Но что бы от
ец ни делал, труп ничего не почувствует, ничего не будет знать. Мертвым уже
не страшно, им уже нечего бояться и их бояться незачем. Только живые умеют
причинять боль. И вдруг во тьме холла ожили две тени и, Нелл услышала голо
с матери, визгливый и тонкий, пугающе незнакомый, напряженный, срывающий
ся и злой:
Ц Работа, работа, вечно эта чертова работа! И, Господи прости, нечего удив
ляться, что она тебе так хорошо удается. У тебя кишка тонка по-настоящему
людей лечить. Один раз ошибся в диагнозе и струсил, не так ли? Не мог больше
взять на себя ответственность за живых, за кровь, которая еще может литьс
я, за нервы, которые еще могут чувствовать. Все, на что ты способен, Ц это в
трупах копаться. Тебе ведь так нравится, что все тебя ох как ценят, верно? Т
елефон звонит день и ночь, в любое время, полицейские тебя сопровождают п
овсюду. Тебе наплевать, что я тут гнию заживо в этих проклятых Болотах,
Болота Ц н
изкая болотистая местность на востоке
вместе с твоими детьми. Ты даже не смотришь на меня больше, не видиш
ь меня. Я показалась бы тебе гораздо интереснее, если бы подохла и лежала у
тебя на столе в морге. Тогда по крайней мере тебе пришлось бы обратить на
меня внимание.
А потом Ц тихий, оправдывающийся голос отца, удрученный и жалкий. Нелл то
гда слушала их, укрывшись в темноте, и ей хотелось крикнуть ему:
Ц Не так надо ей отвечать! Не надо показывать ей, что ты сдался! Разве ты не
видишь, что так она еще больше станет тебя презирать?
Слова отца доносились до нее еле слышно, отрывочно:
Ц Это моя работа. То, что удается мне лучше всего. Ничего другого я делать
не умею. Ц И потом, гораздо яснее: Ц То, на что мы живем.
Ц Только не я! Я больше не желаю! И грохот захлопнутой двери.
Воспоминание было таким живым, что на мгновение ей показалось, она все ещ
е слышит этот грохот. Шатаясь, Нелл поднялась на ноги, прижимая к себе одея
ло, и уже раскрыла было рот, чтобы окликнуть их, но увидела, что холл пуст. Ни
кого и ничего. Только размытые очертания дверного витражи, сквозь которы
й лился лунный свет, да тиканье часов, да пальто и куртки, свисающие с веша
лки. Она тяжело опустились на ступеньку.
И вдруг она вспомнила. Она же должна кое-что сделать. Сунув руку в карман х
алатика, она нащупала холодную, скользкую фигурку из пластилина Ц слепл
енный ею образ доктора Лорримера. Осторожно высвободив фигурку из склад
ок халата, девочка поднесла ее к огоньку ночника. Фигурка вышла не очень-т
о хорошо, а лицо доктора было облеплено пушинками Ц от кармана, и все же ф
игурка была в целости и сохранности. Нелл распрямила у фигурки длинные н
оги и руки и плотнее прижала к ее голове черные нитки Ц волосы. Белый хала
т, выкроенный из старого носового платка, решила она, получился особенно
удачно. Жалко, нельзя было использовать его собственный платок, прядь ег
о настоящих волос. Фигурка эта была не просто доктор Лорример, который та
к дурно обошелся с ней и Уильямом, прямо-таки выставил их из Лаборатории.
Фигурка символизировала всю Лабораторию Хоггата целиком.
Так. Теперь Ц убить ее. Нелл осторожно ударила фигурку головой о лестнич
ную балясину. Но пластилин только расплющился, голова утратила былое схо
дство с Лорримером. Девочка осторожно выправила пальцами голову и подне
сла ее к огню. Но запах был противный, и, кроме того, она боялась, что может в
спыхнуть белый халат. Тогда она вонзила ноготь мизинца фигурке за левое
ухо. Очень глубоко. До самого мозга. Вот так-то лучше. Она удовлетворенно в
здохнула. Положив убитого на правую ладонь, Нелл сжала пальцы, сминая роз
овый пластилин вместе с белым халатом и нитяными волосами в один бесформ
енный ком. Потом, плотно закутавшись в одеяло, села и стала ждать зари.

Глава 3

Машину Ц зеленый «моррис-майнор» Ц столкнули с края неглубокой впадин
ы посреди пустыря, и она, проехав какое-то расстояние, застыла на травянис
той площадке метрах в трех от склона, словно неуклюжее животное, стремящ
ееся зарыться в землю. Она так и стояла там, видимо, уже не первый год, ободр
анная мародерами, недозволенная игрушка местной ребятни, желанное укры
тие для случайного бродяги Ц вроде того семидесятилетнего алкоголика,
который и наткнулся на убитую. Два передних колеса были сняты, а задние, с
насквозь прогнившими покрышками, прочно вросли известняковую почву; по
краска кузова облупилась, приборная доска и руль из машины исчезли. Дуго
вые лампы двух прожекторных установок, одна Ц сверху, прямо с «берега» в
ыработки, другая кое-как поместившись на самом краю впадины безжалостно
высвечивали неприглядность дряхлого остова. В их ярком свете, подумал К
еррисон, этот остов похож на какую-то гротескную и претенциозную соврем
енную скульптуру, символически застывшую на грани мирового хаоса. Задне
е сиденье, с набивкой, вылезающей из-под искромсанного пластика, было выд
рано из салона и брошено сбоку.
На переднем сиденье лежал труп молодой девушки. Ее ноги были благопристо
йно сжаты, остекленевшие глаза, казалось, хитро поглядывают из-под полуп
рикрытых век, не тронутые помадой губы обиженно опущены. Два тоненьких р
учейка стекавшей вниз к подбородку крови удлинили линию рта, отчего это
лицо, при жизни, вероятно, вполне миловидное или, во всяком случае, по-детс
ки ранимое, стало похожим на бессмысленно застывшее лицо старого клоуна
. Тонкое пальтецо, явно слишком легкое для ноябрьской ночи, завернулось д
о самой талии. Девушка носила чулки, пряжки резинок впились в ее полные бе
лые бедра. Подойдя поближе к убитой под пристальными взглядами Дойла и Л
орримера, Керрисон снова, как почти всегда случалось с ним на месте убийс
тва, подумал, что все это выглядит нереально. Вся сцена показалась ему сов
ершенно неуместной аномалией, настолько смехотворной, что он с трудом за
ставил себя подавить нервный смешок. Это чувство не было таким сильным, к
огда он видел труп, уже начинавший разлагаться. Тогда ему казалось, что ки
шащая червями гниющая плоть, обрывки разлезшейся одежды уже стали часть
ю земного праха, вобравшего в себя мертвое тело, которое поэтому было не б
олее противоестественным и неестественным и страшным, чем горка компос
та или кучка опавших листьев. Но сейчас, когда в этом безжалостном свете в
се цвета выступали особенно ярко, а очертания предметов высвечивались т
ак четко, девушка казалась живой, одушевленной, абсурдно бурлескной, кож
а ее бледного лица выглядела такой же ненатуральной, как грязный пластик
сиденья, к которому она прижималась щекой. Невозможно было представить
себе, что ей уже не помочь. И как всегда, ему пришлось побороть стремление
прижаться ртом к ее рту и дать «поцелуй жизни» или ввести иглу в ее не осты
вшее еще сердце.
Керрисон было удивился, увидев на площадке Максима Хоуарта, недавно назн
аченного директора Лаборатории судебной медицины, но потом вспомнил Ц
тот как-то говорил, что собирается присутствовать при расследовании оче
редного дела об убийстве с начала и до конца. Очевидно, придется давать ем
у объяснения по ходу дела. Выбравшись наружу из открытой дверцы, Керрисо
н сказал:
Ц Смерть Ц почти наверняка Ц результат удушения руками. Незначительн
ое кровотечение изо рта вызвано тем, что язык закушен между зубами. Удуше
ние при помощи рук неминуемо означает убийство. Сама она не могла этого с
делать.
Хоуарт очень старался, чтобы голос его звучал нормально:
Ц Я ожидал бы увидеть более явные повреждения на шее.
Ц Так обычно и бывает. Ткани всегда оказываются повреждены, хотя степен
ь повреждения зависит от положения нападающего и жертвы во время убийст
ва, оттого, каким образом схвачена шея и какова сила сжатия. В данном случа
е я предположил бы наличие глубоких внутренних повреждений, но летальны
й исход в принципе может быть получен и при отсутствии множественных вне
шних признаков. Это случается, когда убийца не прекращает давления до на
ступления смерти: кровь перестает поступать в сосуды, а сердце перестает
биться прежде, чем убийца уберет руки. Причина смерти Ц асфиксия, и следу
ет ожидать наличия соответствующих признаков. В данном случае особенно
интересен трупный спазм. Видите, она сжимает бамбуковую ручку своей сумк
и? Мускулы совершенно ригидны, это доказывает, что она сжала пальцы в самы
й момент или незадолго до наступления смерти. Мне раньше не приходилось
видеть такой спазм в случаях удушения руками, так что это представляет о
собый интерес. Должно быть, смерть наступила необычайно быстро. Но все ст
анет вам гораздо яснее, если вы будете присутствовать при аутопсии.
Разумеется, подумал Хоуарт, при аутопсии. Интересно, когда Кррисон предп
олагает заняться этим. Он вовсе не боялся, что сдадут нервы, только вот не
подвел бы желудок.
Жаль, что он уже пообещал прийти. Мертвым не дано права на личную тайну: са
мое большее, на что можно расчитывать, Ц это некоторое уважение. Сейчас е
му представлялось чудовищным, что завтра он, человек совершенно чужой, б
удет беспрепятственно разглядывать это обнаженное тело. Но на данный мо
мент с него достаточно. Теперь он может отойти в сторону достойно.
Предрассветный промозглый воздух, казалось, стал еще холоднее; подняв во
ротник элегантного плаща, Хоуарт взобрался по склону впадины и останови
лся на краю. Взглянул вниз, на остов машины. Должно быть, вот так все выгляд
ит на киносъемках: ярко освещенная площадка, томление в ожидании главных
исполнителей, краткие минуты бурной деятельности, повышенное внимание
к деталям. А тело девушки вполне могло оказаться телом актрисы, исполняю
щей роль убитой Ц симулирующей смерть. Он прямо-таки ожидал, что вот-вот
кто-то из полицейских бросится поправлять ей прическу.
Ночь подходила к концу. За его спиной небосклон уже посветлел, и пустырь, р
анее казавшийся бесформенной грудой тьмы, опрокинувшейся на кочковату
ю землю, стал приобретать форму и очертания. На западе вырисовывались ст
роения, скорее всего микрорайон, застроенный муниципальными домами: акк
уратный ряд одинаковых крыш и под ними квадратные отрезки тьмы, кое-где п
рорезанной желтыми квадратиками меньшего размера Ц в некоторых окнах
уже загорался свет. Немощеная дорога, по которой ночью его машина пробир
алась, трясясь и подскакивая, серебрившаяся во мгле и усыпанная камнями,
странная и чуждая в ярком свете фар как лунный пейзаж, теперь тоже обрела
форму и направление и выглядела вполне обыденно. Окружающее утратило вс
якую таинственность. Местность Ц всего-навсего бесплодный, заросший ни
зким кустарником пустырь меж двумя городскими окраинами, замусоренный
и обсаженный по краям редкими деревьями над неглубокой канавой. Хоумен з
нал, что в канаве этой затхлая вода, заросли чертопололох по склонам, гнию
щие отбросы, а деревья над ней изранены вырезанными в коре инициалами, об
ломанные нижние ветви их беспомощно свисают над водой. Здесь была городс
кая ничейная земля, территория, вполне подходящая для убийства.
Ошибкой было явиться сюда; он должен был бы понять, что роль пассивного на
блюдателя всегда недостойна. На самом деле нет ничего более деморализую
щего, чем стоять без дела и смотреть на людей, демонстрирующих свою профе
ссиональную компетентность. Керрисон, этот любитель мертвечины, прямо-т
аки принюхивался к трупу; молчаливых фотографов интересовала только ос
вещенность да ракурсы; инспектор Дойл, этот импресарио смерти, наконец-т
о впервые возглавивший расследование убийства, весь напрягся от сдержи
ваемого возбуждения, словно ребенок, получивший новую игрушку на Рождес
тво… Когда ждали Керрисона, Дойл даже расхохотался от всей души, да так гр
омко, что слышно было на всю площадку. А Лорример? Прежде чем дотронуться д
о трупа, он перекрестился. Жест был таким укромным и точным, что Хоуарт мог
бы его и не заметить; но он привык присматриваться ко всему, что делал Лор
ример. Никого другого этот эксцентричный поступок, по всей видимости, не
удивил. Может быть, все к этому привыкли. Доменика не говорила ему, что Лор
ример Ц человек верующий. Впрочем, сестра вообще ничего не говорила ему
о своем любовнике. Даже не сказала, что между ними уже все кончено. Но в пос
ледний месяц достаточно было только взглянуть Лорримеру в лицо, чтобы до
гадаться. Лорример! Его лицо, его руки… Странно, раньше он никогда не замеч
ал, какие длинные у него пальцы, как мягко и осторожно Лорример прикрепля
ет полиэтиленовые мешки к рукам убитой, чтобы, как он тусклым голосом поя
снил, добросовестно исполняя роль инструктора, сохранить вещественные
доказательства, которые могли оказаться у нее пол ногтями. Он взял образ
ец крови из пухлой безжизненной руки, так осторожно нащупывая иглой вену
, будто девушка все еще могла вздрогнуть от укола.
Руки Лорримера. Хоуарт запретил воображению рисовать мучительные, жест
окие своей однозначностью картины. Никогда еще раньше он не испытывал та
кой неприязни к возлюбнным Доменики, никогда не ревновал сестру к ее пок
ойному мужу. Ему казалось вполне естественным, что она может снова захот
еть выйти замуж, точно так же, как она могла от скуки или в неожиданном пор
ыве приобретательства захотеть купить себе меховую шубку, а то и новые д
рагоценности. Ему в свое время даже понравился Чарлз Шофилд. Почему же то
гда, с самой первой минуты, мысль о Лорримере в постели сестры была ему нев
ыносима? Впрочем, Лорример никак не мог оказаться в ее постели, во всяком с
лучае, не в Лимингсе. И он снова задумался о том, где же они могли встречать
ся, как удалось Доменике завести нового любовника втайне от всех Ц ни в Л
аборатории, ни в деревне никто ничего не знал. Как они могли встречаться? Г
де?
Разумеется, все началось с той провалившейся затеи с обедом, год тому наз
ад. Тогда казалось совершенно естественным и приличествующим случаю от
праздновать получение директорского поста, устроив небольшой вечер дл
я руководящего состава Лаборатории у себя дома. Он хорошо помнил Ц обед
начался с дыни, за ней последовал бефстроганов, затем Ц салат. Они оба Ц
и Доменика, и он сам Ц любили хорошую еду, сестра даже любила иногда эту е
ду готовить. Он открыл для гостей коллекционный кларет 1961 года: и он, и Дом л
юбили именно это вино, и ему не пришло в голову подать гостям что-либо под
ешевле. Оба они переодевались к обеду Ц это вошло у них в привычку. Приятн
о было сохранять определенный стиль, наряжаясь к обеду, тем самым отделя
я рабочую часть дня от проводимых вдвоем вечеров. Он же не виноват, что Бил
л Морган, исследователь транспортных средств, решил явиться в рубашке ап
аш и вельветовых брюках: ведь и Дом, и ему было совершенно наплевать как од
еты их гости. Если Билл Морган почувствовал себя не в своей тарелке из-за
каких-то совершенно несущественных вкусовых пристрастий, ему следует л
ибо научиться носить костюмы, либо обрести больше уверенности в отношен
ии собственной эксцентричности в одежде. Хоуарту и в голову не могло при
йти, что шестеро руководящих сотрудников Лаборатории, неловко сидящие з
а его столом не утратившие эту неловкость даже после выпитого вина, увид
ят в этой затее изощренную гастрономическую шараду, цель которой Ц прод
емонстрировать его социальное и интеллектуальное превосходство. Во вс
яком случае, Пол Миддлмасс, главный научный сотрудник, заведующий Отдело
м по исследованию документов, оценил вино, то и дело подтягивал к себе бут
ылку через весь стол и наполнял свой бокал, не сводя с хозяина ироничных, с
ленцою, глаз. А Лорример? Лорример практически ничего не ел и еще меньше п
ил, чуть ли не с раздражением отодвинув свой бокал и устремив горящий взг
ляд огромных глаз на Доменику так, будто никогда в жизни не видел женщины.
Это-то, судя по всему, и было началом. Как это развивалось, как они продолжа
ли встречаться, как все кончилось, Доменика так ему и не сказала.
Званый обед оказался не только личным, но и публичным фиаско. Интересно, д
умал он, чего же эти руководящие сотрудники ожидали? Вечеринки с обильны
ми возлияниями в отдельном кабинете паба «Простофиля»? Или бесплатного
угощения в поселковом клубе для всех сотрудников Лаборатории, включая у
борщицу миссис Бидуэлл и старика Скоби Ц служителя? Что он станет со все
ми вместе отплясывать «Матушку Браун» («раз-два, выше коленки, выше колен
ки, раз-два-три!») в до отказа набитом пабе? Конечно, они могли считать, что и
нициатива должна исходить с их стороны. Но тогда следовало признать, что
существуют две стороны.
1 2 3 4 5 6 7