– Множество раз я открывал сейф в его присутствии. Было бы просто глупо каждый раз отсылать его. Тем более, что ключи только у меня. Ни на миг не выпускаю их из рук.
– А когда заболеваете? – засомневался я.
– Я – и болезнь?! До сих пор благодаря милосердию божьему я и не знал, что это такое. За тридцать лет ни капли алкоголя, ни одной женщины. Попробуйте и вы так жить, не понадобится бывать у докторов… Но со вчерашнего дня я чувствую себя более дохлым, чем рыба в озере Понт.
Внезапно он вновь приподнялся.
– Что вы сказали, Луис? Сейф вовсе не взломан, а…
– Открыт. Спокойно открыт, господин Крюдешанк, – улыбнулся Луис. – Вашими ключами – единственными, раз нет дубликата!
Все, что произошло после этого, напоминало кошмарный сон, где отдельные кадры, то и дело сменяясь, наплывали друг на друга. Ионатан Крюдешанк со сдавленным криком выкатился из кровати, упал и, прежде чем мы успели ему помочь, снова вскочил. Подбежал к висящему на вешалке пиджаку, выхватил из секретного карманчика ключик и, сжав его в руке, бросился прочь.
Лишь спустя мгновение бросились мы за ним, так неожиданно все это было.
Когда мы пересекали кабинет с тяжелым дубовым столом, на котором стоял старомодный телефон, он уже был в гостиной.
Именно в этот миг и зазвонил телефон.
Грегор Абуш остановился. Я успел услышать, как он сказал: «Абуш слушает».
В это время Ионатан Крюдешанк, обогнув круглый стол в гостиной, опрокинув стоявший на пути усилитель, подскочил к небольшому шкафчику. На его поверхности были смонтированы многочисленные кнопки и рычажки звука и тембра, он был полностью схож с тем, что находился в спальне.
Ионатан Крюдешанк в лихорадочном волнении нажал одну из кнопок. Тотчас же на нас с Луисом обрушилась ошеломляюще громкая оргия звуков. В ней лишь с трудом можно было узнать композицию Себастьяна Баха, которую мы перед этим прослушали.
Из музыкальной библиотеки выбежал перепуганный слуга.
Он что-то крикнул, но мы с Луисом ничего не услышали. Зажав ладонями уши (лично я серьезно встревожился за свои барабанные перепонки), мы стояли на пороге.
Ионатан Крюдешанк, оттолкнув слугу, нажал вторую кнопку. Картина в тяжелой золоченой раме, изображавшая коленопреклоненного Иеремию Александера на берегу Синего озера, отъехав в сторону, открылась, как оконная рама. За ней в стене оказались стальные двери сейфа.
Ионатан Крюдешанк поднялся на цыпочки и потерял равновесие. Ключик выскользнул из сжимавшей его ладони. Бессильно опустившись на стоящее рядом кресло, Крюдешанк беспомощным жестом подозвал слугу.
Луис, продемонстрировав куда более быструю реакцию, чем я, выключил наконец-то ураганный звук.
– Повторите? – донесся из кабинета голос Грегора Абуша. – Что?… Виктор Вандейль?… Стопроцентно? Благодарю!
Грегор Абуш присоединился к нам в самый напряженный момент.
Слуга Крюдешанка вставил поднятый с пола ключик в микроскопическое отверстие. Первый поворот результата не дал.
Слуга обернулся к своему хозяину. Тот внятно пробормотал:
– Что возитесь? Быстрее, быстрее! Три раза влево, четвертый – в противоположном направлении.
Слуга выполнил указания, но безуспешно.
– Дайте сюда! – вызвался Луис и, отняв у слуги ключ, в мгновение ока отворил дверцы.
Небольшая стальная ниша оказалась абсолютно пустой. И в помине не было списков депозитов, с которыми банкир обещал нас познакомить.
– Ключи, где клю… – простонал Ионатан Крюдешанк.
Так и не выговорив предложение до конца, он медленно соскользнул с кресла на пол.
Слуга в страхе закричал.
– Ничего ужасного, это только обморок, – спокойно констатировал Грегор Абуш. – Отнесите на кровать, на всякий случай позвоните доктору Мэтьюзалу… Луис, помогите же!
Луис послушался, но, как показалось мне, не слишком охотно.
– Ну, как вам это нравится? – шепнул начальник полиции, когда мы остались одни.
– Исчезли ключи от банковского сейфа, не правда ли? – так же тихо спросил и я.
– Конечно, еще один сюрприз.
– Для меня – да, а для вас? Мне показалось, что вы не очень-то удивились.
– После телефонного разговора я поневоле ожидал чего-нибудь подобного. Не позвони сержант Александер, и я бы был обескуражен. А вот Луис…
– Луис? – прервал я его, ничего не понимая.
– Не заметили ли вы, куда он гнул, когда сказал, что преступникам не понадобилось взламывать сейф? По-моему, он знал, что ключи украдены.
– Есть ли у вас хоть малейшее предположение, кто это сделал?
– Более-менее определенно могу только сказать, когда это произошло: пока здесь гостил Ричард Бейдеван.
– Не исключено, что это дает ответ и на первый вопрос, – заметил я.
– Вполне возможно. Я только что созвонился с Албуброком. Оттуда поступили неопровержимые доказательства того, что Ричард Бейдеван в действительности Виктор Вандейль…
– Тот самый, что по заданию Винцента Басани вместе с Анжелой Големба?… – я невольно повысил голос.
– Тише! – оборвал меня Грегор Абуш. – Верно, тот самый, что десять лет назад занимался в Албуброке грязным шантажом. И, самое пикантное, ему отнюдь не составляло труда играть роль ревнивого мужа. Уже тогда он был женат на Анжеле, нынешней Tee Кильсеймур.
14
На улицу я вышел совершенно ошалевшим. Только теперь я смог понять, хотя бы в общих чертах, драматические эпизоды фильма, которые фиксировала сама жизнь на мрачноватом фоне Александрии.
Перед глазами мелькали кадр за кадром.
Грегор Абуш с ухмылкой вытаскивает Альберта Герштейна из-за двери ванной.
В спальню Теи вламывается Ричард Бейдеван. Грязный поток ругательств и град ударов.
Грегор Абуш отталкивает режиссера.
Он падает, вскакивает, пытается наброситься на Альберта.
Я спешу Альберту на помощь.
Кулак Ричарда Бейдевана отбрасывает меня.
И тогда Tea что-то тихо говорит. Казалось бы, незначительные слова:
– Ричард, я тебя предупреждаю!
Ричард Бейдеван съеживается, словно получив пощечину, пошатываясь, уходит.
Кто-то звонит в дверь.
Сержант Александер вводит Дэрти.
Тот подбегает к Альберту.
– Где…
Дэрти сразу же умолкает. Кажется, он лишь теперь видит нас. Чуть приглушенным, но по-прежнему возбужденным голосом он спрашивает:
– Где вы были, Альберт? Я звонил повсюду! Звонил домой! Звонил сюда! Хорошо, что я наконец сообразил позвонить в банк. Когда узнал, у меня волосы встали дыбом… Это что-то неслыханное.
– Хватит! Сумеете выложить все в полицейском управлении! – резко указывает ему сержант Александер.
– Если вы позволите обменяться нам несколькими словами с глазу на глаз, – униженно канючит Дэрти, вытирая вспотевшее, покрасневшее лицо ладонью. Он тяжело дышит и, если судить по поведению, вряд ли способен оценить реальное положение вещей.
– С глазу на глаз? Значит, у вас есть какие-то секреты? – насмешливо спрашивает Грегор Абуш, внимательно наблюдая за побледневшим Альбертом Герштейном.
– Отнюдь нет… Только я… – беспомощно лепечет Дэрти, стараясь перехватить взгляд Герштейна.
Вошедший сержант Александер что-то шепчет начальнику полиции. Грегор Абуш улыбается, поворачивается к Дэрти.
– Хорошо, но не дольше минуты. Музыкальный салон в вашем распоряжении. Там вам никто не помешает.
– Разумно ли это? – спросил я.
– У меня есть свой расчет. – И Грегор Абуш отводит глаза.
У дома стоят две патрульные машины. В одной из них сидят Ричард Бейдеван и Tea Кильсеймур. На одном сиденье, но почти спиной друг к другу.
Спустя минуту полицейские выводят Дэрти и Альберта. Их сажают во вторую машину. Так же, как и первая парочка, оба они делают вид, что не видят друг друга.
Мы едем в банк. Окошки касс закрыты, но в операционном зале толпится множество людей – почти все, кто во время нападения находился в самом банке или на улице.
Альберта Герштейна, Оливера Дэрти, Ричарда Бейдевана и Тею Кильсеймур, а также двоих из присутствующих уводят в кабинет Крюдешанка.
Через несколько минут оттуда выходят шесть одинаково одетых человек. На каждом широкий черный плащ почти до пят, голову закрывает черный капюшон с узкими прорезями для глаз.
Пытаюсь под этим маскарадом различить знакомых. Безуспешно! Все шестеро кажутся точными копиями одного и того же экземпляра.
Быть может, второй слева, который вроде бы поплотнее своих соседей, – Дэрти. Но с тем же успехом это может быть один из двух свидетелей, которых Грегор Абуш присоединил к подозреваемой четверке.
И разве, попав в необычную для них захватывающую атмосферу киносъемок, очевидцы ограбления банка вообще способны были заметить, – какой рост у того, кто в сопровождении Карпентера спустился в подвальный этаж, через три минуты возвратился с брезентовым мешком, пересек зал и сел в черный лендровер, чтобы исчезнуть?
Спустя час мы сидели в квартире Грегора Абуша.
Снова уютно пылал камин, постепенно высыхала одежда, которую зонты и плащи не смогли спасти от деспотического климата Александрии. Согреться помогло вино, к которому Грегор Абуш на этот раз добавил кипяток и толику чистого спирту.
Президент спал сладким сном, растянувшись на козьей шкуре. Лишь мы с начальником полиции, борясь с дремотой, по-прежнему ломали себе голову, пытаясь решить внешне, казалось бы, простой, а в действительности чрезвычайно запутанный ребус.
– Вот что надо принять во внимание: зная, что в фильме главаря гангстеров играет Альберт Герштейн, никто не сомневался, что из лендровера вышел именно он, – заметил начальник полиции.
– Теперь мнения на этот счет разделились, – заметил я.
– И еще как! Один без промедления показал на Тею, другие столь же убежденно узнали злоумышленника в одном из свидетелей. Единственное, что более или менее ясно: подлинный виновник может быть как мужчиной, так и женщиной. Оливер Дэрти, по-моему, отпадает.
– Почему же?
– Берлунд и Арчински, на наблюдательность которых я особенно полагаюсь, считают, что вряд ли он. Если приплюсовать известные вам дополнительные обстоятельства, его следует вычеркнуть из списка.
– Остается выбрать одного из трех оставшихся. Каждый подозрителен в равной мере.
– К сожалению! Поэтому я и отпустил всех троих домой. Вы, очевидно, расцениваете это как ошибку?
– По крайней мере, как легкомыслие, – признался я.
– Стараюсь придерживаться своего принципа: сначала доказать, а уже затем арестовывать. Недостающие доказательства как раз и надеюсь получить, пока они находятся на свободе. Кое-что я придумал, но пусть это пока останется моей тайной… Так или иначе, но скрыться они не сумеют, об этом я позаботился.
Грегор Абуш выжидательно поглядел на меня, спустя мгновение сказал:
– Полкоролевства за голос!
– Какой голос? – не понял я.
– Никто из тех, кто находился в операционном зале банка, не слышал подлинного голоса преступника. Слышать его, очевидно, могли только двое – Карпентер и охранник. Карпентер не найден, что же касается охранника, то он еще не пришел в сознание. Но я не уверен, что мы узнаем от него истину.
– Почему?
– Александрийцы запуганы. Распространились слухи (повинен в них, по-моему, Крюдешанк), что нити преступления держит в своих руках Винцент Басани… У нас он еще не развернулся как может. Однако не сомневаюсь, что в случае опасности человек с его прошлым способен заставить замолчать нежелательного свидетеля. Не случайно после его появления лексикон александрийцев стал богаче еще на одно присловье: «Закрой рот и моли бога».
Грегор Абуш снова погрузился в молчание.
– О чем вы думаете? – спросил я, прихлебывая грог.
– О машине, на которой увезено похищенное. Пытался проследить дальнейший путь лендровера от банка. Никто его не заметил… Правда, много ли увидит человек, который под своим зонтиком чувствует себя как в раковине.
– Между прочим, автобус съемочной группы найден? – спросил я, вспоминая свидетельские показания Берлунда. Он рассказывал, что, когда кончился бензин, автобус был брошен на полпути, где-то неподалеку от мотеля.
– По-настоящему искать не было времени, но автобус меня особенно не волнует. Может быть, кто-то угнал, у нас это редко, но все же бывает. Куда больше заботит, честно говоря, даже бесит другое…
– То есть?
– Многие александрийцы уверены, что я избегаю прямого столкновения с Басани. Именно поэтому я, мол, боюсь арестовать виновников.
– Откровенно говоря, и я этой грешной мысли не чужд, – чистосердечно признался я после некоторого колебания.
Грегор Абуш покачал головой:
– Не сержусь на вас. На вашем месте я, наверное, думал бы так же. Но чтобы арестовать кого-нибудь, необходимо основание. Полистайте протоколы! Есть много неясностей, остается чувство, что за этим нечто скрывается, но не больше.
Я перечитал протокол допроса Альберта Герштейна.
Как утверждал Альберт, он около половины одиннадцатого встретил Тею неподалеку от своей квартиры. Актриса, только что выгнанная из дома Ионатана Крюдешанка, затащила певца к себе. Почему же они не остались в его квартире? Альберт сдавал одну комнату Александру Луису, который был тогда дома. Tea предупредила, что Ричард Бейдеван никоим образом не должен узнать об их интимных отношениях.
Ричард Бейдеван вернулся домой раньше, чем парочка рассчитывала. Tea так испугалась, что заперла Альберта в спальне. Позже пыталась незаметно выпустить его, но неудачно. Ричард Бейдеван следил за каждым ее шагом. Очевидно, почувствовал что-то и, вопреки обыкновению, не позволил себя напоить.
Tee удалось забежать к Альберту лишь на минутку, чтобы информировать о событиях в банке. Он понял двусмысленность своего положения. С минуты на минуту могла явиться полиция. В конце концов, Альберт решил подождать, пока Ричарда Бейдевана увезут в полицейское управление, и тогда потихоньку улизнуть из дома.
На вопрос начальника полиции, почему Альберт Герштейн был так уверен, что режиссера вызовут на допрос, он ответил уклончиво. Преступник использовал черный лендровер, на котором Ричард Бейдеван приехал к Ионатану Крюдешанку. Полиция, естественно, усмотрит в этом заранее разработанную схему…
Я не присутствовал на допросе, но, прослушав магнитофонную запись разговора Грегора Абуша с Альбертом Герштейном, не мог избавиться от сомнений. Возможно, Альберт умолчал о главном, придерживаясь истины лишь тогда, когда речь шла о его отношениях с Теей. Нельзя было легко отрешиться и от противоположной возможности – доверия заслуживали его показания во всем, полностью соответствуя версии Теи. И все же неуверенные модуляции голоса, стремление обдумывать каждый ответ, наводили на мысль, что Альберт знает куда больше, чем говорит. Так или иначе, упомянув о черном лендровере, Альберт Герштейн дал в руки следствия важную нить. Машина находилась под рукой – рядом с домом Ионатана Крюдешанка, где пребывал Ричард Бейдеван.
Двадцати минут, в течение которых Ионатан Крюдешанк говорил в соседней комнате по телефону, было вполне достаточно, чтобы подъехать к банку, сделать свое дело и возвратиться.
В пол-одиннадцатого Tea и Альберт находились возле его дома, в нескольких шагах от стоявшего в переулке лендровера.
Подумал я и о другой возможности, которую, правда, тотчас же отбросил как слишком неправдоподобную.
Живший в доме Альберта Луис также мог воспользоваться машиной.
Однако, любой вариант требовал заранее координированного участия ряда людей. Возможно, у каждого была своя функция, своя роль в представлении, где ход действия известен одному постановщику, где актеров, скорее всего, объединяет недоверие друг к другу.
Как бы угадав мои мысли, Грегор Абуш заметил:
– Нельзя забывать, что центральной фигурой в этой игре был и остается Дэрти. Позвонив в нужный момент Крюдешанку и задержав его у телефона на добрых двадцать минут, он создал идеальные условия для преступной операции. Между прочим, Крюдешанк в беседе с доктором Мэтьюзалом упомянул, что именно в то утро собирался навестить свой банк. После визита Ричарда Бейдевана и телефонного разговора с Дэрти он остался дома. Наибольшее сомнение вызывает у меня совершенно непонятный ход со стороны Дэрти. Почему он отрицает, что звонил Крюдешанку?
– Более чем странно, – согласился я, вспоминая противоречия в показаниях Дэрти.
Глядя мне в глаза, он нагло утверждал, что в отношении Нового Виндзора я ослышался. Я напомнил о том, что он сказал о поездке в Новый Виндзор для встречи с Карпентером. Дэрти вначале опровергал, нервничал, а потом также нервно начал извиняться. Он-де, очевидно, оговорился. В действительности же должен был увидеться с Карпентером в ресторане «Храм Вакха», где они смогли бы без помех обсудить разные проблемы, связанные со съемками фильма. Речь должна была идти о том, как обеспечить Альберту Герштейну самый большой метраж, а значит, и главенство в фильме. Учитывая нежелание Теи Кильсеймур отдать лавры другому, этот вопрос надо было решить без Ричарда Бейдевана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32