица сальной паклей топорщились спутанные волосы. У него был такой вид, будто он побывал в серьезной драке.
Пистолет в его руке, которым он только что ударил вдову в висок, был нацелен прямо в сердце Моры. Девушка судорожно сглотнула и в ужасе схватилась рукой за горло.
– Лорд Страттон, – пробормотала она, – что вы здесь делаете?
– Навожу порядок. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я отлично умею наводить порядок.
При этих словах сердце Моры забилось чаще. Неужели преступник все-таки лорд Лэнскомб?
– Вы хотите выгородить отца? – спросила она дрожащим голосом. – Он убил мою маму, да? А вы это знаете и теперь заметаете его следы.
Он покачал головой, ухмыляясь:
– Мой отец здесь ни при чем. Я заметаю свои следы.
– Ваши?..
Мора заметила безумный огонь в прищуренных глазах Страттона и вдруг все поняла. Их многочисленные случайные встречи на протяжении последних лет, как части головоломки, сложились вдруг в цельную картину. Она вспомнила, как он называл ее «Иезавель» язвительно-злобным тоном, как обвинял в том, что она ничуть не лучше своей матери.
– Вы убили мою маму? – сдавленно спросила она. Мир качнулся у нее перед глазами, и, чтобы не упасть, она уперлась ладонями в полированную поверхность прилавка. – Но… этого не может быть! Вы… слишком молоды. Вы не могли быть ее любовником двадцать пять лет назад.
Страттон взмахнул оружием и сделал угрожающий шаг в ее сторону:
– Ты глупая девчонка! Я никогда не был ее любовником. Но я видел, как она соблазняет моего отца и уводит его от матери. Простая актриска, она в подметки не годилась моей маме! – От него исходили мощные волны холодной ярости. – У отца и раньше были женщины, но, встретив Элис, он совсем потерял голову. Она его просто приворожила.
Он немного помолчал, потом опять заговорил. В его словах странным образом смешались жуткая ненависть и поклонение. Мора больше не сомневалась, что это именно он писал письма леди Олбрайт.
– Я был тогда маленьким мальчиком. Обычно, когда ездил к ней, он брал меня с собой. В девять лет я впервые увидел ее на сцене и решил, что это какая-то экзотическая цыганская принцесса. В отличие от остальных она была добра ко мне, И я думал… что она другая, особенная. – Он стиснул в руке пистолет так сильно, что побелели пальцы. – Но она оказалась такой же, как все. Она соблазнила моего отца и бросила его, а сама спуталась с очередным подвернувшимся мужчиной. Точно так же она поступила с лордом Бедфордом и лордом Каннингтоном.
Море стало нехорошо.
– Вы говорите так, будто ваш отец был всего лишь невинной жертвой, но он…
– Да, он был жертвой! Она погубила всю мою семью. Отец не мог ее забыть. И я тоже… А несколько лет спустя она вернулась – уже замужняя, в титуле маркизы, но такая же шлюха, как и раньше. Она дразнила моего отца, водила его на поводке. Затем у нее появился отец Хоксли, и она опять бросила папу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25