– тихим, почти зловещим тоном спросил Мейсон.
– Нет, – честно ответил Грейвс, – в такой степени, нет. Но моей преданности хватит, чтобы постараться не впутывать ее имя в расследование, которое, в любом случае, будет тщетным в отношении мисс Челейн.
– А под этой фразой что вы имеете в виду? – настаивал Мейсон.
– Я имею в виду, что, поскольку мисс Челейн не было в доме, когда совершалось преступление, она, естественно, не могла находиться в кабинете своего дяди.
– Значит, вы не видели женщину в кабинете Нортона? – спросил Мейсон.
– Я этого также не говорил, – ответил Грейвс. – Я же сказал: если я видел третье лицо в той комнате, то это была женщина.
– Почему вы заявляете подобное?
– У меня в памяти запечатлелись женские профиль и плечи, которые на какую-то секунду мелькнули в углу окна. Все перепуталось у меня в голове. Конечно, я не могу быть ни в чем уверен, да и внимание мое сконцентрировалось на мужчине с поднятой рукой.
– Еще один вопрос, – обратился к нему Мейсон. – Полицейские стенографировали ваши ответы, когда спрашивали о том, что вы видели?
– Да, – кивнул Грейвс.
– Вы ничего не упомянули о женщине?
– Нет.
– Вы понимаете, что во всем этом есть нечто странное? И вы, и Кринстон намекнули мне, что моя клиентка находится в опасности, хотя, очевидно, ее не было даже рядом с домом, когда произошло убийство.
– Да, ее здесь не было, – подтвердил Грейвс.
– Так почему ей угрожает опасность? – спросил Мейсон.
– Ей не угрожает опасность. Именно это я пытаюсь вам сказать. Я стараюсь защитить ее от каких-либо намеков, которые могут прозвучать, потому что, как вы прекрасно понимаете, у нее был повод для убийства мистера Нортона.
– Очень благородно с вашей стороны, – сухо заметил Мейсон. – Я не хочу, чтобы вы шли на лжесвидетельство, Грейвс, но вы-то, несомненно, осознаете, что если вы рассказали версию происшедшего без упоминания женщины, ваши слова застенографированы и, вполне вероятно, будут напечатаны в газетах, а потом, когда вы станете давать показания в суде и вам зададут конкретный вопрос о женщине – видели ли вы какую-нибудь женщину в кабинете, сложилось ли у вас впечатление, что вы видели женщину в кабинете – ваш ответ, меняющий все предыдущие показания, навряд ли принесет вред моей клиентке. С другой стороны, вам самому он ни в коей мере не пойдет на пользу.
– Я готов пойти на жертвы, чтобы защитить честное имя мисс Челейн, с достоинством ответил Грейвс.
– А когда вы добавите в свой рассказ женщину, присутствовавшую в кабинете, я разорву вас на части, – зловещим тоном пообещал Мейсон.
– Конечно, – с готовностью воскликнул Грейвс.
– И когда я говорю, что разорву вас на части, я имею в виду, что так просто вы не уйдете с места дачи свидетельских показаний. Я вытащу из вас все, что вы знаете, – добавил Мейсон.
В этот момент открылась дверь и в оранжерею заглянул следователь. Он уставился на Мейсона, потом перевел взгляд на Грейвса и поманил его.
– Грейвс, мы хотим попросить вас еще раз подняться наверх, – сказал полицейский. – У нас есть еще пара вопросов. Когда вы делали заявление, вы уклонились от ответа на один из вопросов. То есть, шеф решил, что вы уклонились, после того, как он прочитал расшифровку вашего заявления, которое мы стенографировали.
В глазах секретаря внезапно появился страх.
– Вы не против того, чтобы ответить на дополнительные вопросы? обратился к Грейвсу следователь.
– Конечно, нет, – ответил тот и вышел из оранжереи.
Когда закрылась дверь, Мейсон достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и начал внимательно изучать. Это была долговая расписка Фрэнсис Челейн, в которой она обязалась уплатить Мейсону сорок тысяч долларов.
8
В дверь оранжереи проскользнула женщина и уставилась на адвоката. Она следила за каждым его движением, когда он, по своей привычке, ходил из угла в угол.
В ней чувствовалось напряжение, она вся сконцентрировалась, словно режиссер, пытающийся определить сильные и слабые стороны новой звезды экрана. Женщина была невысокого роста, коренастая, но не полная, с широкой костью, необычайно сильная, привычная к любой работе, уверенная в себе, в глазах горели жадность и жизненная сила. Черты лица казались довольно грубыми: круглый тяжелый подбородок, раздутые ноздри, большой рот, окруженный морщинами, губы, вытянутые в ровную линию, высокий лоб, все замечающие глаза, светившиеся словно огромные черные бусины.
Перри Мейсон продолжал ходить из угла в угол еще несколько секунд, пока не почувствовал ее присутствия. Он повернулся и резко остановился, когда женская фигура попала в его поле зрения.
Адвокат осмотрел ее с головы до пят спокойным, уверенным взглядом, не упускавшим ни одной детали.
– Вы – адвокат, – заявила она.
– Да, я – Перри Мейсон.
– Я хочу кое-что с вами обсудить.
– Кто вы?
– Миссис Мейфилд.
– Мне ваше имя ничего не говорит, миссис Мейфилд. Не могли бы вы представиться более подробно?
– Я живу здесь.
– В самом деле?
– Да, сэр. Мой муж и я.
Мейсон посмотрел на широкие плечи, сильные руки, черное облегающее платье.
– Вы – экономка? – спросил он.
– Да.
– А ваш муж?
– Садовник. Он также выполняет разные работы по дому.
– Понятно, – без улыбки сказал адвокат. – А что вы хотите со мной обсудить?
Она сделала три шага по направлению к нему и ответила почти шепотом:
– Деньги.
Что-то в тоне ее голоса заставило адвоката взглянуть через ее плечо на дверь, ведущую из оранжереи. Он взял миссис Мейфилд под руку и отвел в дальний угол помещения.
– А какие конкретно деньги вы желаете со мною обсуждать?
Женщина заговорила тихим голосом:
– Вы – адвокат. Вы работаете не за спасибо. Вы представляете мисс Челейн. Ее ждет огромное наследство, а когда оно ей достанется, то и вам перепадет лакомый кусок. Я тоже собираюсь получить кое-какие деньги. Кое-что от вас и кое-что от нее.
– А почему вы думаете, что получите их от нее и от меня?
– Потому что, если их не получу я, то и вам ничего не достанется.
– Что вы хотите сказать?
– Именно то, что говорю. Если вы думаете меня обделить, то у вас ничего не выйдет.
Мейсон засмеялся, но это был не живой, а чисто механический смех.
– В самом деле, миссис Мейфилд, вам придется объясниться. Сегодня вечером произошло столько событий! Я здесь оказался по просьбе мисс Челейн. Я точно пока не знаю, в чем конкретно будут заключаться мои обязанности, но предполагаю, что займусь вопросами имущества. Я не могу с уверенностью сказать, оставил ли покойный завещание или нет.
– Это не имеет значения, – прервала его женщина. – Я говорю не об имуществе Нортона. Меня интересуют деньги из траст-фонда.
Мейсон притворился удивленным, но его глаза внимательно следили за миссис Мейфилд.
– Но этот вопрос был закрыт, когда приняли решение о распределении имущества Карла Челейна. Мисс Челейн не требуется адвокат, чтобы получить те деньги. Они перейдут к ней по решению Суда в соответствии с условиями учреждения траст-фонда.
– Вы меня так просто не обманете, – заявила миссис Мейфилд.
– К чему вы клоните?
– Я ставлю вас в известность о том, что если она не будет действовать осторожно, то вообще ничего не получит.
– Вы, как я понимаю, намекаете на то, что можете помочь ей быть осторожной? – спросил Мейсон.
– Я не знаю, к чему _в_ы_ сейчас клоните, но вы поняли, чего я добиваюсь. – Она ухмыльнулась, положила руки на широкие бедра, подняла кверху подбородок и, не мигая, уставилась в лицо адвокату.
– Не могли бы вы все объяснить подробнее? – попросил Мейсон.
– Девушка замужем, – сообщила миссис Мейфилд.
– В самом деле?
– Да. Это что-нибудь значит?
– Теперь нет, – ответил Мейсон. – Насколько я понимаю положения завещания, мистер Нортон имел право аннулировать траст-фонд в случае замужества мисс Челейн, предоставив ей небольшую сумму денег и передав остаток в благотворительные учреждения. Он мог действовать на свое усмотрение. Он умер, не воспользовавшись этим правом. Поэтому управление имуществом, осуществляемое доверенным лицом, закончилось.
– Не будьте так уверены, что он ничего не сделал с этим траст-фондом, – заметила экономка.
– А он что-то сделал?
– Предположим, – начала женщина, не отвечая прямо на вопрос адвоката, – Фрэн Челейн очень здорово поругалась с дядей после вашего ухода. И, предположим, он тогда заявил ей, что даст пять тысяч долларов из оставленных ей отцом, а остальное переведет в благотворительные организации.
– Он это заявил?
– Я спрашиваю, что было бы, если бы он это сделал?
– Но доказательства подобных заявлений отсутствуют, – заметил Мейсон.
– Сейчас отсутствуют.
– Что конкретно вы имеете в виду? – спросил адвокат.
– Предположим, такие доказательства есть?
– Мы займемся решением этой проблемы, когда она встанет перед нами.
– Ну тогда, если вы не желаете договориться со мной, она точно встанет, – рявкнула экономка.
– Это маловероятно. Миссис Мейфилд, если вы намекаете на что-то в отношении мисс Челейн, вам придется подкреплять эти намеки доказательствами, а они в данном случае указывают на то, что мисс Челейн покинула дом до одиннадцати вечера, а вернулась только в начале первого.
– Да, на это указывают доказательства, и вам следует проследить, чтобы они не изменились.
– Я все равно не понимаю вас, – сказал Мейсон.
– Поймете, когда заставите Фрэн открыть вам всю правду, а не пускать пыль в глаза. Я не позволю вам обдурять меня здесь вашей юридической терминологией. Я заявила вам, чего хочу, но я достаточно умна, чтобы не начать угрожать вам.
– Другими словами, вы хотите денег.
– Да.
– Прекрасно. Насколько я понимаю, денег хотят все.
– Вы отлично знаете, что я имею в виду, но если вам нужны дополнительные доказательства, вам следует поинтересоваться, чем во время убийства занимался Роб Глиасон.
– Глиасон? – Мейсон в удивлении приподнял брови. – Да его же не было тогда в доме.
– Это вы так думаете.
– Он находился здесь?
– Спросите у вашей клиентки, – посоветовала экономка.
Мейсон внезапно повернулся, широко расставил ноги и уставился на миссис Мейфилд.
– Послушайте, моя дорогая, – сказал он тоном, в котором обычно выступал в зале суда, – не знаю, приходило ли вам когда-нибудь в голову, что вы можете оказаться виновной в совершении тяжкого преступления. Если вы пытаетесь угрожать мне или мисс Челейн, делая разные намеки, чтобы мы заплатили вам, вы виновны в вымогательстве, а в деле об убийстве вымогательство считается очень серьезным преступлением.
Черные бусинки глаз враждебно уставились на адвоката. Они просто горели ненавистью.
– Вы меня совсем не испугали, – сообщила она.
– А мне бы хотелось заявить вам, что _в_ы _м_е_н_я_ тоже ни в малейшей степени не испугали, – ответил адвокат.
– Я не пытаюсь запугать вас – пока, – ответила она. – Я просто сообщила вам кое-какие факты.
– Какие?
– То, что я собираюсь получить деньги. В противном случае их никто не получит.
– Никто?
– Ни вы, ни девушка.
– Это было бы очень неприятно, – бесстрастным тоном ответил Мейсон.
– Правда? А если вы не разберетесь, с какой стороны бутерброд намазан маслом, я, не исключено, найду еще кого-то, кто с готовностью мне заплатит. Например, кое-какие благотворительные учреждения.
– В самом деле? Я что-то вас не понимаю. Не могли бы вы поточнее объяснить, к чему вы клоните? – попросил Мейсон.
– Я слишком сложна для вас, господин адвокат. Занимайтесь своим собственным расследованием. Не думайте, что имеете дело с глупой женщиной. Очень плохо, если вы меня недооцените. Поговорите с Фрэн Челейн, а потом можете вернуться к разговору со мной.
– Я уже говорил с мисс Челейн, – ответил Мейсон.
Смех, прозвучавший в ответ, был неприятным и язвительным.
– Нет, вы не говорили с ней, вы слушали ее. Фрэнсис Челейн – самая искусная маленькая лгунья в мире. Не слушайте ее. _Г_о_в_о_р_и_т_е_ с ней. Выведите ее из себя, и _т_о_г_д_а_ вы, несомненно, узнаете массу интересного.
Женщина повернулась и вышла из оранжереи быстрыми, резкими шагами, энергия в ней била через край.
Мейсон следил за широкой спиной все замечающими глазами, подернутыми пеленой задумчивости, пока она не скрылась из его поля зрения.
Адвокат продолжал стоять на том же месте, когда в оранжерею зашел мужчина с копной седых волос и проницательными серыми глазами. У него был серьезный, достойный вид, неторопливая походка и спокойное лицо.
Мейсон сделал в его сторону легкий поклон.
– Господин судья, мне приходилось выступать перед вами, – в качестве приветствия сказал адвокат.
– Перри Мейсон, насколько я понимаю. Добрый вечер, мистер Мейсон, поздоровался судья Пурлей.
– Я думаю, уже следует говорить доброе утро, – заметил адвокат. Скоро начнет светать.
Судья Пурлей нахмурился.
– А я торопился домой. Очень устал, – признался он.
– Полиция уже закончила? – поинтересовался Мейсон.
– По-моему, да. Они поймали того, кто это сделал.
– Того парня, Девоэ?
– Да, его. Он все здорово смазал, если хотите знать мое мнение.
– Я еще не слышал всех подробностей, – постарался пригласить судью рассказать его версию событий Мейсон.
Судья Пурлей выбрал одно из кресел, сел, вытянул ноги, устало вздохнул и достал сигару из кармана жилетки.
Он осторожно откусил кончик, понюхал и пробормотал:
– Простите, мистер Мейсон, но это моя последняя, и я просто не могу себе в ней отказать.
– Не беспокойтесь. Я курю только сигареты, – ответил Мейсон.
– Убийцу, конечно, смутило то, что мы повернули и сразу же поехали обратно в дом, – ровным голосом рассудительно начал судья. – Он рассчитывал, что у него будет где-то полчаса, чтобы замаскировать преступление. Услышав, что мы возвращаемся, он понял, что ему остается единственный план действий: забраться в кровать и притвориться в стельку пьяным. От него, конечно, здорово разило виски, и он очень правдоподобно имитировал состояние опьянения. Фактически, возможно, он на самом деле залпом выпил сколько-то виски, чтобы опьянеть. За короткое время, в общем-то, можно выпить немало этого напитка.
– Да, если есть, что пить, – улыбнулся Мейсон.
Судья не увидел в замечании ничего смешного. Он оценивающе посмотрел на Мейсона.
– У него было, что пить, и в достатке.
– Если не ошибаюсь, он работает здесь шофером? – спросил адвокат.
– Да.
– А он разве никуда не собирался? Нортон же велел ему завести одну из машин и отправиться по поручению?
– Если я все правильно понял, – сказал судья, – то произошло следующее: Нортон хотел, чтобы его секретарь забрал в доме мистера Кринстона какие-то бумаги, а шоферу требовалось потом заехать за секретарем.
Мейсон внимательно посмотрел на судью.
– Давайте попробуем разобраться, как все произошло. Нортон попросил у вас разрешения отправить Грейвса в вашей машине, не так ли?
– Да. Нортон обратился не ко мне, а к мистеру Кринстону. Я, конечно, слышал его просьбу, сидя в машине. Он крикнул из окна.
– Давайте воспроизведем ход событий, начиная с того момента, предложил Мейсон. – Грейвс спустился вниз, чтобы присоединиться к вам двоим. Разумно предположить, что затем Нортон позвал шофера. Возможно, он просто велел ему подняться в кабинет. На это ушла бы минута-две.
– Правильно, – устало согласился судья. – Но, простите, господин адвокат, я не думаю, что мы что-нибудь выясним, воспроизводя таким образом ход событий.
– Я просто пытаюсь уточнить, сколько у них было времени, чтобы поссориться.
– Что вы имеете в виду? – внезапно заинтересовался судья Пурлей.
– Если преступление было совершено к тому моменту, когда вы оказались на возвышенности, и если за это время Нортон вызвал шофера и произошла ссора, то она, в таком случае, была не мгновенной, а давнишней, – высказал свое мнение Мейсон.
– Совсем необязательно. Ссора могла начаться прямо в кабинете. Фактически, разумно ли предполагать, что Нортон оставил бы Девоэ у себя, если бы у них были какие-нибудь нелады?
У Мейсона заблестели глаза.
– В таком случае вы должны согласиться, что возможности на долгое обдумывание не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Нет, – честно ответил Грейвс, – в такой степени, нет. Но моей преданности хватит, чтобы постараться не впутывать ее имя в расследование, которое, в любом случае, будет тщетным в отношении мисс Челейн.
– А под этой фразой что вы имеете в виду? – настаивал Мейсон.
– Я имею в виду, что, поскольку мисс Челейн не было в доме, когда совершалось преступление, она, естественно, не могла находиться в кабинете своего дяди.
– Значит, вы не видели женщину в кабинете Нортона? – спросил Мейсон.
– Я этого также не говорил, – ответил Грейвс. – Я же сказал: если я видел третье лицо в той комнате, то это была женщина.
– Почему вы заявляете подобное?
– У меня в памяти запечатлелись женские профиль и плечи, которые на какую-то секунду мелькнули в углу окна. Все перепуталось у меня в голове. Конечно, я не могу быть ни в чем уверен, да и внимание мое сконцентрировалось на мужчине с поднятой рукой.
– Еще один вопрос, – обратился к нему Мейсон. – Полицейские стенографировали ваши ответы, когда спрашивали о том, что вы видели?
– Да, – кивнул Грейвс.
– Вы ничего не упомянули о женщине?
– Нет.
– Вы понимаете, что во всем этом есть нечто странное? И вы, и Кринстон намекнули мне, что моя клиентка находится в опасности, хотя, очевидно, ее не было даже рядом с домом, когда произошло убийство.
– Да, ее здесь не было, – подтвердил Грейвс.
– Так почему ей угрожает опасность? – спросил Мейсон.
– Ей не угрожает опасность. Именно это я пытаюсь вам сказать. Я стараюсь защитить ее от каких-либо намеков, которые могут прозвучать, потому что, как вы прекрасно понимаете, у нее был повод для убийства мистера Нортона.
– Очень благородно с вашей стороны, – сухо заметил Мейсон. – Я не хочу, чтобы вы шли на лжесвидетельство, Грейвс, но вы-то, несомненно, осознаете, что если вы рассказали версию происшедшего без упоминания женщины, ваши слова застенографированы и, вполне вероятно, будут напечатаны в газетах, а потом, когда вы станете давать показания в суде и вам зададут конкретный вопрос о женщине – видели ли вы какую-нибудь женщину в кабинете, сложилось ли у вас впечатление, что вы видели женщину в кабинете – ваш ответ, меняющий все предыдущие показания, навряд ли принесет вред моей клиентке. С другой стороны, вам самому он ни в коей мере не пойдет на пользу.
– Я готов пойти на жертвы, чтобы защитить честное имя мисс Челейн, с достоинством ответил Грейвс.
– А когда вы добавите в свой рассказ женщину, присутствовавшую в кабинете, я разорву вас на части, – зловещим тоном пообещал Мейсон.
– Конечно, – с готовностью воскликнул Грейвс.
– И когда я говорю, что разорву вас на части, я имею в виду, что так просто вы не уйдете с места дачи свидетельских показаний. Я вытащу из вас все, что вы знаете, – добавил Мейсон.
В этот момент открылась дверь и в оранжерею заглянул следователь. Он уставился на Мейсона, потом перевел взгляд на Грейвса и поманил его.
– Грейвс, мы хотим попросить вас еще раз подняться наверх, – сказал полицейский. – У нас есть еще пара вопросов. Когда вы делали заявление, вы уклонились от ответа на один из вопросов. То есть, шеф решил, что вы уклонились, после того, как он прочитал расшифровку вашего заявления, которое мы стенографировали.
В глазах секретаря внезапно появился страх.
– Вы не против того, чтобы ответить на дополнительные вопросы? обратился к Грейвсу следователь.
– Конечно, нет, – ответил тот и вышел из оранжереи.
Когда закрылась дверь, Мейсон достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и начал внимательно изучать. Это была долговая расписка Фрэнсис Челейн, в которой она обязалась уплатить Мейсону сорок тысяч долларов.
8
В дверь оранжереи проскользнула женщина и уставилась на адвоката. Она следила за каждым его движением, когда он, по своей привычке, ходил из угла в угол.
В ней чувствовалось напряжение, она вся сконцентрировалась, словно режиссер, пытающийся определить сильные и слабые стороны новой звезды экрана. Женщина была невысокого роста, коренастая, но не полная, с широкой костью, необычайно сильная, привычная к любой работе, уверенная в себе, в глазах горели жадность и жизненная сила. Черты лица казались довольно грубыми: круглый тяжелый подбородок, раздутые ноздри, большой рот, окруженный морщинами, губы, вытянутые в ровную линию, высокий лоб, все замечающие глаза, светившиеся словно огромные черные бусины.
Перри Мейсон продолжал ходить из угла в угол еще несколько секунд, пока не почувствовал ее присутствия. Он повернулся и резко остановился, когда женская фигура попала в его поле зрения.
Адвокат осмотрел ее с головы до пят спокойным, уверенным взглядом, не упускавшим ни одной детали.
– Вы – адвокат, – заявила она.
– Да, я – Перри Мейсон.
– Я хочу кое-что с вами обсудить.
– Кто вы?
– Миссис Мейфилд.
– Мне ваше имя ничего не говорит, миссис Мейфилд. Не могли бы вы представиться более подробно?
– Я живу здесь.
– В самом деле?
– Да, сэр. Мой муж и я.
Мейсон посмотрел на широкие плечи, сильные руки, черное облегающее платье.
– Вы – экономка? – спросил он.
– Да.
– А ваш муж?
– Садовник. Он также выполняет разные работы по дому.
– Понятно, – без улыбки сказал адвокат. – А что вы хотите со мной обсудить?
Она сделала три шага по направлению к нему и ответила почти шепотом:
– Деньги.
Что-то в тоне ее голоса заставило адвоката взглянуть через ее плечо на дверь, ведущую из оранжереи. Он взял миссис Мейфилд под руку и отвел в дальний угол помещения.
– А какие конкретно деньги вы желаете со мною обсуждать?
Женщина заговорила тихим голосом:
– Вы – адвокат. Вы работаете не за спасибо. Вы представляете мисс Челейн. Ее ждет огромное наследство, а когда оно ей достанется, то и вам перепадет лакомый кусок. Я тоже собираюсь получить кое-какие деньги. Кое-что от вас и кое-что от нее.
– А почему вы думаете, что получите их от нее и от меня?
– Потому что, если их не получу я, то и вам ничего не достанется.
– Что вы хотите сказать?
– Именно то, что говорю. Если вы думаете меня обделить, то у вас ничего не выйдет.
Мейсон засмеялся, но это был не живой, а чисто механический смех.
– В самом деле, миссис Мейфилд, вам придется объясниться. Сегодня вечером произошло столько событий! Я здесь оказался по просьбе мисс Челейн. Я точно пока не знаю, в чем конкретно будут заключаться мои обязанности, но предполагаю, что займусь вопросами имущества. Я не могу с уверенностью сказать, оставил ли покойный завещание или нет.
– Это не имеет значения, – прервала его женщина. – Я говорю не об имуществе Нортона. Меня интересуют деньги из траст-фонда.
Мейсон притворился удивленным, но его глаза внимательно следили за миссис Мейфилд.
– Но этот вопрос был закрыт, когда приняли решение о распределении имущества Карла Челейна. Мисс Челейн не требуется адвокат, чтобы получить те деньги. Они перейдут к ней по решению Суда в соответствии с условиями учреждения траст-фонда.
– Вы меня так просто не обманете, – заявила миссис Мейфилд.
– К чему вы клоните?
– Я ставлю вас в известность о том, что если она не будет действовать осторожно, то вообще ничего не получит.
– Вы, как я понимаю, намекаете на то, что можете помочь ей быть осторожной? – спросил Мейсон.
– Я не знаю, к чему _в_ы_ сейчас клоните, но вы поняли, чего я добиваюсь. – Она ухмыльнулась, положила руки на широкие бедра, подняла кверху подбородок и, не мигая, уставилась в лицо адвокату.
– Не могли бы вы все объяснить подробнее? – попросил Мейсон.
– Девушка замужем, – сообщила миссис Мейфилд.
– В самом деле?
– Да. Это что-нибудь значит?
– Теперь нет, – ответил Мейсон. – Насколько я понимаю положения завещания, мистер Нортон имел право аннулировать траст-фонд в случае замужества мисс Челейн, предоставив ей небольшую сумму денег и передав остаток в благотворительные учреждения. Он мог действовать на свое усмотрение. Он умер, не воспользовавшись этим правом. Поэтому управление имуществом, осуществляемое доверенным лицом, закончилось.
– Не будьте так уверены, что он ничего не сделал с этим траст-фондом, – заметила экономка.
– А он что-то сделал?
– Предположим, – начала женщина, не отвечая прямо на вопрос адвоката, – Фрэн Челейн очень здорово поругалась с дядей после вашего ухода. И, предположим, он тогда заявил ей, что даст пять тысяч долларов из оставленных ей отцом, а остальное переведет в благотворительные организации.
– Он это заявил?
– Я спрашиваю, что было бы, если бы он это сделал?
– Но доказательства подобных заявлений отсутствуют, – заметил Мейсон.
– Сейчас отсутствуют.
– Что конкретно вы имеете в виду? – спросил адвокат.
– Предположим, такие доказательства есть?
– Мы займемся решением этой проблемы, когда она встанет перед нами.
– Ну тогда, если вы не желаете договориться со мной, она точно встанет, – рявкнула экономка.
– Это маловероятно. Миссис Мейфилд, если вы намекаете на что-то в отношении мисс Челейн, вам придется подкреплять эти намеки доказательствами, а они в данном случае указывают на то, что мисс Челейн покинула дом до одиннадцати вечера, а вернулась только в начале первого.
– Да, на это указывают доказательства, и вам следует проследить, чтобы они не изменились.
– Я все равно не понимаю вас, – сказал Мейсон.
– Поймете, когда заставите Фрэн открыть вам всю правду, а не пускать пыль в глаза. Я не позволю вам обдурять меня здесь вашей юридической терминологией. Я заявила вам, чего хочу, но я достаточно умна, чтобы не начать угрожать вам.
– Другими словами, вы хотите денег.
– Да.
– Прекрасно. Насколько я понимаю, денег хотят все.
– Вы отлично знаете, что я имею в виду, но если вам нужны дополнительные доказательства, вам следует поинтересоваться, чем во время убийства занимался Роб Глиасон.
– Глиасон? – Мейсон в удивлении приподнял брови. – Да его же не было тогда в доме.
– Это вы так думаете.
– Он находился здесь?
– Спросите у вашей клиентки, – посоветовала экономка.
Мейсон внезапно повернулся, широко расставил ноги и уставился на миссис Мейфилд.
– Послушайте, моя дорогая, – сказал он тоном, в котором обычно выступал в зале суда, – не знаю, приходило ли вам когда-нибудь в голову, что вы можете оказаться виновной в совершении тяжкого преступления. Если вы пытаетесь угрожать мне или мисс Челейн, делая разные намеки, чтобы мы заплатили вам, вы виновны в вымогательстве, а в деле об убийстве вымогательство считается очень серьезным преступлением.
Черные бусинки глаз враждебно уставились на адвоката. Они просто горели ненавистью.
– Вы меня совсем не испугали, – сообщила она.
– А мне бы хотелось заявить вам, что _в_ы _м_е_н_я_ тоже ни в малейшей степени не испугали, – ответил адвокат.
– Я не пытаюсь запугать вас – пока, – ответила она. – Я просто сообщила вам кое-какие факты.
– Какие?
– То, что я собираюсь получить деньги. В противном случае их никто не получит.
– Никто?
– Ни вы, ни девушка.
– Это было бы очень неприятно, – бесстрастным тоном ответил Мейсон.
– Правда? А если вы не разберетесь, с какой стороны бутерброд намазан маслом, я, не исключено, найду еще кого-то, кто с готовностью мне заплатит. Например, кое-какие благотворительные учреждения.
– В самом деле? Я что-то вас не понимаю. Не могли бы вы поточнее объяснить, к чему вы клоните? – попросил Мейсон.
– Я слишком сложна для вас, господин адвокат. Занимайтесь своим собственным расследованием. Не думайте, что имеете дело с глупой женщиной. Очень плохо, если вы меня недооцените. Поговорите с Фрэн Челейн, а потом можете вернуться к разговору со мной.
– Я уже говорил с мисс Челейн, – ответил Мейсон.
Смех, прозвучавший в ответ, был неприятным и язвительным.
– Нет, вы не говорили с ней, вы слушали ее. Фрэнсис Челейн – самая искусная маленькая лгунья в мире. Не слушайте ее. _Г_о_в_о_р_и_т_е_ с ней. Выведите ее из себя, и _т_о_г_д_а_ вы, несомненно, узнаете массу интересного.
Женщина повернулась и вышла из оранжереи быстрыми, резкими шагами, энергия в ней била через край.
Мейсон следил за широкой спиной все замечающими глазами, подернутыми пеленой задумчивости, пока она не скрылась из его поля зрения.
Адвокат продолжал стоять на том же месте, когда в оранжерею зашел мужчина с копной седых волос и проницательными серыми глазами. У него был серьезный, достойный вид, неторопливая походка и спокойное лицо.
Мейсон сделал в его сторону легкий поклон.
– Господин судья, мне приходилось выступать перед вами, – в качестве приветствия сказал адвокат.
– Перри Мейсон, насколько я понимаю. Добрый вечер, мистер Мейсон, поздоровался судья Пурлей.
– Я думаю, уже следует говорить доброе утро, – заметил адвокат. Скоро начнет светать.
Судья Пурлей нахмурился.
– А я торопился домой. Очень устал, – признался он.
– Полиция уже закончила? – поинтересовался Мейсон.
– По-моему, да. Они поймали того, кто это сделал.
– Того парня, Девоэ?
– Да, его. Он все здорово смазал, если хотите знать мое мнение.
– Я еще не слышал всех подробностей, – постарался пригласить судью рассказать его версию событий Мейсон.
Судья Пурлей выбрал одно из кресел, сел, вытянул ноги, устало вздохнул и достал сигару из кармана жилетки.
Он осторожно откусил кончик, понюхал и пробормотал:
– Простите, мистер Мейсон, но это моя последняя, и я просто не могу себе в ней отказать.
– Не беспокойтесь. Я курю только сигареты, – ответил Мейсон.
– Убийцу, конечно, смутило то, что мы повернули и сразу же поехали обратно в дом, – ровным голосом рассудительно начал судья. – Он рассчитывал, что у него будет где-то полчаса, чтобы замаскировать преступление. Услышав, что мы возвращаемся, он понял, что ему остается единственный план действий: забраться в кровать и притвориться в стельку пьяным. От него, конечно, здорово разило виски, и он очень правдоподобно имитировал состояние опьянения. Фактически, возможно, он на самом деле залпом выпил сколько-то виски, чтобы опьянеть. За короткое время, в общем-то, можно выпить немало этого напитка.
– Да, если есть, что пить, – улыбнулся Мейсон.
Судья не увидел в замечании ничего смешного. Он оценивающе посмотрел на Мейсона.
– У него было, что пить, и в достатке.
– Если не ошибаюсь, он работает здесь шофером? – спросил адвокат.
– Да.
– А он разве никуда не собирался? Нортон же велел ему завести одну из машин и отправиться по поручению?
– Если я все правильно понял, – сказал судья, – то произошло следующее: Нортон хотел, чтобы его секретарь забрал в доме мистера Кринстона какие-то бумаги, а шоферу требовалось потом заехать за секретарем.
Мейсон внимательно посмотрел на судью.
– Давайте попробуем разобраться, как все произошло. Нортон попросил у вас разрешения отправить Грейвса в вашей машине, не так ли?
– Да. Нортон обратился не ко мне, а к мистеру Кринстону. Я, конечно, слышал его просьбу, сидя в машине. Он крикнул из окна.
– Давайте воспроизведем ход событий, начиная с того момента, предложил Мейсон. – Грейвс спустился вниз, чтобы присоединиться к вам двоим. Разумно предположить, что затем Нортон позвал шофера. Возможно, он просто велел ему подняться в кабинет. На это ушла бы минута-две.
– Правильно, – устало согласился судья. – Но, простите, господин адвокат, я не думаю, что мы что-нибудь выясним, воспроизводя таким образом ход событий.
– Я просто пытаюсь уточнить, сколько у них было времени, чтобы поссориться.
– Что вы имеете в виду? – внезапно заинтересовался судья Пурлей.
– Если преступление было совершено к тому моменту, когда вы оказались на возвышенности, и если за это время Нортон вызвал шофера и произошла ссора, то она, в таком случае, была не мгновенной, а давнишней, – высказал свое мнение Мейсон.
– Совсем необязательно. Ссора могла начаться прямо в кабинете. Фактически, разумно ли предполагать, что Нортон оставил бы Девоэ у себя, если бы у них были какие-нибудь нелады?
У Мейсона заблестели глаза.
– В таком случае вы должны согласиться, что возможности на долгое обдумывание не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23