Оксана все ещё лежала на полу, правда, начинала потихоньку шевелиться.
— Пошли! — приказала я Лене.
Та молча последовала за мной.
Оказавшись в коридоре, я захлопнула металлическую дверь, сунула Лене в руки бутылки, велела открыть, сама подняла юбку, нащупала на поясе нужный мешочек, извлекла оттуда маленькую пластмассовую бутылочку. Лена обалдело смотрела на мои ноги: в них не было ничего старческого, да и трусики на мне были совсем не те, что носят старушки. Отару подняла глаза на моё лицо и увидела те же морщины, обрамлённые седыми волосами. Наверное, она решила, что у неё съезжает крыша.
— Открыла? — спросила я, готовая всыпать зелье внутрь.
Лена протянула мне «Сибирскую». Я засыпала дозу, завинтила крышку и протянула ей.
— Поболтай, чтобы растворилось побыстрее. Лена принялась за работу, а я тем временем занялась второй бутылкой. Когда адское зелье было готово, мы снова направились в комнату, где оставили Валеру и Костика.
Костик все ещё лежал на полу и стонал, Валера уже сидел на кровати. Это мне не очень понравилось. Если что — придётся его вырубить. В общем-то, он неплохой парень, раз о несчастной Лильке беспокоился… Пусть лучше заснёт на время, а там уж как Бог даст. Если голова хоть немного работает — свалит отсюда, а не свалит — его проблемы.
— Ты какую предпочитаешь? — заговорила я своим старушечьим голосом, протягивая ему две бутылки.
Валера молча взял «Сибирскую» и сделал большой глоток из горлышка, поморщился и попросил воды — запить. Я кивнула Лене. Она открыла стоявший в её комнате холодильник, вытащила оттуда бутылку минеральной и протянула Валере.
Тот кивнул с благодарностью. Я посмотрела на Костика.
— Дай стакан, — велела я Лене.
Та немедленно подчинилась. Приподняв голову Костика, я помогла ему принять сидячее положение и влила с него водку. Костик потряс головой, но все проглотил, потом промычал что-то нечленораздельное. Дядя Саша говорил, что действие препарата начинается довольно быстро, минут через пять-семь после употребления. Он, как обычно, был прав. Ребята вырубились.
— Они… того… совсем? — шёпотом спросила у меня Лена.
— Нет, поспят и проснутся. Башка только потом будет здорово болеть, но это их проблемы. Так, слушай меня.
Лена была вся внимание.
— Ты хочешь отсюда свалить или тебе здесь нравится? — Это нужно было выяснить в первую очередь.
— Спрашиваете! Но как отсюда убежать? И кто вы? Как вы тут очутились?
Как…
Из Отару посыпались вопросы. Я остановила её:
— Твои вопросы потом. Да или нет?
— Да!
Я извлекла из авоськи сложенный противогаз, спрятанный под множеством проспектов. На всякий случай у нас была готова легенда о том, что с Плутоном мы иногда общаемся, надев противогазы. Это, так сказать, необходимая часть наших обрядов. Лена открыла рот при виде противогаза.
— Натянуть сумеешь? — спросила я у Лены. — В школе учили? Она обалдело кивнула.
— У тебя есть время потренироваться. Сейчас пойдёшь в одну из комнат ближе к лестнице, посидишь там. Которая выходит окном на ворота?
Лена показала на соседнюю со своей.
— Значит, будешь сидеть в ней. Когда увидишь, что к воротам подъехала машина и во двор что-то летит — быстро надеваешь противогаз.
— А дальше?
— Код комнаты с металлической дверью — пять, шесть, семь. Запомнила?
Откроешь, наденешь второй противогаз на Руту — ту, что лежит на тахте….
— Я знаю Руту, — перебила понемногу приходящая в себя Отару, — но другие девчонки…
— У меня только два противогаза, — сообщила я, вытаскивая второй для Руты. — Спасти всех невозможно. Газ несмертелен. Очухаются. Нам главное — вытащить Руту, из-за неё все и затевалось. Вытащишь её — поможем тебе. Ясно?
Появишься без Руты — пеняй на себя. Въехала в тему?
— Не совсем, — честно призналась Отару.
— Дура! — завелась я. — Идиотка! «Сюрприз» полетит во двор, нацепишь противогаз на себя, второй — на Руту. И валите отсюда. Подберём вас у ворот.
Что неясного?
— Оксанка на меня набросится, — заявила Отару. — Вы бы её как-нибудь…
— Жить хочешь — справишься. Врежешь хорошенько — и не стесняйся, нашла с кем церемониться. Или иди туда с бутылкой какой-нибудь — дашь ей по башке и вырубишь. Тоже мне — проблема.
Видимо, Лена побаивалась Оксанку. Я плохо знала Отару и не могла судить, насколько она труслива и зависима. Но уже судя по тому, что мне довелось видеть, она готова подчиняться.
— Лена, — сказала я помягче, — это твой единственный шанс выбраться отсюда. Ты меня понимаешь?
Она кивнула.
— Ты должна спасти Руту и выбраться сама. Тогда все будет .хорошо. Ты мне веришь?
Она опять судорожно закивала. Вот они. — кнут и пряник. Наорать, потом приласкать.
— У тебя все получится. Я не сомневаюсь. Примерно через час, может, два все решится. Не отходи от окна.
— А Лиля? — вдруг спросила Отару. — Как же Лиля?
— Лиле уже ничто не поможет.
— Что? Как? Я не…
— Её убили, — сказала я. — Ты понимаешь, что отсюда надо бежать?
Этот аргумент подействовал лучше всего. Решимости у Мулатки прибавилось.
— Ни в коем случае не заходи к ней, — давала я последние наставления. — А теперь пошли, закроешь за мной дверь на площадку.
Мы сняли навесной замок, я вышла, оставив Лене ключ, чтобы она закрыла дверь с внутренней стороны.
Я спустилась вниз по лестнице. В кухне продолжалась пьянка. Дядя Саша с Михалычем уже пели. «Нажрался, сволочь», — подумала я и решила выглянуть во двор, на всякий случай посмотреть, не появился ли кто ещё. Двое охранников были на время выведены из строя. Оставалось пятеро, включая Михалыча, но и наши бойцы, как я понимала, были уже не в лучшей форме. На свои силы против пятерых мужиков я рассчитывать не могла. «А если дядя Саша примет сторону своего нового друга?» Следовало уяснить обстановку.
На крыльце сидела Сулема, подперев голову руками.
— Что скучаешь, доченька? — обратилась я к ней своим старушечьим голоском.
Она подняла голову. На меня смотрели огромные тёмные глаза, полные слез. Я опустилась рядом, обняла её за плечи и спросила:
— Кто тебя обидел, такую красивую? Расскажи бабушке.
Она уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я сидела, гладила её по голове и думала, как бы побыстрее увести отсюда Мариса с дядей Сашей, ляпнут ещё чего по пьянке. А если дядя Саша только хвастался своими способностями мобилизоваться? Одни про похождения по бабам треплются, а Никитин — про умение пить? Ведь может и такое быть. «Сюрприз» я и сама пушу, надо . только Вадика вызвать. Он за рулём, я стрельну, Ленка выскочит с Рутой — и увезём их в дом Вахтанга. А эти пьяные козлы пусть отсыпаются. Вот только эту девчонку жалко… И ту другую, Лютфи. И брюнетку в бассейне. Оксанку мне почему-то было не жаль.
— Ты по-русски говоришь? — обратилась я К Сулеме.
— Да, бабушка, — пролепетала она.
— А ты откуда сама родом?
— Из Пархара.
— Где это?
Я, в общем-то, сильна, в географии, но дальнего зарубежья. Лучше всего знаю месторасположение мировых курортов. А вот ближнее зарубежье, частенько оказывается гораздо дальше, чем дальнее. Сравнить хотя бы Финляндию с Казахстаном.
— Таджикистан.
— И как ты тут оказалась?
— Отец продал.
— Что?! — Я не могла поверить услышанному: чтобы отец продал родную дочь, но с другой стороны. Восток — дело тонкое. Там свои обычаи и законы.
— Скучаешь по дому? — заботливо спросила я, чтобы расположить девушку к себе. Конечно, ей тяжело, такой молоденькой, в чужом городе, чужой стране, с незнакомыми людьми, да и картины каждый день видит не очень-то приятные…
Может, если бы она увидела меня в своём истинном облике, не стала бы делиться со мной своими проблемами. А тут она видела перед собой старушку, тем более, как она поняла, старушку религиозную, поэтому Сулема начала выплакивать мне свои беды.
Ей было очень одиноко без матери и сестёр, оставшихся дома. Она уже не первая из их семьи, кого привёз в Петербург дальний родственник Пайрав. За полтора года до неё увезли её старшую сестру, которую с тех пор она ни разу не видела. В Таджикистане идёт война, денег нет, семья большая. Когда Пайрав предложил отцу продать ещё одну дочь, он согласился, хотя и клялся, когда увозили старшую, что больше не продаст ни одну. Но семью надо кормить. Сулема это понимала. Её вместе с тремя другими девочками привезли сюда, продали нынешнему хозяину вместе с Лютфи. Хозяин передал её своему подчинённому — Борису Михайловичу. Теперь она его женщина. Дом, все хозяйство сейчас лежит на ней.
— Неужели ты одна на всех готовишь, стираешь, убираешь? — искренне поразилась я.
— Да, — кивнула Сулема — безропотная восточная женщина, с детства приученная к тяжёлой работе и бессловесности.
— А Лютфи? — решила выяснить я до конца всю обстановку.
— Лютфи ничья, — сообщила мне Сулема. — Она общая.
Интересное кино. Значит, все девчонки в той большой комнате — общие?
— Только когда хозяин с гостями приезжает, Лютфи посылают мне помогать.
Тогда одной в самом деле не справиться.
— А другие девочки не помогают?
— Нет, — покачала головой Сулема. — С хозяйством не помогают. Они гостей обслуживают.
— Сколько тебе лет? — поинтересовалась я, глядя на руки Сулемы: огрубевшие, красные.
— Шестнадцать, — произнесла она своим тихим голосом, Да, настоящий гарем у Гeннадия Павловича, с настоящими восточными женщинами, которые тянут на себе всю работу по дому. И, как говорил Вахтанг, поют и танцуют национальные песни и танцы. Оксанка хорошо устроилась — на всем готовом. Правда, обшей женщиной быть не очень-то приятно, но, с другой стороны, ей не впервой — в этом я не сомневалась. Одним мужиком больше, одним меньше.
Шлюха по призванию. А Рута и та брюнетка в бассейне… Вот не повезло девчонкам.
Из раздумий меня вывел пьяный мужской голос, прозвучавший у нас за спиной:
— Ах, вот вы где! А мы думали: куда запропастились?
Я обернулась. В дверном проёме, держась друг за друга и за косяк, стояли двое молодых людей, место которым в их состоянии было только в вытрезвителе.
— Сулема, марш работать! — рявкнул Андрей, принёсший ящик с выпивкой из какого-то подвала.
Моя собеседница пулей слетела с крыльца и хотела прошмыгнуть между парнями, которым она не доставала и до плеча, но не тут-то было. Я решила вмешаться.
В моей авоське все ещё лежала бутылка «Посольской» с «наполнителем».
Валерка наверху выбрал «Сибирскую», которой я попотчевала и Костика, а «Посольская» оставалась пока целой.
— Мальчики, пропустите девочку, сами же сказали, что ей работать надо, — сказала я совершенно спокойно, вынимая бутылку из авоськи. — Выпейте-ка лучше за её здоровье. Чтобы оставалась такой же красивой и радовала ваши глаза.
Ребята промычали что-то нечленораздельное, по-видимому, означавшее, что выпить за такое дело, конечно, следует.
— А ещё осталось? — посмотрел на меня приятель Андрея, имени которого я не знала. — Или эта последняя?
— Меня Михалыч опять в подвал послал, — сообщил Андрей. — А то там кончилось.
«Хорошо же вы гуляете, мальчики, — подумала я. — Если уже ящика нет…
Наверное, постоянные клиенты Вахтанга Георгиевича». Но как бы мне не пришлось на своих хрупких девичьих плечах ещё дядю Сашу с Марисом отсюда вытаскивать, в особенности если они в самом деле пили пойло, производимое в подвале у Чкадуа.
Называется приехали Руту спасать. Крокодилы.
Андрей с приятелем с жадностью схватились за бутылку «Посольской», которую я услужливо открыла, — чтобы не заметили, что она уже была открыта раньше. Создавалось впечатление, что ребят мучает страшная жажда. Вначале хлебал Андрюша, потом приятель выхватил бутылку из его рук. Жидкость стекала у него по подбородку и капала на футболку.
— Чего стоя-то, мальчики? — обратилась я к ним. — Садитесь на крылечко.
Я пригласила их опуститься рядом как раз вовремя. Андрюшу уже начинало «вести». Я помогла ему переместиться к стене дома, к которой он прислонился и захрапел. Приятель ещё мычал что-то невразумительное.
— Пойдём, милый, сядь, отдохни, — уговаривала его я, подставляя своё хрупкое плечо.
Парень в самое ближайшее время обвис, и я опустила его рядом с Андрюшей, который уже захрапел. В бутылке осталась половина. А противников ещё трое… Скорее всего, Марис с дядей Сашей мне уже не помощники, рассчитывать можно только на себя.
Я решительно направилась в кухню. Сулема возилась у плиты и только мельком взглянула в мою сторону. Марис продолжал беседу с заинтересованным слушателем, правда, язык у него работал не очень хорошо. Дядя Саша обнимался с Михалычем. Где же ещё один? Неужели остался трезв и… Может, видел, что я тут творила? Может, сейчас…
На всякий случай я заглянула под стол — мне в своей жизни доводилось побывать далеко не на одной и торжественной, и неофициальной встрече друзей. От сердца у меня тут же отлегло: последний охранник мирно спал под ногами товарищей, положив руку под голову.
Ставить на стол бутылку «Посольской» с остатками пойла было опасно; вдруг дядя Саша с Марисом пожелают пригубить? Как я их потом потащу отсюда?
— Нам пора, друзья хорошие, — потрясла я за плечо вначале Мариса, потом дядю Сашу.
Шулманиc ответил что-то нечленораздельное, а у дяди Саши взгляд тут же стал осмысленным. Для него выпитое количество было тем, что для другого — рюмка. Правильно говорят: что русскому хорошо, то немцу — смерть. — Саша, я тебя не отпущу, — промычал Михалыч. — Оставайся! Места всем хватит. И бабе твоей. Говорю тебе: оставайся! Ты мне друг?
Никитин с Михалычем повыясняли минут десять, друзья они или нет и уважает ли дядя Саша Бориса Михайловича, потом дяде Саше каким-то образом удалось убедить хозяина, что нам обязательно нужно вернуться в город, а то братья и сестры не поймут. Никитин заверял, что обязательно приедет ещё.
Наконец дядя Саша нетвёрдо поднялся на ноги и велел вставать Марису.
Тот встал на пару со своим новым другом. Михалыч вызвался подвезти нас до станции. Я чуть не упала. Он что, в таком состоянии. за руль садиться собирается? Что же делать? Не вызывать же Вадика — ещё Михалыч вспомнит потом, что старички на «лендровере» уезжали. Мне тоже показать своё умение водить машину было нельзя. Как-никак бабуля. Но сесть в машину, где за рулём будет Михалыч — самоубийство.
Он тем временем объяснял, что и не в таком состоянии водил машину. Он, видите ли, мобилизуется, когда оказывается на водительском месте. Не надо нам такой мобилизации, хотелось крикнуть мне, хватит мобилизованного дяди Саши, но . Михалыч уже целенаправленно двигался к двери, роняя по пути табуретки. Я оглянулась на Сулему в надежде, что хоть она мне поможет: удержит своего дражайшего, но девушка, опустив глаза, возилась у плиты. Для неё мужчина всегда прав. Мне оставалось только подхватить Мариса. Дядя Саша бодренько вскочил сам и подмигнул мне. В самом деле почти не пьян?
Шулманис хотел взять с собой своего нового друга, и потребовались наши совместные с дядей Сашей усилия, чтобы убедить его оставить приятеля там, где тот сидел. Я тут же поставила перед приятелем остатки «Посольской» — чтобы не скучал. Он взял бутылку нетрезвой рукой и опрокинул в горло. Слава Аллаху!
Поддерживая Мариса с двух сторон, мы с дядей Сашей вышли во двор.
Михалыч уже сумел открыть гараж и заводил навороченный «ниссан-патрол». Как ни странно, он довольно успешно вывел джип из гаража, разбив лишь одну фару.
— Залезайте! — пригласил, услужливо распахивая переднюю дверцу.
Одновременно с дядей Сашей мы решили сесть сзади. Никитин забрался первым и потянул на себя Мариса, которого я подталкивала в пятую точку, а потом влезла вслед за ним и захлопнула дверцу.
— На станцию? — уточнил Михалыч, поворачиваясь к нам.
Мы подтвердили кивками. Ох, как мне хотелось закусить! Наверное, надо было перехватить что-то, а то я давненько ничего не ела. Опьяненю ещё от паров, исходящих от этой компании. Я попыталась перегнуться через переднее сиденье, чтобы включить кондиционер, но туг же получила по руке от Михалыча.
— Куда лезешь, бабка? Можно подумать, соображаешь что-нибудь.
Я мгновенно отдёрнула руку назад: да, конечно, в своей роли я не должна соображать, что кондиционер здесь вообще имеется. Я просто открыла окно. Дядя Саша сделал то же самое со своей стороны.
Марис был никакой. Михалыч, отдать ему должное, в самом деле мобилизовался. Он вообще был готов к работе. А значит, следовало отключить Михалыча, вернуться назад, забрать девчонок — и делать ноги на этом самом джипе.
Михалыч врубил магнитофон на полную мощность. Наверное, в тишине дачного посёлка нас было слышно в радиусе нескольких километров. Слава Богу, ещё стояла кассета «Модерн Токинг» и Томас с Дитером спрашивали, что там одинокие делают на Рождество, а не какой-нибудь хеви метал… Михалыч стал подпевать Томасу с Дитером, правда, к моему великому удивлению, про Хост и Герат, куда идут колонны. Вообще-то, у шурави на Рождество были совсем другие проблемы, но я не стала объяснять это Михалычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Пошли! — приказала я Лене.
Та молча последовала за мной.
Оказавшись в коридоре, я захлопнула металлическую дверь, сунула Лене в руки бутылки, велела открыть, сама подняла юбку, нащупала на поясе нужный мешочек, извлекла оттуда маленькую пластмассовую бутылочку. Лена обалдело смотрела на мои ноги: в них не было ничего старческого, да и трусики на мне были совсем не те, что носят старушки. Отару подняла глаза на моё лицо и увидела те же морщины, обрамлённые седыми волосами. Наверное, она решила, что у неё съезжает крыша.
— Открыла? — спросила я, готовая всыпать зелье внутрь.
Лена протянула мне «Сибирскую». Я засыпала дозу, завинтила крышку и протянула ей.
— Поболтай, чтобы растворилось побыстрее. Лена принялась за работу, а я тем временем занялась второй бутылкой. Когда адское зелье было готово, мы снова направились в комнату, где оставили Валеру и Костика.
Костик все ещё лежал на полу и стонал, Валера уже сидел на кровати. Это мне не очень понравилось. Если что — придётся его вырубить. В общем-то, он неплохой парень, раз о несчастной Лильке беспокоился… Пусть лучше заснёт на время, а там уж как Бог даст. Если голова хоть немного работает — свалит отсюда, а не свалит — его проблемы.
— Ты какую предпочитаешь? — заговорила я своим старушечьим голосом, протягивая ему две бутылки.
Валера молча взял «Сибирскую» и сделал большой глоток из горлышка, поморщился и попросил воды — запить. Я кивнула Лене. Она открыла стоявший в её комнате холодильник, вытащила оттуда бутылку минеральной и протянула Валере.
Тот кивнул с благодарностью. Я посмотрела на Костика.
— Дай стакан, — велела я Лене.
Та немедленно подчинилась. Приподняв голову Костика, я помогла ему принять сидячее положение и влила с него водку. Костик потряс головой, но все проглотил, потом промычал что-то нечленораздельное. Дядя Саша говорил, что действие препарата начинается довольно быстро, минут через пять-семь после употребления. Он, как обычно, был прав. Ребята вырубились.
— Они… того… совсем? — шёпотом спросила у меня Лена.
— Нет, поспят и проснутся. Башка только потом будет здорово болеть, но это их проблемы. Так, слушай меня.
Лена была вся внимание.
— Ты хочешь отсюда свалить или тебе здесь нравится? — Это нужно было выяснить в первую очередь.
— Спрашиваете! Но как отсюда убежать? И кто вы? Как вы тут очутились?
Как…
Из Отару посыпались вопросы. Я остановила её:
— Твои вопросы потом. Да или нет?
— Да!
Я извлекла из авоськи сложенный противогаз, спрятанный под множеством проспектов. На всякий случай у нас была готова легенда о том, что с Плутоном мы иногда общаемся, надев противогазы. Это, так сказать, необходимая часть наших обрядов. Лена открыла рот при виде противогаза.
— Натянуть сумеешь? — спросила я у Лены. — В школе учили? Она обалдело кивнула.
— У тебя есть время потренироваться. Сейчас пойдёшь в одну из комнат ближе к лестнице, посидишь там. Которая выходит окном на ворота?
Лена показала на соседнюю со своей.
— Значит, будешь сидеть в ней. Когда увидишь, что к воротам подъехала машина и во двор что-то летит — быстро надеваешь противогаз.
— А дальше?
— Код комнаты с металлической дверью — пять, шесть, семь. Запомнила?
Откроешь, наденешь второй противогаз на Руту — ту, что лежит на тахте….
— Я знаю Руту, — перебила понемногу приходящая в себя Отару, — но другие девчонки…
— У меня только два противогаза, — сообщила я, вытаскивая второй для Руты. — Спасти всех невозможно. Газ несмертелен. Очухаются. Нам главное — вытащить Руту, из-за неё все и затевалось. Вытащишь её — поможем тебе. Ясно?
Появишься без Руты — пеняй на себя. Въехала в тему?
— Не совсем, — честно призналась Отару.
— Дура! — завелась я. — Идиотка! «Сюрприз» полетит во двор, нацепишь противогаз на себя, второй — на Руту. И валите отсюда. Подберём вас у ворот.
Что неясного?
— Оксанка на меня набросится, — заявила Отару. — Вы бы её как-нибудь…
— Жить хочешь — справишься. Врежешь хорошенько — и не стесняйся, нашла с кем церемониться. Или иди туда с бутылкой какой-нибудь — дашь ей по башке и вырубишь. Тоже мне — проблема.
Видимо, Лена побаивалась Оксанку. Я плохо знала Отару и не могла судить, насколько она труслива и зависима. Но уже судя по тому, что мне довелось видеть, она готова подчиняться.
— Лена, — сказала я помягче, — это твой единственный шанс выбраться отсюда. Ты меня понимаешь?
Она кивнула.
— Ты должна спасти Руту и выбраться сама. Тогда все будет .хорошо. Ты мне веришь?
Она опять судорожно закивала. Вот они. — кнут и пряник. Наорать, потом приласкать.
— У тебя все получится. Я не сомневаюсь. Примерно через час, может, два все решится. Не отходи от окна.
— А Лиля? — вдруг спросила Отару. — Как же Лиля?
— Лиле уже ничто не поможет.
— Что? Как? Я не…
— Её убили, — сказала я. — Ты понимаешь, что отсюда надо бежать?
Этот аргумент подействовал лучше всего. Решимости у Мулатки прибавилось.
— Ни в коем случае не заходи к ней, — давала я последние наставления. — А теперь пошли, закроешь за мной дверь на площадку.
Мы сняли навесной замок, я вышла, оставив Лене ключ, чтобы она закрыла дверь с внутренней стороны.
Я спустилась вниз по лестнице. В кухне продолжалась пьянка. Дядя Саша с Михалычем уже пели. «Нажрался, сволочь», — подумала я и решила выглянуть во двор, на всякий случай посмотреть, не появился ли кто ещё. Двое охранников были на время выведены из строя. Оставалось пятеро, включая Михалыча, но и наши бойцы, как я понимала, были уже не в лучшей форме. На свои силы против пятерых мужиков я рассчитывать не могла. «А если дядя Саша примет сторону своего нового друга?» Следовало уяснить обстановку.
На крыльце сидела Сулема, подперев голову руками.
— Что скучаешь, доченька? — обратилась я к ней своим старушечьим голоском.
Она подняла голову. На меня смотрели огромные тёмные глаза, полные слез. Я опустилась рядом, обняла её за плечи и спросила:
— Кто тебя обидел, такую красивую? Расскажи бабушке.
Она уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я сидела, гладила её по голове и думала, как бы побыстрее увести отсюда Мариса с дядей Сашей, ляпнут ещё чего по пьянке. А если дядя Саша только хвастался своими способностями мобилизоваться? Одни про похождения по бабам треплются, а Никитин — про умение пить? Ведь может и такое быть. «Сюрприз» я и сама пушу, надо . только Вадика вызвать. Он за рулём, я стрельну, Ленка выскочит с Рутой — и увезём их в дом Вахтанга. А эти пьяные козлы пусть отсыпаются. Вот только эту девчонку жалко… И ту другую, Лютфи. И брюнетку в бассейне. Оксанку мне почему-то было не жаль.
— Ты по-русски говоришь? — обратилась я К Сулеме.
— Да, бабушка, — пролепетала она.
— А ты откуда сама родом?
— Из Пархара.
— Где это?
Я, в общем-то, сильна, в географии, но дальнего зарубежья. Лучше всего знаю месторасположение мировых курортов. А вот ближнее зарубежье, частенько оказывается гораздо дальше, чем дальнее. Сравнить хотя бы Финляндию с Казахстаном.
— Таджикистан.
— И как ты тут оказалась?
— Отец продал.
— Что?! — Я не могла поверить услышанному: чтобы отец продал родную дочь, но с другой стороны. Восток — дело тонкое. Там свои обычаи и законы.
— Скучаешь по дому? — заботливо спросила я, чтобы расположить девушку к себе. Конечно, ей тяжело, такой молоденькой, в чужом городе, чужой стране, с незнакомыми людьми, да и картины каждый день видит не очень-то приятные…
Может, если бы она увидела меня в своём истинном облике, не стала бы делиться со мной своими проблемами. А тут она видела перед собой старушку, тем более, как она поняла, старушку религиозную, поэтому Сулема начала выплакивать мне свои беды.
Ей было очень одиноко без матери и сестёр, оставшихся дома. Она уже не первая из их семьи, кого привёз в Петербург дальний родственник Пайрав. За полтора года до неё увезли её старшую сестру, которую с тех пор она ни разу не видела. В Таджикистане идёт война, денег нет, семья большая. Когда Пайрав предложил отцу продать ещё одну дочь, он согласился, хотя и клялся, когда увозили старшую, что больше не продаст ни одну. Но семью надо кормить. Сулема это понимала. Её вместе с тремя другими девочками привезли сюда, продали нынешнему хозяину вместе с Лютфи. Хозяин передал её своему подчинённому — Борису Михайловичу. Теперь она его женщина. Дом, все хозяйство сейчас лежит на ней.
— Неужели ты одна на всех готовишь, стираешь, убираешь? — искренне поразилась я.
— Да, — кивнула Сулема — безропотная восточная женщина, с детства приученная к тяжёлой работе и бессловесности.
— А Лютфи? — решила выяснить я до конца всю обстановку.
— Лютфи ничья, — сообщила мне Сулема. — Она общая.
Интересное кино. Значит, все девчонки в той большой комнате — общие?
— Только когда хозяин с гостями приезжает, Лютфи посылают мне помогать.
Тогда одной в самом деле не справиться.
— А другие девочки не помогают?
— Нет, — покачала головой Сулема. — С хозяйством не помогают. Они гостей обслуживают.
— Сколько тебе лет? — поинтересовалась я, глядя на руки Сулемы: огрубевшие, красные.
— Шестнадцать, — произнесла она своим тихим голосом, Да, настоящий гарем у Гeннадия Павловича, с настоящими восточными женщинами, которые тянут на себе всю работу по дому. И, как говорил Вахтанг, поют и танцуют национальные песни и танцы. Оксанка хорошо устроилась — на всем готовом. Правда, обшей женщиной быть не очень-то приятно, но, с другой стороны, ей не впервой — в этом я не сомневалась. Одним мужиком больше, одним меньше.
Шлюха по призванию. А Рута и та брюнетка в бассейне… Вот не повезло девчонкам.
Из раздумий меня вывел пьяный мужской голос, прозвучавший у нас за спиной:
— Ах, вот вы где! А мы думали: куда запропастились?
Я обернулась. В дверном проёме, держась друг за друга и за косяк, стояли двое молодых людей, место которым в их состоянии было только в вытрезвителе.
— Сулема, марш работать! — рявкнул Андрей, принёсший ящик с выпивкой из какого-то подвала.
Моя собеседница пулей слетела с крыльца и хотела прошмыгнуть между парнями, которым она не доставала и до плеча, но не тут-то было. Я решила вмешаться.
В моей авоське все ещё лежала бутылка «Посольской» с «наполнителем».
Валерка наверху выбрал «Сибирскую», которой я попотчевала и Костика, а «Посольская» оставалась пока целой.
— Мальчики, пропустите девочку, сами же сказали, что ей работать надо, — сказала я совершенно спокойно, вынимая бутылку из авоськи. — Выпейте-ка лучше за её здоровье. Чтобы оставалась такой же красивой и радовала ваши глаза.
Ребята промычали что-то нечленораздельное, по-видимому, означавшее, что выпить за такое дело, конечно, следует.
— А ещё осталось? — посмотрел на меня приятель Андрея, имени которого я не знала. — Или эта последняя?
— Меня Михалыч опять в подвал послал, — сообщил Андрей. — А то там кончилось.
«Хорошо же вы гуляете, мальчики, — подумала я. — Если уже ящика нет…
Наверное, постоянные клиенты Вахтанга Георгиевича». Но как бы мне не пришлось на своих хрупких девичьих плечах ещё дядю Сашу с Марисом отсюда вытаскивать, в особенности если они в самом деле пили пойло, производимое в подвале у Чкадуа.
Называется приехали Руту спасать. Крокодилы.
Андрей с приятелем с жадностью схватились за бутылку «Посольской», которую я услужливо открыла, — чтобы не заметили, что она уже была открыта раньше. Создавалось впечатление, что ребят мучает страшная жажда. Вначале хлебал Андрюша, потом приятель выхватил бутылку из его рук. Жидкость стекала у него по подбородку и капала на футболку.
— Чего стоя-то, мальчики? — обратилась я к ним. — Садитесь на крылечко.
Я пригласила их опуститься рядом как раз вовремя. Андрюшу уже начинало «вести». Я помогла ему переместиться к стене дома, к которой он прислонился и захрапел. Приятель ещё мычал что-то невразумительное.
— Пойдём, милый, сядь, отдохни, — уговаривала его я, подставляя своё хрупкое плечо.
Парень в самое ближайшее время обвис, и я опустила его рядом с Андрюшей, который уже захрапел. В бутылке осталась половина. А противников ещё трое… Скорее всего, Марис с дядей Сашей мне уже не помощники, рассчитывать можно только на себя.
Я решительно направилась в кухню. Сулема возилась у плиты и только мельком взглянула в мою сторону. Марис продолжал беседу с заинтересованным слушателем, правда, язык у него работал не очень хорошо. Дядя Саша обнимался с Михалычем. Где же ещё один? Неужели остался трезв и… Может, видел, что я тут творила? Может, сейчас…
На всякий случай я заглянула под стол — мне в своей жизни доводилось побывать далеко не на одной и торжественной, и неофициальной встрече друзей. От сердца у меня тут же отлегло: последний охранник мирно спал под ногами товарищей, положив руку под голову.
Ставить на стол бутылку «Посольской» с остатками пойла было опасно; вдруг дядя Саша с Марисом пожелают пригубить? Как я их потом потащу отсюда?
— Нам пора, друзья хорошие, — потрясла я за плечо вначале Мариса, потом дядю Сашу.
Шулманиc ответил что-то нечленораздельное, а у дяди Саши взгляд тут же стал осмысленным. Для него выпитое количество было тем, что для другого — рюмка. Правильно говорят: что русскому хорошо, то немцу — смерть. — Саша, я тебя не отпущу, — промычал Михалыч. — Оставайся! Места всем хватит. И бабе твоей. Говорю тебе: оставайся! Ты мне друг?
Никитин с Михалычем повыясняли минут десять, друзья они или нет и уважает ли дядя Саша Бориса Михайловича, потом дяде Саше каким-то образом удалось убедить хозяина, что нам обязательно нужно вернуться в город, а то братья и сестры не поймут. Никитин заверял, что обязательно приедет ещё.
Наконец дядя Саша нетвёрдо поднялся на ноги и велел вставать Марису.
Тот встал на пару со своим новым другом. Михалыч вызвался подвезти нас до станции. Я чуть не упала. Он что, в таком состоянии. за руль садиться собирается? Что же делать? Не вызывать же Вадика — ещё Михалыч вспомнит потом, что старички на «лендровере» уезжали. Мне тоже показать своё умение водить машину было нельзя. Как-никак бабуля. Но сесть в машину, где за рулём будет Михалыч — самоубийство.
Он тем временем объяснял, что и не в таком состоянии водил машину. Он, видите ли, мобилизуется, когда оказывается на водительском месте. Не надо нам такой мобилизации, хотелось крикнуть мне, хватит мобилизованного дяди Саши, но . Михалыч уже целенаправленно двигался к двери, роняя по пути табуретки. Я оглянулась на Сулему в надежде, что хоть она мне поможет: удержит своего дражайшего, но девушка, опустив глаза, возилась у плиты. Для неё мужчина всегда прав. Мне оставалось только подхватить Мариса. Дядя Саша бодренько вскочил сам и подмигнул мне. В самом деле почти не пьян?
Шулманис хотел взять с собой своего нового друга, и потребовались наши совместные с дядей Сашей усилия, чтобы убедить его оставить приятеля там, где тот сидел. Я тут же поставила перед приятелем остатки «Посольской» — чтобы не скучал. Он взял бутылку нетрезвой рукой и опрокинул в горло. Слава Аллаху!
Поддерживая Мариса с двух сторон, мы с дядей Сашей вышли во двор.
Михалыч уже сумел открыть гараж и заводил навороченный «ниссан-патрол». Как ни странно, он довольно успешно вывел джип из гаража, разбив лишь одну фару.
— Залезайте! — пригласил, услужливо распахивая переднюю дверцу.
Одновременно с дядей Сашей мы решили сесть сзади. Никитин забрался первым и потянул на себя Мариса, которого я подталкивала в пятую точку, а потом влезла вслед за ним и захлопнула дверцу.
— На станцию? — уточнил Михалыч, поворачиваясь к нам.
Мы подтвердили кивками. Ох, как мне хотелось закусить! Наверное, надо было перехватить что-то, а то я давненько ничего не ела. Опьяненю ещё от паров, исходящих от этой компании. Я попыталась перегнуться через переднее сиденье, чтобы включить кондиционер, но туг же получила по руке от Михалыча.
— Куда лезешь, бабка? Можно подумать, соображаешь что-нибудь.
Я мгновенно отдёрнула руку назад: да, конечно, в своей роли я не должна соображать, что кондиционер здесь вообще имеется. Я просто открыла окно. Дядя Саша сделал то же самое со своей стороны.
Марис был никакой. Михалыч, отдать ему должное, в самом деле мобилизовался. Он вообще был готов к работе. А значит, следовало отключить Михалыча, вернуться назад, забрать девчонок — и делать ноги на этом самом джипе.
Михалыч врубил магнитофон на полную мощность. Наверное, в тишине дачного посёлка нас было слышно в радиусе нескольких километров. Слава Богу, ещё стояла кассета «Модерн Токинг» и Томас с Дитером спрашивали, что там одинокие делают на Рождество, а не какой-нибудь хеви метал… Михалыч стал подпевать Томасу с Дитером, правда, к моему великому удивлению, про Хост и Герат, куда идут колонны. Вообще-то, у шурави на Рождество были совсем другие проблемы, но я не стала объяснять это Михалычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36