Наконец – эдаким лекарством от страха.
Они были ненасытны оба, потому что могло статься и так, что они занимаются этим последний раз в своей жизни.
Исчерпали себя, можно сказать, до донышка. Затем, уже с наступлением утра, провалились в бездну сна.
Никто их все это время не беспокоил…
Настенные часы показывают без четверти час пополудни. Валера, широко зевнув, уселся в кровати. Рядом с ним, на боку, лицом к стенке, подложив ладошку под щеку, мерно посапывала Маша. Была она, естественно, в чем мать родила, – как и сам Валера, впрочем, – и сбившееся к ногам одеяло отнюдь не мешало этой обворожительной наготе.
Даже если ты переспал с женщиной, то не стоит быть слишком самонадеянным и рассчитывать на то, что уж теперь-то, после всего случившегося, ты познал ее целиком и полностью (даже в плане сексуальном сделаны лишь первые шаги). Тем более, что Маша, оказавшись пылкой и весьма изощренной любовницей, во время их постельных утех ни разу не прокололась и не выдала никаких тайн. Он тоже не выдал секретов спецотдела МВД под ее сексуальными пытками. Но не потому, что был тверд как кремень, а по другой причине: он попросту ни хрена обо всех этих примочках не знал.
Ну и вот. Переспал он, значит, с этой Машей, работающей – работавшей, пока их не сцапали абросимовские головорезы, – под прикрытием в Конторе.
И что?
Теперь что, у нее нет от Валеры Швеца более никаких тайн?
Как бы не так! Как он не знал о ней ни фига вчера или неделю назад, так ни фига не знает и по сию пору.
Но все равно, конечно, приятно. Очень ласкова она с ним была, эта девушка Маша. Прямо золото, а не женщина… вот бы взять и жениться на такой!
Валера ласково провел ладонью по ее упругой, шелковистой коже: скользнув по спине, его рука оказалась на ее округлых, идеальной формы ягодицах…
– Убери лапы… рыжий ментяра! – не меняя своей позы, пробормотала Маша. – Хватит, попользовался на шару… Нравлюсь? Копи деньгу! А еще лучше – придумай, как нам отсюда выбраться.
– Придумаю, – убрав на всякий случай руку с ее симпатичной попки, сказал Швец. – Хотя ты и обзываешь меня по-всякому – болваном, придурковатым ментом, рыжим дегенератом и так далее… Я все ж что-нибудь… эдакое изобрету! Конечно! Кто нас вызволит из беды, если не Валера Швец?! На него-то, то есть на меня, вся наша надежда!
– Все, хватит базарить, – окончательно проснувшись, сказала Маша. – Что? Уже час дня?! Неслабо, однако… Все, Валера, заканчиваем с этими «релаксами»! Просто удивительно, как нас еще по голым ж… ремнем не отстегали! Вставай и иди в душ. Первым, а я за тобой!
– Можем вместе туда отправиться, – сказал, поднимаясь с постели, Валера.
– О чем ты думаешь, мать твою?! Совершенно безответственный тип! Иди, кому сказала! Только быстро! Потом сделаешь кофе, мне и себе.
Спустя примерно двадцать минут они уже сидели за столиком на летней террасе и уминали поздний завтрак, который Валера сварганил на скорую руку.
Швец не стал сегодня пользоваться бритвенным станком, а Маша проигнорировала даже тот минимум косметики, который удалось разыскать в ванной комнате. Но это еще не означает, что они окончательно упали духом и решили, сложив бессильно лапки, покориться почти неизбежному.
Ни телекамер, при помощи которых кто-то мог следить за ними, ни подслушивающих устройств они не обнаружили. Если и были здесь «жучки», то их запрятали очень искусно, так что без специального оборудования найти их довольно сложно.
Валера минувшей ночью уже высказал одну идею в плане того, как они могут нейтрализовать действие браслетов. Но реализацию этой идеи они решили отложить на более поздний срок.
– Кстати, Валера, – покончив с легким завтраком, сказала Маша. – Мне тут еще одна любопытная деталь вспомнилась..
– Ну?
– Я уже говорила, что твои служебный и сотовый телефоны были поставлены нашей техслужбой на прослушку?
– Это и ежу понятно, – прикуривая от спички сигарету, сказал Швец. – То есть, да… говорила.
– Так вот… Может, все бы для тебя обошлось. В том плане, что с твоей вербовкой мои шефы не стали бы так торопиться. Или вовсе бы отказались от этой идеи. Но ты сам нарвался…
– Не понимаю пока. – Швец бросил на нее удивленный взгляд. – О чем это ты?
– Ты знаком с таким… Петром Леонтьевичем?
– Ах, вот оно что, – сузив глаза, сказал Швец. – Ваша фирма засекла, как я ездил за этим… сумасшедшим в Бутово?
– Нет, за тобой туда никто из наших не ездил. Но то, что ты знал его…
– Да какой там, на фиг, «знал»?!
– Не перебивай! Вот… Ты же звонил им, на их номер? Разговаривал с его приемной дочерью… Кажется, Анной Тимофеевной ее зовут?
– Ну?!
– Вот тебе и «ну»! Этот номерок – только между нами – давненько уже под наблюдением! Муж этой Анны Тимофеевны работает в структурах абросимовского фонда. Но это еще не все… Сам Николай Дмитриевич не так уж редко в тот адрес заглядывает, они ведь с Петром Леонтьичем – старинные друзья.
– Об этом я и сам догадывался, – пыхнув дымом, сказал Швец. – Их отцы, насколько мне известно, в одно время сверлили трудовому народу дыры в затылках… Да, я в курсе – они вместе служили на полигоне в Бутове.
– А их детки, Петр и Николай, дабы тебе было известно, в конце семидесятых участвовали в какой-то засекреченной программе по линии Комитета. Документов, как мне сказали, никаких по этой части не осталось. Еще Андропов, когда стал генсеком, приказал свернуть проект и похерить все бумаги… Знаю только, что разрабатывались какие-то средства и мероприятия на случай резкого ухудшения внутренней обстановки…
– Куда уж хуже? – мрачно заметил Швец. – Развалилось же на хрен все!
– Может, потому и грохнулось все так, из-за прихода к власти разных болтунов и ворья, – пожала плечами Маша. – Знаю, что та, прежняя, программа называлась – «Полигон». Это рабочее название, но какие-либо иные детали мне неизвестны.
– А те двое, о ком мы говорим? Они тоже в этих делах как-то засветились?
– Да, есть такое подозрение. Петр Леонтьич, как ты знаешь, маленько тронулся умишком… Что касается Николая Абросимова, то он в середине восьмидесятых перевелся из Комитета в МВД. Сделал там карьеру, уйдя в отставку в звании генерал-полковника милиции. Кстати, именно Абросимов в ранге заместителя союзного, а затем некоторое время российского министра внутренних дел возглавлял Главное управление исполнения наказаний.
– То есть, в его ведении были все тюрьмы, изоляторы и лагеря страны?
– Вот именно! Его сын Дмитрий еще сравнительно недавно возглавлял в этой системе подотдел, ведавший тюремным спецназом. И оба они, можешь не сомневаться, даже сейчас, когда все это немалое хозяйство перешло в ведение Минюста, способны вершить там любые дела, как в собственной вотчине…
Покончив с ланчем, они еще некоторое время строили различные планы – касательно того, как им вырваться отсюда, – но затем все же пришли к единому мнению:
– Не хрен тут сидеть! В запасе у нас максимум одни сутки! И того меньше!.. Мы проверили только ближние окрестности, а также проселок и тропку. Предлагаю пойти…
– Куда? – хмуро посмотрела на него Маша. – Налево или направо?
– Направо, – распихивая по карманам спички и сигареты, бодро заявил Швец. – Пойдем перпендикулярно проселку… Во всяком случае, мы в той стороне еще не были.
Они быстро обнаружили вполне проходимую тропку, которую ранее от них закрывал густой подлесок.
Утром, видно, прошел дождь, потому что с крон высоких деревьев срывались веером капли. Озираясь по сторонам, они некоторое время шли молча, но затем, не выдержав этой разлитой вокруг них гнетущей тишины, стали переговариваться, понизив голос до полушепота.
– Я думаю, что смысл абросимовского проекта, который поддерживают какие-то люди на самом верху, заключается в том, чтобы поставить определенные группы населения… как можно большее количество людей, под жесткий контроль государства, – поделилась своими мыслями Маша. – Вернее, тех людей, кто олицетворяет у нас нынче это самое государство. Речь, конечно, не о сегодняшнем дне, а о какой-то перспективе, но не такой уж и далекой. Недавно мне дали почитать одну любопытную справку. Оказывается, те же американцы давно уже в этом направлении работают. Во многих штатах принят закон, по которому нарушителю – к примеру, если тебя коп прихватил пьяным за рулем – решением суда, естественно, могут ограничить свободу… Нет, не саму по себе свободу… то есть в тюрягу сразу не посадят… а «лишь» ограничат на какое-то время свободу передвижений, чтобы индивидуум этот не мог покинуть ту или иную территорию: квартал, в котором он живет, свой город или пределы штата.
– Да, я тоже где-то об этом читал, – сказал Швец и продемонстрировал плотно охватывающий правое запястье браслет. – Не знаю, такие ли им штуковины прикрепляют… но думаю, что все это следящее и поисковое оборудование действует примерно по одному принципу.
– Все верно, – кивнула Маша. – Помимо подписки о невыезде теперь можно еще человеку какой-нибудь ошейник или браслет с чипом пришпандорить… И куда он тогда, спрашивается, от своего электронного сторожа убежит?
– Для внедрения такой системы, наверное, нужны большие средства? – не очень уверенно произнес Швец. – Следящие центры, системы контроля в общественных местах… мобильные подразделения… Кстати, очень удобно: такие вот браслеты можно не только каким-нибудь опасным – хотя бы и потенциально для государства личностям навешивать, но и тем же иностранцам, которые к нам нелегально отовсюду проникают! Да еще и залог с них брать! Не хочешь такую штукенцию на руке носить?! Ну тогда… скатертью дорога! Не впустим к себе, и все тут!
– Умный мальчик, – заметила Маша. – В том плане, что про большие бабки не забыл упомянуть. Не сегодня и не завтра такая вот система будет внедрена в жизнь… Но когда-нибудь, сдается мне – будет! И тот, кто первым займет эту нишу, сорвет сотни миллионов… Да что там, миллиарды долларов! На одном только оборудовании, представь, как неслабо можно навариться.
– Да уж… Так твоя контора, Маша, тоже пытается поучаствовать в дележке этого жирного пирога?
– А ты как думал, Валера?! И таких, как мы с тобой, наши начальники будут в это разгорающееся пекло горстями бросать…
На этот раз они не совершили своей прежней ошибки. То есть, когда лес впереди них заметно проредился и уже стало понятно, что в той стороне лежит либо широкая просека, либо огромная поляна, они тормознулись, чтобы обдумать план дальнейших действий.
Результатом их шушукания стало то, что Валера вновь вынужден был лезть на дерево: другие возможности обозреть окрестности у них отсутствовали.
Со своего временного НП он засек как минимум две вещи: наличие небольшого озера у них прямо по курсу и еще «гриб» на колесах (крытый фургон, словно почувствовав на себе взгляд Швеца, укатил под защиту выступающего мыском леса).
– Я полагаю, что это… что-то типа мобильного комплекса, напичканного следящей аппаратурой, – спустившись на землю, шепотом сказал Валера. – О-от же уроды! Так просто, Маша, они от нас не отстанут…
– Далеко до фургона?
– Метров двести, думаю, будет.
– К этому озеру, значит, тоже проложена дорога?
– Да. Иначе как бы этот «гриб» сюда доехал?
Внезапно его озарила идея.
– Слушай, Маша… У меня тут созрел один авантюрный планчик. Попробуем захватить их врасплох!
Когда он сообщил напарнице посетившую его идею, та посмотрела на него с сильным сомнением. Но затем, махнув рукой, все ж согласилась поучаствовать в этой «авантюрной» затее.
Спустя минуту они разделились. Маша пошла к озеру, а Швец, выждав еще с полминуты, стал потихоньку, стараясь не шуметь, перебираться к зарослям кустарника чуть правее того места, где только что прошла Маша.
В руке у него была сучковатая палка, которую он подобрал в лесу получасом ранее.
План его был примерно таков. Те, кто приехал сюда на фургоне, вылезут из тачки и наверняка направятся к озеру, чтобы уже визуально контролировать ситуацию. Он же будет действовать по ситуации. Допустим, шарахнет кого-нибудь сзади палкой по черепу. Потом – второго…
Ну а дальше будет видно.
Валера залег в кустиках. Выбранная им позиция позволяла видеть Машу, – а она как раз нашла тихую заводь и принялась медленно, как записная стриптизерша, освобождаться от одежды – и кусок грунтовой дороги, жмущейся к опушке леса, по которой, возможно, к озеру попытаются просквозить абросимовские подручные.
«Если их будет больше двух, – вяло подумал Валера, – тогда они… тогда они просто убьют меня».
Несмотря на эти явно упадочные мысли, рука его крепко сжимала дубину… То есть, он не блефовал и не пытался выставить себя героем перед Машей, а на самом деле намеревался действовать (если, конечно, ему подвернется мало-мальски удобная возможность).
Хотя Маша и просила его не подсматривать, Швец вместо того чтобы более тщательно следить за всей округой – все равно за ней подсматривал.
Мерно покачивая бедрами – нет, ну что за прелесть эта женщина с ее точеной фигуркой! – Маша избавилась от брючек, а затем и от своих крохотных трусиков.
Красиво подняв руки вверх, она поправила волосы – ее конические груди упруго качнулись в такт этому движению, – после чего смело вошла в тихую озерную заводь… И уже на втором или третьем шаге погрузилась в воду по грудь.
Потом поплыла белым манящим пятнышком по лесному озеру, держа над водой лишь гордо поднятую головку.
«Бедненькая ты моя, – пожалел ее в душе Швец. Хотя на дворе июнь, но здесь – не Сочи… Наверняка вода ледяная…»
Услышав какой-то шорох сзади, он резво обернулся.
– Вставай, придурок, – сказал спецназовец в маске и наставил на него автомат. – Руки на затылок и марш на берег!
Сразу четверо спецназовцев – Валера лежал мордой вниз на берегу – не без интереса наблюдали за тем, как обнаженная нимфа после сеанса купания выходит обратно из воды на бережок.
Надо отдать должное Маше: она вела себя так, как будто этих четырех головорезов не было на берегу. Да, внешне она сохраняла полное спокойствие… а что еще остается делать.
Она даже не пыталась прикрыть наготу; просто проходя мимо одного из глазевших на нее сквозь прорези в маске верзил, презрительно бросила:
– Нашарники! За такое зрелище полагается бабки платить!
– Мы заплатим… да так, что мало не покажется, – с усмешкой заметил один из бойцов. – Быстрей надевай свои шмутки, а не то с голой ж… обратно погоним!
Маша, хотя и сохраняя достоинство, все же оделась достаточно быстро. Затем, посмотрев сверху вниз на распластанного на бережку напарника, негромко процедила:
– Швец! Ты полный, конченый мудак!
Спустя каких-то полчаса они сидели мрачные, как две нахохлившееся птицы, на летней террасе возле дома.
Швец прижимал к левому глазу полотенце, смоченное холодной водой, – один из головорезов, когда он, скованный наручниками, попытался качать права, врезал ему локтем в лицо. Что касается Маши, то ей никакого вреда, за исключением душевной травмы, причинено не было.
– Все, блин! – выругался Швец. – Шутки в сторону! Вот теперь я точно этот поганый коттедж по бревнышку разнесу!
Глава 35
НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ, И МЫ ПОБЕДИМ
Оказалось, что они уже почти добрались до места. Вот ведь как бывает: появись «вертушка» в небе над болотом получасом позднее, и все могло бы закончиться трагично… И еще неизвестно для кого, для беглых зэков или тех, кто находился на борту «МИ-2М».
Все трое кое-как добрели, доползли до ближайшей кочки с хилыми сосенками, неподалеку от которой их настигла крылатая машина. Леха упал на травку ничком; в груди у него что-то клокотало и булькало, да и дышал он надсадно, со свистом, как будто внутри у него закипел – и перегрелся – котел с водой…
После того как они немного отдышались, Уваров показал направление на следующую кочку, до которой от них было примерно двести метров. Надо сказать, что то была не какая-то заурядная кочка, а целый островок из тверди, на котором росло с полтора десятка деревцев и еще какие-то невысокие кустики. И был этот островок едва ли не последним клочком земли, за которым стелилось, как бильярдное сукно, бесконечное море зеленых мхов.
– Нычка на том острове, – сказал Уваров. – Молюсь, чтобы никто не разорил тайник… Парни, вам лучше остаться здесь, потому как утопнутъ на энтом отрезке – раз плюнуть.
– Леха, ты остаешься здесь, – распорядился по-своему Анохин. – Федор, я пойду с тобой.
Передав Алексею «калаш» и пояс с «ПМ», – сейчас каждый грамм веса может быть не просто лишним, а даже смертельно опасным, – он с удивлением посмотрел на бывшего егеря, который принялся обшаривать противоположный склон кочки.
Уваров, пригнув рукой кустики морошки, вытащил из травы овальной формы плетенку, а затем и еще одну.
– Болотоступы, – пояснил он, ловко – как теннисист ракетку – проверяя пальцами натяжение и целостность отнюдь не потерявших гибкость прутьев, особым способом переплетенных между собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Они были ненасытны оба, потому что могло статься и так, что они занимаются этим последний раз в своей жизни.
Исчерпали себя, можно сказать, до донышка. Затем, уже с наступлением утра, провалились в бездну сна.
Никто их все это время не беспокоил…
Настенные часы показывают без четверти час пополудни. Валера, широко зевнув, уселся в кровати. Рядом с ним, на боку, лицом к стенке, подложив ладошку под щеку, мерно посапывала Маша. Была она, естественно, в чем мать родила, – как и сам Валера, впрочем, – и сбившееся к ногам одеяло отнюдь не мешало этой обворожительной наготе.
Даже если ты переспал с женщиной, то не стоит быть слишком самонадеянным и рассчитывать на то, что уж теперь-то, после всего случившегося, ты познал ее целиком и полностью (даже в плане сексуальном сделаны лишь первые шаги). Тем более, что Маша, оказавшись пылкой и весьма изощренной любовницей, во время их постельных утех ни разу не прокололась и не выдала никаких тайн. Он тоже не выдал секретов спецотдела МВД под ее сексуальными пытками. Но не потому, что был тверд как кремень, а по другой причине: он попросту ни хрена обо всех этих примочках не знал.
Ну и вот. Переспал он, значит, с этой Машей, работающей – работавшей, пока их не сцапали абросимовские головорезы, – под прикрытием в Конторе.
И что?
Теперь что, у нее нет от Валеры Швеца более никаких тайн?
Как бы не так! Как он не знал о ней ни фига вчера или неделю назад, так ни фига не знает и по сию пору.
Но все равно, конечно, приятно. Очень ласкова она с ним была, эта девушка Маша. Прямо золото, а не женщина… вот бы взять и жениться на такой!
Валера ласково провел ладонью по ее упругой, шелковистой коже: скользнув по спине, его рука оказалась на ее округлых, идеальной формы ягодицах…
– Убери лапы… рыжий ментяра! – не меняя своей позы, пробормотала Маша. – Хватит, попользовался на шару… Нравлюсь? Копи деньгу! А еще лучше – придумай, как нам отсюда выбраться.
– Придумаю, – убрав на всякий случай руку с ее симпатичной попки, сказал Швец. – Хотя ты и обзываешь меня по-всякому – болваном, придурковатым ментом, рыжим дегенератом и так далее… Я все ж что-нибудь… эдакое изобрету! Конечно! Кто нас вызволит из беды, если не Валера Швец?! На него-то, то есть на меня, вся наша надежда!
– Все, хватит базарить, – окончательно проснувшись, сказала Маша. – Что? Уже час дня?! Неслабо, однако… Все, Валера, заканчиваем с этими «релаксами»! Просто удивительно, как нас еще по голым ж… ремнем не отстегали! Вставай и иди в душ. Первым, а я за тобой!
– Можем вместе туда отправиться, – сказал, поднимаясь с постели, Валера.
– О чем ты думаешь, мать твою?! Совершенно безответственный тип! Иди, кому сказала! Только быстро! Потом сделаешь кофе, мне и себе.
Спустя примерно двадцать минут они уже сидели за столиком на летней террасе и уминали поздний завтрак, который Валера сварганил на скорую руку.
Швец не стал сегодня пользоваться бритвенным станком, а Маша проигнорировала даже тот минимум косметики, который удалось разыскать в ванной комнате. Но это еще не означает, что они окончательно упали духом и решили, сложив бессильно лапки, покориться почти неизбежному.
Ни телекамер, при помощи которых кто-то мог следить за ними, ни подслушивающих устройств они не обнаружили. Если и были здесь «жучки», то их запрятали очень искусно, так что без специального оборудования найти их довольно сложно.
Валера минувшей ночью уже высказал одну идею в плане того, как они могут нейтрализовать действие браслетов. Но реализацию этой идеи они решили отложить на более поздний срок.
– Кстати, Валера, – покончив с легким завтраком, сказала Маша. – Мне тут еще одна любопытная деталь вспомнилась..
– Ну?
– Я уже говорила, что твои служебный и сотовый телефоны были поставлены нашей техслужбой на прослушку?
– Это и ежу понятно, – прикуривая от спички сигарету, сказал Швец. – То есть, да… говорила.
– Так вот… Может, все бы для тебя обошлось. В том плане, что с твоей вербовкой мои шефы не стали бы так торопиться. Или вовсе бы отказались от этой идеи. Но ты сам нарвался…
– Не понимаю пока. – Швец бросил на нее удивленный взгляд. – О чем это ты?
– Ты знаком с таким… Петром Леонтьевичем?
– Ах, вот оно что, – сузив глаза, сказал Швец. – Ваша фирма засекла, как я ездил за этим… сумасшедшим в Бутово?
– Нет, за тобой туда никто из наших не ездил. Но то, что ты знал его…
– Да какой там, на фиг, «знал»?!
– Не перебивай! Вот… Ты же звонил им, на их номер? Разговаривал с его приемной дочерью… Кажется, Анной Тимофеевной ее зовут?
– Ну?!
– Вот тебе и «ну»! Этот номерок – только между нами – давненько уже под наблюдением! Муж этой Анны Тимофеевны работает в структурах абросимовского фонда. Но это еще не все… Сам Николай Дмитриевич не так уж редко в тот адрес заглядывает, они ведь с Петром Леонтьичем – старинные друзья.
– Об этом я и сам догадывался, – пыхнув дымом, сказал Швец. – Их отцы, насколько мне известно, в одно время сверлили трудовому народу дыры в затылках… Да, я в курсе – они вместе служили на полигоне в Бутове.
– А их детки, Петр и Николай, дабы тебе было известно, в конце семидесятых участвовали в какой-то засекреченной программе по линии Комитета. Документов, как мне сказали, никаких по этой части не осталось. Еще Андропов, когда стал генсеком, приказал свернуть проект и похерить все бумаги… Знаю только, что разрабатывались какие-то средства и мероприятия на случай резкого ухудшения внутренней обстановки…
– Куда уж хуже? – мрачно заметил Швец. – Развалилось же на хрен все!
– Может, потому и грохнулось все так, из-за прихода к власти разных болтунов и ворья, – пожала плечами Маша. – Знаю, что та, прежняя, программа называлась – «Полигон». Это рабочее название, но какие-либо иные детали мне неизвестны.
– А те двое, о ком мы говорим? Они тоже в этих делах как-то засветились?
– Да, есть такое подозрение. Петр Леонтьич, как ты знаешь, маленько тронулся умишком… Что касается Николая Абросимова, то он в середине восьмидесятых перевелся из Комитета в МВД. Сделал там карьеру, уйдя в отставку в звании генерал-полковника милиции. Кстати, именно Абросимов в ранге заместителя союзного, а затем некоторое время российского министра внутренних дел возглавлял Главное управление исполнения наказаний.
– То есть, в его ведении были все тюрьмы, изоляторы и лагеря страны?
– Вот именно! Его сын Дмитрий еще сравнительно недавно возглавлял в этой системе подотдел, ведавший тюремным спецназом. И оба они, можешь не сомневаться, даже сейчас, когда все это немалое хозяйство перешло в ведение Минюста, способны вершить там любые дела, как в собственной вотчине…
Покончив с ланчем, они еще некоторое время строили различные планы – касательно того, как им вырваться отсюда, – но затем все же пришли к единому мнению:
– Не хрен тут сидеть! В запасе у нас максимум одни сутки! И того меньше!.. Мы проверили только ближние окрестности, а также проселок и тропку. Предлагаю пойти…
– Куда? – хмуро посмотрела на него Маша. – Налево или направо?
– Направо, – распихивая по карманам спички и сигареты, бодро заявил Швец. – Пойдем перпендикулярно проселку… Во всяком случае, мы в той стороне еще не были.
Они быстро обнаружили вполне проходимую тропку, которую ранее от них закрывал густой подлесок.
Утром, видно, прошел дождь, потому что с крон высоких деревьев срывались веером капли. Озираясь по сторонам, они некоторое время шли молча, но затем, не выдержав этой разлитой вокруг них гнетущей тишины, стали переговариваться, понизив голос до полушепота.
– Я думаю, что смысл абросимовского проекта, который поддерживают какие-то люди на самом верху, заключается в том, чтобы поставить определенные группы населения… как можно большее количество людей, под жесткий контроль государства, – поделилась своими мыслями Маша. – Вернее, тех людей, кто олицетворяет у нас нынче это самое государство. Речь, конечно, не о сегодняшнем дне, а о какой-то перспективе, но не такой уж и далекой. Недавно мне дали почитать одну любопытную справку. Оказывается, те же американцы давно уже в этом направлении работают. Во многих штатах принят закон, по которому нарушителю – к примеру, если тебя коп прихватил пьяным за рулем – решением суда, естественно, могут ограничить свободу… Нет, не саму по себе свободу… то есть в тюрягу сразу не посадят… а «лишь» ограничат на какое-то время свободу передвижений, чтобы индивидуум этот не мог покинуть ту или иную территорию: квартал, в котором он живет, свой город или пределы штата.
– Да, я тоже где-то об этом читал, – сказал Швец и продемонстрировал плотно охватывающий правое запястье браслет. – Не знаю, такие ли им штуковины прикрепляют… но думаю, что все это следящее и поисковое оборудование действует примерно по одному принципу.
– Все верно, – кивнула Маша. – Помимо подписки о невыезде теперь можно еще человеку какой-нибудь ошейник или браслет с чипом пришпандорить… И куда он тогда, спрашивается, от своего электронного сторожа убежит?
– Для внедрения такой системы, наверное, нужны большие средства? – не очень уверенно произнес Швец. – Следящие центры, системы контроля в общественных местах… мобильные подразделения… Кстати, очень удобно: такие вот браслеты можно не только каким-нибудь опасным – хотя бы и потенциально для государства личностям навешивать, но и тем же иностранцам, которые к нам нелегально отовсюду проникают! Да еще и залог с них брать! Не хочешь такую штукенцию на руке носить?! Ну тогда… скатертью дорога! Не впустим к себе, и все тут!
– Умный мальчик, – заметила Маша. – В том плане, что про большие бабки не забыл упомянуть. Не сегодня и не завтра такая вот система будет внедрена в жизнь… Но когда-нибудь, сдается мне – будет! И тот, кто первым займет эту нишу, сорвет сотни миллионов… Да что там, миллиарды долларов! На одном только оборудовании, представь, как неслабо можно навариться.
– Да уж… Так твоя контора, Маша, тоже пытается поучаствовать в дележке этого жирного пирога?
– А ты как думал, Валера?! И таких, как мы с тобой, наши начальники будут в это разгорающееся пекло горстями бросать…
На этот раз они не совершили своей прежней ошибки. То есть, когда лес впереди них заметно проредился и уже стало понятно, что в той стороне лежит либо широкая просека, либо огромная поляна, они тормознулись, чтобы обдумать план дальнейших действий.
Результатом их шушукания стало то, что Валера вновь вынужден был лезть на дерево: другие возможности обозреть окрестности у них отсутствовали.
Со своего временного НП он засек как минимум две вещи: наличие небольшого озера у них прямо по курсу и еще «гриб» на колесах (крытый фургон, словно почувствовав на себе взгляд Швеца, укатил под защиту выступающего мыском леса).
– Я полагаю, что это… что-то типа мобильного комплекса, напичканного следящей аппаратурой, – спустившись на землю, шепотом сказал Валера. – О-от же уроды! Так просто, Маша, они от нас не отстанут…
– Далеко до фургона?
– Метров двести, думаю, будет.
– К этому озеру, значит, тоже проложена дорога?
– Да. Иначе как бы этот «гриб» сюда доехал?
Внезапно его озарила идея.
– Слушай, Маша… У меня тут созрел один авантюрный планчик. Попробуем захватить их врасплох!
Когда он сообщил напарнице посетившую его идею, та посмотрела на него с сильным сомнением. Но затем, махнув рукой, все ж согласилась поучаствовать в этой «авантюрной» затее.
Спустя минуту они разделились. Маша пошла к озеру, а Швец, выждав еще с полминуты, стал потихоньку, стараясь не шуметь, перебираться к зарослям кустарника чуть правее того места, где только что прошла Маша.
В руке у него была сучковатая палка, которую он подобрал в лесу получасом ранее.
План его был примерно таков. Те, кто приехал сюда на фургоне, вылезут из тачки и наверняка направятся к озеру, чтобы уже визуально контролировать ситуацию. Он же будет действовать по ситуации. Допустим, шарахнет кого-нибудь сзади палкой по черепу. Потом – второго…
Ну а дальше будет видно.
Валера залег в кустиках. Выбранная им позиция позволяла видеть Машу, – а она как раз нашла тихую заводь и принялась медленно, как записная стриптизерша, освобождаться от одежды – и кусок грунтовой дороги, жмущейся к опушке леса, по которой, возможно, к озеру попытаются просквозить абросимовские подручные.
«Если их будет больше двух, – вяло подумал Валера, – тогда они… тогда они просто убьют меня».
Несмотря на эти явно упадочные мысли, рука его крепко сжимала дубину… То есть, он не блефовал и не пытался выставить себя героем перед Машей, а на самом деле намеревался действовать (если, конечно, ему подвернется мало-мальски удобная возможность).
Хотя Маша и просила его не подсматривать, Швец вместо того чтобы более тщательно следить за всей округой – все равно за ней подсматривал.
Мерно покачивая бедрами – нет, ну что за прелесть эта женщина с ее точеной фигуркой! – Маша избавилась от брючек, а затем и от своих крохотных трусиков.
Красиво подняв руки вверх, она поправила волосы – ее конические груди упруго качнулись в такт этому движению, – после чего смело вошла в тихую озерную заводь… И уже на втором или третьем шаге погрузилась в воду по грудь.
Потом поплыла белым манящим пятнышком по лесному озеру, держа над водой лишь гордо поднятую головку.
«Бедненькая ты моя, – пожалел ее в душе Швец. Хотя на дворе июнь, но здесь – не Сочи… Наверняка вода ледяная…»
Услышав какой-то шорох сзади, он резво обернулся.
– Вставай, придурок, – сказал спецназовец в маске и наставил на него автомат. – Руки на затылок и марш на берег!
Сразу четверо спецназовцев – Валера лежал мордой вниз на берегу – не без интереса наблюдали за тем, как обнаженная нимфа после сеанса купания выходит обратно из воды на бережок.
Надо отдать должное Маше: она вела себя так, как будто этих четырех головорезов не было на берегу. Да, внешне она сохраняла полное спокойствие… а что еще остается делать.
Она даже не пыталась прикрыть наготу; просто проходя мимо одного из глазевших на нее сквозь прорези в маске верзил, презрительно бросила:
– Нашарники! За такое зрелище полагается бабки платить!
– Мы заплатим… да так, что мало не покажется, – с усмешкой заметил один из бойцов. – Быстрей надевай свои шмутки, а не то с голой ж… обратно погоним!
Маша, хотя и сохраняя достоинство, все же оделась достаточно быстро. Затем, посмотрев сверху вниз на распластанного на бережку напарника, негромко процедила:
– Швец! Ты полный, конченый мудак!
Спустя каких-то полчаса они сидели мрачные, как две нахохлившееся птицы, на летней террасе возле дома.
Швец прижимал к левому глазу полотенце, смоченное холодной водой, – один из головорезов, когда он, скованный наручниками, попытался качать права, врезал ему локтем в лицо. Что касается Маши, то ей никакого вреда, за исключением душевной травмы, причинено не было.
– Все, блин! – выругался Швец. – Шутки в сторону! Вот теперь я точно этот поганый коттедж по бревнышку разнесу!
Глава 35
НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ, И МЫ ПОБЕДИМ
Оказалось, что они уже почти добрались до места. Вот ведь как бывает: появись «вертушка» в небе над болотом получасом позднее, и все могло бы закончиться трагично… И еще неизвестно для кого, для беглых зэков или тех, кто находился на борту «МИ-2М».
Все трое кое-как добрели, доползли до ближайшей кочки с хилыми сосенками, неподалеку от которой их настигла крылатая машина. Леха упал на травку ничком; в груди у него что-то клокотало и булькало, да и дышал он надсадно, со свистом, как будто внутри у него закипел – и перегрелся – котел с водой…
После того как они немного отдышались, Уваров показал направление на следующую кочку, до которой от них было примерно двести метров. Надо сказать, что то была не какая-то заурядная кочка, а целый островок из тверди, на котором росло с полтора десятка деревцев и еще какие-то невысокие кустики. И был этот островок едва ли не последним клочком земли, за которым стелилось, как бильярдное сукно, бесконечное море зеленых мхов.
– Нычка на том острове, – сказал Уваров. – Молюсь, чтобы никто не разорил тайник… Парни, вам лучше остаться здесь, потому как утопнутъ на энтом отрезке – раз плюнуть.
– Леха, ты остаешься здесь, – распорядился по-своему Анохин. – Федор, я пойду с тобой.
Передав Алексею «калаш» и пояс с «ПМ», – сейчас каждый грамм веса может быть не просто лишним, а даже смертельно опасным, – он с удивлением посмотрел на бывшего егеря, который принялся обшаривать противоположный склон кочки.
Уваров, пригнув рукой кустики морошки, вытащил из травы овальной формы плетенку, а затем и еще одну.
– Болотоступы, – пояснил он, ловко – как теннисист ракетку – проверяя пальцами натяжение и целостность отнюдь не потерявших гибкость прутьев, особым способом переплетенных между собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36