Значит, вы ошибались, говоря, что наблюдали за Тейлманом?
– Да. Я его видел, но наблюдал за женщиной. Я смотрел на нее.
– Значит, вы ошибались, говоря, что ваш взгляд был сфокусирован где-то между ней и мистером Тейлманом?
– Я не подумал, отвечая на ваш вопрос, мистер Мейсон.
– Другими словами, находясь под присягой, вы отвечали, не подумав?
– Что же, получается так.
– И дали неверный ответ?
– Да. Должно быть, так.
– Спасибо, – с преувеличенной вежливостью сказал Мейсон. – Я так и думал. Были ли еще вопросы, на которые вы ответили, не подумав?
– Нет.
– Теперь вы думаете?
– Да.
– Больше вопросов не имею, – сказал Мейсон.
– Вызываю в качестве свидетеля миссис Морли Л.Тейлман, – объявил Раскин.
Вторая жена Морли Тейлмана, одетая в черное платье, со скромно опущенными глазами, медленно прошла вперед, подняла правую руку, произнесла слова клятвы и приготовилась давать показания.
В голосе Раскина звучало профессиональное сочувствие, с которым многие прокуроры обращаются к вдовам.
– Миссис Тейлман, – начал он, – нам придется выполнить печальный долг. Вы вдова мистера Морли Тейлмана и были, насколько мне известно, вызваны для опознания тела после того, как оно было найдено.
– Да, сэр, – сказала она.
– Вы его опознали?
– Да, это был мой муж, Морли Тейлман.
– Теперь сосредоточимся на вторнике, дне, накануне обнаружения тела. Вы можете рассказать, когда видели мужа в последний раз, где это было и что он делал?
Свидетельница медленно, тихим голосом рассказала, как Тейлман вернулся из офиса и сказал, что собирается в Бейкерсфилд. Он попросил свежий костюм. Пока муж брился в ванной, она просмотрела карманы старого костюма, обнаружила письмо и конверт, прочитала письмо и положила вместе с конвертом в карман пиджака, который собирался надеть муж.
– Именно этот костюм был на нем в момент смерти? – спросил Раскин.
– Да, – ответила она.
– Можете допрашивать, – повернулся Раскин к Мейсону.
Мейсон встал напротив стройной женщины, сидевшей на свидетельском месте с опущенными глазами.
– Миссис Тейлман, – начал он, – где вы познакомились со своим мужем?
– В Лас-Вегасе, штат Невада, – тихо ответила она.
– Чем вы занимались в это время?
– Вношу протест, – вмешался Раскин, – вопрос не относится к делу.
– Протест отклоняется, – объявил судья Сеймур. – Я намерен дать возможность адвокату обвиняемой строить защиту так, как он считает необходимым. Свидетельница, ответьте на вопрос.
– У меня были различные занятия.
– Расскажите подробнее, – попросил Мейсон.
Ее голос слегка окреп, а ресницы приподнялись достаточно, чтобы бросить на Мейсона неприязненный взгляд.
– Пожалуй, лучше всего это можно охарактеризовать словами, что я была статисткой в шоу.
– Вам приходилось демонстрировать купальники?
– Иногда.
– Вы работали в ночном клубе?
– Да.
– Так называемой «хозяйкой»?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Вы надевали узкие, облегающие платья с очень большим вырезом и прохаживались между игорными столами?
– Все вечерние платья облегающие.
– И ваши тоже были такими?
– Да.
– Вы ходили вокруг игорных столов?
– Да.
– С вами было легко познакомиться?
– Это была моя работа.
– И поэтому с вами было легко познакомиться?
– Я просто выполняла свои обязанности.
– С вами было легко познакомиться?
– Да.
– И легче всего с вами знакомились богатые мужчины, которые могли себе позволить тратить деньги за игорными столами. Не так ли?
– Да! – резко ответила миссис Тейлман.
– В ваши обязанности входило подогревать интерес богатых посетителей к игре, вы крутились возле игорных столов, поддерживали разговор, делали иногда ставки сами?
– Я старалась быть привлекательной.
– Вы пользовались жетонами?
– Всегда.
– С Морли Тейлманом вы познакомились за игорным столом, не так ли?
– Кажется, да.
– Вы не знаете точно?
– Думаю, что там.
– Вы играли жетонами?
– Я же сказала, что всегда пользовалась жетонами.
– Это были специальные жетоны, правда? Необменные, вам их выдавали. Их нельзя было обменять на деньги, вы просто делали вид, что играете.
– Да.
– И вы хотите убедить присяжных, что не знаете значения слова «хозяйка»?
– Я слышала это слово.
– Вы когда-нибудь пользовались им?
– Возможно...
– Вы пользовались словом, не понимая его значения?
– Я знала, что оно означает в том смысле, в котором я им пользовалась.
– Вот именно, – сказал Мейсон. – Значит, когда вы сказали, что не знаете значения слова «хозяйка», вы были не вполне искренни?
– Ваша Честь, – вмешался Раскин, – это попытка опорочить свидетеля.
– Протест отклоняется, – оборвал его судья Сеймур.
– Ответьте на вопрос, миссис Тейлман, – настаивал Мейсон.
– Я не знала того смысла слова, в котором вы его употребляете. У вас оно кажется...
– Непристойным, – подсказал Мейсон.
– Нечто подобное.
– Вы считаете свое занятие достойным?
– Я старалась вести себя достойно.
– Как леди?
– Да.
– И тем не менее, используя ваше собственное выражение, вы были приманкой.
Она прикусила губу:
– Пусть будет так, я была приманкой.
– Когда вы впервые увидели Морли Тейлмана, он играл, не так ли?
– Да.
– Кто-нибудь направил вас к этому столу? Кто-то представляющий интересы хозяина заведения показал вам Морли Тейлмана? Велел вам подойти и поработать с ним?
– Слова «поработать с ним» не произносились.
– Но мысль вы поняли?
– Я подошла и столу и, когда мистер Тейлман выиграл, улыбнулась ему. Это сломало лед.
– Какой лед? – поинтересовался Мейсон.
– Ну, скажем, дало ему шанс познакомиться со мной.
– Вы считаете, что между вами был лед?
– Я просто употребила это выражение.
– Я также просто употребил это выражение, – сказал Мейсон. – Я отнюдь не имел в виду, что вы употребляете слово «лед» в буквальном смысле, и использовал это слово в том же значении. Итак, вам пришлось разбить какой-то лед?
– Это зависит от того, как посмотреть на ситуацию.
– Вы подошли, чтобы познакомиться с ним?
– Я...
– Да или нет?
– Да! – вскипела миссис Тейлман. Она неожиданно подняла на адвоката глаза и сказала звонким голосом: – Я там работала. Не надо притворяться наивным, мистер Мейсон! Вы бывали в Лас-Вегасе.
Мейсон поклонился и сказал:
– Совершенно верно. Большое спасибо, миссис Тейлман. Я просто хотел, чтобы присяжные представили себя ситуацию.
– Высокий Суд, – сказал Раскин, – я утверждаю, что защитник несправедлив к свидетельнице, что он пытается ее опорочить и представить перед присяжными в ложном свете. Эта женщина вдова. Она овдовела в результате преступления, совершенного...
– Одну минуту, – прервал его Мейсон, – в настоящий момент дело не рассматривается в Суде и не должно обсуждаться сторонами.
– Но я возражаю против того, чтобы эту женщину представляли перед присяжными как легкомысленную особу! – закричал Раскин.
– А я возражаю против того, чтобы ее представляли как тихую, убитую горем вдову, против того, чтобы обвинение могло играть на симпатиях присяжных, – парировал Мейсон.
Судья Сеймур нахмурился:
– В данный момент дело не разбирается в Суде, поэтому нет смысла представлять возражения. Присяжные вызваны лишь для того, чтобы увидеть свидетелей, услышать их показания, сформировать свое мнение относительно фактов. У обвинения один взгляд на дело, у защиты – другой. Пожалуйста, джентльмены, не переходите на личности. Продолжайте, мистер Мейсон.
К этому времени свидетельница уже не напоминала беспомощную, убитую горем вдову. Она сидела, слегка наклонясь вперед и свирепо глядя на Мейсона.
– Миссис Тейлман, – продолжил адвокат, – вы нашли письмо в кармане вашего мужа?
– Если это можно назвать письмом, – огрызнулась она. – Угрозы шантажиста!
– И конверт?
– Да, и конверт, – ироничным голосом ответила она.
– В левом верхнем углу конверта был обратный адрес и имя А.Б.Видала.
– В левом верхнем углу, – снова повторила за ним она, – был обратный адрес и имя – А.Б.Видал.
Миссис Тейлман была слишком разозлена, чтобы пытаться скрыть свои эмоции.
– Вы говорите, это были угрозы шантажиста. Откуда вы это знаете?
– А что это, по-вашему, было – приглашение на танцы? – взорвалась она.
Нахмурив брови, судья Сеймур погасил раздавшиеся в зале смешки.
– И отправителем письма был А.Б.Видал?
– И отправителем был А.Б.Видал.
– Теперь, миссис Тейлман, – обратился к ней Мейсон, – сообщите, пожалуйста, господам присяжным ваше девичье имя.
– Дей Даунс.
– Это имя дали вам при крещении?
– Не знаю, – ответила она, – я там была, но ничего не помню.
– Вы пошли в школу под этим именем?
– Я не помню, когда пошла в школу.
– Вы носили это имя, когда вам было двенадцать лет?
Она немного поколебалась и сказала:
– Вы же понимаете, мистер Мейсон, что это был профессиональный псевдоним.
– Понятно, – отозвался Мейсон. – А ваше настоящее имя?
– Я...
– Суд ждет!
– Агнес.
– Агнес, а дальше?
– Агнес Видал! – крикнула она.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Это все.
Раскин встал и успокаивающим голосом обратился к свидетельнице:
– Миссис Тейлман, я понимаю ваш гнев. Прошу вас объяснить господам присяжным, что вы почувствовали, увидев имя на конверте.
– Я почувствовала, – начала она, стараясь вернуться к роли безутешной вдовы, – что какой-то шантажист использовал имя Видал, чтобы показать моему мужу, что он знает... все обо мне.
– Вы посылали это письмо?
– Конечно нет!
– Вы имеете к нему какое-то отношение?
– Нет.
– Что вы о нем знаете?
– Только то, что уже рассказала.
– Какое впечатление произвело на вас имя А.Б.Видал?
Судья Сеймур взглянул на Мейсона:
– Защита не возражает, чтобы свидетель рассказал о своих впечатлениях?
– Ни в коем случае, – ответил Мейсон. – Я и сам хотел бы задать несколько вопросов по этому поводу.
Свидетельница снова свирепо взглянула на Мейсона и повысила голос:
– Я была просто уверена, что это шантаж и имя использовано, чтобы задеть моего мужа.
– У меня все, – объявил Раскин.
– У защиты есть еще вопросы к свидетельнице? – обратился к Мейсону судья Сеймур.
– Да, Ваша Честь. Я хотел бы узнать у свидетельницы, что именно в ее прошлом могло натолкнуть ее мужа на мысль о шантаже?
– Протестую! – закричал Раскин вскакивая с места. – Свидетельница не говорила ничего подобного. Вопрос не существеннен и не относится к делу!
– Напротив, – возразил Мейсон, – свидетельница поведала о своих впечатлениях, и я настаиваю на том, что мой вопрос вытекает из ее ответа.
– Вполне возможно, – сказал судья Сеймур, – но это совсем не значит, что мы можем тратить время на обсуждение несущественных вопросов. Однако в связи с характером перекрестного допроса я намерен разрешить этот вопрос.
– Вы поняли вопрос? – спросил Мейсон свидетельницу.
– Я не совсем в этом уверена.
– Что именно в вашем прошлом заставило вас подумать, что использование вашего имени имеет отношение к шантажу?
– Ничего! – взорвалась она. – Совершенно ничего!
– Спасибо, – улыбнулся Мейсон. – Больше вопросов не имею.
– У нас все, – объявил Раскин.
Взбешенная миссис Тейлман прошла мимо стола защиты, бросая на Мейсона свирепые взгляды.
Мейсон повернулся к сидящей позади него Дженис Вайнрайт и шепнул, стараясь подбодрить:
– Мы сумели разрушить образ скромной, убитой горем вдовы. Это может очень многое значить в дальнейшем.
Раскин вызвал лейтенанта Трэгга.
Лейтенант Трэгг профессионально немногословно описал место преступления. Он объяснил, что работал совместно со службой шерифа, так как он занимался этим делом, когда обнаружилось, что Морли Тейлман пропал. Спокойно, невозмутимо и объективно он описал помещение: диван-кровать, душ, туалет, письменный стол, стулья и стенной шкаф с бумагами.
Тело лежало на полу лицом вниз, правая рука слегка вытянута над головой, левая – согнута возле левого бедра. Лейтенант отметил факт «ригор мортис» [Rigor mortis (лат.) – трупное окоченение (мед.)] на момент, когда он осматривал тело.
– В какое время вы увидели тело? – спросил Раскин.
– В семь двадцать семь вечера.
– В среду, четвертого?
– Да.
– Вам известно, когда было обнаружено тело?
– Нет.
– Но вы знаете, когда вам об этом сообщили?
– Да.
– В какое время это было?
– Около шести часов.
– Перекрестный допрос, пожалуйста, господин адвокат, – сказал Раскин Мейсону.
– Когда вы приехали в дом, диван-кровать был разложен? – спросил Мейсон.
– Нет, уже сложен.
– Может быть, его вообще не разбирали?
– Этого я не знаю, – подумав, ответил Трэгг.
– Спасибо, у меня все, – объявил Мейсон.
– Доктор Ломбард Г.Джаспер, – объявил Раскин.
Доктор Джаспер прошел на свидетельское место, принес присягу и сообщил, что является помощником судебно-медицинского эксперта и обследовал тело Морли Л.Тейлмана, прежде чем его забрали с места происшествия. Обследование проводилось примерно в половине восьмого вечера, в среду, четвертого числа. По мнению доктора Джаспера, смерть наступила между полуночью и пятью часами утра.
– Перекрестный допрос, – объявил Раскин.
– Как вы установили время смерти, доктор? – спросил Мейсон.
– На основании различных факторов, известных судебно-медицинским экспертам.
– Вы можете пояснить, что это за факторы, известные судебно-медицинским экспертам?
– Например, трупные пятна.
– Что еще?
– "Ригор мортис" – начало, продолжительность, окончание окоченения.
– А теперь, доктор, давайте забудем профессиональный жаргон и изложим все так, чтобы поняли присяжные. Что такое трупные пятна?
– Характерный цвет трупа, появляющийся в результате коагуляции крови в капиллярах.
– Не очень-то доходчиво выходит, – заметил Мейсон. – Может, я вам помогу, доктор? При жизни у нас существует кровяное давление, так?
– Да.
– После смерти давление становится равным нулю?
– Да.
– Поэтому кровь стекает в нижние части тела, верно?
– Да.
– И поскольку кровь перестает циркулировать, она начинает сгущаться, не так ли?
– Да.
– Поэтому нижние части тела приобретают специфический оттенок, так называемые трупные пятна?
– Да.
– Как скоро после смерти появляются трупные пятна? Точнее, когда они становятся заметными?
– Спустя один-два часа после смерти.
– И как долго они сохраняются?
– Продолжительный период времени.
– Двенадцать часов?
– О, да.
– Двадцать четыре часа?
– Да.
– Следовательно, трупные пятна показывают только, что смерть произошла больше, чем час назад?
– Нет. Они продолжают развиваться. Цвет тоже указывает на время смерти.
– Есть какая-то разница между трупными пятнами спустя пять или десять часов?
– Я бы сказал, что через пять часов образование трупных пятен завершается.
– На теле, которое вы осматривали, оно было завершено?
– Да.
– Следовательно, по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было лишь сказать, что смерть наступила не менее пяти часов назад?
– Ну... есть и другие факторы.
– Не будем пока касаться этих факторов, – сказал Мейсон. – Я говорю сейчас только о трупных пятнах. Верно ли, что только по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было утверждать, что смерть наступила более пяти часов назад?
Доктор заметно колебался.
– Да или нет? – настаивал Мейсон.
– Да, – произнес наконец доктор Джаспер.
– Теперь перейдем к другому фактору, который вы упомянули. «Ригор мортис». Вы можете объяснить что такое «ригор мортис» так, чтобы поняли господа присяжные?
– Это окоченение тела в результате химических процессов в мышечных тканях. Сразу после смерти тело очень мягкое. Потом начинается окоченение –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15