Юики полагал, что я принадлежал к разряду таких людей. Я не собирался разуверять его. Мне не хотелось рассказывать Юики о своем прошлом.
– Один из мучеников правых политических сил, генерал-лейтенант Исивара Кандзи, проповедовал ненасильственный нейтралитет, как Ганди. Что ты скажешь по этому поводу? – насмешливо спросил я.
– Это совсем другое дело, – возразил Юики. – Исивара был монахом школы нитирэн, святым человеком, отличавшимся прямотой суждений.
– Возможно, он действительно был святым, но его одно время обвиняли в военных преступлениях.
– Какое это имеет значение? Кроме того, он умер в 1949 году. С тех пор мир сильно изменился.
– В худшую сторону, – заметил я. – И что же ты предлагаешь делать, чтобы победить эту вездесущую чуму цинизма?
Юики, потупив взор, взглянул на свою пустую чашку, из которой он пил саке.
– Я не могу сидеть сложа руки, я должен действовать, – промолвил он и, поколебавшись, вынул из-за пазухи кителя брошюру.
Открыв ее на заложенной странице, Юики протянул ее мне. Это был журнал ультраправой ассоциации «Нихон Кикухата», «Флаг японской Хризантемы». В отрывке, который я должен был прочитать, заключались философские размышления идеологов «Кикухаты» о Хризантеме – традиционном символе императора.
«В настоящее время движение „Кикухата“ нацелено на революцию по модели Великой английской революции. Наша социальная политика близка той, которую проводит британская лейбористская партия. Мы намереваемся организовать рыбную промышленность по образцу норвежской; сельское хозяйство по образцу датского; точное приборостроение по образцу швейцарского; культуру по образцу французской; философию по образцу германской, систему императорского правления по образцу системы королевской власти Англии и Швеции; для нас образцовыми политическими системами являются системы Швейцарии, Англии и Соединенных Штатов. Кроме того, движение „Кикухата“, выступающее против современного буржуазного общества с его стремлением к наживе, берет пример с немецких нацистов, поскольку мы тоже ненавидим марксизм, с либералов, поскольку мы отвергаем фашизм, коммунистов, поскольку мы стремимся произвести чистку капитализма. Мы строим свою деятельность по образцу английского Фабианского Общества».
– Что все это значит? – со смехом воскликнул я.
– Это идеология, – мрачно ответил Юики. – Вы что-нибудь поняли из этого отрывка?
– Надо быть ученым, чтобы распутать все хитросплетения изложенной здесь мысли, и последним идиотом, чтобы верить в такую галиматью.
– Но ведь вы – интеллектуал. Вот и объясните мне, что здесь написано.
– А ты? Прости, но ведь ты намереваешься поступить в университет.
– Боюсь, я способен лишь драться на ринге и разбивать носы своим противникам, – покраснев, заметил Юики. – Вы – дипломированный юрист, выпускник Императорского университета. Прошу вас, объясните, что вы поняли из этого отрывка.
– Что ты хочешь услышать от меня? Все это полная чушь.
– Что означает выражение «Великая революция»?
– Речь идет о свержении с английского трона короля Якова II и приходе к власти его племянника принца Оранского. Это был своего рода бескровный государственный переворот.
– Я не такой уж глупый, Кокан, но я хочу знать, почему эту революцию назвали великой – потому что это был государственный переворот или потому, что он был бескровным, как вы говорите? Я не понимаю, почему движение «Кикухата» превозносит это событие.
– Думаю, это завуалированный намек на реставрацию императорской власти в Японии.
– То есть на возврат прежней системы правления? – Да.
Сидевшие за столиками посетители ресторана начали подозрительно поглядывать на нас, однако Юики не обращал на них внимания.
– А теперь, будь любезен, объясни мне, – попросил я, – почему тебе нравятся идеи, которых ты не понимаешь?
– Они мне нравятся именно потому, что я их не до конца понимаю. Они будоражат мое воображение, будят незнакомые чувства, о которых я даже не подозревал. Когда я читаю такие слова, как «хризантема», то чувствую, что готов ради скрытого в них смысла пожертвовать собой.
– Ты хочешь сказать, что мог бы умереть во имя идей, которых не понимаешь?
– Да, это так.
– Почему же тогда ты не выбрал идеи коммунистических мудрецов, таких, как Маркс, например?
– Материализм годится только для ленивых умов простолюдинов и рабочих.
– Но ведь ты тоже рабочий, Юики.
– Пусть я всего лишь никуда не годный ронин, но я никогда не буду обыкновенным рабочим.
– Я не хотел тебя обидеть. Живи как знаешь.
– Ты сказал, живи как знаешь? О, как бы мне действительно хотелось жить так, как я считаю нужным! – воскликнул Юики, и взгляды всех присутствующих обратились к нему. – Хотите, я расскажу вам, как именно я мечтаю прожить свою жизнь? Я мечтаю умереть отважно и вдохновенно, как это сделали члены ассоциации «Сондзо Досикаи». Вы знаете, как они поступили, когда был подписан Акт о капитуляции? Они решили убить премьер-министра, его кабинет и всю банду пораженцев, этих негодяев политиков и финансистов.
Юики загибал пальцы, перечисляя намеченные жертвы, словно считал предметы грязного белья, которое сдавал в прачечную.
– Но им не удалось осуществить свои планы, – сказал я. – Полиция загнала твоих героев в угол, они укрылись в здании в Сибе, а потом подорвали себя ручными гранатами.
– Ну и что? По крайней мере они погибли, выразив свое несогласие с капитуляцией.
– Но они не подчинились приказу императора сдаться, а значит, изменили ему. Вот что на самом деле произошло, Юики. Твои герои – предатели, совершившие преступление против Его величества.
Юики был ошеломлен моими словами, он открыл рот от изумления, потеряв дар речи.
Я взглянул на часы. Пора было отправляться в гостиницу для геев, где я мог насладиться телом Юики, прежде чем возвратиться в лоно своего почтенного семейства. Огорченный Юики упорно молчал, опустив глаза. В стоявшем на нашем столике кувшине с водой отражалось мое лицо с залепленной пластырем рассеченной бровью. Меня можно было принять за боксера, отмечающего победу в поединке.
Прошло несколько месяцев, прежде чем я снова увидел Юики, на этот раз случайно, в Гинзе. Он был в компании двух молодых людей. Все трое были одеты в темно-синюю униформу Молодежного корпуса национальных мучеников, эмблемой которого была императорская Хризантема.
– Юики! – окликнул я его, удивленный тем, что он надел эту военизированную униформу, однако мой друг, коротко кивнув, молча прошел мимо.
– Кто это? – спросил один из приятелей Юики.
– Известный писатель, – ответил тот. – Друг моего отца. Ошеломленный поведением Юики, я проводил его взглядом.
Вскоре он и его приятели слились с толпой. Так, значит, он все же сделал то, о чем мечтал. Юики шагнул туда, где таилась беспросветная тьма насилия. Мне не стоило удивляться этому. Юики давно уже грезил идеями ультраправого фундаментализма. И все же поступок Юики не мог не волновать меня. Теперь он находился в таинственном мире, которым правили драконы закулисной политики, фанатики, такие, например, как Иноуэ Ниссо, монах школы нитирэн и организатор террористических акций, чей «Корпус Кровавого Залога» в 1932 году убил министра финансов и директора корпорации «Мицуи». Военизированный молодежный корпус, в который вступил Юики, хотя и был создан после войны, своими корнями уходил в довоенную тайную организацию Иноуэ. Теперь он являлся одним из инструментов насилия и действовал в рамках широкого антикоммунистического движения. Преступления, которые совершали члены корпуса, оставались нераскрытыми. Однако простые граждане хорошо знали этих парней и их тактику устрашения и запугивания, которую они широко применяли во время избирательных кампаний. Они нападали на пикеты бастующих рабочих и занимались вымогательством, собирая деньги на развитие своей организации.
Интересно, знал ли Юики о преступном характере деятельности своей организации? Было ли ему известно, что его вожди, разыгрывавшие из себя патриотов-самураев, состояли в тесном союзе с профсоюзными боссами, рэкетирами и коррумпированными политическими деятелями? Или, может быть, фанатизм делал его слепым?
Мне захотелось снова увидеть Юики и поговорить с ним. Мне надоели геи, которых можно встретить на вечеринках и в барах, и я брезговал сближаться с теми из них, которые околачивались в парках и злачных местах, торгуя своим телом. Мне неистово хотелось вновь насладиться чистой красотой Юики.
Несколько раз я пытался дозвониться до Юики, но не заставал его дома. Однако в конце концов я услышал в трубке его голос. Мне не пришлось уговаривать его встретиться со мной. Юики был рад моему звонку.
– Я должен ночевать в спальне Корпуса, – сообщил он. – Но в следующие выходные получу увольнительную.
Я забронировал номер в отеле в районе Цукидзи, около порта. Место не слишком приятное, но здесь мы могли не опасаться, что нас увидят знакомые. Юики был одет в штатское, через его левую щеку тянулся большой шрам, на который были наложены швы.
– Ну и вид у тебя! – воскликнул я. – Что случилось? Юики объяснил, что вместе со своими товарищами по Корпусу участвовал в схватке с бандой корейцев. Они дрались на мечах.
– Неужели тебе нравится уродовать свое лицо?
– Мы должны избавлять нашу нацию от инородных элементов.
– Когда произошла схватка?
– Вчера.
Раскаленным летним вечером в номере отеля было душно. Напрасно мы обмахивались веерами, это не приносило прохлады. Мы разделись – не для того, чтобы предаться страсти, а потому, что было невыносимо жарко. Юики вел себя очень сдержанно. За последние три месяца он сильно изменился. Из вспыльчивого, угрюмого юнца он превратился в уверенного, спокойного молодого человека. И хотя сидевший сейчас напротив меня Юики был совершенно голым, казалось, что он был одет в костюм, застегнутый на все пуговицы. Полное достоинства поведение Юики провоцировало меня, мне хотелось задеть его за живое.
– Значит, вчера ты заглянул в глаза смерти, – промолвил я, стараясь, чтобы в моем голосе не слышалось насмешливых ноток. – Тебе не было страшно перед лицом реальной угрозы?
– Нет.
– Скажи, действительно ли ощущение близости смерти является восхитительным чувством?
На лице Юики появилась детская улыбка.
– Вы говорите как актер на театральной сцене. Мне нечего вам сказать. Я не ощущал близости смерти, у меня было такое чувство, как будто я нахожусь внутри нее.
– Внутри нее? Звучит очень патетично. Наверное, тебя научили этому в Молодежном корпусе национальных мучеников.
– Вы пригласили меня сюда для того, чтобы издеваться надо мной?
– Конечно, нет. Прости, если мои слова обидели тебя. Но, пойми, мое любопытство вполне оправданно. В конце концов, ты ведешь теперь необычную жизнь, которая не может не вызывать интереса у такого человека, как я.
– У неисправимого нигилиста?
– Точно, у верного себе нигилиста. Скажи, чему вас учат в Корпусе мучеников?
– Нас учат методам ведения сельского хозяйства…
– Ах да, в соответствии с принципом «возвращения к земле», который проповедуют буддисты школы нитирэн.
– Если вы обо всем знаете, то зачем тогда спрашиваете?
– Продолжай, пожалуйста.
– Мы занимаемся бодибилдингом и изучаем военное искусство. Каждый кадет Корпуса должен весить по крайней мере сто пятьдесят фунтов. – И тут Юики выразительно посмотрел на мое хилое тело. – Кадеты должны воздерживаться от алкоголя. Западные танцы, фильмы и джаз, а также некоторые игры запрещены.
– В том числе и бейсбол?
– Бейсбол тоже запрещен.
– Но ведь ты с детства входил в команду поддержки бейсболистов.
– Я был тогда маленьким и глупым.
– Другими словами, вам запрещены все формы морального разложения. К вам предъявляются очень высокие нравственные требования.
– От нас требуется истинно японское поведение, которое по самой сути своей глубоко нравственно.
– Понятно. Но тогда зачем ты принял мое приглашение и пришел сюда?
Юики не ответил. Он рассматривал свой большой потертый похожий на хризантему веер.
– У вас черствая душа, которую можно сравнить с куском засохшей кожи, – наконец заявил он.
Слова Юики задели меня за живое, они были верны по своей сути. Я действительно напоминал сам себе сморщенный бурдюк из ломкой сухой кожи, в который заключены мои больные внутренности. Всю эту неделю у меня болел живот, и я боялся, что приступ начнется прямо сейчас, на глазах у Юики.
– Как ты полагаешь, чем мы будем заниматься в эти выход-вые? – спросил я.
– Будем мирно беседовать, как добрые друзья, и играть в разрешенные игры.
И Юики достал из своего портфеля деревянную коробку.
– Вы играете в го или в соги? – спросил он.
– Я не трачу время на игры, – раздраженно ответил я.
– Меня это нисколько не удивляет. Вместо этого вы играете с жизнью.
– Неужели я забронировал этот номер для того, чтобы играть в го?
– Ну и что? Кстати, я не в восторге от того, что нахожусь в дешевом клоповнике для геев.
– О, ты, наверное, предпочел бы остаться в казарме Молодежного корпуса мучеников с его высоким уровнем нравственности. А ты знаешь, откуда ваши главари получают деньги? Я могу рассказать тебе. От гангстеров, которые путем запугивания вымогают миллионы иен у простых акционеров.
– Я знаю, что некоторые негодяи выдают себя за искренних националистов. Но мы не прибегаем к преступным методам. Мы получаем честные доходы от работы серных рудников Беппу.
– Так вам говорят ваши вожди?
– Они говорят правду. А наши враги распространяют о нас злонамеренную ложь.
– Тебя обманывают, Юики. Как ты думаешь, что является главной задачей вашего Корпуса?
– Возрождение нации.
– Хорошо сказано, браво! И ты собираешься «возрождать нацию», участвуя в хулиганских нападениях на корейцев?
– Как вы смеете называть меня хулиганом?
– Да, ты – настоящий хулиган. И более того, ты гей, изображающий из себя мужественного самурая, в то время как на самом деле тебя пользуют гангстеры.
Мое язвительное замечание произвело то действие, на которое я и рассчитывал. Юики потерял самообладание. Он снова подошел к лежавшему на кровати портфелю и стал рыться в нем, выставив на мое обозрение свои великолепные ягодицы. Дрожь нетерпения пробежала по моему телу. Я восхищался красотой Юики и усмехался, глядя на наши портфели. Мы оба приехали в гостиницу без багажа, чтобы не вызвать подозрений у своих родителей.
Юики резко обернулся и увидел перед собой сидящего в кресле идиота с дурацкой улыбкой на лице. Юики держал в руках длинный самурайский кинжал. Медленно подойдя ко мне, он направил на меня острие клинка. Мышцы его тела напряглись так, как будто он с большим трудом сдерживал себя.
– Вы действительно назвали меня хулиганом или мне показалось? – прорычал он.
– Так кто из нас двоих больше похож на актера, играющего на театральной сцене? – с улыбкой спросил я, боясь пошевелиться.
Юики убрал кинжал в деревянные ножны и запел:
– … высоко вздымающаяся гора Фудзи – это гордость нашей безупречной, словно золотая чаша, непоколебимой Японии…
Он стоял по стойке «смирно», направив кинжал на юг, как будто салютуя горе Фудзи.
– Сейчас же прекрати петь! – воскликнул я. – Ты совершенно не понимаешь значения слов этого гимна.
Сила моего негодования удивила Юики.
– Надеюсь, вы должным образом цените их? – спросил он и, бросив кинжал на кровать, присел на ее край.
– Слова – моя профессия, они пьет мою кровь и разъедают мои кости, поэтому я глубоко уважаю их. Слова имеют ужасную способность воплощаться в жизнь. Ритуальные фразы, такие, как «безупречная, словно золотая чаша», похожи на черные дыры Вселенной, небольшое количество их весит многие тонны. Они – основа нашей культуры, с которой ты так легкомысленно обращаешься.
– Я знаю это, профессор. – Юики окинул меня скептическим взглядом. – Именно потому я верю в них. А вы признаете веру?
– Человек, который не изучил классику, никогда не сможет выполнить такую задачу, как возрождение нации, – сказал я и осекся, чувствуя, что едва не выдал себя.
– Да? Но изучение классики привело вас к неверию, – возразил Юики.
– Я писатель, а писатель не должен ни во что верить. Юики засмеялся:
– И вы пытаетесь убедить меня в важности слов, в которые сами не верите?
Я предложил Юики сигарету. Он заколебался, не зная, следует ли ему брать ее. Может быть, курение тоже было запрещено в Корпусе?
– Ты в увольнении, поэтому можешь курить.
Мы закурили, и я налил два стакана виски. Юики взял свой с явной неохотой.
– Как бы ты назвал предмет, от которого мы только что с тобой прикурили? – спросил я, показывая зажженную спичку.
Юики с удивлением посмотрел на меня.
– Это спичка, – неуверенно промолвил он.
– Да, мы называем это спичками на западный лад. Но во время войны считалось непатриотичным называть спички спичками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75