Видимо, Вольф пустился бегом.
Человек в сером потрусил дальше. За спиной у него раздался металлический щелчок. Он остановился так резко, что чуть не упал, и медленно поднял руки.
– Молодец, – похвалил Джошуа. – Я так и думал, что ты узнаешь щелчок предохранителя.
Он подошел к человеку в сером костюме, вытащил у того пистолет.
– Хорошая игрушка, – сказал Вольф. – «Андерсон-варипорт». Все как у взрослых. А теперь давай-ка отойдем в сторонку. Поговорить надо.
* * *
– Ну, как ты тут без меня развлекалась? – весело спросил Джошуа.
– Пошла погулять, – ответила Кристина, – и встретила Тони… пастора Стаутенберга.
– Ох-хо, – сказал Джошуа. – Осторожней с этими попами. Сперва вы вместе молитесь, потом… потом им приходят в голову странные мысли… о женитьбе, например. Смотри в оба.
– Смотрю, не психуй. Он шел собирать деньги…
– Выпрашивать.
– Хорошо, выпрашивать. Я спросила, можно ли пойти с ним. Он сказал, что ему придется заходить в бары, где меня могут неправильно понять. Я ответила, что сумею разобраться, и мы пошли.
– Ну и как?
Кристина покраснела.
– Хорошо.
– Что значит хорошо?
Кристина отвернулась. Щеки ее пылали.
– Семьсот девяносто семь кредитов.
– Боже милостивый.
– Шесть предложений руки и сердца, семь – нескромного характера. Хозяйка борделя спросила, не ищу ли я работу.
– Богатое утро. Похоже, ты отыскала свой настоящий дом.
– Тони сказал, что не рассчитывал и на пятьдесят кредитов.
– Тебе воздастся.
Кристина заметила, что у Вольфа пистолет не тот, маленький, который он всегда незаметно носил на поясе, но большой, армейский, в армейской же кобуре.
– Что это значит? Мы ждем неприятностей?
– Я всегда жду неприятностей. Решил, что нечего особенно скрытничать, а сегодня вот повстречал человека, который захотел подарить мне бластер.
– Куда ты ходил?
– Болтал с одним шахтером. Увлекательнейшая работа. Наймусь на нее в тот же день, как пекло покроется инеем.
– Насчет Кенфилда?
– Насчет Кенфилда. А потом перемолвился парой слов с одним из его людей – очаровашкой в сером, который вчера помогал здешнему вышибале. Он сказал, что его зовут Саратов. Кстати, бритый предпочитает именоваться Боровом. Замечательный народ, доложу я тебе.
– Джошуа, что ты затеял? И для чего?
– Мне скучно, – сказал Вольф. – А мистер Кенфилд меня раздражает.
– Как ты вызвал серого на разговор?
– Приветливостью и дружелюбием.
– А что он скажет Кенфидду?
– Серьезно сомневаюсь, – произнес Вольф, – что он в этой жизни кому-либо что-либо сообщит. Так, есть в этом меню что-нибудь, датированное годом, а не днем недели?
* * *
Кристина проснулась от шлепанья босых подошв и увидела, что Вольф, голый, стоит у открытого окна с пистолетом в руке.
Она машинально спрыгнула за кровать и выставила бластер.
– Я слышал выстрелы, – сказал Вольф. – Два подряд.
Он осторожно выглянул в окно.
– Свет, примерно за квартал отсюда, – объявил Джошуа. – Значит, другие тоже слышали.
Он включил лампу и начал одеваться.
– Куда ты собираешься?
– Лезть не в свои дела.
– Зачем?
– Чтоб оправдаться в твоих глазах.
Не успела Кристина решить, смеяться ей или пугаться, как Вольф уже натянул сапоги, куртку и стоял в дверях, пристегивая кобуру.
– Хочешь – пошли со мной. Думаю, это окажется занятно. Похоже, каша заварилась раньше, чем я поставил ее на огонь.
* * *
Через десять минут Кристина, одетая, вышла вместе с Вольфом на улицу. Туда уже высыпала половина Погоста. Все толпились вокруг маленького домика в полушаге от главной улицы. Дверь была открыта настежь. В то мгновение, когда Вольф и Кристина подошли, двое вытащили на улицу третьего. Голова его моталась из стороны в сторону.
Он бормотал:
– Не надо… я не виноват… перебрал вчера малек… разозлился на Рафа… решил, просплюсь – пройдет… открываю глаза, а он мертвый…
– Запереть его в пробирной! – заорал кто-то из толпы.
– А чего время терять?! – крикнул другой. – Он застрелил Рафа! Прикончить его на месте!
Толпа согласно загудела, но двое, державшие третьего, пробились через толпу. У входа в домик стоял Кенфилд.
– Успокойтесь, ребята, – крикнул он. – От того, что мы убьем Стедмана, Дельваль не воскреснет. Пошли. Выпивка за мой счет! Давайте хорошенько помянем старину Рафа!
Толпа разразилась одобрительными воплями. Все повалили к «Саратоге».
Вольф подошел к Кенфилду, спросил что-то. Кенфилд нахмурился, буркнул сердито. Вольф ждал. Кенфилд скривился, потом кивнул. Вольф вошел в дом.
Кенфилд поспешил за толпой, Кристина пошла за Вольфом.
У самого входа лежало тело. Рядом стоял докторский чемоданчик. Хозяин чемоданчика склонился над трупом. Кроме него, в домике было трое непрошеных помощников.
– Один выстрел. Попал Дельвалю точно в грудь. Смерть наступила почти мгновенно. – Врач прищелкнул языком. – И как это Стедман не промазал? Ведь в стельку же был пьян.
– Можно вас на минуточку, доктор?
Тот смерил Джошуа взглядом:
– А вы кто такой?
– Просто любопытствую.
– Ну так и валите за остальными. Неохота лишний раз повторять это все. И выпить надо.
– Окажите любезность, доктор.
Врач разозлился было, но, поглядев на Вольфа, помягчел.
– Вы у нас новичок, – сказал он. – Из полиции?
– Нет, – отвечал Вольф.
– Жаль. Нам бы это не помешало. Ладно. Наверное, и впрямь стоит все это сказать вслух, прежде чем говорить перед пьяными скотами.
Убитого звали Раф Дельваль. Геолог, горный инженер. Все его уважали. То есть он нашел два участка, отгреб кучу кредиток и поил весь поселок. Он говорил, денег не жалко, искать даже лучше, чем находить, потому что пока ищешь – трезвый, а пьяный начинаешь лезть на рожон.
Убил его Леф Стедман. Этот Леф вытащил Дельваля из канавы, поселил у себя. Они заключили сделку: Стедман дает деньги, Дельваль ищет руду. Прибыль, как слышал, пополам. Третьего дня Дельваль спустился с горы довольный и рот на замке – нашел, значит, чего.
Или думал, что нашел. Короче, он запил, и они со Стедманом полаялись. Но тихо, никто не знал, в чем дело.
Думаю, кто-то из них потребовал увеличить долю.
Одним словом, дошло до того, что они громко поругались в «Бубновом тузе», и Стедман вылетел на улицу со словами, что в следующий раз прибьет Дельваля на месте.
Остальное ясно. Дельваль не принял этих слов всерьез, вернулся домой на бровях. Вошел в дверь, увидел, что Стедман в него целит. Успел выстрелить… вон, видите, дырка возле окна… и тут Стедман его уложил. Все просто. Осталось решить, что делать со Стедманом.
– А какие варианты?
– Либо его линчуют, что наиболее вероятно, потому что Рафа в поселке любили, либо кто-то его пожалеет и отпустит. Тогда он доберется до Счастливчика или до Большого Централа и постарается смотаться с планеты.
Врач пожал плечами:
– Семьдесят против тридцати, что его линчуют.
Вольф скривил губы:
– Сто, что нет.
Врач удивился:
– Почему?
– Ну, скажем… люблю размах.
Доктор улыбнулся:
– А что. Хоть отдам Кенфилду долг. Юнг, Ньер… будете свидетели. Как вас зовут?
– Вольф. Джошуа Вольф. Меня можно отыскать в «Саратоге».
Двое других закивали.
– Ладно, – сказал им доктор. – Выносите тело, а я запру дверь.
– Давайте я запру, – предложил Вольф, – а ключ отдам Кенфилду.
– Решили поиграть в сыщика? – Доктор не дождался ответа. – Тоже дело. Дайте Стедману его шанс. Умирать, так с музыкой. Пошли, ребята. Надо скорее промочить горло.
Кристина подождала, пока они выйдут, волоча за собой тело.
– Ты думаешь, это было не так?
– Не думаю. Знаю.
– Как? Через Лумину?
– Да нет, хватило обычного здравого смысла. Посмотри вокруг.
Кристина взяла себя в руки и постаралась дышать, как Вольф в таких случаях, выбросить из головы все лишнее и только воспринимать глазами.
Дом был примерно десять на сорок футов, из которых большая часть приходилась на комнату. Дверь справа, как предположила Кристина, вела в уборную, ширма слева отделяла кухню.
Кроме того, имелись дверь и три окна, одно побольше – в стене, у которой лежало тело Дельваля, и два поменьше – в противоположной. Мебели было не густо: два ящика, сбитый из фанерных щитов шкаф, две койки, два самодельных стола. У каждой койки стояло по коробке с книгами и фишами, а в ногах – по вьючнику.
Кристина взглянула на корешки. В одной коробке были « ОБЩАЯ ГЕОЛОГИЯ », « ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ МИНЕРАЛОВ », « ПОЛЕВОЙ АТЛАС АК-МЕЧЕТА », другие специальные книги и, неожиданно, многотомное издание « ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ ». Во второй – « КАК ОЗОЛОТИТЬ СЕБЯ », « УЧИМСЯ БОГАТЕТЬ », « МИЛЛИОН КРЕДИТОВ У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ » и тому подобное.
– Судя по тому, что они читали, – сказала она, – Стедман точно убийца.
Вольф быстро перебирал бумаги Дельваля.
– Ты нашла какие-нибудь официальные документы? Скажем, заявку на участок?
– Нет. Поискать? Бумаги должны быть в ящике.
Вольф подошел, быстро просмотрел немногочисленные бумаги и фиши Стедмана.
– И здесь ничего, – сказал он, – а время, боюсь, поджимает. Чую я, народ жаждет крови. Вот погляди. – Он показал пистолет. – Это бластер Стедмана. Лежал на полу. Я подобрал его в суматохе.
– Вполне стандартный, – сказала Кристина. – Двенадцатимиллиметровый ремингтон-кольт с раструбом.
– Понюхай дуло.
Кристина взяла пистолет.
– Ничего.
– Может быть, из него давно не стреляли? По магазину не скажешь, здесь только половина патронов. А теперь посмотри диафрагму.
– Большая.
– Попробуй уменьшить.
Кристина попробовала сдвинуть рычажок под раструбом бластера и скорчила рожицу.
– Заело. Похоже, Стедман не верил в свою меткость… и нечасто чистил пистолет.
– Занятное наблюдение, – сказал Вольф. – Нам говорят, что Дельваль зашел в дом и увидел, что Стедман сидит за столом… вот здесь. Стедман навел пушку, но он пьян. Дельваль выхватывает пистолет, стреляет. Проделывает аккуратную… обрати внимание, он стреляет узким пучком, значит, верит в свою меткость… дырочку в стене, но не успевает прицелиться как следует. Стедман убивает его и засыпает. Тут сбегается народ. Тщательно задуманное убийство из выгоды рассыпалось, потому что болван Стедман выпил для храбрости и перебрал.
– Так они говорят, – сказала Кристина.
– Гм. А насчет окна есть еще один интересный момент, на который у нас уже не остается времени. Идем. Придется будить служащего земельной конторы.
* * *
По счастью, служащий спал в крохотной комнатке сразу над конторой. Вольф с ходу обрушил на него два вопроса, выслушал сонные, ворчливые ответы и сказал, чтобы тот спал дальше.
– А теперь пошли узнаем, что происходит в «Саратоге».
На скамье у входа в гостиницу развалилась пьяная шлюха. Она повторяла, ни к кому в особенности не обращаясь: «Повесить – это еще мало… повесить – это еще мало…»
– Вижу, местная элита уже пришла к определенному мнению, – сказал Вольф. – Держи пистолет наготове.
Они вошли.
Гостиная и бар были полны, испуганные бармены просто протягивали бутылку каждому, кто попросит. Две крашеные блондинки наливали пиво. Разбирательство было в самом разгаре.
На стойке стоял шахтер и кричал:
– Чего тут разговаривать… Все мы знаем, кто это сделал и зачем… Чтобы отнять у бедняги Рафа новый участок… Так чего мы ждем?
Собравшиеся дружно загудели.
– Да и нет у нас никакого суда, – закончил шахтер неожиданно разумным тоном.
На стойку вскочил Боров, телохранитель Кенфидда:
– Он прав! Давайте сразу покончим.
– Нет! – крикнул кто-то из-за спины Джошуа. – Он не прав!
Вольф и толпа обернулись. В дверях стоял Стаутенберг.
– Тьфу, черт, – произнес кто-то в тишине, – ща будет проповедовать.
Послышался смех.
Стаутенберг, словно не слыша, протолкался к стойке.
– Знаю, многие из вас… почти все… считают меня занудой. Но книга, в которую я верю, говорит: «Не судите, да не судимы будете». Задумайтесь на минуту. Сейчас не важно, кто это сказал и верите ли вы в Него.
Представьте, что вы совершили ошибку… сделали что-то ужасное после лишней бутылки или дозы. Хотели бы вы, чтобы вашу судьбу решали вот так, сразу, в угаре? Пьяные, обкуренные? Неужели не стоит протрезветь, обсудить спокойно?
– Нет! – послышалось из толпы. – Разве тебя не учили: «Око за око, зуб за зуб»? Леф разозлился и шмякнул Рафа, теперь мы разозлились и шмякнем Лефа. Разве это не справедливость?
Толпа, веселясь, разразилась хохотом. Стаутенберг покраснел, однако сдержал гнев.
– Брось, Тони, – сказал Кенфилд, выходя из-за стойки. – Святой отец. Мы уважаем тебя за честность, но никто больше не верит в эту старую муру.
– Не верит? – крикнул Стаутенберг.
Кенфилд притворился, что разглядывает толпу.
– Отсюда не похоже. Сдается мне, все довольны решением. Кроме, может быть, Стедмана.
Он выждал, пока уляжется смех.
– Чего вы хотите, святой отец? Суда? – В голосе его звучала издевка. – Святой отец требует суда. Замечательно, – продолжал Кенфилд, – но для начала, кто будет защищать Стедмана? Нам всем тут жить дальше.
– Не всем, – сказал Вольф.
Наступила тишина, только в углу кто-то пьяно хихикнул. Вольф подошел к стойке. Его шаги были слышны во всей комнате.
– Я не собираюсь здесь жить, – сказал он. – Пусть будет суд. Я готов защищать Стедмана.
– Это еще кто? – выкрикнули из толпы.
– Вали отсюда, – рявкнул Боров. – Ты вообще нездешний, так и молчи.
– А ты здешний? – спросил Вольф. – С каких это пор? Кенфилд привез тебя два месяца назад, а мы должны верить, что ты тут с открытия планеты?
Боров растерянно отступил на шаг.
– Ладно, – громко сказал Кенфилд. – Суд так суд. Всех устраивает? Я буду обвинителем, Джошуа Вольф попытается вкручивать нам мозги. Но мы-то с вами знаем приговор, верно?
Послышались одобрительные возгласы.
– Пусть приведут Стедмана! – закричал кто-то. – Человек имеет право на честное разбирательство перед тем, как его вздернут!
* * *
Леф Стедман дрожал, как в лихорадке, отчасти – от страха, отчасти – от взбадривающей таблетки, которая прогнала сон, зато вызвала чудовищное похмелье.
– Зачем вы это делаете? – шепотом спросил он Вольфа.
– Я – порядочный гражданин и твой новый друг, – сказал Джошуа. – А теперь заткни хлебало и не открывай, что бы ни случилось, а то голову оторву.
Кенфилд ходил взад-вперед, явно довольный происходящим. Кристина стояла рядом со Стаутенбергом. Вольф с одобрением заметил, что правую руку она держит за пазухой, на рукоятке бластера.
– Не будем разводить тягомотины с присягой, – сказал Кенфилд. – Мы и так поймем, кто врет, а кто – нет. Сначала обвинение. Давайте сюда доктора Нонхоффа.
Доктор был не трезвее остальных, но кое-как рассказал, что видел и к каким выводам пришел.
– Можешь спрашивать, – сказал Кенфилд.
– Вопросов нет.
– Отлично, – объявил Кенфилд. – Думаю, осталось выслушать только Лефа Стедмана.
Стедман встал. Кто-то бросил в него бутылкой, но промахнулся. Бутылка разбилась о стойку.
– Прекратить! – рявкнул Кенфилд. – Если не угомонитесь, закрою бар!
Стедман рассказал свою историю. Да, они с Рафом Дельвалем были партнеры. Вчера поругались, так что, может быть, уже и не партнеры. Да, он дал Дельвалю денег на поиски новой стеллитовой жилы, с тем чтобы в случае успеха разделить прибыль пополам. Даже позволил ему жить у себя, когда Дельваль возвращался в поселок.
Дельваль хвалился, что нашел жилу богаче, чем две предыдущие. Стедман посоветовал немедленно зарегистрировать участок, однако Дельваль заявил, что спешить некуда. Он написал заявку, утром они понесут ее в контору. А сейчас надо выпить.
Они двинулись по барам. Стедман уговаривал геолога оформить документы, пока тот спьяну не выболтал, где жила, и кто-нибудь другой их не опередил.
– Я тоже пил, но меньше, чем Раф. Он разозлился, как всегда, когда упьется… упивался в стельку. Потом сказал, что убьет меня и чтобы я убирался вон.
Я ушел и решил вернуться домой, проспаться.
Я добрался, но тут меня вывернуло, и я решил посидеть, пока немного прочухаюсь, чтобы не наблевать в койку. Так я, похоже, и заснул.
Он замолчал. Стояла полная тишина.
– Когда стали палить, я проснулся, – закончил Стедман. – Вижу, кругом народ, Раф на полу мертвый.
– Отлично, – сказал Кенфилд. – Я так понимаю, это не смягчает вины. Даже если мы поверим. Он хочет убедить нас, что был пьяный и не мог выстрелить. Спрашивай, Вольф.
– Один вопрос, – сказал Вольф, снимая с пояса мингтон-кольт. – Это твой?
– Не знаю, – отвечал Стедман. – Дай поглядеть.
Вольф протянул Стедману бластер. Боров выхватил пистолет. Стедман заорал от страха.
– Спокойно, – произнес Вольф. – Бластер разряжен. Кстати, хорошая у тебя игрушка.
Боров засопел, спрятал пистолет в кобуру.
– Да, мой, – сказал Стедман. – Купил года два назад, носить при себе стал только в последний месяц. Извини, что сразу не узнал, но я тот еще стрелок.
Он протянул бластер Джошуа.
– Больше вопросов нет, – сказал Вольф.
Стедман поднял глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Человек в сером потрусил дальше. За спиной у него раздался металлический щелчок. Он остановился так резко, что чуть не упал, и медленно поднял руки.
– Молодец, – похвалил Джошуа. – Я так и думал, что ты узнаешь щелчок предохранителя.
Он подошел к человеку в сером костюме, вытащил у того пистолет.
– Хорошая игрушка, – сказал Вольф. – «Андерсон-варипорт». Все как у взрослых. А теперь давай-ка отойдем в сторонку. Поговорить надо.
* * *
– Ну, как ты тут без меня развлекалась? – весело спросил Джошуа.
– Пошла погулять, – ответила Кристина, – и встретила Тони… пастора Стаутенберга.
– Ох-хо, – сказал Джошуа. – Осторожней с этими попами. Сперва вы вместе молитесь, потом… потом им приходят в голову странные мысли… о женитьбе, например. Смотри в оба.
– Смотрю, не психуй. Он шел собирать деньги…
– Выпрашивать.
– Хорошо, выпрашивать. Я спросила, можно ли пойти с ним. Он сказал, что ему придется заходить в бары, где меня могут неправильно понять. Я ответила, что сумею разобраться, и мы пошли.
– Ну и как?
Кристина покраснела.
– Хорошо.
– Что значит хорошо?
Кристина отвернулась. Щеки ее пылали.
– Семьсот девяносто семь кредитов.
– Боже милостивый.
– Шесть предложений руки и сердца, семь – нескромного характера. Хозяйка борделя спросила, не ищу ли я работу.
– Богатое утро. Похоже, ты отыскала свой настоящий дом.
– Тони сказал, что не рассчитывал и на пятьдесят кредитов.
– Тебе воздастся.
Кристина заметила, что у Вольфа пистолет не тот, маленький, который он всегда незаметно носил на поясе, но большой, армейский, в армейской же кобуре.
– Что это значит? Мы ждем неприятностей?
– Я всегда жду неприятностей. Решил, что нечего особенно скрытничать, а сегодня вот повстречал человека, который захотел подарить мне бластер.
– Куда ты ходил?
– Болтал с одним шахтером. Увлекательнейшая работа. Наймусь на нее в тот же день, как пекло покроется инеем.
– Насчет Кенфилда?
– Насчет Кенфилда. А потом перемолвился парой слов с одним из его людей – очаровашкой в сером, который вчера помогал здешнему вышибале. Он сказал, что его зовут Саратов. Кстати, бритый предпочитает именоваться Боровом. Замечательный народ, доложу я тебе.
– Джошуа, что ты затеял? И для чего?
– Мне скучно, – сказал Вольф. – А мистер Кенфилд меня раздражает.
– Как ты вызвал серого на разговор?
– Приветливостью и дружелюбием.
– А что он скажет Кенфидду?
– Серьезно сомневаюсь, – произнес Вольф, – что он в этой жизни кому-либо что-либо сообщит. Так, есть в этом меню что-нибудь, датированное годом, а не днем недели?
* * *
Кристина проснулась от шлепанья босых подошв и увидела, что Вольф, голый, стоит у открытого окна с пистолетом в руке.
Она машинально спрыгнула за кровать и выставила бластер.
– Я слышал выстрелы, – сказал Вольф. – Два подряд.
Он осторожно выглянул в окно.
– Свет, примерно за квартал отсюда, – объявил Джошуа. – Значит, другие тоже слышали.
Он включил лампу и начал одеваться.
– Куда ты собираешься?
– Лезть не в свои дела.
– Зачем?
– Чтоб оправдаться в твоих глазах.
Не успела Кристина решить, смеяться ей или пугаться, как Вольф уже натянул сапоги, куртку и стоял в дверях, пристегивая кобуру.
– Хочешь – пошли со мной. Думаю, это окажется занятно. Похоже, каша заварилась раньше, чем я поставил ее на огонь.
* * *
Через десять минут Кристина, одетая, вышла вместе с Вольфом на улицу. Туда уже высыпала половина Погоста. Все толпились вокруг маленького домика в полушаге от главной улицы. Дверь была открыта настежь. В то мгновение, когда Вольф и Кристина подошли, двое вытащили на улицу третьего. Голова его моталась из стороны в сторону.
Он бормотал:
– Не надо… я не виноват… перебрал вчера малек… разозлился на Рафа… решил, просплюсь – пройдет… открываю глаза, а он мертвый…
– Запереть его в пробирной! – заорал кто-то из толпы.
– А чего время терять?! – крикнул другой. – Он застрелил Рафа! Прикончить его на месте!
Толпа согласно загудела, но двое, державшие третьего, пробились через толпу. У входа в домик стоял Кенфилд.
– Успокойтесь, ребята, – крикнул он. – От того, что мы убьем Стедмана, Дельваль не воскреснет. Пошли. Выпивка за мой счет! Давайте хорошенько помянем старину Рафа!
Толпа разразилась одобрительными воплями. Все повалили к «Саратоге».
Вольф подошел к Кенфилду, спросил что-то. Кенфилд нахмурился, буркнул сердито. Вольф ждал. Кенфилд скривился, потом кивнул. Вольф вошел в дом.
Кенфилд поспешил за толпой, Кристина пошла за Вольфом.
У самого входа лежало тело. Рядом стоял докторский чемоданчик. Хозяин чемоданчика склонился над трупом. Кроме него, в домике было трое непрошеных помощников.
– Один выстрел. Попал Дельвалю точно в грудь. Смерть наступила почти мгновенно. – Врач прищелкнул языком. – И как это Стедман не промазал? Ведь в стельку же был пьян.
– Можно вас на минуточку, доктор?
Тот смерил Джошуа взглядом:
– А вы кто такой?
– Просто любопытствую.
– Ну так и валите за остальными. Неохота лишний раз повторять это все. И выпить надо.
– Окажите любезность, доктор.
Врач разозлился было, но, поглядев на Вольфа, помягчел.
– Вы у нас новичок, – сказал он. – Из полиции?
– Нет, – отвечал Вольф.
– Жаль. Нам бы это не помешало. Ладно. Наверное, и впрямь стоит все это сказать вслух, прежде чем говорить перед пьяными скотами.
Убитого звали Раф Дельваль. Геолог, горный инженер. Все его уважали. То есть он нашел два участка, отгреб кучу кредиток и поил весь поселок. Он говорил, денег не жалко, искать даже лучше, чем находить, потому что пока ищешь – трезвый, а пьяный начинаешь лезть на рожон.
Убил его Леф Стедман. Этот Леф вытащил Дельваля из канавы, поселил у себя. Они заключили сделку: Стедман дает деньги, Дельваль ищет руду. Прибыль, как слышал, пополам. Третьего дня Дельваль спустился с горы довольный и рот на замке – нашел, значит, чего.
Или думал, что нашел. Короче, он запил, и они со Стедманом полаялись. Но тихо, никто не знал, в чем дело.
Думаю, кто-то из них потребовал увеличить долю.
Одним словом, дошло до того, что они громко поругались в «Бубновом тузе», и Стедман вылетел на улицу со словами, что в следующий раз прибьет Дельваля на месте.
Остальное ясно. Дельваль не принял этих слов всерьез, вернулся домой на бровях. Вошел в дверь, увидел, что Стедман в него целит. Успел выстрелить… вон, видите, дырка возле окна… и тут Стедман его уложил. Все просто. Осталось решить, что делать со Стедманом.
– А какие варианты?
– Либо его линчуют, что наиболее вероятно, потому что Рафа в поселке любили, либо кто-то его пожалеет и отпустит. Тогда он доберется до Счастливчика или до Большого Централа и постарается смотаться с планеты.
Врач пожал плечами:
– Семьдесят против тридцати, что его линчуют.
Вольф скривил губы:
– Сто, что нет.
Врач удивился:
– Почему?
– Ну, скажем… люблю размах.
Доктор улыбнулся:
– А что. Хоть отдам Кенфилду долг. Юнг, Ньер… будете свидетели. Как вас зовут?
– Вольф. Джошуа Вольф. Меня можно отыскать в «Саратоге».
Двое других закивали.
– Ладно, – сказал им доктор. – Выносите тело, а я запру дверь.
– Давайте я запру, – предложил Вольф, – а ключ отдам Кенфилду.
– Решили поиграть в сыщика? – Доктор не дождался ответа. – Тоже дело. Дайте Стедману его шанс. Умирать, так с музыкой. Пошли, ребята. Надо скорее промочить горло.
Кристина подождала, пока они выйдут, волоча за собой тело.
– Ты думаешь, это было не так?
– Не думаю. Знаю.
– Как? Через Лумину?
– Да нет, хватило обычного здравого смысла. Посмотри вокруг.
Кристина взяла себя в руки и постаралась дышать, как Вольф в таких случаях, выбросить из головы все лишнее и только воспринимать глазами.
Дом был примерно десять на сорок футов, из которых большая часть приходилась на комнату. Дверь справа, как предположила Кристина, вела в уборную, ширма слева отделяла кухню.
Кроме того, имелись дверь и три окна, одно побольше – в стене, у которой лежало тело Дельваля, и два поменьше – в противоположной. Мебели было не густо: два ящика, сбитый из фанерных щитов шкаф, две койки, два самодельных стола. У каждой койки стояло по коробке с книгами и фишами, а в ногах – по вьючнику.
Кристина взглянула на корешки. В одной коробке были « ОБЩАЯ ГЕОЛОГИЯ », « ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ МИНЕРАЛОВ », « ПОЛЕВОЙ АТЛАС АК-МЕЧЕТА », другие специальные книги и, неожиданно, многотомное издание « ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ ». Во второй – « КАК ОЗОЛОТИТЬ СЕБЯ », « УЧИМСЯ БОГАТЕТЬ », « МИЛЛИОН КРЕДИТОВ У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ » и тому подобное.
– Судя по тому, что они читали, – сказала она, – Стедман точно убийца.
Вольф быстро перебирал бумаги Дельваля.
– Ты нашла какие-нибудь официальные документы? Скажем, заявку на участок?
– Нет. Поискать? Бумаги должны быть в ящике.
Вольф подошел, быстро просмотрел немногочисленные бумаги и фиши Стедмана.
– И здесь ничего, – сказал он, – а время, боюсь, поджимает. Чую я, народ жаждет крови. Вот погляди. – Он показал пистолет. – Это бластер Стедмана. Лежал на полу. Я подобрал его в суматохе.
– Вполне стандартный, – сказала Кристина. – Двенадцатимиллиметровый ремингтон-кольт с раструбом.
– Понюхай дуло.
Кристина взяла пистолет.
– Ничего.
– Может быть, из него давно не стреляли? По магазину не скажешь, здесь только половина патронов. А теперь посмотри диафрагму.
– Большая.
– Попробуй уменьшить.
Кристина попробовала сдвинуть рычажок под раструбом бластера и скорчила рожицу.
– Заело. Похоже, Стедман не верил в свою меткость… и нечасто чистил пистолет.
– Занятное наблюдение, – сказал Вольф. – Нам говорят, что Дельваль зашел в дом и увидел, что Стедман сидит за столом… вот здесь. Стедман навел пушку, но он пьян. Дельваль выхватывает пистолет, стреляет. Проделывает аккуратную… обрати внимание, он стреляет узким пучком, значит, верит в свою меткость… дырочку в стене, но не успевает прицелиться как следует. Стедман убивает его и засыпает. Тут сбегается народ. Тщательно задуманное убийство из выгоды рассыпалось, потому что болван Стедман выпил для храбрости и перебрал.
– Так они говорят, – сказала Кристина.
– Гм. А насчет окна есть еще один интересный момент, на который у нас уже не остается времени. Идем. Придется будить служащего земельной конторы.
* * *
По счастью, служащий спал в крохотной комнатке сразу над конторой. Вольф с ходу обрушил на него два вопроса, выслушал сонные, ворчливые ответы и сказал, чтобы тот спал дальше.
– А теперь пошли узнаем, что происходит в «Саратоге».
На скамье у входа в гостиницу развалилась пьяная шлюха. Она повторяла, ни к кому в особенности не обращаясь: «Повесить – это еще мало… повесить – это еще мало…»
– Вижу, местная элита уже пришла к определенному мнению, – сказал Вольф. – Держи пистолет наготове.
Они вошли.
Гостиная и бар были полны, испуганные бармены просто протягивали бутылку каждому, кто попросит. Две крашеные блондинки наливали пиво. Разбирательство было в самом разгаре.
На стойке стоял шахтер и кричал:
– Чего тут разговаривать… Все мы знаем, кто это сделал и зачем… Чтобы отнять у бедняги Рафа новый участок… Так чего мы ждем?
Собравшиеся дружно загудели.
– Да и нет у нас никакого суда, – закончил шахтер неожиданно разумным тоном.
На стойку вскочил Боров, телохранитель Кенфидда:
– Он прав! Давайте сразу покончим.
– Нет! – крикнул кто-то из-за спины Джошуа. – Он не прав!
Вольф и толпа обернулись. В дверях стоял Стаутенберг.
– Тьфу, черт, – произнес кто-то в тишине, – ща будет проповедовать.
Послышался смех.
Стаутенберг, словно не слыша, протолкался к стойке.
– Знаю, многие из вас… почти все… считают меня занудой. Но книга, в которую я верю, говорит: «Не судите, да не судимы будете». Задумайтесь на минуту. Сейчас не важно, кто это сказал и верите ли вы в Него.
Представьте, что вы совершили ошибку… сделали что-то ужасное после лишней бутылки или дозы. Хотели бы вы, чтобы вашу судьбу решали вот так, сразу, в угаре? Пьяные, обкуренные? Неужели не стоит протрезветь, обсудить спокойно?
– Нет! – послышалось из толпы. – Разве тебя не учили: «Око за око, зуб за зуб»? Леф разозлился и шмякнул Рафа, теперь мы разозлились и шмякнем Лефа. Разве это не справедливость?
Толпа, веселясь, разразилась хохотом. Стаутенберг покраснел, однако сдержал гнев.
– Брось, Тони, – сказал Кенфилд, выходя из-за стойки. – Святой отец. Мы уважаем тебя за честность, но никто больше не верит в эту старую муру.
– Не верит? – крикнул Стаутенберг.
Кенфилд притворился, что разглядывает толпу.
– Отсюда не похоже. Сдается мне, все довольны решением. Кроме, может быть, Стедмана.
Он выждал, пока уляжется смех.
– Чего вы хотите, святой отец? Суда? – В голосе его звучала издевка. – Святой отец требует суда. Замечательно, – продолжал Кенфилд, – но для начала, кто будет защищать Стедмана? Нам всем тут жить дальше.
– Не всем, – сказал Вольф.
Наступила тишина, только в углу кто-то пьяно хихикнул. Вольф подошел к стойке. Его шаги были слышны во всей комнате.
– Я не собираюсь здесь жить, – сказал он. – Пусть будет суд. Я готов защищать Стедмана.
– Это еще кто? – выкрикнули из толпы.
– Вали отсюда, – рявкнул Боров. – Ты вообще нездешний, так и молчи.
– А ты здешний? – спросил Вольф. – С каких это пор? Кенфилд привез тебя два месяца назад, а мы должны верить, что ты тут с открытия планеты?
Боров растерянно отступил на шаг.
– Ладно, – громко сказал Кенфилд. – Суд так суд. Всех устраивает? Я буду обвинителем, Джошуа Вольф попытается вкручивать нам мозги. Но мы-то с вами знаем приговор, верно?
Послышались одобрительные возгласы.
– Пусть приведут Стедмана! – закричал кто-то. – Человек имеет право на честное разбирательство перед тем, как его вздернут!
* * *
Леф Стедман дрожал, как в лихорадке, отчасти – от страха, отчасти – от взбадривающей таблетки, которая прогнала сон, зато вызвала чудовищное похмелье.
– Зачем вы это делаете? – шепотом спросил он Вольфа.
– Я – порядочный гражданин и твой новый друг, – сказал Джошуа. – А теперь заткни хлебало и не открывай, что бы ни случилось, а то голову оторву.
Кенфилд ходил взад-вперед, явно довольный происходящим. Кристина стояла рядом со Стаутенбергом. Вольф с одобрением заметил, что правую руку она держит за пазухой, на рукоятке бластера.
– Не будем разводить тягомотины с присягой, – сказал Кенфилд. – Мы и так поймем, кто врет, а кто – нет. Сначала обвинение. Давайте сюда доктора Нонхоффа.
Доктор был не трезвее остальных, но кое-как рассказал, что видел и к каким выводам пришел.
– Можешь спрашивать, – сказал Кенфилд.
– Вопросов нет.
– Отлично, – объявил Кенфилд. – Думаю, осталось выслушать только Лефа Стедмана.
Стедман встал. Кто-то бросил в него бутылкой, но промахнулся. Бутылка разбилась о стойку.
– Прекратить! – рявкнул Кенфилд. – Если не угомонитесь, закрою бар!
Стедман рассказал свою историю. Да, они с Рафом Дельвалем были партнеры. Вчера поругались, так что, может быть, уже и не партнеры. Да, он дал Дельвалю денег на поиски новой стеллитовой жилы, с тем чтобы в случае успеха разделить прибыль пополам. Даже позволил ему жить у себя, когда Дельваль возвращался в поселок.
Дельваль хвалился, что нашел жилу богаче, чем две предыдущие. Стедман посоветовал немедленно зарегистрировать участок, однако Дельваль заявил, что спешить некуда. Он написал заявку, утром они понесут ее в контору. А сейчас надо выпить.
Они двинулись по барам. Стедман уговаривал геолога оформить документы, пока тот спьяну не выболтал, где жила, и кто-нибудь другой их не опередил.
– Я тоже пил, но меньше, чем Раф. Он разозлился, как всегда, когда упьется… упивался в стельку. Потом сказал, что убьет меня и чтобы я убирался вон.
Я ушел и решил вернуться домой, проспаться.
Я добрался, но тут меня вывернуло, и я решил посидеть, пока немного прочухаюсь, чтобы не наблевать в койку. Так я, похоже, и заснул.
Он замолчал. Стояла полная тишина.
– Когда стали палить, я проснулся, – закончил Стедман. – Вижу, кругом народ, Раф на полу мертвый.
– Отлично, – сказал Кенфилд. – Я так понимаю, это не смягчает вины. Даже если мы поверим. Он хочет убедить нас, что был пьяный и не мог выстрелить. Спрашивай, Вольф.
– Один вопрос, – сказал Вольф, снимая с пояса мингтон-кольт. – Это твой?
– Не знаю, – отвечал Стедман. – Дай поглядеть.
Вольф протянул Стедману бластер. Боров выхватил пистолет. Стедман заорал от страха.
– Спокойно, – произнес Вольф. – Бластер разряжен. Кстати, хорошая у тебя игрушка.
Боров засопел, спрятал пистолет в кобуру.
– Да, мой, – сказал Стедман. – Купил года два назад, носить при себе стал только в последний месяц. Извини, что сразу не узнал, но я тот еще стрелок.
Он протянул бластер Джошуа.
– Больше вопросов нет, – сказал Вольф.
Стедман поднял глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20