Она укрыла нас от погони… (Матери.) Я думаю, можно начинать операцию. Он все равно не слышит меня.
Тейлор. И все-таки скажи ему о судьбе ребенка!
Томас (открывает глаза). Кто это?…
Тейлор (склоняется над его изголовьем, ласково). Я мать Лауры. Томас. Вы среди друзей. И ваш мальчик с нами.
Томас. Эрик? Здесь?…
Лаура. Да, Томас, я решилась привезти Эрика сюда. Мы не имеем права подвергать его риску. Случайность, шантаж, мало ли что… Ребенок не должен быть щепкой в водовороте политических и военных страстей.
Томас (Лауре, едва слышно). Наклонись ко мне…
Лаура склоняется над Томасом.
Ближе!… (Шепотом.) Будь проклят день…
Тейлор. Что он сказал?
Лаура (выпрямляясь). Он согласен.
Никем не замеченный, входит в комнату Эдвин Круз, останавливается в дверях…
Врач (приближается к Тейлор). Прикажете приступить?
Круз. Еще минуту, доктор!… Айрин, на два слова…,.
Свет в операционной гаснет, загорается в соседней комнате, куда переходят Тейлор и Круз.
Только что открылось еще одно очаровательное обстоятельство, моя дорогая. Ваш демонический зять не просто один из главарей бандитской мафии черных. Пикантная подробность! Он предводитель той самой группы шантажистов, которые три недели тому назад угрожали нам скандальными разоблачениями в печати по поводу ченторской катастрофы на алмазных копях!
Тейлор. Что еще?
Круз. У них в руках та самая голубая папка с документами, похищенная из липерзаунского сейфа… Поэтому-то им не удалось удрать от рейнджеров. И потому-то они дрались, как дьяволы, пока их не загнали в ловушку Долины ангелов.
Тейлор. Так…
Круз. Я хочу, дорогая, быть правильно понят…
Тейлор. Если можно, короче! Время не терпит.
Круз. Раз уж эти люди здесь и прибегли к вашему милосердию, вполне естественно, в качестве предварительного условия, потребовать у них возвращения документов законному владельцу. Надо раз и навсегда покончить с угрозой шантажа, которая висит над нашей с вами фирмой.
Тейлор. Что могут значить эти документы? Даже если они будут опубликованы?
Круз (удивлен). Что могут значить?… Для меня лично это конец политической карьеры. Потеря министерского портфеля. В парламенте меня сожрут заживо в два приема… Вам же известна конъюнктура вокруг моего имени. Что касается вас как президента Ченторской компании, это неминуемое расследование. И независимо от результатов следствия клеймо политически прокаженной. Для корпорации это потеря престижности на всех зарубежных клиентурах.
Тейлор нажимает кнопку звонка. Появляется Курт.
Тейлор. Курт, попрошу вас предельно деликатно, но достаточно твердо и, главное, побыстрее допросить наших гостей из Долины ангелов, где они припрятали так называемую голубую папку, похищенную из липерзаунского сейфа.
Курт. Прикажете допросить всех?
Тейлор. Всех, кого сочтете нужным.
Курт. И того, который на операционном столе?
Тейлор. Этого только в самом крайнем случае. Спросите врачей, есть ли у нас хоть малейшая возможность задержать операцию без риска для его жизни. Они отвечают за него перед богом!
Комната погружается в темноту. Полуподвальное помещение без окон. На широких скамьях, привинченных к полу, Бауга, Читомбе, Ясат и Джо.
Бауга. При этом они совсем не походили на солдат или полицейских. Свалились прямо на головы, были молчаливы и старались поменьше привлекать к себе внимание. Стражи закона так себя не ведут.
Ясат. Повешенному все равно, какого цвета была веревка, на которой его вздернули.
Бауга. Странно, очень странно все это. По-моему, Сабалу узнал одного из них, поэтому они и поспешили перерезать ему горло раньше, чем он успел поздороваться.
Читомбе. Говорят, самые черные ночи – замбийские. Говорят, самая черная кожа в Африке – кожа иттурийского бушмена. А по-моему, нет в мире ничего подлее измены, какого бы цвета она ни была.
Джо. Читомбе опять о своем…
Читомбе. Сколько раз я говорил: не место среди нас этой белой стервочке. Надо было сказать Томасу прямо: любить ты можешь кого угодно, но путать дело революции со своей супружеской постелью – нет уж!
Джо. Не верю. Тут что-то не так.
Читомбе. Ах, да, я совсем забыл: наш неистовый Джо привык полагаться на женщин. Бедный мальчик не верит, что в этом мире есть предательство.
Бауга. Отвяжись, Читомбе. Надоело.
Читомбе. Еще бы! Никто не любит слушать горькую правду. Когда Томас впервые привел свою бабенку в горы, я сразу понял: быть беде. Нет уж, черный в этой стране есть черный, а белый – это белый. И мост через бездну не перекинуть.
Бауга. Люди сами себе роют ямы.
Джо. Лаура была верным товарищем. Правда, последний ее поступок… но как женщину ее можно понять.
Читомбе. Дайте мне ее, я придушу эту тварь, как котенка!
Ясат. Все запутано и пестро: черное, белое, красное, синее… Этот мир слишком сложен для меня. Когда в руках у тебя винтовка, а перед тобой рейнджеры, все ясно. Но как только поле боя перемещается под крыши домов, к семейным очагам, – я теряюсь. Каждое человеческое лицо, которое улыбается мне навстречу, кажется мне лицом друга. Я верю каждому доброму слову. Сердце у меня глупое.
Металлический лязг отпираемых дверей. В комнате прибавляется света. Двери открываются. Входят двое охранников, за ними Швен, Курт и Айрин Тейлор. Заключенные поднимаются со своих мест.
Тейлор (после долгого молчания). Господа, вы, очевидно, уже поняли, что захвачены не армейским подразделением или силами безопасности. Вы пленены моей личной охраной, и я не собираюсь передавать вас правосудию. Больше того – я гарантирую вам свободу.
Бауга. Мы отказываемся от каких бы то ни было переговоров, пока нам не скажут о судьбе нашего товарища. Почему его изолировали от нас?
Тейлор. Ваш товарищ на операционном столе… Впрочем, судьба его зависит не только от врачей, но и от вас. Хирург не начнет операции, пока хозяевам этого дома не станет известно, где спрятаны документы, украденные вами из липерзаунского сейфа… Мне сказали, что вы наотрез отказываетесь сообщить что-либо по этому делу. Это глупо. И – немилосердно…
Читомбе (сжав кулаки, придвигается к Тейлор). Немилосердно, миссис. Это вы точно заметили…
Курт отстраняет Читомбе к стене, Швен опускает руку в карман, охранники берутся за оружие. Свет в помещении становится еще более ярким.
Курт. Поберегите здоровье, брат мой!
Тейлор. Поймите же правильно суть того, что произошло! Я – мать Лауры. Ваш командир – отец моего внука, член моей семьи. Неужели вам не понятно, что в таких обстоятельствах мы с вами не можем оставаться врагами!… Не скрою, я сама тоже растеряна, обескуражена. Я ищу выхода и вас призываю только к разумному компромиссу. Давайте как-то вместе распутаем этот клубок…
Пауза.
Итак, вы не хотите мне помочь?… Сожалею. Не собираюсь угрожать вам или мстить. Моя дочь вернулась сегодня домой. Она привела с собой сына, моего внука. У каждого из вас есть мать. Вы поймете мою радость… Женщина, какое бы положение в мире ни было ей предопределено, всегда остается женщиной… Я дарю вам свободу. Моя охрана доставит вас в то место, которое вы сами назовете…
Бауга. Мы не уйдем отсюда без нашего товарища!
Тейлор. Превосходно!
Ясат. Миссис добрая женщина, если операция с нашим командиром окончится успешно, я проведу вас в Долину ангелов и покажу место, где я спрятал голубую папку. Никто, кроме меня, этого не знает.
Бауга. Он ошибается! Голубую папку спрятал я. И никому, кроме меня, не известно…
Читомбе. Не верьте этим двоим, они лгут!
Тейлор. Я и не верю. Но, может быть, кто-то из вас действительно знает? (Джо.) Вы, например, юноша?
Джо. Да, я знаю. Я спрятал ее вот этими руками…
Тейлор (Читомбе). А вы, Геркулес? Вы тоже? Читомбе. Я не знаю, я не прятал.
Тейлор. Отлично! (Курту.) Вот этого возьмите в оборот! (Выходит.)
В ту же минуту свет в помещении гаснет. Загорается свет в кабинете, куда возвращается Тейлор в сопровождении Швена. Здесь навстречу матери бросается Лаура.
Лаура. Мама, почему мешкают врачи? Каждая минута может стоить Томасу жизни. Чего они ждут?…
Тейлор. Врачи поручились, что время у нас еще есть. Они сделали Томасу несколько уколов… Тут раскрылось неожиданное обстоятельство. Скажи, Лаура, голубая папка с документами, компрометирующими фирму…
Лаура (гневно). Я не желаю ничего слушать! Распорядись, чтобы начинали операцию!
Тейлор. Подойди ко мне, девочка. Я хочу показать тебе две семейные реликвии Тейлоров, о которых ты ничего еще не знаешь. (Открывает узкий шкаф, достает из него винчестер с разбитым, поцарапанным прикладом и клубок белой веревки.) С этим винчестером твой прадед Абрахам Тейлор два часа отстреливался от дюжины аборигенов, которые явились к нему улаживать земельные разногласия.
Лаура. Разногласия или разбой? Мой прадед обманом захватил у аборигенов самый плодородный земельный клин в этой долине.
Тейлор. На этом куске земли стоит теперь дом, в котором ты родилась. Ты предпочла бы, чтобы здесь и поныне горели костры каннибалов?
Пауза.
Что касается этой веревки… На ней повесился Роберт, мой муж, твой отец.
Лаура (шепотом). Ты говорила, что он утонул на охоте в Замбези?
Тейлор (твердо). Он повесился. Твой отец был очень красив, образован и добросердечен. Увы, это был слабый человек, игрушка собственных страстей. Дни напролет он пьянствовал, ночи проводил в игорных притонах, где якшался со всякой швалью. Часто его привозили домой избитого, раздетого, обобранного до нитки… Сначала я боролась за душу этого человека, потом смирилась, привыкла. С головой ушла в дела и материнские заботы. Я была счастливой матерью и научилась довольствоваться этим. Ты, девочка, всегда была мне утешением… Но однажды Роберт за неделю просадил свою долю наследства и пай своего покойного дядюшки. Наконец, я услышала, что он проиграл наши золотые прииски в Трансваале. В тот день он явился домой на рассвете, стал на колени у твоей колыбели и заплакал… Я подала ему лист бумаги и перо. Твой отец написал, что на его личном счету нет ни фунта. Что все наличное состояние семьи – собственность его супруги Айрин Тейлор. Подпись и дата были заверены по всей форме. После этого прихватил в библиотеке вот этот пеньковый шнур и ушел к себе наверх… Надо признать, в последние часы своей жизни он показал себя достойным мужчиной, супругом и отцом. Он понимал, что не может оставить свою жену и дочь нищими.
Лаура. Почему ты решила рассказать мне об этом именно теперь?
Тейлор. Чтобы ты поняла: хоть раз в жизни человек обязан чувствовать ответственность не только за себя, но и за своих близких!
Лаура. Что я должна делать? Вешаться?
Тейлор. Вот уже несколько недель я лично, мои друзья, моя фирма являемся объектами грязного шантажа. Нам угрожают разоблачениями, которые оттолкнут от нас всю зарубежную клиентуру, поставят под вопрос деловое реноме фирмы…
Лаура. Какое реноме?… Как ты можешь сейчас связывать одно с другим?… Рядом умирает человек, мой муж, которого я вручила твоему милосердию… Мама, не пугай меня!
Тейлор. Речь идет кое о чем, что дороже жизни даже самого близкого человека. Речь идет о чести семьи Тейлоров. За двести лет на репутации этой семьи не было ни одного пятна. Я только женщина. Но раз уж так случилось, что мне суждено… Я не колеблясь отдала бы собственную жизнь!
Лаура (сдерживая рыдания). Мама, распорядись начать операцию!
Тейлор. Разумеется! Я должна как можно быстрее воскресить тигра, который немедленно вцепится мне в горло.
Лаура. Томас этого не сделает.
Тейлор. Он только что сам сказал об этом Курту.
Лаура. Сам сказал?
Тейлор. Курт просил его дать слово, что документы голубой папки, где бы они ни находились, не будут использованы во вред фирме. Только слово! Можно ли быть снисходительнее?… Но твой муж отверг все условия.
Лаура. Затеять постыдный торг с человеком, который находится на краю могилы?… Ты – чудовище! Я начинаю верить в твою вину в ченторской катастрофе…
Тейлор. Моя вина? Разве я заставляла кого-то рисковать, а сама пряталась за чужие спины?… Нет, я рисковала на равных! Может быть, я сама не пострадала в тот страшный день? (Поднимает со лба густые пряди волос, открывает широкий белый шрам, идущий от виска к виску.) Вот следы металлической балки, обрушившейся на меня. Я была в пяти милях от плотины, когда она рухнула. После этого на нас посыпались камни… Мой верный Курт, сам теряя сознание, вынес меня на руках из этого ада.
Лаура. Однако ты жива. А те – они погибли.
Тейлор. Не знаю, что страшнее, потерять жизнь или лицо. Я поклялась тогда в больнице: если лицо мое будет обезображено, я покончу с собой. Только чудом все обошлось. Но ужас этот всегда со мной. Как и заповедь семейной чести Тейлоров!
Лаура. О какой семейной чести толкуешь ты мне целый час? Ты, наследница беглых каторжников и пиратов, явившихся на эту землю с оружием, промышлявших тут подлогами, шантажом и прямым разбоем?…
Тейлор. Ах, вот как? Ты вернулась в родительский дом, чтобы оплевать его святыни?… Что ж, изволь! Изволь тогда выслушать и тех, кто думает о таких вещах иначе! Земля эта до прихода сюда европейцев была дикой, первобытной пустыней, прибежищем полуобезьян, пожиравших друг друга. Это отцы пилигримы принесли сюда светоч христианства.
Лаура. Ну конечно, кто же этого не знает?… Трансвааль, буры, отцы пилигримы, знамя независимости. При одном упоминании об этом у африканеров должны наворачиваться слезы на глаза. Перед всем этим я должна была преклонять колени раньше, чем научилась читать. К сожалению, у этой гордой истории есть прескверное продолжение. Вчерашние гонимые стали гонителями. Вчерашние свободолюбцы учинили самый бесчеловечный режим на континенте. Едва обретя свободу, они заковали в цепи аборигенов, подлинных хозяев этой земли!
Тейлор. Жернова истории часто вертит человеческая кровь…
Лаура (в отчаянье). Мамочка, бога ради, хватит риторики!… Он умирает. Сжалься! Если ты хоть немножко любишь меня… Любила когда-нибудь… Ты не захочешь, чтобы я всю жизнь проклинала тебя? (Рыдая, опускается на колени.) Спаси, спаси его…
Тейлор (возмущена). Сейчас же встать!… Как ты посмела!… Тейлоры никогда еще не становились на колени ни перед кем, кроме господа нашего… (Помолчав.) Я готова уступить, если ты сама… Томас даже не узнает.
Лаура. Я не знаю, где эта папка, клянусь! Скорее всего кто-нибудь из наших спрятал ее в Ущелье ангелов после моего побега…
Тейлор. Я убедилась, что никто из них не знает этой тайны.
Лаура. Тогда это Сабалу. Мне сказали, что он погиб. Если так, тайна голубой папки погибла вместе с ним…
В кабинете появляется врач, останавливается в дверях.
Тейлор (быстро поворачивается). Доктор, начинайте операцию!… Вы слышите меня? Приступайте к делу!
Врач остается неподвижным.
Неужели?…
Врач. Поздно!
Лаура, теряя сознание, опускается на пол. Тейлор бросается к дочери.
Затемнение
Картина пятая
Кабинет. Айрин Тейлор и Кэтрин Ламидей.
Кэтрин (быстро крестится). Господь милосердный, жизнь начинается криком младенца, кончается вздохом страдания. Кто стремится к славе, в могиле ее не найдет. Кто заработал состояние, оставит его на краю могилы. Смерть уравнивает всех. Господи, смилуйся над мятежными душами неразумных детей твоих…
Тейлор. Я боюсь за ее рассудок.
Кэтрин. Бедная Лаура, бедная девочка. Овдоветь так рано!…
Тейлор. Мы пытались уложить ее в постель. Но она… Вот она идет сюда… (Умоляюще.) Кэтрин, поговори с ней! Помоги нам как-то пережить этот ужасный день! У меня нет больше сил… (Опускается в кресло.)
Появляется Лаура, лицо ее неподвижно. Кэтрин идет ей навстречу, обнимает ее.
Кэтрин. Надо жить, Лаура, надо жить! Ради ребенка, его сына. Ваш мальчик у меня. Целый час он рассказывал мне про бабочек, газелей и какую-то тетушку Нолли, которая кормила его кукурузными лепешками… Мы уедем сейчас все вместе ко мне в обитель. Вам надо пожить под кровом монастыря хотя бы первые черные недели. Вот увидите, святые стены не дадут вам изнемочь…
В кабинете появляется Курт с пакетом в руках.
Курт. Миссис Тейлор, в кармане умершего обнаружено письмо, адресованное Марии Веласко-Ламитед.
Кэтрин (удивлена). Мария Веласко-Ламитед мое мирское имя. Что это значит?…
Тейлор (Курту). Дайте! (Берет у Курта письмо, вскрывает его, пробегает глазами.) Невероятно! Этого не может быть…
Письмо падает из ее рук на пол. Кэтрин подходит, поднимает письмо.
Кэтрин (торопливо читает). «Дорогая мамочка!…» Что это? Его почерк?… «Это письмо пишу тебе в Ущелье ангелов. Тебя должно утешить, что для своих скитаний я выбираю места столь благочестивые. Впрочем, ангелов здесь не видно. Зато прямо над моей головой горит Южный Крест. Может быть, и ты сейчас…» (Дрожащей рукой проводит по лбу.) «Тот, кто передаст тебе это письмо, вряд ли назовет мое настоящее имя, ибо последнее время я известен друзьям и врагам как Томас Леру…» Томас Леру… Стало быть…
Пауза.
1 2 3 4