– Вы видели? Нужно что-то делать!
Я всмотрелся в женщину внизу. У неё были светлые волосы, одежду её составляли футболка с длинными рукавами и зелёные рабочие брюки с большим количеством карманов. Обернувшись, она сказала что-то своему церберу, потом взглянула наверх, и тут я отчетливо увидел её лицо.
– Это Чарлин, – сказал я. – Куда, по-вашему, он её ведет?
– Кто знает, – отозвался Кэртис. – Слушайте, я сумею выручить её, но я должен пойти один. Мне нужно, чтобы вы оба остались тут.
Я запротестовал, но Кэртис был непреклонен. Мы смотрели, как он, вернувшись немного назад, тихо спускался по склону, прячась за кустами. Потом он беззвучно взобрался на другой каменный выступ, футах в десяти над тропой.
– Они пройдут как раз под ним, – шепнул я Майе. Мы с беспокойством наблюдали за Чарлин и её спутником. Точно в тот момент, когда они оказались под выступом, Кэртис ринулся вниз, навалился на мужчину и, сбив его с ног, схватил за горло.
Он не ослаблял хватки, пока тот не перестал шевелиться. Испуганная Чарлин отскочила в сторону и уже готова была обратиться в бегство, когда Кэртис окликнул её по имени. Она остановилась, сделала осторожный шаг вперед.
– Я Кэртис Уэббер, – проговорил он, тяжело дыша. – Мы вместе работали в «Делтеке», помните? Я здесь, чтобы домочь вам.
Узнав его, Чарлин подошла ближе. Мы с Майей осторожно спустились с холма. Чарлин, увидев меня, остолбенела, потом бросилась было мне на шею, но Кэртис рывком пригнул нас обоих к земле.
– Не высовывайтесь! Нас могут увидеть.
Я помог ему связать конвоира Чарлин шнуром, моток которого находился у него в кармане, и мы потащили его вверх по склону, в лес.
– Что вы с ним сделали? – спросила Чарлин.
– Лёгкий нокаут, – ответил Кэртис, обшаривая его карманы. – Он будет в полном порядке.
Майя склонилась над лежащим, чтобы пощупать пульс. Чарлин повернулась ко мне, взяла за руку:
– Как ты попал сюда?
Переведя дух, я рассказал о звонке её коллеги, сообщившего мне о её исчезновении, о найденной в её офисе записке и о том, что я пришёл в долину искать её.
Она улыбнулась:
– Я начертила этот план, собираясь позвонить тебе, но пришлось уехать так срочно, что у меня просто не было времени… – её голос затих; она взглянула мне в глаза: – По-моему, я видела тебя вчера – в другом измерении.
Я отвел её в сторону:
– Я тоже видел тебя, но войти в контакт не смог.
Мы смотрели друг на друга, и вдруг я почувствовал, что мое тело становится легче; меня захлестнула волна любви, доходящей до оргазма, но каким-то странным образом я ощутил его не там, где это случается обычно, а словно бы всей поверхностью кожи.
Я погружался в глубину глаз Чарлин и понимал, что она испытывает то же самое. Движение Кэртиса прогнало это наваждение, и я отдал себе отчёт, что они с Майей пристально смотрят на нас.
Я снова взглянул на Чарлин:
– Я хочу рассказать тебе, что произошло за это время. – И поведал, как снова встретился с Уилом, как узнал о поляризации Страха, о возвращении семёрки и о Видении мира. – А ты-то каким образом оказалась в Афтерлайфе?
Её лицо помрачнело:
– Это всё – моя ошибка. Я и не подозревала об опасности – до вчерашнего дня. Это я рассказала Феймэну об Откровениях. Вскоре после того, как пришло твоё письмо, я узнала о существовании другой группы, знающей о Девяти откровениях, и стала практиковаться вместе с ней.
Я испытала многое из того, о чём ты сейчас рассказывал. Потом, я пришла сюда, в долину, вместе с одной подругой, потому что мы слышали, что здешние священные места имеют какое-то отношение к Десятому откровению.
Моя подруга испытала не так уж и много, а я – да, поэтому, я осталась и занялась исследованиями. Тогда-то я и познакомилась с Феймэном. Он предложил мне работу – научить его тому, что знаю сама.
С этого момента он всё время находился рядом со мной. Он настоял, чтобы я не звонила к себе на фирму – из соображений безопасности, так что я написала несколько писем, чтобы отложить все назначенные встречи, но, судя по всему, он перехватил их. Потому все и решили, что я пропала.
С Феймэном я исследовала большинство энергетически заряженных мест, особенно Коддерс Ноул и водопады. Сам он не мог ощущать энергию, но позже я узнала, что он отслеживал наш путь с помощью электроники и составлял что-то вроде карты энергетического профиля местности.
На основе этого, ему ничего не стоило вычислить точное расположение источника энергии.
Мы с Кэртисом переглянулись. Глаза Чарлин наполнились слезами:
– Он попросту дурачил меня. Он говорил, что работает над созданием очень дешёвого источника энергии, который освободит всех и каждого.
Часто во время проведения эксперимента он отсылал меня подальше в лес. Только позже, когда я всерьёз схлестнулась с ним, он признал, насколько опасно то, чем он занимается.
Кэртис повернулся к Чарлин:
– Феймэн Картер был главным инженером «Делтека», помните?
– Нет, – покачала головой Чарлин. – Но весь этот проект – в его руках. Сейчас там задействована другая корпорация. У них там вооруженная охрана – Феймэн называет их оперативниками.
В конце концов, я сказала ему, что ухожу, и тогда он приставил ко мне охранников. Когда я сказала, что вся эта история не сойдёт ему с рук, он только рассмеялся. Он хвастался, что у него есть свой человек в Службе леса.
– Куда он отправил вас с этим охранником? – поинтересовался Кэртис.
– Понятия не имею, – покачала головой Чарлин.
– Думаю, он не собирался отпускать вас живой, – заметил Кэртис, – после того, как столько рассказал вам. На несколько минут воцарилось тяжёлое молчание.
– Вот чего я не могу понять, – вновь заговорила Чарлин. – Почему для него так важен именно этот лес? Что он собирается делать с этими источниками энергии?
Мы с Кэртисом опять переглянулись, потом он пояснил:
– Феймэн экспериментирует, чтобы найти способ собрать воедино энергию источников этой долины. Вот почему это так опасно.
Тут я заметил, что Чарлин и Майя смотрят друг на друга и улыбаются.
– Когда я была у водопадов, – сказала Чарлин, – я вдруг оказалась в другом измерении, и там на меня буквально обрушились все эти воспоминания. – Она взглянула на меня:
– После этого, я возвращалась туда несколько раз – даже вчера, когда меня уже взяли под стражу. – Она снова посмотрела на меня: – Там я и увидела вас…
Чарлин обвела взглядом всех присутствующих:
– Я увидела, что мы все находимся здесь, чтобы остановить этот эксперимент, если нам удастся вспомнить всё.
Майя внимательно смотрела на неё.
– Вы поняли, что мы хотели сделать тогда, во время сражения с солдатами, и поддержали нас, – проговорила она. – Даже зная, что это не сработает.
Улыбка Чарлин сказала мне, что она вспомнила.
– Мы вспомнили большую часть того, что случилось тогда, – сказал я, – но пока ещё не вспомнили, как планировали, что на этот раз поступим иначе. Ты помнишь?
Чарлин покачала головой:
– Только какие-то части этого. Я знаю, что мы должны идентифицировать наши бессознательные чувства друг к другу и только после этого сможем идти дальше. – Она посмотрела мне в глаза и чуть помедлила, прежде чем продолжить:
– Всё это является частью Десятого откровения… только оно ещё нигде не записано. Оно приходит к человеку интуитивно.
Я кивнул:
– Да, мы знаем.
– Часть Десятого откровения является, как бы, углублением Восьмого. Только группа, в полной мере реализовавшая Восьмое, может справиться с этой задачей.
– Я не совсем понимаю, – сказал Кэртис.
– Восьмое откровение посвящено тому, как способствовать духовному подъёму других, – продолжала Чарлин, – умению передавать им энергию, сосредоточиваясь на красоте и мудрости этого человека.
Этот процесс может весьма ощутимо поднять энергетический уровень и творческие способности группы. К сожалению, у многих групп с этим проблема, даже если входящие в них люди способны делать это в других случаях.
Это особенно верно там, где всех членов группы объединяет одно и то же дело, как, например, людей, работающих совместно над каким-нибудь уникальным проектом, потому что эти люди часто находились вместе раньше и потому прежние эмоции могут всплыть на поверхность.
Допустим, нас знакомят с человеком, с которым нам предстоит работать, – и вдруг мы автоматически начинаем испытывать к нему сильнейшую антипатию, сами не зная почему. А то бывает наоборот: мы сами не нравимся кому-то – опять же по причинам нам непонятным.
А ими могут являться эмоции, таящиеся в глубинах памяти: ревность, раздражение, зависть, негодование, горечь, обида – что угодно.
Я очень ясно ощутила, что никакая группа не сможет достичь своего высшего потенциала, если все её члены не постараются понять эти эмоции и отделаться от них.
Майя подалась вперед:
– Как раз этим мы и занимаемся: освободиться от этих тайных эмоций, от обид, запавших в память с того времени, когда мы были вместе.
– Тебе было дано Видение рождения? – спросил я.
– Да, – кивнула Чарлин. – Но я видела немного – мне не хватило энергии. Собственно, я увидела только, что образуются такие группы и что мне надлежит быть здесь, в долине, в качестве члена одной из них, состоящей из семи человек.
С севера снова послышался шум мотора.
– Нам нельзя тут оставаться, – сказал Кэртис, вставая. – Мы чересчур на виду. Давайте вернёмся в пещеру.


* * *

Чарлин доела остатки супа и передала мне тарелку. Лишней воды не было, поэтому, я сунул её в рюкзак немытой. Кэртис вошёл и уселся напротив меня, рядом с Майей, которая едва заметно улыбнулась ему. Охранника оставили снаружи пещеры – по-прежнему связанного, с завязанным ртом.
– Снаружи всё в порядке? – спросила Чарлин.
Кэртис, похоже, нервничал:
– Думаю, да, но с северной стороны доносится ещё какой-то шум. Думаю, нам следует остаться здесь до темноты.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга; каждый явно старался повысить свой энергетический уровень.
Потом я рассказал всем о процессе достижения Видения мира, который наблюдал вместе с сонмом душ Феймэна. Закончив, я спросил Чарлин:
– А что ещё ты восприняла насчёт процесса освобождения от отрицательных эмоций?
– Только одно, – ответила Чарлин. – Он не может начаться, пока все мы не вернёмся полностью к любви.
– Легко сказать, – усмехнулся Кэртис, – а вот, как это сделать?
Мы все опять посмотрели друг на друга и вдруг одновременно поняли, что вся энергия направляется к Майе.
– Суть заключается в том, чтобы признать существование данной эмоции, полностью осознать её и затем, честно рассказать о ней другим, сколь неловко бы это ни было.
А когда о ней знаешь, понимаешь её, это позволяет отодвинуть её в прошлое, которому, собственно, она и принадлежит.
Поэтому, иногда долгий процесс изложения и открытого обсуждения эмоции очищает нас, и мы становимся способны вернуться к состоянию любви, являющейся высочайшей из эмоций.
– Погодите минутку, – вмешался я. – А как обстоит дело с Чарлин? Ведь по отношению к ней тоже могут существовать какие-то остаточные эмоции. – Я взглянул на Майю: – Я знаю: вы ощутили что-то.
– Да, – согласилась Майя, – но только хорошее. Это было чувство благодарности. Она осталась и хотела помочь… – Майя помедлила, изучая лицо Чарлин. – Вы ведь пытались рассказать нам что-то… нечто касающееся предков. Но мы не слушали.
Я наклонился к Чарлин:
– Тебя тоже убили?
Майя ответила за неё:
– Нет, не убили. Она отправилась к солдатам, чтобы ещё раз попытаться уговорить их.
– Верно, – кивнула Чарлин. – Но их уже не было.
– Кто ещё испытывает что-нибудь к Чарлин? – спросила Майя.
– Я – ровным счетом ничего, – покачал головой Кэртис.
– А ты сама, Чарлин? – спросил я. – Что ты испытываешь по отношению к каждому из нас?
Она внимательно посмотрела на всех по очереди:
– К Кэртису, похоже, ничего… К Майе – только положительные эмоции, – её глаза встретились с моими, – А вот с тобой, пожалуй, не всё гладко.
– Почему?
– Потому, что ты оказался таким практичным, таким отстранённым. Тот независимый человек, который не хотел ни во что ввязываться, раз время ещё не пришло, – это ведь, был ты.
– Чарлин, мне уже досталось за эти Откровения в мою бытность монахом. Я чувствовал, что жертва окажется напрасной.
Похоже, мои оправдания подействовали на неё раздражающе, и она отвела глаза. Майя, наклонившись, коснулась моей руки:
– Вы сейчас оправдывались, защищались. Когда вы отвечаете таким образом, другой человек чувствует, что его не услышали.
Затаившаяся эмоция задерживается, не уходит, потому что он продолжает думать, как заставить вас понять, убедить вас. Или же она уходит в подсознание и остаётся там, а это понижает уровень энергии между вами.
В любом случае, отрицательная эмоция остаётся проблемой, мешающей вам. Я бы посоветовала вам признать, что у Чарлин есть все основания упрекать вас.
Я посмотрел на Чарлин:
– О да, я признаю это. Жаль, что я не помог тогда. Может, мне удалось бы сделать что-нибудь, если бы я не струсил.
Чарлин кивнула и улыбнулась.
– А вы сами? – спросила Майя, глядя на меня. – Что вы испытываете по отношению к Чарлин?
– Пожалуй, некоторое чувство вины, – ответил я. – Не столько из-за того случая, сколько из-за теперешней ситуации. Я на несколько месяцев отдалился. Думаю, если я поговорил бы с ней сразу же по возвращении из Перу, мы сумели бы остановить эксперимент раньше и ничего из того, что происходит сейчас, не произошло бы.
Никто не возразил мне.
– Есть ещё какие-нибудь другие чувства? – спросила Майя.
Мы с Чарлин только посмотрели друг другу в глаза. После этого, все мы, под руководством Майи, сосредоточились, чтобы повысить свою энергию насколько возможно.
Сосредоточившись на красоте того, что меня окружало, я ощутил, как во мне поднимается волна любви. Приглушённые цвета стен и пола пещеры стали ярче, чуть ли не засветились. Все лица казались свежее, энергичнее. Вдоль позвоночника у меня пробежал озноб.
– Теперь, – сказала Майя, – мы готовы к тому, чтобы представить себе, как собирались поступить на этот раз. – Она задумалась, потом проговорила:
– Я… я знала, что это произойдёт. Это было в моём Видении рождения. Мне предстояло руководить этим процессом. Мы не умели этого делать, когда пытались остановить ту войну.
Пока она говорила, я заметил позади нее, на стене пещеры, какое-то движение. Сперва я подумал, что это пробежал отблеск света, но потом понял: этот яркий, насыщенный зелёный цвет точно такой же, как там, где я видел Майю посреди её сонма душ…
Я сосредоточился, и световое пятно развернулось в целую голографическую картину, заполнившую всю стену. Я взглянул на остальных: похоже, никто, кроме меня, не видел её. Я понял, что вижу сонм душ Майи, и тут же начал воспринимать интуитивную информацию.
Я снова наблюдал её Видение рождения, её возвышенное намерение родиться именно в данной семье, болезнь её матери, порождённый ею интерес к медицине, – особенно к связи между разумом и телом, а затем – и всех нас, сидящих в этой пещере.
Я отчётливо услышал: «Никакая группа не сможет достичь своего высшего творческого потенциала, пока все её члены не освободятся сознательно от отрицательных эмоций и не повысят свой уровень энергии».
– Освободившись от эмоций, – говорила тем временем Майя, – группе легче пройти мимо борьбы за власть, проблем, связанных со стремлением контролировать ситуацию, и достичь своего полного творческого потенциала.
Но мы должны проделать это сознательно, найдя в лице каждого то, что является высшим выражением его «я».
Кэртис, судя по всему, не понял, поэтому Майя продолжала объяснять:
– Из Восьмого откровения следует, что, присмотревшись к лицу другого человека, мы можем под его, так сказать, защитным выражением разглядеть подлинное выражение его истинного «я».
Большинство людей, обычно, не знает, на что нужно обращать внимание, когда говоришь с кем-то. На глаза? Но сосредоточить внимание сразу на обоих трудно. Тогда на котором из них? Или следует смотреть на самую выдающуюся часть лица – на нос или рот?
На самом деле, нужно охватить взглядом всё лицо. В его уникальной игре света и теней, в совокупности его черт, можно отыскать его истинное выражение, свет души этого человека, проглядывающий сквозь них.
Когда мы сосредоточены на любви, её энергия направляется, как раз, на это высшее выражение его личности; тогда человек меняется на наших глазах, и проявляются все его высшие способности.
Все великие учителя всегда посылали своим ученикам энергию именно такого рода. Потому-то они и были великими учителями.
Но этот эффект ещё более усиливается в группах, все члены которых взаимодействуют друг с другом таким образом, потому что каждый посылает энергию другим, и все они поднимаются на новый уровень мудрости, дающий ещё больше энергии, которая потом направляется на всех остальных – на каждого из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26