«Член финской партии активного сопротивления, Конни Циллиакус, сообщил центральному комитету, что через него поступило на русскую революцию пожертвование от американских миллионеров в размере миллиона франков , причем американцы ставят условием, чтобы эти деньги пошли на вооружение народа и распределены между всеми революционными партиями».
Ему вторит и его коллега по партии Виктор Чернов: «В это время, после поездки „бабушки“ в Америку, там были собраны большие фонды для русской революции. И в ожидании близких событий мы решили предпринять крупное дело по технической подготовке к будущему стихийному восстанию ».
«Бабушкой» эсеры называли одну из старейших своих руководителей Брешко-Брешковскую, прозванную так за свои старые заслуги перед революционным движением. Вот эта чудная дама и привезла из Америки деньги. Руководство эсеров в ожидании «стихийного восстания» и «близких событий» решает их подготовить технически. Это значит — закупить оружие и завести в его страну. Ведь, как известно, любое «стихийное» действие надо тщательно подготовить. Особенно если эта стихия должна разрушить крупнейшую империю мира. Из этих денег было закуплено в Швейцарии 25 тысяч винтовок, револьверы, три тонны взрывчатки и более четырех миллионов патронов. Весь этот арсенал отправили в Лондон(!), где преспокойно погрузили на пароход «Джон Графтон». Только счастливая случайность — пароход сел на мель в русских водах — предотвратило расползание оружия по стране. Поражает размах — 25 тысяч винтовок и столько же бойцов, сопоставимо по численности с крупной армейской единицей. А ведь это только один пароход, да и то который не смог благополучно достигнуть пункта назначения! Сколько же их было всего?
Потраченные на революцию деньги окупились с лихвой! Совпадение по срокам удивительное — как только русские войска начинают, наконец, склонять чашу весов на свою сторону, в их глубоком тылу начинается вакханалия стачек, забастовок и беспорядков.
В русско-японской войне было три решающих сражения: под Ляояном, на реке Шахэ и под Мукденом. Ни в одном из этих сражений русская армия не была разгромлена, а японские потери скоро начали превышать возможности их восполнения. Все-таки человеческие ресурсы Японии очень скромны. В ходе Ляоянского сражения японцы потеряли 24 тысячи человек (20% общего состава), а русские — 15 тысяч (9% состава ) своей армии. К началу 1905 года в Маньчжурии было сосредоточено уже 300 тыс. бойцов русской армии (в начале войны их было 125 тыс.). Последнее из генеральных сражений войны, Мукденское, проходило в феврале 1905 г. Русская армия насчитывала 330 тыс. человек, а японская — 270 тыс. Общие потери русских убитыми, ранеными и пленными составляют около 89 тысяч человек, в то время как японцы потеряли 71 тыс. человек. При этом убитых и раненых в русской армии насчитывается 59 тыс., тогда как у японцев убито и ранено 70 тыс. человек. Но такие потери русская армия может восполнить, а японская нет! Она начинает выдыхаться. Качество войск противника наоборот понижается: кадровый офицерский и унтер-офицерский состав уже истреблен. Пополнения прибывают на фронт плохо обученными, а самое главное — японцы начинают охотно сдаваться в плен, чего прежде совсем не наблюдалось. Истощение самураев так велико, что после Мукдена они уже до самого заключения мира, в течение полугода уже не провели ни одной наступательной операции! Русским наступать помешала революция, таким образом с лихвой окупившая все затраты на свое финансирование. Собственно говоря, существенными успехами японцев были только уничтожения русских эскадр и взятие Порт-Артура, но кардинального изменения военной ситуации они не принесли. Однако осада последнего, продолжалась почти 11 месяцев (как в Севастополе), а потери японцев были почти около 40 тыс. человек!
Через год после начала войны японцы находились всего лишь на 200 км севернее. И сил на дальнейшее движение у них уже не было. Русская армия же с каждым месяцем становилась сильнее. Повторялся сценарий почти всех войн России, когда противник побеждает вначале, но неизбежно проигрывает в итоге. Однако японцы и их британские друзья подстраховались — палочкой выручалочкой для них стала развернувшаяся в полный рост Первая русская смута.
Перелом в войне намечается только к 1-му июля 1905 года. После череды поражений бой под Санвэйзоем заканчивается нашей убедительной победой. Наконец-то на фронт начинают прибывать лучшие части русской армии — правительство убедилось, что кроме Японии противников у нас в эту войну не будет. Перевес становится и качественным и количественным. Процесс переброски войск на фронт и создание перевеса занимает больше года, казалось бы, медлительность невероятная. Вместо того, чтобы максимально быстро перебросить войска на Дальний Восток, Николай II чего-то выжидает. Такая медлительность объясняется просто: когда правительство убедилось в отсутствии внешних врагов, немедленно поднял голову враг внутренний. И все силы заняла борьба с ним, а не с самураями.
Падение Порт-Артура 20 декабря 1904 года было с радостью встречено всеми левыми силами. Неважно, что во время штурма потери японцев были в семь раз больше наших. Главное — Россия отступила. Наконец-то появлялся повод говорить о поражении в войне и начинать переходить к вооруженному восстанию. В ряде городов проходят демонстрации под лозунгами: «Долой самодержавие!» и «Долой войну». Но для массового выступления нужен повод, нужно моральное оправдание. И повод готовится.
В морозный день — шинель никудышная защита от холода. Особенно если неподвижно сидеть, думая о предстоящем свидании и совсем не замечая, того, что твориться вокруг.
— Барин, дальше никак — голос извозчика вернул мичмана Сенцова в реальность — Эта, там солдаты. Не пущають!
— Что ж случилось? — искренне удивился мичман. Он и вправду ехал по Петербургу, как в тумане и не замечал ровным счетом ничего. Пока извозчик не уперся в ряд солдат, перегородивший путь на Петербургскую сторону. Немного поодаль, вблизи Троицкого моста гарцевало десятка два казаков.
— Подожди, я сейчас — сказал мичман и, соскочив с повозки, подошел к молодому офицеру что-то торопливо объяснявшему нижнему чину.
— Что случилось, господин поручик?
— Мичман, вы словно с луны свалились!
— Не с луны, а с Порт-Артура — горько усмехнулся Сенцов — И я действительно не знаю, что случилось.
— Вот, полюбуйтесь — сказал офицер, подводя мичмана, к передней шеренге молча стоявших солдат — Рабочие идут к царю.
Впереди сколько мог видеть Сенцов, колыхалось безбрежное людское море. Толпа медленно и величаво продвигалась по Каменностровскому проспекту к Троицкому мосту и через несколько минут должна была упереться в солдатскую шеренгу.
— И куда идут сами не знают — зло произнес поручик — Не ждет их никто.
— Сейчас начнется, черт знает что — громко воскликнул кто-то из солдатского строя.
— Соблюдать спокойствие — отдал команду офицер, и смело шагнул вперед строя своих подчиненных.
Толпа рабочих остановилась шагах в пятидесяти от шеренги. Вперед вышел здоровенный бородатый мужик с хоругвью, рядом мерно вышагивал какой-то штатский в телогрейке и помятой кепке.
— Демонстрация запрещена — громко и быстро отчеканил поручик — Прошу всех разойтись. Дальше вы не пройдете!
— Мы к царю идем, изверги — раздались голоса из толпы — Как же вы можете нас не пустить к нашему государю!
—Пропусти, поручик — сказал штатский — Слышишь — народ царя видеть хочет! Дело святое, мешать нельзя!
— Его императорское величество отсутствуют в городе, а демонстрация запрещена. Потому, расходитесь, православные — уже более миролюбиво крикнул поручик.
— Что за дурацкая идея — подумал Сенцов — В таком количестве идти к царю! Кто же их пропустит?
Шеренга солдат, чтобы согреться переминалась с ноги на ногу. Перетаптывались на месте и демонстранты.
— Товарищи, — повернулся к толпе штатский в телогрейке — Царские сатрапы не хотят нас пускать к государю. И если мы сейчас повернем назад, то он так и не узнает, в каком ужасе мы живем! Мы не можем повернуть назад — царь ждет нас!
— Прекратите провоцировать людей! — возмущенно воскликнул поручик — Иначе я Вас арестую!
— Вы слышите, что он говорит — еще громче начал кричать штатский — За то, что мы хотим видеть нашего государя, он нас арестует!
Бородатый мужик с хоругвью угрожающе двинулся на поручика:
— С дороги!
А штатский, не прерывая своего крика, повернулся к шеренге.
— Братья солдаты, вы такие же, как мы — пойдемте вместе к царю. Расскажем ему правду о нашей жизни!
Внезапно за его спиной появилось человек десять, пятнадцать которые медленно обтекали своего вожака, и, не говоря ни слова, приближались к стоящему впереди поручику.
— Стоять! — рявкнул офицер и схватился за кобуру — Назад!
Сенцов увидел, как в руках одного из боевиков, молодого парня, блеснул ствол нагана.
— Поручик у него оружие, берегитесь! — крикнул мичман и рванулся вперед, оттолкнув солдат.
Выстрел разорвал морозный январский воздух. Поручик покачнулся, схватился руками за грудь и рухнул на покрытую снегом мостовую.
— Мерзавец!
Сенцов прыгнул вперед, стараясь схватить стрелявшего, медленно отступавшего за спины своих товарищей и торопливо убиравшего револьвер за пазуху. Нож вошел в его тело мягко, почти ласково. Сначала мичман его и не почувствовал, но вдруг резкая боль пронзила его раненый в Порт-Артуре, левый бок. И тут же понял, что сил держаться на ногах, у него уже нет. Нет сил и жить.
Уже угасая рядом с распростертым поручиком, мичман Сенцов слышал шум, выстрелы и даже заметил упавшее рядом с ним тело штатского в кепочке, чья кровь медленно остывая перемешивалась с его собственной на холодной мостовой…
Началось все с того, что в конце декабря 1904 года на Путиловском заводе были уволены четыре рабочих. Завод выполняет важный оборонный заказ. Это специальный железнодорожный транспортер для транспортировки подводных лодок на Дальний Восток. Русские субмарины могут изменить неудачный ход морской войны в нашу пользу, но для этого их надо перевести на Дальний Восток через всю страну. Без заказанного Путиловскому заводу транспортера этого не сделать. Увольнение четырех товарищей, для рабочих, получающих «союзные» деньги от смутьянов, важнее. Три из них пострадали за реальные прогулы и лишь в отношении одного мастером, была действительно проявлена несправедливость. Но столь ничтожный повод был радостно подхвачен революционерами, и они принялись нагнетать страсти. К 3-му января 1905 года рядовой трудовой конфликт перерос в общезаводскую забастовку. Потом руководству завода вручили требования. Однако в рабочей петиции речь шла вовсе не о восстановлении на работе своих товарищей, а о вполне конкретных политических требованиях, выполнить которые администрация не могла по вполне понятным причинам. В мгновение ока «в знак солидарности» забастовал почти весь Питер. В сводках полиции говорилось об активном участии в распространении бунта японских и английских спецслужб, что привело к моментальной остановке оборонных заводов. Однако полиция отслеживала лишь видимую часть айсберга: забастовщикам из неизвестных фондов выплачивалось содержание, равное их заработной плате. Главной же целью «союзников» и революционеров было вовсе не прекращение производства патронов и снарядов, а создание повода, для будущего вооруженного восстания. Готовились те самые «близкие события», о которых говорил в своих мемуарах эсер Чернов.
Власти явно недооценили потенциал заговорщиков и ширину замысла «союзных» спецслужб. Речь шла уже о самом существовании монархии и страны. Начиная с 7-го января, руководитель рабочих союзов отец Георгий Гапон стал выдвигать идею подачи петиции со своими требованиями, не администрации предприятий, а самому царю. Однако содержание подаваемого документа до рабочих не доводилось, считалось, что они пойдут к батюшке царю рассказать о своей тяжелой жизни. На самом деле готовая петиция содержала в себе довольно разнообразные требования, внутри нее ловко перемежались политические и действительно «рабочие» пункты. Писали петицию профессионалы, и составлена она была так, чтобы принять ее целиком правительство не могло. Поскольку содержала она и вполне справедливые с точки зрения любого нормального человека пункты, то отвергнувший ее царь, тем самым представал перед обществом в самом дурном свете. Разумные требования и придают всей петиции не экстремистский, а цивилизованный вид. Но внесены они туда просто для «ассортимента»:
— Общее и обязательное народное образование на государственный счет;
— Исполнение заказов роенного и морского ведомств должно быть в России, а не за границей;
— Отмена косвенных налогов и замена их прямым прогрессивным подоходным налогом;
— 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ
Главными среди требований были чисто «политические»:
— Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки;
— Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собрания, свободы совести в деле религии;
— Прекращение войны по воле народа; (!)
И чисто «демагогические»:
— Ответственность министров перед народом и гарантии законности правления;
— Свобода борьбы труда с капиталом — немедленно.
Много понаписали провокаторы в эту петицию. Конечно, всерьез никто и не помышлял, что правительство ее примет. Зато после гибели людей всегда можно было сказать, что император против 8-ми часового рабочего дня, а кровь неграмотные рабочие пролили «за свободу печати и свободу совести в деле религии».
Требование о прекращении войны с Японией ясно указывает нам, на чьи деньги так размахнулось забастовочное движение! Неприемлемые требования попахивали явной провокацией. Содержание петиции стало известно полиции, в результате для предотвращения эксцессов власти предупредили забастовщиков о запрете шествия. Однако это было сделано в субботу, когда не работали типографии, и потому о запрете никто не узнал. Революционеры, заинтересованные в провокации и столкновении, наоборот распускали слухи о том, что царь выслушает рабочих. В своей речи вечером 8-го января Георгий Гапон заявил, что «если Царь нас не примет, у нас больше нет Царя».
Замысел организаторов провокации был прост: несколько колонн рабочих-демонстрантов, в рядах которых должны были до времени скрываться террористы, намеревалось провести к Зимнему дворцу, якобы для передачи петиции лично Николаю II. Другие колонны должны были быть расстреляны и разогнаны на подходе к центру, для чего при соприкосновении с войсками планировалось спровоцировать последних открытием выстрелов из толпы. В момент, когда царь постарался бы успокоить своих возбужденных известиями о расстреле подданных лично, он бы был немедленно убит спрятавшимися в толпе террористами. Дальше — уничтожение царской семьи и кровавая вакханалия, приводящая страну к хаосу и анархии.
То, что случится трагедия, было известно заранее. Рано утром 9-го января, когда толпы демонстрантов только начинали стекаться к местам своих сборов, в Санкт-Петербурге проходило заседание «Вольного экономического общества», в котором участвовало много левых литераторов и писателей. Выступивший на нём Максим Горький заявил: «Сегодня, 9 января, я считаю, что в России началась революция». В тот же день(!) уже начались баррикадные бои — значит, оружие запасли заранее!
Провокация была тщательно спланирована. Революционные агитаторы, якобы от имени царя, передавали рабочим «его» слова и приглашение придти к монарху. Сам Георгий Гапон вспоминал: «Я подумал, что хорошо было бы придать всей демонстрации религиозный характер, и немедленно послал нескольких рабочих в ближайшую церковь за хоругвями и образами, но там отказались дать нам их. Тогда япослал 100 человек взять их силой , и через несколько минут они принесли их. Затем я приказал принести из нашего отделения царский портрет, чтобы этим подчеркнуть миролюбивый и пристойный характер нашей процессии».
Стремясь избежать воплощения дьявольского плана, войска и полиция не допустили демонстрантов на Дворцовую площадь. Никакого расстрела на ней не было. Толпы рабочих с портретами царя и с церковными хоругвями были остановлены в 11 точках, на подступах к ней. Провокаторы, как и было запланировано, открыли стрельбу. Одновременно начался грабёж лавок и магазинов. В ответ силы порядка были вынуждены применить оружие. Всего было убито 96 и ранено 311 человек. В числе убитых оказались околоточный надзиратель и помощник пристава, а среди раненых множество солдат и офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Ему вторит и его коллега по партии Виктор Чернов: «В это время, после поездки „бабушки“ в Америку, там были собраны большие фонды для русской революции. И в ожидании близких событий мы решили предпринять крупное дело по технической подготовке к будущему стихийному восстанию ».
«Бабушкой» эсеры называли одну из старейших своих руководителей Брешко-Брешковскую, прозванную так за свои старые заслуги перед революционным движением. Вот эта чудная дама и привезла из Америки деньги. Руководство эсеров в ожидании «стихийного восстания» и «близких событий» решает их подготовить технически. Это значит — закупить оружие и завести в его страну. Ведь, как известно, любое «стихийное» действие надо тщательно подготовить. Особенно если эта стихия должна разрушить крупнейшую империю мира. Из этих денег было закуплено в Швейцарии 25 тысяч винтовок, револьверы, три тонны взрывчатки и более четырех миллионов патронов. Весь этот арсенал отправили в Лондон(!), где преспокойно погрузили на пароход «Джон Графтон». Только счастливая случайность — пароход сел на мель в русских водах — предотвратило расползание оружия по стране. Поражает размах — 25 тысяч винтовок и столько же бойцов, сопоставимо по численности с крупной армейской единицей. А ведь это только один пароход, да и то который не смог благополучно достигнуть пункта назначения! Сколько же их было всего?
Потраченные на революцию деньги окупились с лихвой! Совпадение по срокам удивительное — как только русские войска начинают, наконец, склонять чашу весов на свою сторону, в их глубоком тылу начинается вакханалия стачек, забастовок и беспорядков.
В русско-японской войне было три решающих сражения: под Ляояном, на реке Шахэ и под Мукденом. Ни в одном из этих сражений русская армия не была разгромлена, а японские потери скоро начали превышать возможности их восполнения. Все-таки человеческие ресурсы Японии очень скромны. В ходе Ляоянского сражения японцы потеряли 24 тысячи человек (20% общего состава), а русские — 15 тысяч (9% состава ) своей армии. К началу 1905 года в Маньчжурии было сосредоточено уже 300 тыс. бойцов русской армии (в начале войны их было 125 тыс.). Последнее из генеральных сражений войны, Мукденское, проходило в феврале 1905 г. Русская армия насчитывала 330 тыс. человек, а японская — 270 тыс. Общие потери русских убитыми, ранеными и пленными составляют около 89 тысяч человек, в то время как японцы потеряли 71 тыс. человек. При этом убитых и раненых в русской армии насчитывается 59 тыс., тогда как у японцев убито и ранено 70 тыс. человек. Но такие потери русская армия может восполнить, а японская нет! Она начинает выдыхаться. Качество войск противника наоборот понижается: кадровый офицерский и унтер-офицерский состав уже истреблен. Пополнения прибывают на фронт плохо обученными, а самое главное — японцы начинают охотно сдаваться в плен, чего прежде совсем не наблюдалось. Истощение самураев так велико, что после Мукдена они уже до самого заключения мира, в течение полугода уже не провели ни одной наступательной операции! Русским наступать помешала революция, таким образом с лихвой окупившая все затраты на свое финансирование. Собственно говоря, существенными успехами японцев были только уничтожения русских эскадр и взятие Порт-Артура, но кардинального изменения военной ситуации они не принесли. Однако осада последнего, продолжалась почти 11 месяцев (как в Севастополе), а потери японцев были почти около 40 тыс. человек!
Через год после начала войны японцы находились всего лишь на 200 км севернее. И сил на дальнейшее движение у них уже не было. Русская армия же с каждым месяцем становилась сильнее. Повторялся сценарий почти всех войн России, когда противник побеждает вначале, но неизбежно проигрывает в итоге. Однако японцы и их британские друзья подстраховались — палочкой выручалочкой для них стала развернувшаяся в полный рост Первая русская смута.
Перелом в войне намечается только к 1-му июля 1905 года. После череды поражений бой под Санвэйзоем заканчивается нашей убедительной победой. Наконец-то на фронт начинают прибывать лучшие части русской армии — правительство убедилось, что кроме Японии противников у нас в эту войну не будет. Перевес становится и качественным и количественным. Процесс переброски войск на фронт и создание перевеса занимает больше года, казалось бы, медлительность невероятная. Вместо того, чтобы максимально быстро перебросить войска на Дальний Восток, Николай II чего-то выжидает. Такая медлительность объясняется просто: когда правительство убедилось в отсутствии внешних врагов, немедленно поднял голову враг внутренний. И все силы заняла борьба с ним, а не с самураями.
Падение Порт-Артура 20 декабря 1904 года было с радостью встречено всеми левыми силами. Неважно, что во время штурма потери японцев были в семь раз больше наших. Главное — Россия отступила. Наконец-то появлялся повод говорить о поражении в войне и начинать переходить к вооруженному восстанию. В ряде городов проходят демонстрации под лозунгами: «Долой самодержавие!» и «Долой войну». Но для массового выступления нужен повод, нужно моральное оправдание. И повод готовится.
В морозный день — шинель никудышная защита от холода. Особенно если неподвижно сидеть, думая о предстоящем свидании и совсем не замечая, того, что твориться вокруг.
— Барин, дальше никак — голос извозчика вернул мичмана Сенцова в реальность — Эта, там солдаты. Не пущають!
— Что ж случилось? — искренне удивился мичман. Он и вправду ехал по Петербургу, как в тумане и не замечал ровным счетом ничего. Пока извозчик не уперся в ряд солдат, перегородивший путь на Петербургскую сторону. Немного поодаль, вблизи Троицкого моста гарцевало десятка два казаков.
— Подожди, я сейчас — сказал мичман и, соскочив с повозки, подошел к молодому офицеру что-то торопливо объяснявшему нижнему чину.
— Что случилось, господин поручик?
— Мичман, вы словно с луны свалились!
— Не с луны, а с Порт-Артура — горько усмехнулся Сенцов — И я действительно не знаю, что случилось.
— Вот, полюбуйтесь — сказал офицер, подводя мичмана, к передней шеренге молча стоявших солдат — Рабочие идут к царю.
Впереди сколько мог видеть Сенцов, колыхалось безбрежное людское море. Толпа медленно и величаво продвигалась по Каменностровскому проспекту к Троицкому мосту и через несколько минут должна была упереться в солдатскую шеренгу.
— И куда идут сами не знают — зло произнес поручик — Не ждет их никто.
— Сейчас начнется, черт знает что — громко воскликнул кто-то из солдатского строя.
— Соблюдать спокойствие — отдал команду офицер, и смело шагнул вперед строя своих подчиненных.
Толпа рабочих остановилась шагах в пятидесяти от шеренги. Вперед вышел здоровенный бородатый мужик с хоругвью, рядом мерно вышагивал какой-то штатский в телогрейке и помятой кепке.
— Демонстрация запрещена — громко и быстро отчеканил поручик — Прошу всех разойтись. Дальше вы не пройдете!
— Мы к царю идем, изверги — раздались голоса из толпы — Как же вы можете нас не пустить к нашему государю!
—Пропусти, поручик — сказал штатский — Слышишь — народ царя видеть хочет! Дело святое, мешать нельзя!
— Его императорское величество отсутствуют в городе, а демонстрация запрещена. Потому, расходитесь, православные — уже более миролюбиво крикнул поручик.
— Что за дурацкая идея — подумал Сенцов — В таком количестве идти к царю! Кто же их пропустит?
Шеренга солдат, чтобы согреться переминалась с ноги на ногу. Перетаптывались на месте и демонстранты.
— Товарищи, — повернулся к толпе штатский в телогрейке — Царские сатрапы не хотят нас пускать к государю. И если мы сейчас повернем назад, то он так и не узнает, в каком ужасе мы живем! Мы не можем повернуть назад — царь ждет нас!
— Прекратите провоцировать людей! — возмущенно воскликнул поручик — Иначе я Вас арестую!
— Вы слышите, что он говорит — еще громче начал кричать штатский — За то, что мы хотим видеть нашего государя, он нас арестует!
Бородатый мужик с хоругвью угрожающе двинулся на поручика:
— С дороги!
А штатский, не прерывая своего крика, повернулся к шеренге.
— Братья солдаты, вы такие же, как мы — пойдемте вместе к царю. Расскажем ему правду о нашей жизни!
Внезапно за его спиной появилось человек десять, пятнадцать которые медленно обтекали своего вожака, и, не говоря ни слова, приближались к стоящему впереди поручику.
— Стоять! — рявкнул офицер и схватился за кобуру — Назад!
Сенцов увидел, как в руках одного из боевиков, молодого парня, блеснул ствол нагана.
— Поручик у него оружие, берегитесь! — крикнул мичман и рванулся вперед, оттолкнув солдат.
Выстрел разорвал морозный январский воздух. Поручик покачнулся, схватился руками за грудь и рухнул на покрытую снегом мостовую.
— Мерзавец!
Сенцов прыгнул вперед, стараясь схватить стрелявшего, медленно отступавшего за спины своих товарищей и торопливо убиравшего револьвер за пазуху. Нож вошел в его тело мягко, почти ласково. Сначала мичман его и не почувствовал, но вдруг резкая боль пронзила его раненый в Порт-Артуре, левый бок. И тут же понял, что сил держаться на ногах, у него уже нет. Нет сил и жить.
Уже угасая рядом с распростертым поручиком, мичман Сенцов слышал шум, выстрелы и даже заметил упавшее рядом с ним тело штатского в кепочке, чья кровь медленно остывая перемешивалась с его собственной на холодной мостовой…
Началось все с того, что в конце декабря 1904 года на Путиловском заводе были уволены четыре рабочих. Завод выполняет важный оборонный заказ. Это специальный железнодорожный транспортер для транспортировки подводных лодок на Дальний Восток. Русские субмарины могут изменить неудачный ход морской войны в нашу пользу, но для этого их надо перевести на Дальний Восток через всю страну. Без заказанного Путиловскому заводу транспортера этого не сделать. Увольнение четырех товарищей, для рабочих, получающих «союзные» деньги от смутьянов, важнее. Три из них пострадали за реальные прогулы и лишь в отношении одного мастером, была действительно проявлена несправедливость. Но столь ничтожный повод был радостно подхвачен революционерами, и они принялись нагнетать страсти. К 3-му января 1905 года рядовой трудовой конфликт перерос в общезаводскую забастовку. Потом руководству завода вручили требования. Однако в рабочей петиции речь шла вовсе не о восстановлении на работе своих товарищей, а о вполне конкретных политических требованиях, выполнить которые администрация не могла по вполне понятным причинам. В мгновение ока «в знак солидарности» забастовал почти весь Питер. В сводках полиции говорилось об активном участии в распространении бунта японских и английских спецслужб, что привело к моментальной остановке оборонных заводов. Однако полиция отслеживала лишь видимую часть айсберга: забастовщикам из неизвестных фондов выплачивалось содержание, равное их заработной плате. Главной же целью «союзников» и революционеров было вовсе не прекращение производства патронов и снарядов, а создание повода, для будущего вооруженного восстания. Готовились те самые «близкие события», о которых говорил в своих мемуарах эсер Чернов.
Власти явно недооценили потенциал заговорщиков и ширину замысла «союзных» спецслужб. Речь шла уже о самом существовании монархии и страны. Начиная с 7-го января, руководитель рабочих союзов отец Георгий Гапон стал выдвигать идею подачи петиции со своими требованиями, не администрации предприятий, а самому царю. Однако содержание подаваемого документа до рабочих не доводилось, считалось, что они пойдут к батюшке царю рассказать о своей тяжелой жизни. На самом деле готовая петиция содержала в себе довольно разнообразные требования, внутри нее ловко перемежались политические и действительно «рабочие» пункты. Писали петицию профессионалы, и составлена она была так, чтобы принять ее целиком правительство не могло. Поскольку содержала она и вполне справедливые с точки зрения любого нормального человека пункты, то отвергнувший ее царь, тем самым представал перед обществом в самом дурном свете. Разумные требования и придают всей петиции не экстремистский, а цивилизованный вид. Но внесены они туда просто для «ассортимента»:
— Общее и обязательное народное образование на государственный счет;
— Исполнение заказов роенного и морского ведомств должно быть в России, а не за границей;
— Отмена косвенных налогов и замена их прямым прогрессивным подоходным налогом;
— 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ
Главными среди требований были чисто «политические»:
— Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки;
— Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собрания, свободы совести в деле религии;
— Прекращение войны по воле народа; (!)
И чисто «демагогические»:
— Ответственность министров перед народом и гарантии законности правления;
— Свобода борьбы труда с капиталом — немедленно.
Много понаписали провокаторы в эту петицию. Конечно, всерьез никто и не помышлял, что правительство ее примет. Зато после гибели людей всегда можно было сказать, что император против 8-ми часового рабочего дня, а кровь неграмотные рабочие пролили «за свободу печати и свободу совести в деле религии».
Требование о прекращении войны с Японией ясно указывает нам, на чьи деньги так размахнулось забастовочное движение! Неприемлемые требования попахивали явной провокацией. Содержание петиции стало известно полиции, в результате для предотвращения эксцессов власти предупредили забастовщиков о запрете шествия. Однако это было сделано в субботу, когда не работали типографии, и потому о запрете никто не узнал. Революционеры, заинтересованные в провокации и столкновении, наоборот распускали слухи о том, что царь выслушает рабочих. В своей речи вечером 8-го января Георгий Гапон заявил, что «если Царь нас не примет, у нас больше нет Царя».
Замысел организаторов провокации был прост: несколько колонн рабочих-демонстрантов, в рядах которых должны были до времени скрываться террористы, намеревалось провести к Зимнему дворцу, якобы для передачи петиции лично Николаю II. Другие колонны должны были быть расстреляны и разогнаны на подходе к центру, для чего при соприкосновении с войсками планировалось спровоцировать последних открытием выстрелов из толпы. В момент, когда царь постарался бы успокоить своих возбужденных известиями о расстреле подданных лично, он бы был немедленно убит спрятавшимися в толпе террористами. Дальше — уничтожение царской семьи и кровавая вакханалия, приводящая страну к хаосу и анархии.
То, что случится трагедия, было известно заранее. Рано утром 9-го января, когда толпы демонстрантов только начинали стекаться к местам своих сборов, в Санкт-Петербурге проходило заседание «Вольного экономического общества», в котором участвовало много левых литераторов и писателей. Выступивший на нём Максим Горький заявил: «Сегодня, 9 января, я считаю, что в России началась революция». В тот же день(!) уже начались баррикадные бои — значит, оружие запасли заранее!
Провокация была тщательно спланирована. Революционные агитаторы, якобы от имени царя, передавали рабочим «его» слова и приглашение придти к монарху. Сам Георгий Гапон вспоминал: «Я подумал, что хорошо было бы придать всей демонстрации религиозный характер, и немедленно послал нескольких рабочих в ближайшую церковь за хоругвями и образами, но там отказались дать нам их. Тогда япослал 100 человек взять их силой , и через несколько минут они принесли их. Затем я приказал принести из нашего отделения царский портрет, чтобы этим подчеркнуть миролюбивый и пристойный характер нашей процессии».
Стремясь избежать воплощения дьявольского плана, войска и полиция не допустили демонстрантов на Дворцовую площадь. Никакого расстрела на ней не было. Толпы рабочих с портретами царя и с церковными хоругвями были остановлены в 11 точках, на подступах к ней. Провокаторы, как и было запланировано, открыли стрельбу. Одновременно начался грабёж лавок и магазинов. В ответ силы порядка были вынуждены применить оружие. Всего было убито 96 и ранено 311 человек. В числе убитых оказались околоточный надзиратель и помощник пристава, а среди раненых множество солдат и офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54