Затем раздался сигнал с «Большой Берты»:
– Разведчик-один, говорит капитан. Давай подробности. Прием. – Гарвин сумел сохранить самообладание, и голос его в процессе переговоров даже не дрожал.
– Капитан, говорит разведчик-один, – доложил Аликхан. – Подробности таковы: здесь ничего нет, и выглядит так, как будто никогда и не было. Ни городов, ни домов, ни людей. Прием.
Так оно и оказалось. Ни одна из предположительно колонизованных планет, все вполне обитаемого класса, не подавала признаков заселенности или брошенности.
– В этом нет никакого, к черту, смысла, – рычал Ньянгу. – Каким, в задницу, образом Конфедерация могла вы швырнуть кучку людей с их лопатками, мотыжками и палатками… Но, видно, они это сделали, если только весь этот чертов план не был бюрократической липой, чтобы спереть что-нибудь большое… А затем никакого контроля, никакого сопровождения, ни единой чертовой проверяющей комиссии, хотя бы случайно… Чертовых двести лет?
Гарвин покачал головой.
– Мне, черт побери, интересно, – продолжал бушевать Ньянгу, – до какой же, к дьяволу, степени дутой пустышкой являлась наша растреклятая Империя. Может, это вообще один сплошной театр теней?!
– В этом было бы мало смысла, – мягко произнес Данфин Фрауде.
– Тогда дайте мне такое объяснение, в котором его больше. Дьявольщина!
Фрауде беспомощно развел руками.
– Ладно, – принял решение Гарвин, – забудем. Отзовем разведчиков и попытаем счастья в другом месте. Не нравится мне это, – подытожил он. – Не люблю вещей, которые не имеют объяснений.
Фрауде посмотрел на него.
– В другой жизни вы могли бы стать ученым.
– К дьяволу! – ответил Гарвин. – В другой жизни я собираюсь быть гребаным валуном где-нибудь на пляже, ни хрена не делать, только разглядывать хорошеньких голых женщин и медленно превращаться в песок. Приготовьтесь к очередному прыжку.
Гарвин сделал одно большое отступление от флотских традиций. Имевшийся на «Большой Берте» клуб предназначался для всех, а не только для офицеров. Ньянгу это одобрял, поскольку оба считали сержантский кабак местом куда более жизнерадостным, нежели подобные заведения для армейской элиты.
Комментарий по поводу старой армейской политики, подразумевавшей, что эти ограничения дают кадровым военным возможность расслабиться и обсуждать свои проблемы, не смущаясь присутствием нижних чинов, был вежлив и краток: «Для нытья или флирта есть собственные каюты».
Забравшись с кружкой пива в угол, Гарвин терялся в догадках относительно явно никогда не заселенной колонии, когда увидел Дарод Монтагну с такой же кружкой в руке.
– Приветствую, шеф, – произнесла она. – Вы пребываете в глубоком раздумье, или я могу к вам присоединиться?
– Бери стул, – отозвался Гарвин. – Сейчас сюда припрется Ньянгу, так что мои размышления не столь уж глубоки.
Она села, потягивая пиво.
– Спасибо, что позволили мне эту небольшую вольность.
– Коль уж на то пошло, не надо никаких благодарностей… или обвинений, – ответил он.
Несколько минут они сидели в уютном молчании. Гарвин обнаружил, что не испытывает потребности быть интересным или даже компанейским. Что-то вроде умиротворения, которое он обычно ощущал рядом с Ньянгу.
Он увидел, как его первый помощник вошел в переполненный отсек и начал прокладывать дорогу к ним.
– Полагаю, мне лучше смыться, – решила Дарод. – Глубокие мрачные тайны и все такое.
В тот момент, когда она вставала, «Большую Берту» слегка передернуло от очередного прыжка и девушка свалилась Гарвину на колени.
– Сволочь! – выругалась Дарод, вскакивая. – Никак не привыкну к выходу из нуль-пространства.
Гарвин только улыбнулся, думая о том, как все-таки приятно было ощущать близость коснувшегося его тела.
– А кому легко? – откликнулся Ньянгу, занимая освободившийся стул. – Но я думаю, следует спустить пару шкур с нашего дорогого дежурного офицера, в чьи обязанности теоретически входит предупреждать нас, когда мы скачем из одной дикой черной бесконечности в другую.
– Ой, наверное, я должна вам сказать, – проговорила Монтагна. – Система оповещения выключена… Один из техников пытается избавиться от этой старухи на пленке.
Пока она говорила, репродуктор у них над головами ожил и знакомым, с некоторых пор вызывающим тихую ненависть у всего личного состава, синтетическим голосом поведал: «До следующего прыжка… три часа по корабельному времени».
– Люблю технику. – Иоситаро улыбнулся. – Давайте запишем какие-нибудь мелодии и пустим их вместо голоса, как это делалось на первых звездолетах. Или введем должность вестовых. Или сигнальные флажки.
– Спокойной ночи, господа, – чирикнула Дарод и удалилась.
– А она вовсе даже ничего, – проводил ее взглядом Ньянгу.
– Ничего, – как можно беззаботнее согласился Гарвин.
– О чем именно она с тобой говорила? Совала нос, куда не следует?
– Это любопытство несколько иного рода, чем твое. Ничего особенного.
– Осторожно, Гарвин.
– О чем это ты?
Ньянгу выждал минуту.
– Осторожно, не пролей пиво себе на колени. Сэр.
– Матерь божия под градусом, – прошептал Гарвин.
– Именно. – Ньянгу вместе с ним уставился в экран. – Кто-то явно не страдал предрассудками относительно использования ядерного оружия.
Планета под ними, равно как и луны-близнецы, которым теоретически полагалось быть укрепленными, представляла собой сплошную пустыню. Счетчик радиации просто захлебывался.
– Какие-нибудь передачи есть? – спросил Гарвин находящегося рядом офицера.
– Кратеры слишком фонят, сэр, – доложил дежурный. – Мы отбросили все, что явно исходило от бомб… и ничего не осталось. В какой-то момент с одной из лун нам удалось поймать что-то похожее на код. Но потом оказалось, что это чисто случайный шум. Больше ничего, сэр.
– Целая система накрылась. – Ньянгу задумчиво поскреб подбородок. – В книжке говорилось, будто бы ее население насчитывало пять миллиардов. – Хаута слегка передернуло. – Видимо, есть вещи похуже Империи, а?
– Наверное, – откликнулся Гарвин. – Если только это не Конфедерация решила первой нарушить правила. Дежурный!
– Сэр!
– Уводите нас отсюда к чертям. Следующая попытка.
– Вопрос.
– Ответ. – Ньянгу зевнул. – Кстати, твоя голова очень удобно лежит у меня на груди.
– Я слышала, – продолжала Маев, – что теория запустения возникла у вас с Гарвином, когда вы давным-давно впервые столкнулись с миром, где, казалось, были все шансы для процветания цивилизации.
– А… То было в грешные дни нашей юности. Еще до того, как мы прониклись звездными добродетелями служения Конфедерации во веки веков или, по крайней мере, пока кто-нибудь не отстрелит нам задницы.
– Мне почему-то не кажется, что вся эта затея, – Маев очертила круг в полумраке, – просто некое замысловатое мошенничество с целью привести вас двоих куда-то, где вы, улучив момент, сможете выгодно сойти со сцены.
– Олух! – Ньянгу резко сел в постели. – Знаешь, я ведь никогда даже не думал о такой возможности. Идиот!
Маев тоже села.
– Боюсь, это прозвучало так, как будто ты говорил правду. Если бы я не могла отличить…
– Я и говорил правду, – уязвленно перебил Иоситаро. – Я вообще практически не лгу, и уж всяко любимой женщине.
– Хорошо. Но если ты не лжешь… что само по себе является большим допущением… Скажем, наткнулись мы в наших странствиях на что-то вроде прекрасного Эдема, где отродясь не водилось мошенников и никто и слыхом не слыхивал о детекторе лжи. Что тогда?
– Интересная возможность, – протянул Ньянгу. – Не-е. Таких наверняка перегасили в первые же дни после того, как Конфедерация сделала с собой то, что сделала – чем бы это ни было. Все эти чудные маленькие овечки уже давно острижены и съедены. Кроме того, – голос его зазвучал серьезно, – даже если мы и найдем такой поросячий рай, полагаю, окружающая его тьма, для полноты аналогии, все равно кишит волками. Так что мы будем сидеть, бодренько делая деньги, и рано или поздно – скорее, рано, памятуя мое везение, – налетят какие-нибудь злыдни с кучей оружия. Нет, Маев, любовь моя, боюсь, ты связала свою судьбу с честным тупицей. По крайней мере на данный момент.
– Что, судьба или тупица? – спросила она.
– Возможно, и то и другое. А теперь, если ты будешь настолько добра, чтобы снова передать мне тот узловатый шнур, я, может, и найду в себе силы еще на один раунд, прежде чем мой мотор заглохнет. Ибо что возносит меня на новые высоты, как не грубая неприкрытая правда, честность и лояльность офицера Конфедерации?
Следующая система оказалась все еще обитаемой.
Дилл еще только вывел свой «аксай» из гиперпространства, а датчики уже вовсю голосили. В инструкции говорилось, что в данной системе, названной в звездных каталогах R897Q33, с архаичным обозначением 2345554 и именем «Кэрролл», предположительно имеется четыре обитаемых мира.
К Диллу направлялись три… нет, пять кораблей. Два из них прочесывали эфир в поисках частоты, которой пользуется неизвестное судно. Бен сделал им одолжение, объявившись на стандартной тревожной частоте Конфедерации:
– Неизвестные суда, неизвестные суда, говорит корабль-разведчик, э… Дилл. – Тут он сообразил, что ни кому никогда и в голову не пришло дать «аксаям» имена, а ему вовсе не улыбалось оказаться первым, вторым или третьим.
Запищал второй коммуникатор, возвещая прибытие патрульного бота с «Большой Берты» и Бурсье на другом «аксае».
– Разведчик «Дилл», это истребитель «Лопат», – раз дался ответный сигнал. – К вашему сведению, вы вошли в пространство Конфедерации.
У Дилла округлились глаза, и он лихорадочно передал послание на «Большую Берту».
По добавочному экрану, установленному еще до отлета «Большой Берты» с Камбры, побежал текст:
«Идентификационные данные „Джейн“ положительные… Три корабля, позитивные ИД… Конфедерация, класс „Диас“… К моменту последнего пересмотра советом Конфедерации данного файла пребывают на грани морального устаревания…»
Дилл проигнорировал данные о вооружении и экипаже.
«Мать твою, мать твою, мы дома, мы дома», – звенел у него в голове радостный голос, явно не обращавший внимания на ту ехидную часть сознания, которая между прочим интересовалась: что, черт возьми, такое дом и где он находится?
Он начал было передавать свои истинные ИД, но остановился, запоздало сообразив, что кто угодно может выдать себя за конфедерата.
– Говорит «Дилл», – произнес пилот. – Последнее сообщение понял. Мы находимся в пространстве Конфедерации. Мы, со своей стороны, крайне этому рады.
В поле зрения возник еще один корабль, побольше. Недремлющая «Джейн» сообщила, что это совершенно устаревший легкий крейсер класса «Даант», вероятно «Квирога».
– Говорит командующий флотом фон Хейн, – раздалось из коммуникатора. – Распознать класс двух ведущих кораблей не представляется возможным. Никаких признаков связи с Конфедерацией. Третий корабль идентифицируется как планетарное патрульное судно стандартной модели. Объяснитесь. Прием.
– Говорит «Дилл», – ответил Бен. – У меня корабль местной постройки, а патрульный корабль вы определили правильно. Прием.
– Ни один из вас не оснащен дальнобойными орудиями, – голос скрипел, словно ржавая дверная петля. – Похоже, вы представляете собой авангард более крупных кораблей. Немедленно сообщите систему происхождения.
– Э… Эрвон. – Диллу чертовски захотелось, чтобы здесь был Гарвин или хотя бы Фрауде. – И у нас действительно есть другие корабли. Они в гиперпространстве и ожидают ваших действий.
– Названная вами система нам неизвестна.
– У нас только-только начиналась колонизация, когда мы потеряли связь с Конфедерацией. До нас не доходило ничего вразумительного. Как бы то ни было, что произошло с нашей Империей? – не удержался от вопроса Дилл.
Последовала длинная пауза.
– Говорит адмирал фон Хейн, – неохотно прорезался голос. – У нас нет связи с исходными мирами, но мы несколько лет поддерживали порядок собственными средствами, сохраняя мир, закон и правопорядок.
– Как и мы, – ответил Бен. – И теперь мы пытаемся восстановить связь.
Снова долгая тишина. Дилл уже собирался повторить передачу.
– Мы переговорили с нашими вышестоящими ин станциями, – раздался голос фон Хейна. – Вам отказано в разрешении войти в систему Кэрролл. К вашему сведению, произведен полный запуск всего нашего флота. Появление любых других кораблей в нормальном пространстве будет расценено как враждебное, и огонь по ним будет открыт немедленно. Повторяю, вам отказано во входе. Сейчас же покиньте систему или будете немедленно атакованы.
– Старый придурочный параноик, – пробормотал Дилл себе под нос, понятия не имея о поле и возрасте командующего флотом, и открыл микрофон.
– Фон Хейн, говорит «Дилл». Мы пришли с миром. Повторяю, не имеем в виду ничего дурного, желая лишь пополнить запасы продовольствия… А ты – клоп вонючий!
В этот момент «Квирога» как раз выпустила по «аксаю» пару ракет. Бен отчаянно хотел нанести ответный удар, но вспомнил приказ и одновременно с патрульным кораблем нырнул в гиперпространство, пришвартовался на «Большой Берте» и помчался на мостик. Гарвин, Фрауде и Ньянгу уже ждали.
– Наковальню Тора им в задницу! Эти ублюдки оказались агрессивными, – рявкнул он.
– Мы в курсе, – ответил Фрауде. – Мы отслеживаем все передачи.
– Ну и что, черт возьми, нам теперь делать? – спросил Дилл.
– Сделаем новый прыжок, далеко-далеко отсюда. – Гарвин повернул выключатель. – Слушайте. Тут пара отрывков, пойманных коммуникатором патрульного бота. Оба пришли из системы.
Снова заскрипели ржавые петли:
– Часы трапезы для всех граждан классов Зет, Экстанг и Хальд были изменены поправкой к пункту 1.5. К вашему сведению, отсрочка действует четыре смены, затем после дуют штрафные санкции. Далее…
Помехи, затем женский голос произнес:
– Благодаря повышению производительности добро вольного труда выдача таблеток восторга разрешена следующим районам: Альф, Масс…
– Ой-ё-о, – воскликнул Бен Дилл. – Тебе говорят, когда жрать, когда торчать. На что спорим, они сообщают, когда вам в самый раз потрахаться.
– Не думаю, что нам стоит переживать из-за этих людей, – проговорил Фрауде. – По крайней мере, до тех пор, пока мы не будем готовы вернуться во всеоружии и обсудить данную систему мира, закона и правопорядка.
Трое пилотов «аксаев» сидели у себя в дежурке, ожидая сигнала на обед или очередного вызова.
– Я начинаю думать, – задумчиво произнес Дилл, – что эта вселенная вовсе не такое уж и дружелюбное место.
– А что, она когда-то была другой? – спросила Бурсье. – Или ты невнимательно слушал на уроках начальной астрономии?
– Я не имею в виду черные дыры, временные туннели, призраков, гоблинов и прочую чертовщину, – откликнулся Дилл. – Я про людей. Не говоря уже о том, что нам до сих пор не попалось ничего обнадеживающего.
– Не отчаивайся, – сказал Аликхан. – Ибо я вспоминаю легенду о великом мусфийском воине, который не когда заблудился в нехоженом лесу. Но он продолжал искать разные следы, разные приметы. Он сказал себе, что следует испробовать тысячу тропинок и одна из них приведет к дому.
Дилл задумчиво посмотрел на чужака.
– Будь я проклят. Не думал, что вы, мусфии, способны выдать что-либо ободряющее.
– Я тоже, – вставила Бурсье. – Сколько времени понадобилось этому воину, чтобы добраться до дому?
– «Ему это так и не удалось», – ответил Аликхан. – Эти слова были нацарапаны на коре дерева, под которым он умер с голоду.

Глава 5

Саламонски
– Спустись пониже, Бен. – В голосе Гарвина отсутствовали какие бы то ни было эмоции.
– Есть, сэр. – Дилл нырнул в атмосферу Саламонски.
Гарвин отвернулся от проекции.
– Какой… ублюдок мог напасть на цирковой мир? – спросил он в пространство. – Мы никогда никому ничего не делали… Давали им над чем посмеяться, чему поудивляться. Отправляли домой с сияющими глазами и улыбками на губах.
Девушка-оператор у одного из радаров обернулась.
– Вы когда-нибудь слышали о народе под названием евреи, сэр?
Янсма взглянул на нее и отвел глаза.
Дилл несся на тысячу километров ниже. Даже на такой высоте от поверхности притяжение планеты сказывалось на «аксае».
– Капитан Лискеард, – приказал Гарвин, – войдите в атмосферу. Надо взглянуть. Может, появятся какие-нибудь соображения насчет того, кем могли быть эти гады. Вышлите два патрульных бота для прикрытия сверху.
– Есть.
– Как только мы окажемся ниже стратосферы, отправьте остальные «аксаи» и патрульный бот. Будем прочесывать местность в поисках приключений на задницу.
К нему подошел Ньянгу.
– Что, мурашки по коже?
– Да не то чтобы, – ответил Гарвин. – Наверное, я просто надеюсь, что там есть по чему выстрелить. Не более того.
Дилл завис в двухстах метрах над выбранной им в качестве предполагаемой мишени посадочной площадкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33